Южная провинция, империя Нойрë, шестнадцатый век.
Лисица бесшумно ныряет под развесистый куст, прижимается к земле. Прислушивается, тянет носом воздух. Тихо. Никого. Погони за ней нет. Значит, смогла скрыться. Мэй уверена, что поступила правильно, пусть и создала себе дополнительные проблемы. Она надеется, что у той девушки теперь все будет хорошо, что она спаслась… Кицунэ нужно уходить подальше от этих мест, где её уж точно никто не будет искать. Тот негодяй видел её лицо, мог запомнить… Лисица еле слышно вздыхает. Мир людей… Вернуться в Северную провинцию? Или же отправиться на Острова? Ей так и не довелось там побывать. Увидеть те самые красивые гавани, про которые она так много слышала… "Нет, она хотела бы увидеть их вместе с ним. Не в одиночку". Мэй качает головой. Она вдруг четко осознает, что не хочет этого. Больше не хочет. Вновь вспоминает предложение Сино-Одори, которое теперь не кажется ей таким уж и плохим. Жить с ëкаями — проще. Безопаснее. В конце концов, она — кицунэ. Одна из них. Лисица также бесшумно поднимается со своего места. Оборачивается, устремляя долгий взгляд в сторону постоялого двора, который остался позади. Там — мир людей. Но впереди — лес ëкаев. И она выбирает дорогу — быстрыми шагами устремляясь вперёд, в глубину леса.***
Наши дни.
Мэй уже давно не чувствовала себя такой радостной. Он пришёл к ней. Сам. Это не сон, не очередная иллюзия — все происходит по-настоящему. Кицунэ не может дождаться, когда же её рабочий день подойдет к концу (а время, как назло, тянется мучительно медленно). Она периодически украдкой смотрит на Кадзу (потому что просто не может этого не делать). Даже Акио замечает перемены, произошедшие в настроении Мэй: — Никогда не видел тебя такой счастливой, — тихо произносит он, загадочно улыбаясь. Взглядом он указывает в сторону Кадзу. Кицунэ невольно смущается — в точности также, как и тогда, пять столетий тому назад. Она отвечает Акио такой же улыбкой и возвращается к работе. Наконец, смена её подходит к концу, и она, с бешено колотящимся в груди сердцем, подходит к парню. Он поднимает на неё темные глаза: — Здесь поблизости есть одно место, — произносит он.— Тебе должно понравится. Мэй улыбается ему. Конечно, ей понравится — потому что он будет рядом. Этого уже достаточно. Но, когда они выходят из кафе, то Кадзу неожиданно произносит, кивком головы указывая в правую сторону: — Нам туда, неведьма, — Мэй чувствует, как земля уходит у неё из-под ног. Она медленно поворачивает голову в его сторону, все еще не веря тому, что только что услышала: — Как… — она делает запинку, набирая в легкие побольше воздуха.— Как ты меня назвал?..***
Наши дни.
Кадзу еще раз смотрит в отражение в зеркале — чтобы убедиться наверняка. Все верно. Кицунэ. Что он знал об этих ëкаях? Не так уж и много — только то, что пишут в книгах, да показывают в фильмах. До встречи с Мэй с лисами-оборотнями ему не доводилось иметь что-то общее. Но одно ему было точно известно — кицунэ способны жить тысячелетиями и с возрастом количество их хвостов увеличивается. Каждые сто лет — новый хвост. Максимальное число — девять. У Мэй же — пять, что может означать то, что она прожила уже около пяти столетий. Кадзу качает головой в сторону. Убирает зеркало в карман, пока она не заметила. Вывод напрашивается сам по себе: Мэй из его видений — это и есть та самая девушка-официантка, спасшая ему жизнь. И те события, который он раз за разом видит в своих видениях, действительно могли происходить на самом деле. Значит… Эта жизнь и правда его? Когда-то ему принадлежала… Это многое объясняло. Например, почему Мэй так стремится ему помочь — совершенно чужому для неё человеку. Вспоминаются её слова о том, что Кадзу напомнил ей того, кто был ей дорог, и того, кого уже давно нет в живых. Теперь он понимает… Кажется, понимает, что она имела ввиду. Интересно, а её друг-врач человек?.. Вероятно, что и он тоже мог быть каким-нибудь ëкаем. Это объясняло и непонятное влечение, которое Кадзу испытывает по отношению к этой девушке. Почему так хочет быть рядом, проводить с ней время — да и просто ещё раз увидеть. Но чувства эти принадлежат не ему, а другому человеку?.. Тому… Тому, кем он, предположительно, был пять столетий назад?.. В ушах вновь начинает звенеть. Кадзу опускает голову, прикрывает глаза, делая глубокий вдох. Он чувствует, как внутри него закипает злость — он злится на тот день, когда отправился за этими документами. Он злится на себя за то, что провалил задание, что был так неосторожен и упустил, возможно, последний шанс узнать необходимую ему информацию. И он злится и на то, что встретился с этой странной девушкой, которая вызывает у него не менее странные и противоречивые чувства. Рядом с ней ему кажется, что он не знает, кто он такой. Рядом с ней ему кажется, что он сходит с ума, но в то же время, ему совершенно не хочется расставаться с ней. Кадзу намерен узнать правду. И он даже знает, как сделает это. Когда её рабочий день подходит к концу, то он предлагает ей прогуляться, сходить в одно хорошее местечко неподалёку. Правда, он не уверен, что сегодня они вообще до него доберутся. — Нам туда, неведьма, — срываются слова с его губ. Мэй мгновенно меняется в лице и заметно бледнеет. Кадзу кажется что вот-вот, и она вовсе упадет в обморок. В глазах её — изумление. — Как… — произносит едва слышно, и делает паузу, на миг опуская глаза вниз. — Как ты меня назвал?.. — теперь она смотрит ему в лицо, и его тёмные глаза встречаются с её чарующими, янтарными. Изумление в них сменяется на другую эмоцию, которую Кадзу понять не получается. — Неведьма, — повторяет он. В ушах начинает звенеть с новой силой, перед глазами вновь пробегают картины прошлого — деревня, окружённая кольцом гор, тихий дом на самом его окраине. Беловолосый мужчина с перебинтованными ладонями, какая-то молодая девушка и… Мэй. — Я помню. И знаю, что ты — кицунэ, — последнее слово он произносит тихо, едва различимо, делая шаг к ней навстречу и сокращая расстояние между ними. Мэй вздрагивает, но не отводит взгляда от его лица. Молчит. Молчит несколько долгих мгновений. Кадзу не может прочитать эмоции в её глазах — не может, потому что проклятый звон в ушах мешает. Он хочет бороться с этим, но у него ничего не выходит. Мэй легко, почти невесомо, проводит тонкими пальцами по его руке, и её нежное прикосновение отзывается у Кадзу волной мурашек. Губы её трогает слабая улыбка, а глаза наполняются надеждой. — Я так долго ждала тебя, — тихо произносит она, вновь смотря ему прямо в глаза. Но все это происходит словно в тумане. И Кадзу кажется, что из лёгких его разом выбивают весь кислород.