«Разве невнимание к окружающим – не лучшее доказательство влюблённости?»
Джейн Остин «Гордость и предубеждение»
Интересно, кто-нибудь ещё в этом замке страдает от бессонницы? Соединив между собой два кожаных ремешка, Гермиона щёлкнула застёжкой наручных часов и, стараясь ступать как можно тише, вышла из общей спальни девочек. В отличие от женских спален, в гостиной факультета было тепло и уютно – в воздухе пахло чем-то пряно-сладким, вроде имбирного печенья миссис Уизли, а горевший в камине огонь танцевал бликами по стенам, заполняя помещение звуками тихо потрескивающих поленьев. Гермиона задержалась на несколько секунд у огня, наблюдая за всполохами искр от охваченного пламенем сухого дерева, раздумывая над тем, чтобы остаться и погреться хотя бы несколько минут. Она протянула холодные ладони к огню. Затем вздохнула, наложила заглушающие чары на обувь и покинула башню. Ночной Хогвартс обладал каким-то абсолютно волшебным, неуловимым шармом. Гермиона заметила это около недели назад, когда впервые решила попробовать коротать бессонные часы не за учебниками и книгами, отгородившись от спящих соседок затворами, а за прогулкой на свежем воздухе. Бегающие по стенам тени от напольных факелов, словно в каком-то чудном ритуале, мерное посапывание картин, звуки глухо завывающего ветра в открытых оконных арках. Никакой суеты. Абсолютное спокойствие. Путь до стадиона был уже привычен. За последние несколько дней она побывала на нём четыре или пять раз, если считать её околоутренние прогулки и тренировки команды Гриффиндора, на которые Гермиона исправно приходила вместе с друзьями, занимая место на северных трибунах и наблюдая за игрой. После её позорного бегства с поля в прошлый четверг Рон и Гарри едва ли проронили три слова более чем за сутки, что было верным признаком инфантильного бойкота, и Грейнджер пообещала, – снова, Мерлин, – что будет выделять время на то, чтобы наблюдать за тренировками Гриффиндора трижды в неделю. Какая несусветная глупость и абсолютно нерациональная трата времени. С течением дней и сменой красок на кронах деревьев рассветные часы стали наступать чуть позже и пропитанный холодом воздух пах туманом и влажной листвой. Гермиона шла по склону, придерживая руками капюшон толстовки, что норовил слететь с головы от малейшего дуновения прохладного ветра. Её шаги заглушал шорох листвы на деревьях и земле, хотя в такой ранний час едва ли был шанс повстречать кого-то на улице. Филч начинал патрулирование замка примерно около пяти тридцати и продолжал мерить коридоры дрожащими шагами до половины восьмого, но не покидал холодных стен. Будучи старостой школы, Гермиона имела законное право свободного передвижения по территории Хогвартса начиная с семи утра. А это значит, что ещё как минимум час она должна оставаться незамеченной для всех обитателей замка. В утренние часы стадион для квиддича выглядел особенно величественно и одиноко. Вскинув голову, Гермиона стащила с макушки капюшон, прикрыла глаза и глубоко вдохнула осеннюю прохладу. Холодный воздух на мгновение обжёг слизистую носа, а лёгкие раскрылись до тупого распирающего ощущения в грудине. Она пошевелила плечами, разминая стянутые после непродолжительного сна мышцы, долго выдохнула. Открыла глаза, устремив взгляд на восточные трибуны, которые обычно занимали слизеринцы на ежесезонных матчах по квиддичу и тренировках. Скользнула глазами по пустым лавкам, опорам. Посмотрела на скрытый мраком нависающих деревянных балок вход в раздевалку для игроков. Компас в её груди молчал, и это было почти неприятно. Его тонкие стрелки едва ощутимо вибрировали где-то посередине солнечного сплетения, отзываясь на воспоминания о том, как ловец факультета Слизерин отрывистыми шагами преодолевал расстояние от центрального круга до неброской тёмной двери, сжимая длинные пальцы до побелевших костяшек и проступивших линий вен на тыльной стороне ладони. Почти до сухого хруста костей, что прятались под бледной кожей и мышцами. Эти воспоминания сидели в ней последние несколько дней, словно маленькие змейки, что лениво ползали по её внутренностям, задевая гибкими телами выгравированные на холодных гранях компаса инициалы. Они скользили по стрелкам, вынуждая их взволнованно дёргаться каждый раз, когда чётко очерченные губы появлялись в поле её зрения. Заставляя дрожать, пуская мелкие мурашки вниз по животу и бёдрам. Хотя, возможно, это был лишь ветер, что гулял по непривычно холодному для ранней осени замку. За пределами стадиона зашумела листва, разгоняемая резкими порывами воздуха. Гермиона прикрыла веки, отогнав навязчивые мысли, затянула на макушке резинку и, сбросив резким движением плеч мелкую дрожь с тела, побежала.***
«Он снова убил. Маг вышел на берег, всматриваясь в спокойную гладь озера, тихую, по-утреннему светлую. Под толщей холодной воды не было видно ни малейшей тени движения, но маг знал: он там. Прячется, выжидая удобного случая. Таится, отсчитывая минуты до момента, когда новая жертва потеряет бдительность, подступив непозволительно близко к ласкающим ступни волнам. Подпустив демона к дому и родным. Это был четвёртый ребёнок за прошедшие два месяца. Маг нахмурился, когда под водой стремительной тенью скользнуло очертание длинного мускулистого тела. Он знал, что демон не покажется до наступления темноты, однако на душе всё равно было тревожно. Это не может продолжаться дальше. Он должен это оставить...» Гермиона недовольно насупилась и, взмахнув волшебной палочкой, убрала с пергамента последнее предложение. Сверив выведенные строчки с символами в учебнике, она дописала: «Он должен это остановить. Чего бы то ни стоило». — Я когда-нибудь перестану находить тебя в библиотеке? — раздался звонкий женский голос над её головой. Гермиона вздрогнула, когда на стол рядом с «Расширенным курсом перевода древних рун» с гулким хлопком шлёпнулась знакомая школьная сумка с прицепленным к потрёпанному ремешку значком в виде метлы. Металлические ножки со скрежетом проехались по бетонному полу, и на соседний с угла стул приземлилась Джинни Уизли, откинув с лица длинные гладкие пряди. — Вероятность того, что ты пришла сюда сразу после лекций варьировалась от девяноста девяти до ста одного, но я зачем-то решила проверить гостиную факультета, — хмыкнула она, закинув форменную мантию на спинку стула и поворачиваясь корпусом к подруге. Блестящие смешинками карамельные глаза пробежались по разложенным на столешнице пергаментам и учебникам. — Что это? — Руны, — Гермиона постучала кончиком колпачка маггловской ручки по исписанному символами полотну. — Профессор Бабблинг задала перевод художественного текста в качестве проекта к концу семестра. Легенда о Келпи, я почти закончила. Это ужасно интересно, ты знала, что в славянской мифологии Келпи описывались как... Аккуратные брови Уизли сошлись на переносице в жалостливом выражении. — Годрик, Гермиона, до конца семестра ещё два месяца, ты же не серьёзно? Грейнджер укоризненно поджала губы, подтянув к себе тетрадь с заметками. Заведя за ухо выбившийся из заколки вьющийся локон, она занесла остриё ручки над бумагой. — Я предпочитаю не оставлять на потом то, на что у меня есть время сейчас, — произнесла она почти нравоучительно, заметив возведённый к потолку взгляд подруги. — И тебе не советую, Джинни. Уизли хмыкнула и беспечно откинулась на спинку стула, выразив невербальное несогласие с жизненной политикой гриффиндорки. Гермиона покачала головой. Поправив сползавшую с плеч мантию, она вернулась к проекту по древним рунам, сверяя собственные заметки с напечатанными символами в учебнике. Библиотека Хогвартса в дневные часы становилась самым прекрасным местом, кажется, во всей Англии. Яркие лучи, преломляемые витражными окнами, окрашивали стеллажи с книгами и массивные столы в тёплые облепиховые оттенки осеннего солнца. Мадам Пинс пристально следила за всеми находящимися в залах учениками, а потому здесь практически всегда было звеняще тихо. Гермиона обожала приходить сюда после занятий, занимать самый дальний, обособленный от любопытных глаз и не замолкавших языков стол и погружаться в изучение дополнительных материалов, делать домашние задания или читать любимую литературу. Заучка. Выскочка. Грейнджер читала эти слова в глазах большинства однокурсников на протяжении всей учёбы в Хогвартсе. Видимо, ей не удастся отмыться от этих ярлыков до конца жизни. Гермиона бросила недовольный взгляд на своё любимое место, которое сегодня, как на зло, было занято тремя студентками из Пуффендуя, которые напрочь обесценивали предназначение библиотеки одним лишь приглушённым глуповатым смехом, сопровождаемым шорохом перелистываемых страниц свежевышедшего номера «Ведьмополитена». Зачем приходить в библиотеку, если даже пергамент остаётся лежащим в переполненной косметикой и лакрицами сумке? Зачем занимать лучшее для учёбы место? Грейнджер никогда не понимала тяги к лёгкому бульварному чтиву и бессмысленным журналам, в которых из познавательного – только адрес для отсылки писем с жалобами и предложениями. Одна из девушек, та, что сжимала в тонких пальцах лакричную палочку, выдернула из рук однокурсницы журнал и, округлив глаза, затрясла измученным выпуском перед лицами подруг, вполголоса зачитывая статью об очередной «звезде». От интенсивности движений глянцевая обложка разогнулась, и Гермиона увидела сверкнувшее белозубой улыбкой лицо какого-то молодого волшебника. Судя по восторженным пискам пуффендуек, весьма популярного. — Дико, правда? — раздался тихий голос Джинни. Гермиона моргнула, переведя взгляд на подругу. Уизли смотрела туда же, куда и она, уголки пухлых губ были опущены, придавая лицу выражение хмурой печали. — Что ты имеешь в виду? Джинни медленно пожала плечами, прикусив внутреннюю сторону щеки. — Всё это. Свежие выпуски глянца каждую неделю. Вечеринки. Занятия. Жизнь. Я помню, как год назад убеждала Кэрроу в том, что Рон смертельно болен, а не скитается по Англии в поисках крестражей с Нежелательным лицом №1, — она мрачно усмехнулась, и Гермиона скривилась, вспомнив пестрящие ложью заголовки «Ежедневного Пророка». — Иногда мне кажется, что это всё было не с нами. Словно в другой, второй жизни, потому что то, что мы видели, просто не может быть рассчитано на одну. Я смотрю на то, как все улыбаются, и это... так дико. Понимаешь? Гермиона вновь посмотрела на хихикающих студенток. Одна из них, наконец вспомнив о том, для чего именно существует библиотека, слегка отклонилась, протянув руку к лежавшей на соседнем стуле сумке и вытащив учебник по травологии. Серебряное тиснение на знакомой обложке поймало солнечный блик, отразив прыгнувшего по корешкам книг зайчика. Пятикурсницы. Девушки негромко рассмеялись, а затем на мгновение затихли, обернувшись, чтобы проверить не дежурила ли за их спинами мадам Пинс. Дико. Грейнджер поймала себя на мысли, что контраст между прошлым годом и нынешним уже давно не вызывал в ней чувство чего-то неправильного. В любой войне битвы сменяются затишьями, любые ссоры заканчиваются добровольным либо вынужденным миром. Прошлый год оставил на всех выживших раны, – бестелесные, ноющие, словно фантомно-болевой синдром – и все справлялись с потерями так, как умели. Гермиона не могла винить людей за то, что они пытались найти способ забыть. Даже если этот способ являлся лишь иллюзией. Она видела их. Всех тех, кто пытался сбежать от реальности. Парвати Патил, которая смеялась звонче, но замирала чаще, смотря на аккуратно заправленную холодную постель Лаванды Браун. Денниса Криви, который рассказывал о детской мечте стать фотографом и отчаянно старался подражать забавной манере Колина отбрасывать светлую чёлку со лба взмахом головы. Грегори Гойла, который вёл себя по-прежнему мерзко и грубо, но не позволял никому занимать место рядом с собой на совместных занятиях, хмуро рыча «здесь занято», словно и в самом деле ожидая, когда на соседний стул опустится знакомая фигура. Джинни, которая замечала фальшивые улыбки остальных, но предпочитала молчать о гламурных чарах, заклинание которых так усердно учила летом. Рона, который всё чаще менял сон на ночные партии в шахматы с Гарри и перенимал любовь Джорджа к волшебным вредилкам, готовясь стать совладельцем магазина. Война никогда не спрашивает разрешения на жатву невинных. Она разбивает вдребезги жизни, раскалывая души не хуже Непростительных, стирает из сердца спокойствие, словно движением маггловского ластика по неправильным грифельным строчкам. Победа не приносит облегчения, а лишь рвёт на куски привычный уклад жизни, когда знаешь, какая цена была отдана за наступление долгожданного мира. Разве можно винить кого-то в том, что построение иллюзии нормальной жизни является единственным доступным способом, чтобы сбежать от кошмара? — Да, Джин. Понимаю. Уизли посмотрела на подругу неуверенным взглядом. Будто хотела что-то спросить, но сомневалась то ли в формулировке, то ли в возможной реакции на проявленное любопытство. Моргнув, она легко мотнула головой, словно отгоняя ненужные мысли, перевела взгляд на лежавшую на столе сумку. Вздохнула. — Не оставлять на потом то, на что есть время сейчас... — пробормотала девушка, потянувшись к ремешку. — Твоя жизненная политика – полный кошмар, ты знаешь? Гермиона закатила глаза. — Рон сказал мне то же самое, когда я заставила его написать эссе по трансфигурации на следующую пятницу. Глаза Джинни увеличились до размеров галлеона, когда она замерла, так и не открыв молнию сумки. — Ты заставила его... — Ага, — Грейнджер невинно пожала плечами, сжав расползавшиеся в улыбке губы и опустив взгляд в тетрадь. — За девять дней до сдачи. — Ты просто ужасна, — Джинни неверяще покачала головой. — Как ты могла не позвать меня, Гермиона? — Сейчас ты должна сделать вид, что тебе его жаль. Он же твой брат. — Мне искренне жаль, что я не видела его мучений. Надеюсь, ты проследила за качеством написанного, потому что иначе я отказываюсь верить в то, что мы подруги, — сообщила Уизли, вытянув из сумки учебник по зельеварению. Гермиона тихо рассмеялась, откинула вновь выбившуюся из-за уха кудрявую прядку волос и опустила глаза на пергамент, продолжив перевод. «Когда спустя день демон вновь ступил на землю деревни, маг был готов. Разведя сильный костёр, он приготовил два копья из гоблинского серебра, что было известно своей прочностью и волшебными свойствами, и оставил их раскаляться в магическом пламени, наблюдая за тем, как огненные языки облизывают острые зеркала лезвий. Он ждал одну ночь, не сводя взгляда с ровной, обманчиво тихой глади озера, замечая малейшее движение теней под непроглядной темнотой воды. Демон выжидал, оценивая своего противника. Путал мысли и виртуозно играл на натянутых нервах, отвлекая внимание внезапным шелестом волн, исходящим от разрезающего поверхность движения гибкого тела». Сверив переведённые абзацы с выписанными пометками на тетрадном листе, Гермиона подчеркнула слова «зеркала» и «непроглядной», чтобы найти соответствующие переводу руны в словаре. «Это произошло на рассвете, когда всё живое вокруг застыло в безмятежном сне, окутанное силами Дрёмы. Озеро забурлило, холодные воды расступились, выпуская из своих глубин ужас. Демон вышел на берег, медленно ступая босыми ногами по острым камням и песку. Стройные белые ноги перетекали в крепкие бёдра и торс, а затем в мягкие изгибы талии, плеч и груди. Маг знал, что он выберет именно это обличие. Женщины, смотрящей на него с теплотой в голубых глазах. Женщины, которая...» — Опишите возможные побочные эффекты при неправильном подсчёте пропорций семян клещевины и сушёного инжира во время изготовления Эйфорийного эликсира, — зачитала Джинни вслух, придерживая пальцами разгибающуюся страницу учебника. Гермиона подняла взгляд на подругу и обнаружила, что девушка исписала практически весь лист пергамента. Её брови, что были темнее волос на несколько тонов, сошлись на переносице. — Кажется, мне понадобится консультация Невилла. Или, как вариант, справочник по травологии... — Я принесу, мне как раз нужен дополнительный словарь по рунам, — Гермиона приподняла уголки губ в улыбке, отложив ручку, и поднялась со стула, направившись в сторону секции дополнительной литературы для переводов. За окнами библиотеки, что выходили на часть Запретного Леса, сгущались сумерки, окрашивая небо в тёмно-кобальтовый оттенок. Дойдя до нужного стеллажа, Гермиона пробежалась взглядом по корешкам книг, вытянула правую руку и невербально призвала среднего размера экземпляр «Толкование рунических символов: способы словообразования». Плавно выдвинувшись из плотного ряда различных словарей, книга мягко опустилась вниз к протянутой девичьей ладони. Грейнджер перехватила её удобнее, расположив на внутренней стороне локтевого сгиба, и прошла ещё несколько отделов вперёд, свернув в секцию учебной литературы, посвящённой растениям. Начиная примерно с пяти часов ученики приходили в библиотеку для выполнения домашних заданий и проектов, а потому большинство столов, располагавшихся вдоль цепочки книжных стеллажей, были заняты. Гермиона смотрела на нахмуренные лица студентов, выражавшие что-то среднее между открытым негодованием и смиренным отчаянием, бегло отмечала названия разделов на раскрытых страницах учебников и думала о том, что, пожалуй, это всё же было немного дико. Вдыхать запах пергамента, а не каменной пыли и смотреть на фигуры, сгорбленные не от скорби, а от осознания необходимости подготовить работы в срок, чтобы избежать снятия штрафных очков преподавателями. Всего год. Иногда Гермиона забывала, насколько бесконечными ощущались его последствия. Секция волшебных и неволшебных растений была практически безлюдна – за столами сидели всего три студента, погружённые в выполнение заданий по травологии и зельеварению. Грейнджер остановилась возле самого первого стеллажа, сощурилась, вчитываясь в плохо различимые названия на потёртых корешках. Мягкий желтоватый свет от настенных светильников едва ли был хорошим помощником, когда дело касалось побледневших от времени обложек. Гермиона сделала несколько шагов вперёд, продолжив искать необходимый Джинни справочник. Она почти дошла до отдела с литературой о целебных растениях, используемых в колдомедицине, как вдруг за спиной раздался знакомый голос. — Я полагала, что после прорицаний с Трелони ничто не сможет сделать этот день хуже, но полюбуйтесь. Грейнджер на мгновение прикрыла веки, медленно втянув пахнувший книгами и чернилами воздух в лёгкие и так же неспешно выпустив его через нос. Мысленно отсчитывая секунды от десяти до нуля, пытаясь совладать с вскипающим в грудной клетке раздражением. Этот способ хоть раз помогал вообще? Открыв глаза и найдя взглядом нужный справочник, Гермиона подцепила его пальцем за верхний край корешка и потянула на себя, доставая из общего ряда и устраивая поверх первой книги. — Остроумно, Паркинсон, — вздохнула она, повернувшись, — и, как всегда, оригинально. Пэнси Паркинсон, сжимавшая в правой руке «Расширенный курс зельеварения», стояла напротив Грейнджер на расстоянии в несколько шагов и ввинчивалась в её лицо надменно-недовольным взглядом фисташково-зелёных глаз. С момента вечеринки в Выручай-Комнате они едва ли посмотрели в сторону друг друга больше одного раза, что Гермиону, на самом деле, устраивало на возможный максимум из доступных ста процентов. Желание пересекаться с девушкой отсутствовало у неё на протяжении всего обучения в Хогвартсе, а с учётом резко отрицательной реакции слизеринки на её существование в стенах школы это нежелание становилось с каждым разом всё более отчётливым. Сидевшие за столами студенты заинтересованно покосились в их сторону, отвлёкшись от выполнения заданий. Пэнси скривилась, словно глотнув чего-то мерзкого, вроде Оборотного со вкусом Гойла, и прошипела: — Уйди с дороги, Грейнджер. Гермиона закатила глаза, а затем прикусила серединку нижней губы, чтобы скрыть смешок. Приподняв подбородок, она нарочито медленно прошлась взглядом по её фигуре, а затем так же демонстративно оглядела пустое пространство перед собой и вокруг. — Здесь полно места, Паркинсон. Я уверена, ты всё ещё можешь пройти, не задев никого случайно. Гермиона была готова поклясться, что если бы глаза могли убивать, то слизеринка уже испепелила бы её ко всем чертям, оставив на полу библиотеки лишь горстку сожжённых до состояния пыли костей и обугленные пламенем книги. Наблюдая за тем, как лицо Пэнси белело от злости, Грейнджер задумалась о том, как именно они пришли к подобному положению вещей. Между ними никогда не было открытого противодействия и конфликтов, какие наблюдались, к примеру, между Гарри и Драко на протяжении шести лет учёбы в Хогвартсе. Они никогда не были соперницами. Им просто было нечего делить. Реакции Пэнси на появление гриффиндорки всегда балансировали на грани раздражения и навязчивого желания зацепить девушку любыми возможными способами. Словом. Взглядом. Действием. Хоть чем-то, лишь бы вывести на эмоции и ответную реакцию, которая в большинстве случаев заканчивалась ни к чему не приводившими обоюдными оскорблениями. Воображаемый счётчик ало-изумрудных очков с каждым разом раскачивался всё сильнее, переваливая то в одну сторону, то в другую, хотя, по правде говоря, Гермиона никогда не считала количество воткнутых в гордость Паркинсон шпилек. В отличие от слизеринки. Пэнси выдохнула, приоткрыв пухлые розовые губы, чтобы ответить что-то едкое и резкое, но Грейнджер опередила её, сделав небольшой шаг вперёд и внезапно спросив: — За что ты меня так не любишь, Пэнси? Тихий шелест переворачивающихся страниц. Сидящие неподалёку студенты притихли, наблюдая за разворачивающимся действием между представительницами двух конкурирующих факультетов. Слизеринка моргнула, и надменная маска на её лице на мгновение слетела, уступив место секундной вспышке растерянности. Совсем короткой, но даже такого мимолётного проявления эмоций хватило для того, чтобы Гермиона продолжила. — Я не верю, что дело в происхождении, причина не может быть настолько тривиальна. Это глупо. Это же не ты, — покачав головой, гриффиндорка вновь пресекла новую попытку Пэнси возразить. — Ты пытаешься быть такой грубой ко мне, но не обращаешь внимания на других магглорождённых, что автоматически делает твою «чистокровную мотивацию» абсолютно нелогичной. Это что-то личное? Я когда-то тебя обидела? Задела? Почему именно я попадаю под твоё невыключающееся сучье настроение? Паркинсон насупилась, сведя брови на переносице, невербально выразив несогласие с примесью тихой злости, потому что, как ни странно, но отвечать что-либо девушка больше не спешила. Она стояла ровно, словно вытянувшись вдоль воображаемой стены, и сжимала тонкие пальцы на корешке учебника по зельеварению едва ли не до скрипа суставов. Смотрела гордо. С каким-то отчаянным вызовом. И молчала. Наверное, это был первый раз, когда Гермиона подумала о том, что за подобного рода тишиной могло скрываться куда большее, чем то, что слизеринка была способна выразить словами. Грейнджер вздохнула. — Раз уж мы вынуждены контактировать друг с другом по делам старостата, меня совершенно не радует перспектива тратить общее время и силы на выяснение личных отношений. Я не могу каждый раз передавать информацию через Забини и надеяться на твоё благоразумие и исполнительность – это крайне непрофессионально. Не знаю, в чём твоя проблема, Паркинсон, но мы больше не третьекурсники, у меня нет желания скалить зубы при каждой встрече. Мне нечего с тобой делить. Выражение лица Пэнси дрогнуло, словно зарябившая от прикосновения гладь воды. Девушка моргнула, смотря на гриффиндорку, и Гермиона, воспользовавшись её замешательством, проскользнула мимо неё к выходу из секции, не дожидаясь ответной реакции. Несколько шагов по каменному полу, тихий скрип возобновивших движение перьев за столами. Гермиона легко повела головой, отбросив упавшую на щёку прядь волос, поправила лежавшие на предплечье учебники, прижав их локтем к правой стороне рёбер – для удобства. Шаг, поворот за стеллаж, ещё два... — Я впечатлён. Мерлин. Грейнджер закатила глаза, сбавив шаг и повернув голову на звук знакомого мужского голоса. Блейз Забини, на лице которого застыла лёгкая насмешливая улыбка, с чинной неторопливостью водил взглядом по расставленным в ряд книгам, сосредоточенно выискивая нужное название среди блестящих букв на корешках. Просто поразительная востребованность зельеварения в вечер среды. — Летом организовывалась группа помощи гриффиндорцам с заниженной самооценкой? — вопросительно протянул Блейз, вытянув экземпляр справочника по углублённому изучению свойств противовоспалительных отваров. — Я так понимаю, Уизли её пропускал, потому что всё его красноречие обычно заканчивается на остроумном и псевдо-гордом «отвали». Гермиона фыркнула, вперив в итальянца раздражённый взгляд. — У вас что, открылся слизеринский фонд шуток про Гриффиндор? Достаёте по очереди, меняя имена студентов? — Не припомню, чтобы мы хоть раз обделяли твоего ненаглядного вниманием – это поле для стёба будет востребовано всегда, в виду отсутствия личностного роста Уизли, — хмыкнул Блейз, достав нужный учебник и повернувшись к девушке корпусом. Грейнджер вновь закатила глаза – Мерлин, честное слово, из-за этого жеста ей скоро понадобится коррекция зрения – и двинулась дальше по проходу, оставив ухмыляющегося Забини позади. Её отношения со старостой школы среди мальчиков были... своеобразными. Их совместная работа в старостате проходила спокойно, а иногда, в катастрофически редкие моменты нормальности слизеринца, и вовсе приятно. Когда Забини, на время отключив своё извечное желание подстёгивать её шутками о Гарри и Роне, становился адекватной версией себя и они распределяли обязанности префектов по календарным дням, Гермиона была почти в восторге от организованности мулата. От очевидного наличия инициативности, собранности и широты мышления. Когда до читального зала, в котором её ждала Джинни и незаконченный перевод легенды, осталось не больше десятка футов, Гермиона уловила звук неторопливых шагов за спиной. Обернулась. И обречённо вздохнула, напоровшись взглядом на ответный спокойный взгляд табачно-карих глаз. — Я начинаю опасаться за свою жизнь, Забини. Сначала подслушиваешь, теперь преследуешь – если это способ показать, что ты ещё не договорил... — Ты слишком сильно переоцениваешь свою значимость в моих планах на этот вечер, Грейнджер, — усмехнулся итальянец. — Прекращай общаться с Поттером – совет от всего сердца. Ставлю галлеон, что он свято верит в то, что куранты в Часовой Башне бьют исключительно в его честь. Вот. Же. Гад. Девушка метнула на слизеринца злой взгляд и отвернулась, пересекая порог читального зала и направляясь прямиком к столу. Джинни сидела, склонившись над почти полностью исписанным пергаментом и сосредоточенно заполняла пустое пространство всё новыми и новыми буквами. Приблизившись к своему месту, Гермиона с глухим шлепком положила книги на столешницу и опустилась на стул, придвинув его ближе к краю. Уизли коротко взглянула на подругу, а затем вновь вернула взгляд на задание. Уголки пухлых губ дёрнулись вверх в мимолётной усмешке. — Только не говори, что все нужные справочники были разобраны. Грейнджер недоумённо нахмурилась. — Что? Почему? — Не представляю, что ещё могло сделать выражение твоего лица таким грейнджерским, — ухмыльнулась Джинни. Гермиона щёлкнула языком, покачав головой. Уизли дописала последнее помещавшееся на пергамент предложение, отложила перо и, отведя назад плечи, стала разминать затёкшие мышцы. — Через три недели первый матч со Слизерином, — протянула девушка. — Гарри предложил новую тактику, но, честно говоря, я совершенно не уверена, что у нас хватит времени её попробовать. Ты видела, как играет Пикс в этом году? Годрик, я иногда думаю, что ему отшибло память и он забыл правила квиддича. — Ты же знаешь, что я в этом не разбираюсь, Джин, — пожала плечами Грейнджер. Джинни хмыкнула. Запустив пальцы в волосы, она прочесала локоны по всей длине, обведя взглядом читальный зал. Скользнула глазами по сидевшим за соседними столами студентам, задержалась на старательно конспектирующих материал Ханне и Сьюзен. Вытянула пальцами рыжую прядку, поворачивая и накручивая. Зрачки миндально-карих глаз плавно прочертили дугу по полкам и стульям, наблюдая, добрались до стеллажей за спиной Грейнджер, перескочили дальше... И резко вернулись назад, застыв на чём-то над головой подруги. Тихий неторопливый стук набоек каблуков по каменному полу. Джинни медленно выпрямилась, уперевшись локтями в столешницу, не отрывая взгляда от приближавшейся фигуры. Линия её губ едва заметно напряглась, будто девушка старательно сдерживала улыбку, а глаза хищно, почти игриво – Мерлин, что? – сощурились. Гермиона уже почти обернулась, пожелав увидеть виновника подобной перемены на лице Уизли, но Джинни опередила её коротким: — Забини. И следом негромкое ответное: — Уизли. Интонации. Тягучие, словно густая сахарная паста, что обволакивала голосовые связки, стекая по стенкам гортани; низкие, играющие вызовом и перезвоном едва уловимой нарочитой небрежности. Сотворяя из двух коротко произнесённых слов нечто вибрирующее на уровне подсознательных реакций. Гермиона повернула голову, посмотрев на остановившегося у полки с несортированной учебной литературой Блейза. Моргнула. Недоумённо вернула взгляд назад, когда Джинни изящно очертила подушечками пальцев контур ушной раковины, заведя за неё пряди медных волос. Медленно. Забини прищурился, проследил за этим жестом внимательным, хищным взглядом, вызвав у Грейнджер ещё большее изумление. Какого чёрта? Взгляд карамельных глаз Джинни медленно прокатился по фигуре слизеринца. Взгляд настолько плавный и материальный, что Гермионе на миг почудилось, будто пространство вокруг заискрилось от напряжения, что повисло в воздухе от их взаимодействия. — Тебе разве не нужно проворачивать свои секретные слизеринские дела? — её чётко очерченная бровь скользнула вверх, тонкий подбородок едва уловимо приподнялся. — Или ваш клуб гадких и высокомерных встречается по пятницам? Блейз обворожительно улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов. Чуть наклонил голову. Проворные пальцы вытянули нужную – хотя, вполне вероятно, что первую попавшуюся – книгу за корешок, и итальянец направился в сторону девушек, не сводя тёмных, блестящих азартом омутов с лица Джинни. — Обижаешь, Уизли. Все проклятия я насылаю исключительно по утрам, — его низкий голос опустился до доверительно-хриплого, когда Блейз подошёл к их столу, потянувшись корпусом вперёд. — Люблю начинать день с чего-то приятного. Гермионе показалось, что она наблюдала за развернувшейся сценой через кривое зеркало, что искажало восприятие окружающих её действий. Происходившее было настолько диким, что все мысли в её голове натурально разбежались от ощущения витавших в воздухе флюидов. Белый шум. Чёртов вакуум. Забини наклонился ниже, приблизившись, потянулся к формуляру для свободного пользования книгами вне библиотеки, что лежал между девушек, и Грейнджер увидела, как уголок его полных губ дёрнулся вверх в чистом вызове. Джинни изогнула губы в прохладной улыбке, ответив. Гермиона была готова поклясться, что заметила, как лукаво блеснули её глаза. — У нас слишком разные понятия о приятном начале дня, Забини, — проронила она, выпрямляясь и продолжая смотреть на мулата немигающим, дерзким взглядом. — Определённо, Уизли, — выдохнул он и его дыхание пошевелило прядку около её щеки. Что. Здесь. Происходит? Прежде чем Гермиона успела вспомнить, не входят ли галлюцинации в список возможных побочных эффектов недосыпания, Забини выпрямился, зажал между пальцев листок, и, отсалютовав и Джинни, и изумлённой Грейнджер, неспешной уверенной походкой двинулся вдоль стеллажей в сторону выхода из зала. Как только высокая фигура слизеринца скрылась за поворотом, Гермиона медленно перевела взгляд на подругу, прикипая глазами к её плотно сжатым в попытке не улыбнуться губам. Уизли смотрела на опустевший проход с предательски-ярким блеском в миндальных радужках, сжимая в напряжённых до побеления пальцах угол учебника. — Джинни. Уизли стрельнула на подругу быстрым, почти пристыженным взглядом. Втянула в рот серединку нижней губы, опустив глаза и прижав раскрытую ладонь к щеке, упиревшись подбородком в основание пястной кости. Моргнула. — Джин-ни. Бам! — Я не знаю! — учебник по зельеварению с глухим шлепком захлопнулся, подчинившись резкому движению пальцев девушки. — Не знаю! Не спрашивай! — Что это было? — Гермиона наклонилась вперёд, навалившись грудью на стол, сделав противоположное тому, о чём просила подруга. Уизли вздохнула, прижав кончики пальцев к глазам, с нажимом проведя подушечками по прикрытым векам. — Это... Мы просто... — «Мы»? — Ты не помогаешь, знаешь? — сверкнула глазами Джинни, скользнув ладонями по лицу. Гермиона приоткрыла рот, красноречиво посмотрев в сторону поворота, за которым скрылась фигура слизеринца, а затем вновь перевела взгляд на Уизли. Девушка обречённо вздохнула, откинувшись на спинку стула. Зажмурилась. И негромко спросила: — Помнишь вечеринку в Выручай-Комнате?***
Закинув на плечо ремешок школьной сумки, Джинни махнула рукой улыбнувшейся ей Полумне и поспешила к выходу из класса трансфигурации. Минутная стрелка на циферблате механических наручных часов стремительно подбиралась к цифре двенадцать, а это означало, что у неё осталось не более трёх минут на то, чтобы успеть добраться до вестибюля – поле для квиддича было забронировано с пяти часов вечера. Миновав коридор, отделявший учебный класс и лестницы, Уизли торопливо сбежала по ступенькам, ловко лавируя между сновавшими младшекурсниками. Окружающее пространство рябило цветами четырёх факультетов, со всех сторон доносился шум и голоса освободившихся от занятий студентов. Джинни усердно всматривалась в их лица, пытаясь не пропустить одно единственно нужное. Толчок в правый бок. Уизли чертыхнулась, повернувшись, опалила врезавшегося в неё четверокурсника недовольным взглядом. Услышала негромкое «извини», отвернулась. И едва не проморгала знакомую высокую фигуру, направлявшуюся к парадным дверям. — Забини! Джинни заработала локтями, пытаясь протиснуться сквозь толкучку в вестибюле и не потерять из вида широкий разворот плеч слизеринца. Блейз Забини, увлечённый разговором с Блетчли и Вейзи, пропустил оклик гриффиндорки, продолжив неторопливо вышагивать к выходу в главный двор. Десяток шагов. Джинни набрала в лёгкие воздух. — Блейз! Итальянец замедлил шаг, обернувшись на голос. Сощурился, выискивая его источник, а затем удивлённо вскинул брови, наткнувшись на стремительно приближающуюся копну рыжих волос. Остановившись рядом с застывшей компанией игроков команды Слизерин, Джинни перевела дух и коротко выдохнула: — Забини. — Уизли. На нём была классическая школьная форма: брюки, рубашка, серебристо-изумрудный галстук. Джинни в который раз отметила, что тёплый оттенок кожи Блейза выгодно контрастировал с цветами змеиного факультета. — Можно тебя на минуту? — спросила девушка, скользнув взглядом по заинтересованным лицам стоявших за его спиной однокурсников. Майлз Блетчли нахмурился. — У нас тренировка, Уизли, — пробасил он. Джинни выгнула бровь. — Ну вот и беги, Блетчли, ведь я обращаюсь не к тебе, — не дожидаясь ответа слизеринца, она вернула внимание на лицо Забини. — Минута. Пожалуйста. Один... два... три... четыре... пять... Отведя взгляд от глаз гриффиндорки, Блейз слегка повернул голову и повёл подбородком чуть вверх, безмолвно показав парням идти дальше. Когда Блетчли и Вейзи скрылись за парадными дверьми, напоследок наградив девушку недовольными взглядами, итальянец сложил руки на груди, прислонившись плечом к каменной стене. — Слушаю. Джинни вздохнула, поправив сползавшую с плеча мантию, заметив, как антрацитовые глаза Блейза проследили за этим жестом. — Вы устраиваете вечеринку в Комнате, — произнесла она утвердительно. — Сегодня. — Ты не по адресу, Уизли, я не начисляю очки за очевидные факты, обратись к Грейнджер. — Ох, ну раз мы уже подобрались к теме, — невинно улыбнулась девушка. — Мне нужно, чтобы ты закончил патрулирование раньше. Правая бровь итальянца медленно изогнулась, придав лицу выражение вопросительной снисходительности. Джинни закатила глаза, вздохнув. — У Гермионы День Рождения. — Разумеется, и это волнует меня, потому что... — иронично протянул Блейз, красноречиво оборвав издёвку под цоканье гриффиндорки. — Пятнадцать минут, — проигнорировала его реплику Джинни. — Она должна вернуться в башню до полуночи. Сомневаюсь, что ты жаждешь пропускать веселье, слоняясь по коридорам, Забини. Блейз прищурился, наклонив голову вбок. Тёмные глаза лениво спустились вниз по её лицу, задержались на линии сомкнутых губ, затем скользнули чуть ниже, на тонкую шею, охваченную воротничком школьной блузки и красно-золотым галстуком. Ниже... Джинни повела плечами, скрестив руки под грудью, повторив позу итальянца. Старательно игнорируя поднимавшиеся по животу колкие мурашки. Щёлкнув языком и вернув взгляд на лицо девушки, Блейз вдруг ухмыльнулся. — Предположим. Зачем мне это? — Бескорыстие. Доброта. Отзывчивость. Слышал о таком? — М-м, — он нарочито долго протянул звук, словно задумавшись. — Попробуй ещё. — Ох, да ты не серьёзно, — закатила глаза Джинни. — Ладно, что ты хочешь? И снова. Склонив голову набок, Блейз медленно обвёл глазами лицо девушки, будто разглядывая спрятанные за веснушчатой кожей мысли. Огладил зрачками изгиб слегка приподнятых бровей, пухлых губ, носа. Коснулся обнажённого участка кожи под подбородком, лежавших на плечах мягких прядей волос. Топлёный горький шоколад в его радужках хищно блеснул, переливаясь, когда Забини наклонился, параллельно оттолкнувшись плечом от стены и обдав гриффиндорку запахом парфюма. Перец, сандал и горький грейпфрут. Ядерная смесь. Горячее дыхание обожгло кожу чуть выше скулы. — Хорошо. Джинни тихо выдохнула, уголком сознания отметив напряжение в мышцах пресса от задержанного дыхания. Моргнула. — Хорошо? — недоверчиво-глухо. Поворот корпуса. Уголок полных губ Блейза дёрнулся вверх, придав лицу тёмное, непонятное выражение. Забини выпрямился, отведя плечи назад, сделал шаг в сторону парадных дверей, повторив утвердительно-низко: — Хорошо, Уизли.***
Наполнив лёгкие воздухом одним долгим вдохом, Джинни упёрлась локтями в край столешницы, подперев подбородок рукой. Выдохнула. — Затем в Выручай-Комнате после игры. На поле в четверг. Мерлин, он словно... — рыжая запнулась, пытаясь подобрать подходящее слово, объединявшее характер описанных в коротком рассказе встреч, — испытывает меня, — закончила она спустя несколько секунд, прикладывая ладони к пылающим щекам. Гермиона медленно моргнула, силясь переварить полученную от подруги информацию. Картинка флиртующих Джинни и Забини отказывалась складываться во что-то цельное, то и дело рассыпаясь на отдельные, не связанные между собой фрагменты, как маггловский пазл на начальном этапе сборки. Заметив обескураженное выражение лица Грейнджер, Джинни заговорила: — Я знаю, это выглядит дико. Но я сама не понимаю, как к этому относиться. Мы же общались последний раз на его шестом курсе, в прошлом году не было дос... — Вы общались на шестом курсе? — перебила её Гермиона, несколько раз моргнув. С каждым новым словом изумление на её лице становилось всё более явным. Джинни вздохнула. — Я же была в Клубе Слизней, помнишь? Слизнорт пригласил меня в начале года, хоть я и была пятикурсницей. Мы... нашли общие темы. Гермиона на мгновение зависла, слушая Уизли и пытаясь понять: в какой момент времени её всегда цепкое внимание к окружающим стало таким поверхностным? Она всегда замечала то, чем живут её друзья, даже самые незначительные, мелкие детали. Как так вышло, что она совершенно упустила из виду целую часть жизни Джинни? Шестой курс запомнился ей тяжёлым, почти задымлённым темнотой надвигающейся войны. Террор Пожирателей, статьи «Пророка», нападения в Хогвартсе. Постоянные подстрекательства Гарри, смерть директора, первые упоминания о крестражах. Школьные будни стёрлись из памяти, оставив на стеллажах сознания лишь воспоминания о постоянной тревоге и страхе. О жгучем чувстве праведного негодования относительно необоснованных и бездоказательных теорий Гарри о Драко. Наверное, это были те самые первые моменты, когда она позволяла себе думать о нём так много, скрывая истинное желание опровергнуть обвинения Поттера за маской беспристрастной справедливости. Уже тогда это было чем-то подсознательно необходимым – искать собственную правду вопреки всем имевшимся разумным доводам. Возможно, именно поэтому её невнимание к жизни Джинни отошло на задний, более размытый план. «Ты должна праздновать победу со всеми, разве нет?». «Не лезь ко мне в душу». «Одна ночью. В башне. Без палочки. Ты либо отчаянно смелая, Грейнджер, либо беспросветно глупая». Короткая вспышка чего-то яркого мелькнула на периферии, и Гермиона моргнула, вернув внимание Джинни, которая теперь с излишним энтузиазмом листала принесённый Грейнджер справочник. Поджав пухлые губы, гриффиндорка глубоко вдохнула носом, прикрыла глаза, будто договариваясь с собственными чувствами. И расслабила плечи, натянув на лицо привычное выражение. — Плевать, — собрав ладонью лежавшие на плечах волосы, она перекинула их на одну сторону. — Ох, Мерлин, совсем вылетело из головы, — встрепенулась Уизли, повернув голову к подруге. — Рон искал тебя, просил передать, что будет ждать в гостиной. Что-то там о планах на выходные, я не слушала. Будь я на твоём месте, дождалась бы отбоя, но... Гермиона опустила взгляд на ровные строчки на пергаменте, почувствовав, как внутренности скрутило в неприятном ощущении, а на плечи легла тяжесть сказанных Джинни слов. Рон.***
— Ты прожжёшь в нём дыру. — Захлопнись. — Нет, серьёзно, я беспокоюсь. Колдомедицина ещё не дошла до такого уровня, чтобы восстановить упавшее от визуальной дрочки зрение. — Отъ-е-бись. Салазар. По гостиной прокатился звук громкого издевательского смеха. Драко переступил порог, переведя взгляд на скалившего в усмешке губы Блейза и сделав пару шагов вглубь помещения. — Зачитай нам вслух. — Блейзи, детка, тебе такое рано, — промурлыкал Тео, скосив прищур зелёных глаз на друга. — Джулия меня вздёрнет, если узнает, что я развращаю тебя эротическими переписками. Забини насмешливо фыркнул, закатив глаза. — Моя мать пришлёт тебе сову с просьбой подробного разбора поз, если найдёт там что-то занимательное. Что, знаешь ли, маловероятно. Теодор усмехнулся, покрутив в пальцах распечатанное письмо. Дойдя до диванов, Драко привычным движением закинул школьную сумку на кожаное кресло, поднял руку, ослабив узел серебристо-изумрудного галстука, попутно высвободив из петель несколько пуговиц на воротнике. Блейз обошёл круглый стол, повторив движения друга, и приземлился на скрипучие подушки, закинув руки на спинку дивана. Несмотря на конец учебного дня и начало свободного времени для самообразования, в гостиной Слизерина было немноголюдно. Большинство студентов предпочитали библиотеку в качестве места для выполнения домашних заданий и проектов, а потому родные холодные стены подземелий практически пустовали. Драко нравилось, что хотя бы на какое-то время у него была возможность не ощущать на себе косые взгляды. Блейз нарочито картинно вздохнул, обратив взгляд на Нотта, молчаливо призвав брюнета открыть наконец рот. Драко хмыкнул. — Ещё немного, Тео, и мы подумаем, что ты прячешь от нас переписку с Трелони. Возможно, она предсказала тебе будущее, где вы счастливы, и теперь ты боишься признаться, что на самом деле ждал этого дня... — Так миссис Забини ещё никто не оскорблял, я передам ей твоё сравнение с извинениями, — с нажимом проговорил Нотт, опустившись на подлокотник дивана напротив Драко. Сложенный вдвое кусок пергамента глухо шлёпнул Теодора по бедру, подчинившись движению длинных пальцев. — Она пишет, что собирается приехать этим летом. — Да кто «она», Салазар, мы не ведём учёт всех, с кем ты трахаешься, Тео, — закатил глаза итальянец. Его брови на секунду сошлись на переносице, придав лицу выражение хмурой задумчивости, а затем вернулись на выделенное им природой место, когда он протянул: — А-а, это же та девчонка, что приезжала по обмену на шестом курсе, да? Как её, Лора?.. Лорен?.. — Лорна? — предположил Драко, не делая действительной попытки вспомнить правильное имя. — Лара, — сверкнул глазами Тео. — И вы это помните. — Это помнят все, у кого есть слух, — хмыкнул Блейз, разминая мышцы шеи. — Значит, это встреча спустя годы разлук и препятствий? Ты вспоминал её в Англии, опасаясь за ваше будущее, она ждала твоего ответа в... где? Откуда она? — Италия. Блейз присвистнул. Тео многозначительно изогнул бровь, продолжив крутить письмо в пальцах. — Она собирается устраиваться переводчицей в Министерство. Пишет, что ей понравилось в Лондоне. — А ты, что тебе понравилось в не… Тихий скрежет отъезжающего бетона. Драко повернул голову на звук и увидел переступавших через порог Пэнси и Миллисенту Булстроуд. Девушки оживлённо переговаривались, держа перекинутые через локти мантии. Заметив сидевших на диване парней, Пэнси приподняла брови. — Вы снова пропускаете ужин? Кивнув на прощание уходящей в спальни Булстроуд, Пэнси оставила мантию поверх сумки Драко на кресле и опустилась на диван напротив, изящным движением закинув согнутую в колене ногу на бедро второй. Тео спрятал письмо в карман плотно сидящих брюк и, развернувшись, упал спиной на диван, устроившись затылком на сведённых бёдрах девушки, оставив ноги на подлокотнике. — Не ругайся, мам, меня ребята покормили, — свёл он брови домиком, взглянув на закатившую глаза Пэнси снизу-вверх. — Уморительно, Теодор, — цокнула слизеринка. Подняв одну руку, она запустила ладонь в кольца тугих кудрей на макушке Нотта, пропустив их через пальцы. — Тебе надо постричься. — Чтобы вместо шёлка под твоими пальцами был скальп? — скривился он. — Вот уж не думаю. — Ты такой самовлюблённый, — покачала головой Пэнси, сжав расползавшиеся в улыбке губы. — Считаю это здоровой самооценкой на фоне неоспоримых фактов. Не путай понятия, я тебя прошу. Пэнси приподняла одно бедро, вынудив голову Тео дёрнуться вперёд, легко ударившись подбородком о грудь. Нотт тихо охнул, подавив смешок ругательством, и, протянув одну руку наверх, ущипнул девушку под коленной чашечкой. Пэнси зашипела, смеясь. Драко смотрел на разворачивающуюся картину с чувством лёгкого интереса. Его отношения с Пэнси никогда не отличались особой тактильностью. Малфой вообще не любил, когда посторонние трогали его без веской на то причины, и Паркинсон, хоть и была той, с кем он спал на протяжении практически года, не являлась исключением. Драко не переносил любых проявлений «телячьей нежности», особенно, если это касалось общественности. Шум маггловской песни. «А вечер перестаёт быть томным, господа! Хоть у кого-то здесь есть личная жизнь, а то я уж было подумал, что перед входом в комнату дают обет целомудрия – все такие порядочные, что аж тошно». — Вы слышали про Джа… Тео, блин, — воскликнула Пэнси, вытянув Драко из собственных мыслей обратно в гостиную. Шикнув, девушка шлёпнула Нотта по пробравшейся ко второй коленке руке. — Слышали про Джагсона? — О нём не слышал только глухой, да и тот бы прочёл эту новость у каждого второго в газете, — закатил глаза Блейз. Драко фыркнул, вспомнив утренние кричащие заголовки о возможном появлении Пожирателей в Англии. Первые полосы известных таблоидов пестрили старыми колдографиями ПСов, скалящих зубы в тюремных камерах Азкабана. Сделанные несколько лет назад снимки отлично гармонировали с нагнетающей жути статьёй о приближении новой войны. — Вы совсем не принимаете это за правду? — нахмурилась Паркинсон. Тео на её бёдрах метнул на слизеринку скептичный взгляд. — Пэнс, милая, когда ты в последний раз читала в «Пророке» правду? На их страницах из правды только нумерация по разделам и сводка погоды. — Но… их же действительно не поймали, — согнув одну руку в локте, она уперлась ей в спинку дивана, прислонив сжатый кулак к щеке. Пальцы второй руки продолжили ненавязчиво перебирать кудри Нотта. — Неужели вы думаете, что они залегли на дно надолго? — Джагсон и Пиритс не станут лезть под палочки, если некому прикрыть, — ответил ей Драко, — мы это уже обсуждали. По правде говоря, им удалось сбежать только потому, что прибывшие на место авроры были слишком заняты тем, чтобы отобрать палочки у меня и моих родителей. Будь они хоть немного дальновидней, «Пророк» бы сейчас гонял новости про поразительную скромность Скитер в её последних статьях. — Соскучился по своей физиономии на первой полосе? — хмыкнул Блейз. — Зависть – разрушающее чувство, Забини, не стоит быть таким мелочным, — протянул Малфой, усмехнувшись. — Будет и на твоей улице праздник. — Позёр, — фыркнул итальянец. Драко повернул запястье правой руки, бросив короткий взгляд на циферблат часов. Половина седьмого. Малфой поднял руку, накрыв глаза ладонью. Почему именно четверг? Скоро этот день начнёт ассоциироваться у него с тотальным пиздецом. — Ты слышал что-нибудь об отце? — спросила Пэнси, накрутив на указательный палец тёмный завиток на макушке Тео. Нотт мотнул головой, прикрыв глаза. — Нет, сама же знаешь. Газеты молчат о нём, словно его и не существует, — пробормотал он. — Хотя, казалось бы, почему не замутить такое в жизни, но, кто же спрашивает моего… Конец предложения Тео заглушил звук отъехавшей стены. Драко обернулся, последовав инстинктивному примеру Блейза, и напоролся взглядом на два расширенных в беспокойстве голубых глаза. Дафна Гринграсс, остановившаяся возле входа в гостиную, смотрела на него с выражением открытой тревоги на лице. Светлые волосы были слегка растрёпаны, будто девушка бежала, а дыхание сбилось. — Даф? — обеспокоенно спросила Пэнси. Гринграсс перевела взгляд на Тео. — Прибыли сотрудники из Министерства, МакГонагалл сейчас показывает им свой кабинет, — глубокий вдох-выдох, и она вновь посмотрела на Драко. — Вас вызывает директриса. Тебя и Тео. Драко замер, почувствовав, как холодный воздух гостиной пробрался сквозь ткань рубашки. Блять.