Империя Нойрë, шестнадцатый век.
От Сино-Одори уже два дня не было никаких вестей. Беспокойство и страх Мэй за свою судьбу становился все сильнее и сильнее — она боялась того, во что может превратиться. Ей по-прежнему снится один и тот же сон, где она в этом ужасном лесу, из которого никак не выбраться — куда бы она не бежала, как бы отчаянно не пыталась освободится. Мэй боялась ложится спать, боялась закрывать глаза. И с каждым таким сноведением черное пятно на морде становилось всё больше, разрасталось, подобно гангрене. Но вскоре её ночные кошмары перебрались и в реальность. Во время своей очередной прогулки, у небольшого горного водопада, на другом берегу, она видит большую чёрную лису с горящими кроваво-алым светом глазами. От одного взгляда на неё по спине Мэй ползут мурашки, а сердце болезненно сжимается в груди. Уголки лисьей пасти ползут вверх, обнажая острые, как бритва зубы. Она издаёт утробное рычание, которое кицунэ слышит даже сквозь шум водопада — оно словно звучит в её голове. Мэй делает шаг назад, не сводя с неё взгляда. Внезапно рядом с чёрной лисицей возникает ещё одна — маленькая, рыжая. Она испуганно прижимает уши к голове, отступает. Пытается защитить себя: хочет создать иллюзию, запутать. Но чёрная лиса одним прыжком легко сбивает её с лап, отчего рыжая издает громкий вопль боли, отчаянно пытается вырваться, кусаясь и царапаясь. Она куда слабее — у неё нет никаких шансов. Чёрная лисица, прижимает её к земле и прокусывает шею. Из раны фонтаном хлещет кровь, но это существо на этом не останавливается и разрывает в клочья свою противницу. Мэй в ужасе наблюдает за этой картиной, не в силах пошевелиться. Черная лиса отшвыривает в сторону бездыханное тельце рыжей, и переводит взгляд на девушку. С её клыков на землю капает кровь, а шерсть ею полностью пропиталась. Она смотрит Мэй прямо в глаза, и кицунэ кажется, что на неё глядит сама тьма, зло во плоти. Она замечает, как в глазах чёрной, как ночь, лисицы с новой силой загорается жажда крови и убийства. Мэй пытается колдовать, направляет в её сторону иллюзию послушника, но она тает раньше, чем достигает цели. Чёрная лисица наблюдает за всем этим, и девушке кажется, что на морде её появляется довольная, злобная усмешка. Ещё немного — и она разорвет в клочья и саму Мэй. Кицунэ бежит, бросается в лес, чтобы найти Сино-Одори, чтобы рассказать ей о том, что произошло у водопада. Чтобы… Попросить помощи. В глубине души Мэй понимает, кем была эта чёрная лисица — той, в кого она может превратиться — в злобного духа, прячущегося в тенях и жаждущего лишь одного — свежей крови. Дикая лиса.* Мэй находит Сино-Одори у входа в пещеру, в которой она обитает. Заслышав шаги, ëкай оборачивается: — Лис-сичка! — она мгновенно оказывается рядом с подругой, внимательно смотря на неё изумрудными, светящимися глазами. Мэй смотрит на неё, тяжело дыша. Сердце пойманной птицей бьется в груди, к горлу подступает удушливый комок. Та чёрная лисица… Ногицунэ, одержимый дух… Воображение рисует в голове страшные картины возможного будущего. Нет! Не может все быть так. Происходящее напоминает Мэй какой-то затянувшийся ночной кошмар, только проснутся у неё никак не получается. — Нет… — тихо шепчет кицунэ. А после без сил опускается на землю, давясь рыданиями, которые больше не может сдерживать.***
Наши дни.
Около своего дома Мэй неожиданно обнаруживает Сино-Одори, которая терпеливо дожидается её. Она недовольно кривит губы, замечая подругу: — Ты не отвечала на мои звонки! — произносит она возмущено, — Я уже начала волноваться, — кицунэ в ответ еле слышно вздыхает: — Много чего произошло… — в голове невольно проносятся воспоминания прошедших дней. Кадзу… — Идем, я расскажу тебе обо всем за чашечкой чая, — ëкай согласно кивает. Они поднимаются в квартиру Мэй, а после проходят на кухню. Кицунэ ставит на стол перед Сино-Одори сладости, и от этого она довольно улыбается в ответ. Поскольку рядом с подругой, Мэй не нужно скрывать свою истинную сущность и ограничивать себя в магии, она касается рукой чайника, наполненного водой. Колдует, используя магию огня, и он мгновенно подогревается. — Так что случилось? — нетерпеливо спрашивает Сино-Одори, — Это все Кадзу, да? — Да, — выдыхает Мэй, разливая чай по чашкам и садясь напротив подруги. Она рассказывает ей обо всем том, что произошло за последнее время. Ëкай внимательно слушает её, и по завершению рассказа, качает головой: — Ну и делааа, — задумчиво протягивает она. — У него ведь была своя жизнь до встречи со мной… А сейчас… — делится Мэй своими опасениями, но Сино-Одори перебивает её: — Та жизнь тоже принадлежит ему, милая лисичка. Душа та же. К тому же… Судьба не просто так свела вас вместе, — она делает небольшую паузу, и после неё выдает, — Значит, будете вместе, — то, с какой уверенностью она это говорит, искренне удивляет Мэй. Хотя… В её словах есть смысл… Сначала они встретились в кафе, а потом кицунэ нашла его раненного в том тёмном переулке… — Почему ты так уверена в этом? Ëкай загадочно улыбается в ответ и произносит: — Просто знаю и все, — она закидывает в рот очередную конфету. Мэй на миг задумывается над её словами. «Вместе…» — звучат в её голове слова подруги, и кицунэ позволяет себе улыбку. Сино-Одори довольно наблюдает за переменами в её эмоциях. Они разговаривают ещё некоторые время, а потом подруга начинает собираться домой, ведь и её завтра ждет работа. Перед тем, как заснуть, Мэй вновь прокручивает в голове разговор с Сино-Одори и её прогулку с Кадзу. Да… Этот день выдался необыкновенным. И, пожалуй, самым счастливым за последнее время.***
Наши дни.
Кадзу приходит к клубу «Вегалта», где его встречают двое людей Такаши. Проводят внутрь, ведут в дальнюю комнату. Сердце его ускоряет бег, но внешне он выглядит совершенно спокойным — недопустимо, чтобы кто-то из них смог распознать его истинные эмоции. Такаши сидит на кожаном диване, перелистывая документы. Он бросает на Кадзу беглый взгляд, и не глядя на него произносит: — Они перевезли документы, на заброшенный склад на окраине. Он охраняется, конечно же, — произносит он, и, наконец, переводит взгляд на Кадзу, — Ты должен их достать, если все еще хочешь получить информацию про свою семейку, — Такаши криво усмехается и протягивает ему схему помещения. Кадзу внимательно изучает её и приходит к выводу — дело гниль. Сложно будет. — Облажаешься ещё раз — прощения не будет. Даже не думай об этом, — добавляет тот. Кадзу прекрасно понимает, что это означает. Если не выгорит в этот раз, то он никогда не узнаёт, что произошло с родителями… Хотя… Если у него ничего не выйдет, то тогда он и сам к ним в скором времени присоединиться — там все и узнаёт. Отказаться? Нет. Нельзя. Невозможно. — Сделаю все, — отвечает Кадзу, на что Такаши кивает, и вновь растягивает губы в паскудной усмешке: — Уж постарайся. После этих слов люди Такаши выпроваживают парня прочь из клуба. Мысли в его голове роятся, подобно рою диких пчел. Как провернуть все это? Он — один. Охранников много. Кадзу приходит домой, и без сил опускается на диван в гостиной. Трет виски, отчаянно пытаясь придумать план действий. «Надо было плюнуть на все и уехать. Начать жизнь с чистого листа, поступить в университет…» — молнией проносится мысль у него в голове, на что он громко усмехается. Глупый. И все же, во что превратилась его жизнь? Родители бы не хотели этого… Они бы его стыдились, если бы знали, с кем связался их сын. Можно винить в этом судьбу, Вселенную — да кого угодно, но все решения Кадзу принимал сам. И они привели его к тому, что он имеет сейчас. Он сам избрал этот путь. Парень встряхивает головой, отгоняя эти мысли прочь. Сейчас не время, нет. В конце концов вывод напрашивается сам: один он со всем этим не справится. Помощи просить было не у кого… Хотя… Мэй. Он чувствует, что ей может довериться. С ней он ощущает особую, необъяснимую, связь. И только у неё может попросить помощи. Снова. От этого Кадзу ощущает острый укол совести. Она и так слишком многое для него сделала. Спасла от смерти, помогла с раной, а теперь… Теперь просить помочь ещё и с этим… Слишком. В ушах вновь начинает звенеть, а перед глазами возникают картины далекого прошлого. Ночь. Зимнее небо, усеянное сотнями звёзд. Луна, которая бросает серебристый свет на крыши домов. И Мэй. — Да кому сдалась моя душа? — из уст Кадзу этот вопрос звучит зло, ядовито. Ведь правда: кому она может понадобится? Как можно любить такого, как он — того, чьи руки от крови уже никогда не отмыть. Того, кто и сам совершенно потерян. — Мне, — тихо отвечает Мэй, и он смотрит в её красивые, янтарные глаза, в которых отражается свет далеких звёзд. Смотрит так, как никогда ни на кого не смотрел, и стена холода и одиночества, выстроенная годами, даёт крупную трещину. Он качает головой в сторону. В голове вновь звучит одно-единственное слово, сказанное Мэй. «Мне.» Кадзу видел в своих воспоминаниях её магию, а сейчас, спустя пять столетий, она наверняка стала куда сильнее, чем была до этого. И немного колдовства ему очень бы помогло. Он нервно расхаживает по комнате — из одного угла в другой. Останавливается в её центре, проводит рукой по лицу, пытаясь привести мысли в порядок. Делает глубокий вдох. И принимает решение: завтра утром он все же встретиться с Мэй.