Империя Нойрë, шестнадцатый век.
— Больна? Чем? — спрашивает у неё удивленная Мэй. Сердце её испуганно ëкает. Сино-Одори еще несколько мгновений смотрит на неё, и после произносит: — Твой недуг здесь, — она прикасается рукой к тому месту, где должно быть сердце, — Можешь стать плохим, злым духом. Будешь бродить — то там, то здесь, — жестом она указывает куда-то в сторону леса, — Назад пути уже не будет, навсегда потеряешь себя, — уголки губ ëкая ползут вниз, а глаза наполняются сочувствием. Страх еще сильнее сдавливает сердце Мэй. На миг она представляет, что произойдет, если отчаяние полностью поглотит её, если от её личности ничего не останется. Лишь одержимость. Одержимость тьмой. Что тогда станет с её печатью? Как изменения, которые могут произойти с кицунэ, отразятся на ней? Может ли и она преобразоваться? Сколько зла Мэй может неосознанно натворить, если от той, кем она была раньше, останется всего лишь оболочка? От этих мыслей к горлу подступает удушливый ком, и кицунэ коротко кашляет. Произносит, глядя на Сино-Одори: — Ты… Знаешь, что можно с этим сделать? Ëкай опускает взгляд, сводит брови к переносице, молчит несколько мгновений, которые кажутся Мэй ужасно долгими: — Бороться, — уверенно произносит она, поднимая темные глаза на подругу, — Я буду думать. Обращусь к лесным духам, они могут знать, что делать, — после короткой паузы добавляет Сино-Одори. — Спасибо, — тихо отвечает ей кицунэ, на что подруга кивает, и скрывается в лесу. Ночью Мэй снится тот же сон — она вновь находится в этом проклятом темном лесу. На этот раз она лежит, свернувшись калачиком у старого дерева. Холодно. Очень холодно. Лисица накрывает чёрный нос пушистым хвостом, пытаясь согреться. Но не выходит. Этот холод забирается к ней под кожу, пробирает до самых костей, словно стремится добраться до самого сердца, навсегда заморозить его, превратив в кусок льда. Лисица дрожит. В голове всплывают воспоминания о разговоре с Сино-Одори, и сердце её пропускает удар. Она резко открывает янтарные глаза, пытается подняться на лапы. Это дается ей тяжело, как будто неведомая сила удерживает её, не хочет допустить этого. В этом лесу по-прежнему темно и тихо. Ни одной живой души на всю округу. Только она одна. Лисица прижимает уши к голове, лихорадочно думает, что ей делать дальше. Бежать? Куда? Здесь слишком темно, даже для неё, с её обостренным животным зрением. Неожиданный сильный порыв ветра едва не сбивает с лап. О боги, как же холодно. Мэй готова заскулить от страха и отчаяния. Нет. Здесь нельзя оставаться. Нет, нет, нет. Нужно найти дорогу отсюда, вырваться, раз и навсегда покинуть этот страшный лес. «Бороться» — проносятся в её голове слова Сино-Одори. И Мэй со всех лап несется прочь — не разбирая дороги и цепляясь мехом за острые кусты, разрывая его. Коротко шипит от боли, но тут же, плотно стиснув зубы, продолжает бежать. До тех пор, пока земля не уходит из-под ног. Она падает, махая лапами в воздухе и отчаянно пытаясь нащупать твердую почву. Каждая клеточка тела кицунэ наполняется болью, перед глазами все плывет. Она мотает головой в сторону, пытается прийти в себя. Но тьма вокруг неё оказывается сильнее, поглощает Мэй. Она пытается бороться, но выходит плохо. И лисица закрывает глаза. Кицунэ просыпается на рассвете, резко вскакивает на лапы. Дышит тяжело — сон не желает отпускать её. На теле — ни царапины, пусть и все происходящее во сне казалось ей таким реалистичным. Чтобы успокоиться, Мэй подходит к воде. Глядит в своё отражение и ужасается. Потому что черное пятно на мордочке за ночь стало в два раза больше.***
Наши дни.
Кадзу смотрит вдаль, на острые пики гор, и перед ним проносятся воспоминания о прошлой жизни — незнакомые лица тех людей, которые, по всей видимости, были ему дороги. Он смотрит на горы, и вспоминает одинокий дом, стоящий на самой окраине небольшой, но уютной деревушки. А потом перевод взгляд на Мэй. В его воспоминаниях она тоже была в его доме. Жили вместе. И были… Счастливы. Кадзу проводит рукой по лицу, отгоняя эти видения, и спрашивает у Мэй, кем он был тогда — сам понять не может. Получив ответ, громко хмыкает. Синоби… Надо же. В детстве он читал про них в книгах, а теперь узнал, что и сам когда-то был им. Впрочем, и в этой жизни его деятельность так или иначе связана с преступностью. С подросткового возраста. Только на этот раз у него не было клана — Кадзу сам по себе. Ему нечего сказать Мэй про свою профессию. Её не было. У него нет никакого образования, кроме школьного. Он хочет знать, как умер тогда, и кицунэ отвечает ему. Говорит, что смертельно ранили на одном из задания. Кадзу смотрит на неё и пытается вспомнить и это — но не выходит. Что ж, жизнь синоби — полна опасностей. Только… Может, все преступники рано или поздно заканчивают также?.. Кадзу уводит разговор в иное русло, и говорит о простых, житейских вещах. Рядом с Мэй он чувствует себя спокойно — так, как не чувствовал себя уже на протяжении очень долгого времени. Рядом с Мэй чувство одиночества, ставшее ему верным спутником, ощущается не так явно… Точнее… Кажется, что оно и вовсе отступает. Кадзу хотел распутать этот клубок чувств и эмоций, но вместо этого запутался ещё сильнее. В том, кто он, и что ощущает по отношению к Мэй. Его ли это чувства? («Но ты и тот, чьи воспоминания ты видишь — один и тот же человек. Ты просто постепенно воскрешаешь память.») Его мысли прерывают уведомления, пришедшие на телефон, и Кадзу достаёт его из кармана. Это Такаши. «У тебя появился шанс исправиться. " «Сегодня ночью в клубе «Вегалта». Сердце ëкает в груди — Кадзу уже и не надеялся. Он придет. Обязательно. И в этот раз уже не облажается. Кадзу говорит Мэй, что ему пора, и предлагает проводить ее, и она принимает его предложение. Не спрашивает, что у него случилось, хотя заметила изменения, произошедшие в его настроении, и за это он благодарен ей. Когда они доходят до её дома, Мэй внимательно смотрит на него, и Кадзу видит, что она борется сама с собой. Он знает, что она хочет сделать, потому что и сам желает того же. Дотронуться на прощание. И увидеться вновь. Он не противиться своему желанию (от того, что уже не может. Потому что вспомнил слишком много.) И Кадзу дотрагивается до её руки — это единственное, что он может себе позволить. Губы Мэй трогает улыбка. Необыкновенная. Чарующая — До встречи, — произносит она, и они прощаются. Кадзу же провожает её взглядом, и смотрит время на телефоне. Пора в клуб. Спокойствие о проведённого с Мэй времени, начинает улетучиваться. Сердце его ускоряет бег. Кадзу должен справиться с этой задачей, должен достать эти проклятые документы, чтобы получить нужную ему информацию. Наконец-то узнать правду о том, что произошло той ночью. Он столько лет искал её, собирал по крупицам, связывал тонкие ниточки между собой… Но в итоге все равно заходил в тупик. Рано или поздно все обрывалось. Но в этот раз может быть иначе. Он хочет верить в это. В то, что узнаёт, что за сволочь убила его родителей и… Почему. Его отец работал врачом в городской больнице, мать же преподавала в младших классах. Кому могло понадобится убивать их? Их семья всегда была тихой и благополучной. Единственное, что Кадзу узнал за эти годы — все произошло из-за отца. Но… Он всегда был благородным и честным человеком, он помогал людям, спасал им жизни. Любил свою работу. Он никогда бы не связал свою жизнь с преступностью, никогда бы не влез в грязные делишки. Нет. Кадзу не желает даже думать об этом. Значит, дело в другом. Может быть, отец наоборот отказался участвовать в чем-то гадком, поэтому его и мать убили?.. Это больше походит на правду. Как бы то не было, если срастется, то он узнаёт, как все было. И отомстит. В голове некстати всплывают воспоминания из прошлой жизни — о мести. Мести за ту маленькую, некогда благополучную рыбацкую деревню из его сна. Кровавая месть за её жителей — смерть тех, кто виновен в этом. Всех до единого. Только в итоге она не даровала спокойствия душе — не принесла ничего, кроме всепоглощающего чувства пустоты. Не вернуло умерших. Не уняла боли. Кадзу упрямо мотает головой в сторону. Нет. Он не откажется от этой цели, к которой так долго шел. И никакие воспоминания из прошлого не смогут повлиять на него. Парень делает глубокий вдох, прикрывает глаза, а после уверенно идет вперёд по улице, на встречу с Такаши.