Сквозь века

       Сердце бешено стучит в груди, и Мэй с усилием унимает сбившееся дыхание. Она заходит в кафе и поспешно подходит к Акио. Он оборачивается и с непониманием смотрит в её янтарные глаза, в которых застыло беспокойство — как бы Мэй не старалась — она так и не смогла натянуть на себя маску холодного равнодушия. Только не сейчас, когда дело касается Кадзу.        — Мэй, что-то случилось? — он вопросительно приподнимает бровь, вглядывается в её лицо.        — Да, — тихо отвечает она, — это семейная проблема. Извини, но ты не мог бы сегодня подменить меня? — Акио недолго раздумывает над ответом, и почти сразу же кивает головой, соглашаясь, за что Мэй безмерно благодарна ему.        — Спасибо тебе большое! — она делает поклон в знак благодарности, и в ответ коллега легко улыбается ей.        Мэй поспешно выходит на улицу и срывается на бег, сворачивая в переулок. Разговор с Акио не занял много времени. Оставленный ею парень до сих пор находится без сознания.        План кицунэ состоял в том, чтобы обратиться за помощью к ëкаям, а именно, к одному знакомому тэнгу*, который работает врачом в местной больнице. Ведь в условиях современного мира ëкаи всеми силами пытались приспособиться, заниматься обычными «людскими» делами. А еще они старались держаться вместе и оказывать помощь друг другу, потому что находились в меньшестве. Поэтому Мэй, несмотря на свой довольно-таки одинокий образ жизни, была знакома со всеми ëкаями, которые живут в этом городе, и находилась с ними в дружеских отношениях.        Тэнгу, Коичи, сразу же отвечает на её звонок, и Мэй, кратко, не вдаваясь во все подробности, объясняет ему сложившуюся ситуацию. Не без ворчания, он все же соглашается помочь, но при этом не забывая упомянуть о том, что она еще будет должна ему. Но это уже не так важно — как-нибудь расплатится.        Коичи, используя своё волшебство, спустя несколько минут оказывается рядом с ней, и к его приходу кицунэ разрушает созданную ею иллюзию.        Тэнгу бросает равнодушный взгляд на Мэй, потом на парня. Морщит свой длинный нос, фыркает:        — Не понимаю, почему ты так стремишься спасти человека, — она никак не реагирует на его слова, и, к счастью, он больше ничего не говорит.        Тэнгу подходит к парню, Мэй — сразу же оказывается рядом. Глаза ëкая наполняются слабым серебристым свечением, и спустя несколько мгновений они оказываются в его квартире.

***

Деревня синоби, империя Нойрë, шестнадцатый век.

       Время тянется мучительно долго, пока Мэй ожидает возвращения Такао. Она делает несколько шагов туда-сюда, стараясь унять разрастающийся внутри страх.        Все будет хорошо — опять повторяет она эти три слова, которые так плотно засели в голове, за которые она так отчаянно цепляется, в попытке убедить саму себя — и поверить в то, что все будет именно так.        «Я не могу потерять его. Нет, нет, нет… Только не его…»        Мэй проводит ладонью по лицу, глубоко вдыхает. Слышит шаги у себя за спиной и быстро оборачивается. Это Такао. Такао, который сейчас мрачнее тучи, а в его синих глазах кицунэ видит неприкрытое беспокойство. Нет, скорее он не обеспокоен — он напуган. Напуган… Она никогда раньше не видела дзëнина таким. И от этого собственный страх в душе Мэй усиливается, захлестывает ледяной волной. Она до боли закусывает нижнюю губу, подходит к Такао:        — Как он? — тихо спрашивает она. В горле пересыхает — ответ и без того очевиден.        — Хуже, — отвечает Такао в тон ей. Мэй быстрым шагом направляется в дом дедушки Чонгана, но дзëнин останавливает её, легко дотрагиваясь до рукава кимоно.        — Нет, — говорит он и сказанное им неприятно режет слух, и все внутри Мэй противится этому, — Чонган справится, — добавляет Такао.        Девушка еще несколько мгновений стоит на месте, не шевелясь. Наконец, она сдается, убеждая себя, что в таком состоянии будет мешать. Ведь её трясет, а разум затуманивает страх. В прошлый раз дедушка Чонган тоже говорил, что справится без неё… Но отчего-то девушке кажется, что Такао что-то недоговаривает, и причина не только в этом.        — Хорошо, — отвечает Мэй, низко опуская голову.        Она не может пойти в дом Кадзу — только не сейчас. Нет. Не тогда, когда он там борется за жизнь.        Вот Кими выходит из соседнего дома, и сразу же оказывается рядом с Мэй. Осторожно приобнимает её за плечи, отчего девушка невольно вздрагивает.        — Пойдём, — мягко говорит она.        Мэй в ответ лишь слабо кивает, и на ватных ногах идет следом за женщиной. Кими приглашает её войти в дом, и девушка, следуя её указаниям, разувается и проходит к очагу. Весь мир вокруг подернут белой дымкой тумана. Кими что-то говорит ей, но голос её звучит словно откуда-то издалека, и Мэй не различает слов.        «Пожалуйста… Пожалуйста, пусть он будет жить… » — и снова обращается с молитвой к богам. Ради этого Мэй готова отдать все на свете.        Кими опускается рядом с ней, и кицунэ на миг поднимает глаза на неё. Во взгляде женщины мелькает сочувствие, и она протягивает Мэй кружку с каким-то напитком, на что та отрицательно мотает головой из стороны в сторону.        Они сидят в тишине. Сколько проходит времени? Девушка не знает. Час, два? Никаких вестей так и нет.        Лишь после наступления темноты в дом приходит Такао, сообщая о своём присутствии коротким стуком в дверь.        Мэй резко подрывается с места, нервно теребит рукава кимоно. Такао бесшумно приближается к ней, и кицунэ ловит его взгляд…       … Который говорит лучше любых слов.        И Мэй понимает, что произошло то, чего она так сильно боялась.