Сквозь века

       Мэй, как завороженная, смотрит вслед уезжающему такси. В голове эхом звучат слова Сино-Одори: «Он сильно похож на него внешне. Но и душой ли?»        Кадзу. Как бы ей хотелось верить в то, что это и правда он. Пусть и сейчас другое время, пусть и все изменилось… Если это и действительно он, то… И душа у него все та же.        Подруга легко дотрагивается до её плеча, отчего Мэй еле заметно вздрагивает. Сино-Одори лучше всех знает, насколько для кицунэ болезненно все то, что связано с Кадзу.        Она резко оборачивается, её янтарные глаза на миг загораются пламенем надежды:        — Ты думаешь, что это и правда может быть он?        Сино-Одори пожимает плечами:        — Это вполне возможно, — отвечает она.        Мэй не хочет тешить себя надеждами. Иначе потом будет ещё больнее. Она ещё несколько мгновений смотрит на подругу, а после переводит взгляд на серый асфальт под ногами. Еле слышно вздыхает:        — В любом случае он уже уехал. Не факт, что мы вообще когда-нибудь встретимся ещё раз, — произносит она.        Сино-Одори бросает на неё задумчивый взгляд:        — Если суждено, то судьба сведет вас вновь, — кицунэ согласно кивает. Нужно возвращаться к работе — её уже долго нет.        Весь оставшийся рабочий день проходит, словно в тумане. Мэй на автомате делает то, что должна, в своих мыслях раз за разом возвращаясь к сегодняшней встрече в кафе: вспоминает разговор с Сино-Одори и обращается с молитвой к богам — просит, чтобы эта встреча не была последней.        Кицунэ возвращается в свою съемную квартиру — у неё язык не поворачивается назвать это место домом.        На душе паршиво.        Она проходит в спальню, достаёт из ящика коробку. Открывает её, берёт в руки старое черное кимоно. Мэй его подарил Кадзу — самое лучшее кимоно во всей Империи, сшитое искусным мастером. Специально для неё.        Кицунэ проводит рукой по выцветвшой от времени ткани. Она его сберегла — это вещь была для неё дороже любого сокровища. Вместе с чёрным веером, на котором была изображена красивая белоснежная лисица — как и на кимоно. Это единственное, что осталось у неё от Кадзу.        «На память о том, что помогла…» — звучит в её голове его шелестящий голос.        Мэй прижимается щекой к шёлковой ткани, прикрывает глаза. В нос ударяет запах осенней палой листвы —его запах. И снова иллюзия, и снова она обманывает сама себя.        Глупость какая! Разве легче от этого? Или же наоборот? Кицунэ закусывает нижнюю губу, стараясь сдержать рвущийся наружу поток слез. На этот раз не выходит.        Она тихо всхлипывает, хрупкие её плечи еле заметно вздрагивают.        Мэй медленно опускается на кровать, так и не выпуская подарок Кадзу из рук.

***

      

Деревня синоби, империя Нойрë, шестнадцатый век.

       Кадзу не было уже две недели, отчего Мэй не находила себе места. В голову лезли различные ужасные мысли, предположения о том, что могло произойти с ним на задании. Она пыталась сразу же прогнать их прочь, но получалось плохо. Они раз за разом возвращались. Кицунэ замечала, что и Такао тоже обеспокоен, пусть он и старательно скрывал свои истинные эмоции — Мэй все равно улавливала в его синих глазах беспокойство за друга.        И сегодня девушка решила отвлечь себя от тяжёлых мыслей и выгулять Кирин. Преданная лошадь с большим трудом пережила потерю своего хозяина. Им с Мэй пришлось долго привыкать друг к другу, но постепенно они нашли общий язык. И, кажется, даже смогли подружиться.        Помня о том, что Кирин очень любит хурму, кицунэ решила сегодня побаловать её любимым лакомством, которое взяла из запасов дедушки Чонгана.        Вот Мэй берёт лошадь за поводья и отводит на небольшую поляну. Ласково поглаживает её серый нос, а после достает хурму. Счастливая Кирин принимает лакомство из её рук, довольно хрумкает. Губы кицунэ растягиваются в лёгкой улыбке.        Она невольно вспоминает о Масамунэ, и улыбка тут же исчезает с её лица. Мэй еле слышно вздыхает. В голове проносится мысль:        «Надеюсь, что твоя душа обрела покой».        Спустя некоторое время, Мэй возвращается назад в деревню клана синоби. Дедушка Чонган просит её помочь перебрать лекарственные травы, и девушка принимается за работу.        К вечеру её тревожность значительно усиливается, постепенно перерастая в страх. Она чувствует, что должно произойти что-то очень плохое. Совсем скоро.        И это происходит. Лисье чутье не обманывает её.        На следующее утро в деревню возвращается Кадзу — и он серьезно ранен. Его в лесу без сознания нашел Сатоши и принёс в клан.        Страх окончательно захлестывает Мэй, она начинает мелко дрожать. В голове мельтешит. Старый лекарь велит Хонгу увести её, и он делает это, несмотря на активные сопротивления со стороны кицунэ. Ведь она должна остаться, должна помочь — сделать хоть что-то. Но Чонган говорит, что в таком состоянии Мэй будет только мешать.        Она приходит к Кадзу спустя несколько часов, и на этот раз дедушка Чонган разрешает ей остаться.        Мэй поднимает на старого лекаря полные боли янтарные глаза, смотрит с надеждой. Хочет, чтобы он утешил, чтобы сказал, что с ним все будет хорошо. Ей просто нужно это услышать.        — Он же поправится, правда? — спрашивает девушка, но пожилой ниндзя не отвечает. Лишь с грустью смотрит на неё.        Мэй опускается рядом с Кадзу — она будет рядом и сделает все возможное для того, чтобы он выздоровел.        «Он сильный, он справится. А дедушка Чонган опытный лекарь», — твердит она сама себе.        У Кадзу сильный жар, и он в бреду начинает бормотать что-то неразборчивое. Мэй сразу же зовет дедушку Чонгана, и он вливает ему отвар из лекарственных трав.        Кицунэ будет следить за малейшими изменениями в его состоянии. Всю ночь.        Мэй кивает собственным мыслям и берёт Кадзу за руку.

***

       Этой ночью кицунэ так и не смогла уснуть — сон бежал её, и она постоянно ворочалась с боку на бок.        Мэй, не дожидаясь звонка будильника, встает с кровати и идёт на кухню. Заваривает чай и недовольно фыркает — сейчас и он уже не тот, что был раньше.        Сегодня утром окружающий мир раздражает её куда сильнее, чем обычно. Кицунэ хочется сжечь все дотла — эту комнату, эту квартиру… Но она лишь делает глубокий вдох и пытается успокоиться.        Даже на работу Мэй приезжает позже обычного. Это удивляет даже Акио, который недавно работает в кафе, но уже успел запомнить, что она всегда приходит в одно и то же время. Разговаривать с коллегами совершенно не хочется, поэтому она спешит поскорее приступить к работе.        Мэй думает, что день её пройдет так же, как и обычно. Так оно и было. До самого вечера. Все меняется в тот момент, когда ей приходится на время покинуть пределы кафе для того, чтобы вынести мусор.        Она даже подумать не могла, что нечто подобное может произойти. По крайней мере, сегодня.        В темном переулке она замечает фигуру человека. Он сидит, спиной облокотившись о кирпичную стену.        Мэй не может просто взять и пройти мимо, поэтому подходит ближе. Внимательнее присматривается.        Мужчина. Без сознания, на боку у него рана, а его белая рубашка насквозь пропиталась алой кровью.        Когда Мэй оказывается рядом с ним, то её словно ударяет электрическим разрядом. Она, не отрываясь, несколько мгновений, смотрит в его лицо.        Нет, она не ошибается. Ей это не кажется.        Это был тот самый парень из кафе, так похожий на ее Кадзу.