О крайностях и балансах

Впервые Олег замечает Игоря в деле о Гречкине. Когда подонка задерживают, взгляд Волкова скользит по хмурому симпатичному полицейскому, который жестко и с ненавистью вжимает Гречкина в капот его собственной машины. Олег запоминает и делает выводы. Сережу от работы не отвлекает — зачем? Еще непонятно, что из себя представляет этот Игорь Гром. Но когда Олег за пару дней находит всю информацию на него, в груди прорастает опасное, щекочущее чувство предвкушения. Игорь — не типичный мент, Игорь сложный, раздираемый противоречиями, как и они с Сереженькой. Действует не по уставу, в башке агрессии много, но и ума много тоже, поэтому Олег мысленно ставит галочку. Занятный экземпляр. Позаимствовал бы его для Сережи на вечер, а если и вправду Игорь того стоит, то, может, и на более долгий срок. Олег откидывается на спину, задумчиво ведет кончиками пальцев по обложке личного дела Грома. Он решает не торопить события — растягивать куда более интересно. Судьба к ним удивительна благосклонна — в следующий раз Гром приходит к ним сам. Ну, не совсем сам, конечно, просто дело Гречкина заканчивается крайне плачевно. Для Сережи — в первую очередь. Сережу в этот вечер приходится отпаивать чаем и кормить сладким, потом нежно-нежно вылюбливать прямо на диване в его кабинете, под бесячий писк его телефона, который непрерывно орал об уведомлениях. Олег злился — Разумовский и так переживал страшно, а тут еще работа. Сережа тяжело дышал, всхлипывал, рыжие волосы разметались, он сжимал пальцы до синяков на плечах Олега, подмахивал бедрами и хныкал, как ребенок, пока Волков вбивался в него так, как Сережа любил больше всего — глубоко, сильно, так, чтобы ни одной мысли о работе или чем-то постороннем не осталось. Кончил Сережа быстро — в нервные дни всегда так, всего полчаса возни. Олег ушел в душ, по привычке не желая размякать, впереди было много работы и дел, и сейчас вовсе не к месту был бы оргазм. А когда вернулся, вытирая волосы, Сережа уже обнаружился за телефоном, искал что-то судорожно. Поднял глаза и сам попросил Олега позвать на встречу некого Игоря Грома. Олег почувствовал, как внутри все взметнулось искрами, но себя не выдал — не время. То, как Разумовский прятал глаза, как сглатывал напряженно, как вертел в пальцах резинку. Все это выдавало его с головой. Вот ведь умница, — сыто подумал Олег, кивая Сереже и переадресовывая звонок Грому Марго. Сразу все почувствовал, заметил Игоря, запомнил. Стало быть, Волков не ошибся в выборе. Правило номер один — если Сережа и Олег сходились во мнениях, значит, все делают верно. Гром приехал — хмурый, серьезный, грубоватый. Волкову понравился. Даром что мент, борщит с силой или лезет, куда не стоило бы, а глаза-то умные. Разговор вышел в нужное русло сразу — Олег управлял им ненавязчиво, не боясь напугать Игоря. Что-то подсказывало, что здесь ни Сережу, ни Олега не осудят, а наоборот, зацепятся за предложение. Гром поупрямился сначала, правда, но быстро понял, что к чему. Олег с каждой секундой все больше убеждался, что выбор верный. Что ни вопрос от Игоря — то в самую точку, цепко и емко. Будто пес, почуявший след. Волкову нравилось, он откинулся на спинку дивана, вел диалог, не отпуская чужих глаз. Было приятно почувствовать в Игоре равного, а то устали они с Сереженькой, два Шерлока в мире идиотов. Грому, видно, так проще — прямо и начистоту. Олег это уважал, сам таким был когда-то, хотя после армии и Сирии Сережа научил его быть мягче, гибче, дипломатичнее. Этому Игорю тоже предстояло научиться, он, правда, пока об этом и не догадывался. — Что вы об этом думаете? — спросил спокойно, внимательно считывая чужие касания и взгляды. Гром задумчиво закусил губу, провел широкими ладонями по бедрам, помолчал. Олег был вполне готов к тому, что Игорь даст ему в морду — и готов был даже это принять. — Знаете, Олег, — Гром посмотрел на него исподлобья. — Мне интересно. Волков заинтересованно вскинул бровь. Взгляд Игоря, цепкий и серьезный, скользнул по его телу, явно оценивая, почти с восхищением, Олег подавил улыбку — это не могло не льстить. — Но… — Игорь оторвался от Олега, виновато взглянул в глаза. — Я пока никак не… этого… вашего не знаю. Вы поняли, ну… — Вы о том, что лично не знаете Сережу? — сформулировал Олег, и Гром кивнул. — Поверьте, скоро увидите. Он придет через… — посмотрел на часы. — Минут десять. В эти десять минут Волков осторожно прощупывал Игоря — уже не настороженно, а с интересом, чтобы понять страхи и желания. Игорь рассказывал о службе в полиции, о том, как задерживали Гречкина, о том, как проходил суд — оказывается, он присутствовал на процессе. Сережа тоже хотел туда приехать, но Олег его не пустил. — А вы давно… Сергея знаете? — спросил Игорь, пробуя вино и морщась. Олег улыбнулся почти сочувственно — мнение Грома по поводу вкусовых предпочтений Сережи в вине он разделял. — Мы выросли вместе, — сказал легко, пожимая плечами. — В одном детдоме. В том же, — голос у Волкова посуровел, в нем прорвался нехороший рык, — в котором жила Лиза Макарова. — Я ее брата видел, — сказал вдруг Игорь, взгляд в пол упер, скомкал в руках кепку. — Жалко пацана, он еле держится. Мне его воспитательница, эта… Татьяна… Не помню, короче, она взяла у меня номер, обещала звонить, если что. — Надо съездить, — Волков нахмурился, поставил на столик бокал. — И Сережу с собой взять. Игорь поднял на него быстрый взгляд, Олег встретил его спокойно, цепко схватил, не дал отвести. И это как будто растопило остатки льда — Игорь после этой темы стал расслабляться, глаза блеснули симпатией. Они говорили об опыте, который внезапно — для Игоря, Олег знал, Олег личное дело Грома изучал по вечерам вместо отдыха — оказался очень схож. У Олега — горячие точки, у Игоря — работа в полиции. Олег травил ему байки, смеялся, хоть и пытался всеми возможными способами не вспоминать то, что было между смешными случаями и тем, что можно рассказать другу. Игорь слушал внимательно, задавал вопросы, а Олег мягко, ненавязчиво помогал ему почувствовать себя комфортно. Чтобы Игорь понял, что здесь никто не сделает ему больно, не предаст и не продаст — зачем? Они здесь для того, чтобы каждому было хорошо и приятно. Так тянулось время, пока вдруг за дверьми не раздался торопливый топот. Олег вслушался и тяжело вздохнул, оставляя бокал: — Устал. — Кто? — не врубился Игорь. — Сережа, — Олег не тронулся с места, но тело напряглось. — Не говорите пока ничего, не спугните. Я сам, договорились? Игорь едва успел кивнуть перед тем, как влетел Сережа — волосы растрепанные, рубашка пузырем. Олег считывал все быстро, глядел, как нервно двигался, как пальцы растирал, как кусал губы, не замечая в кабинете гостя. — Олежа, отмени встречу на вечер, — с порога выдал скованно, напряженно. — Не могу, пиявки чертовы, — и чуткие тонкие пальцы ослабили галстук, сорвались, не попадая. Сережа устало оперся руками на огромный рабочий стол, уронил голову на грудь. Олег приподнялся с дивана, краем глаза наблюдая за застывшим Игорем. Ничего страшного, пусть смотрит. Пускай учится и запоминает. Подошел со спины, неторопливо, руки оставляя в карманах, почти прижался к худой спине. Чуть наклонил голову и шумно втянул запах Сережи — терпкий, цитрусовый, приятный. Не стал слушать, что говорит, разницы не было, сейчас цель была одна — расслабить, показать, что все хорошо, все спокойно, можно не думать об этом. Положил тяжелые ладони на худые плечи, слыша привычный прерывистый вздох. Надавил осторожно, пальцами направил, стал разминать, массировать аккуратно. Сережа сразу будто бы сдулся, как шарик, стал мягче, замурчал и расслабился. — Сережа, — прошептал Олег бархатно, — у нас гость. Сережа дернулся мгновенно, как ошпаренный, руки Волкова оттолкнул — Олег даже бровь приподнял. Интересно, но ничего, он это Сереженьке еще припомнит. — Д-добрый день, — губы сжал, выпрямился, весь будто оголенный провод искрами и напряжением горел. — Здрасьте, — Игорь приподнялся и приблизился к Разумовскому, взглянул сверху вниз, улыбнулся, крепко пожал хрупкую белую ладонь. Олег не торопил и молчал, только чутко наблюдал. Ему ничего не важно, звуки и эмоции исчезли, как и всегда, когда он концентрировался. Он медленно, хищно переводил взгляд с одного на другого — Сережа, тонкий, нервный, статный, и Игорь, два метра ростом, грубоватый и сильный. Разные такие, две крайности. А взгляд одинаковый. Сережа мгновенно себя выдал — прерывисто выдохнул, сглотнул нервно, взгляд опустил и поднял тут же. Лицо посветлело, а глаза стали жадными и податливыми, в глубине зрачков полыхнул интерес и желание. Игорь же напрягся всем телом, челюсть сжалась, смотрел на Сережу голодно, с лаской и вниманием. Олег улыбнулся, не прерывая это неприлично долгое рукопожатие. Надо же, подошли друг другу. Он неслышно встал ближе, к Сереже сзади, вплотную, взглянул на Грома, чтобы ладонь Разумовского не выпускал, обжег загривок Сережи горячим дыханием. — Знакомься, Сережа, — он поправил воротничок рубашки, горячими пальцами задевая шею и чувствуя, как Разумовский вздрогнул. — Игорь Гром, майор полиции. Олег ощущал, как Сережа в смятении кусал губы, как внутри у него кричала сирена об опасности — Олег никогда не делал так, никогда не проявлял на людях чувства так открыто, и Игорь, который не выпускал его руку, только подбавлял дров в огонь. Олег убрал руки за спину, втянул в легкие запах Сережи, кончик губ приподнял в довольной улыбке. Сереженьке нужно было совсем немного, всего пара минут, чтобы додуматься, особенно, когда Игорь — на лету хватал, умница — кончиками пальцев провел по тыльной стороне ладони. Сережа глядел на Игоря почти испуганно, он не понимал, не знал, почему его так тянуло к этому человеку в драном свитере и с ласковым, заинтересованным взглядом, почему так тянуло к тому, с которым вовсе нет ничего общего, кроме жажды правды. Олег почувствовал это и подумал, что, возможно, это «кроме» — важнее всего. Он научился Сережу распознавать и ощущать, как самого себя, научился чувствовать его так легко, как будто был рядом всю жизнь. Впрочем, почему «как будто». Он и был. Сереженька у Олега внутривенно, подкожно зудит, Сереженька в Олега вплавился, он в его костях и клетках, до атомов и молекул. Так что Олег рукой обвил сережину шею, пальцами длинными ослабил и стянул галстук, ловко свернул его в руках и отложил на край стола. Сережа одновременно прижимался спиной к Олегу, будто в поисках защиты, и тянулся к Игорю — заинтересованный, нервный, ожидающий. Прикусил губу, когда стало легче дышать без галстука. Олег улыбнулся. Подтолкнуть их друг к другу оказалось так легко. — Это ты все устроил, — обвиняюще выдохнул Сережа, почти обиженно, но Олег почувствовал, как по телу Разумовского прошла волна облегчения. — Возможно, — не стал отпираться Волков и снова положил Сереже на плечи ладони. — Переместимся на диван? Сережа аж обернулся от этого предложения. Вот же пугливый, паршивец, а как Олежа, давай ты выебешь меня полностью одетым, пока я буду связан, прямо перед огромным панорамным окном, чтобы каждая собака видела, как самого молодого и гениального миллиардера этого города трахает его личный телохранитель, так все в порядке, ничего страшного. — Посидим, поболтаем, выпьем, — продолжил Олег с каменным лицом, подпуская в голос успокаивающих интонаций. — Я за, — Игорю, видно, стало искренне жаль Волкова, который одновременно пытался думать за всех троих. Сережа суетливо ушел переодеваться, а Олег с Игорем снова упали на диван. Волков откинул голову устало, потер переносицу. — Он сложный, — ответил разом на все незаданные вопросы Игоря. — Но поверьте, это того стоит. — Верю, — Игорь развернулся к Олегу всем телом и вдруг посмотрел открыто и прямо в глаза. В эту секунду Олег понял, что Игорь действительно ему приятен. Не формально, не как досадное дополнение к сексуальным потребностям Сережи, а как человека, который вполне может вписаться в их пару — полноценно и грамотно. Игорь Гром явно приятнее, чем вибратор, который Сережа как-то раз гордо сконструировал сам, чего уж тут. И куда интереснее. Олег улыбнулся и спокойно, буднично положил руку Игорю на бедро. Гром предсказуемо вздрогнул. — Вам понравится, — пообещал Олег, ненавязчиво пробегаясь кончиками пальцев по колену и тут же легко отпуская. Не соврал. Игорю действительно понравилось — сначала понравилось болтать с ними обоими, слушать сбивчивую речь Сережи, которая становилась все более плавной и уверенной по мере того, как он расслаблялся, слушать негромкие, лаконичные вставки и комментарии Олега. Потом понравилось ловить неуверенный, ищущий взгляд светлых глаз Сережи, и темный, вязкий — Олега. А потом понравилось, как Сережа со временем совсем размяк, устроился между ними, голову на колени Олегу, ноги худые на Грома. Понравилось, как он уснул под негромкий разговор и размеренное перебирание его волос, как трепетали его ресницы. Понравилось, как Олег смотрел на Сережу — трепетно, нежно, как-то светло и ласково. На Грома же он направлял изучающий взгляд, полный одобрения и чего-то темного, что Игорь никак не мог распознать. Олег Игоря понял довольно быстро — и, как истинный волк и телохранитель, подпустил ближе, хоть всё-таки и держал зубы возле чужого горла. А вдруг дернется. Со временем это исчезло. Олег перестал бояться поворачиваться к Игорю спиной, он стал доверять ему самое дорогое — Сережу. Он поверил и доверился, и Игорь ценил это безмерно, стараясь каждым шагом это оправдывать. Вот только… Олег наблюдал за Игорем. Ненавязчиво, осторожно. И понимал, что ничерта он не простой — тоже поломанный, еще и побольше, чем Сережа и Олег. То, как он шарахался от внезапных прикосновений, напрягался, когда его заставали врасплох. Будто каждую секунду боялся, что его ударят. Или бросят. Что не сможет нанести предупреждающий удар. — Проблемы с доверием, — метко сказал Сережа как-то раз. В тот день Игорь вдруг дернулся от легкого поцелуя в шею сзади. Ему нравилось, и Сережа, и Олег это знали, вот только что-то было нервное в том, как Игорь промямлил нечто невнятное и резко свалил в душ. — Думаешь? — Олег внимательно посмотрел вслед ушедшему Игорю. — Уверен, — Сережа раскинул ноги на диване, рукой поманил Олега плавно, изящно. Олег подошел, как и всегда. Перехватил руку, прижался губами трепетно, нежно, подавил желание встать на колени перед этой красотой — тонкий, белокожий Сережа в этом его чертовом халате, в котором он выглядел даже более обнаженным, чем если бы был полностью голым. Рыжие волосы рассыпались по плечам, гладкие, блестящие, их хотелось пропустить между пальцами или, может, потянуть и намотать на кулак, чтобы Сережа сладко всхлипнул и прогнулся. Олег пока не определился, поэтому присел на корточки. — Он же совсем шуганый, — у Сережи в глазах промелькнули довольные искры, он чуть двинул пальцами, поглаживая губы Олега. — Замечал? Особенно, когда глаза закрыты. Олег медленно отстранился, глядя прямо в глаза Сережи. Тот улыбался спокойно, нежно, но в его взгляде Олег видел эту чертовщинку — как и каждый раз, когда у него был план. Олег стремительно думал. Думал о том, как нервно Игорь перебирает плечами. Как его пальцы сжимаются слишком сильно. Как в глазах Игоря на мгновение мелькает агрессия и страх — бей или беги. Как забавно все встает на свои места. — Говоришь, когда глаза закрыты? — уточняет Олег, улыбаясь хищно. Сережа довольно ухмыляется и падает на спинку дивана, не отводя взгляда. Они друг друга поняли, и теперь очередь Игоря получать свою порцию эмоциональной разгрузки. — Что ж, у него завтра выходной, — Олег чуть склоняет голову. — И у меня вечер свободный, — мурлычет Сережа. — Значит, и у тебя тоже. — Все-таки есть плюсы в том, что я на тебя работаю, — Олег встает, поправляет пиджак. — Ты у нас элитная содержанка, — бесстыдно хихикает Сережа. — Ты сейчас получишь, — предупреждает Олег и низко, бархатно смеется, втягивая Сережу в поцелуй.

***

Когда они в следующий раз оказываются в спальне, Олег развязывает галстук и пропускает его ткань между пальцами. Сережа, уже почти раздетый, с любопытством смотрит на него из-под густых ресниц. Игорь отрывается от поцелуев в шею Сережи, оборачивается, смотрит. — Не хочешь? — мягко спрашивает Олег, проверяя галстук на ширину и прочность. В глазах Игоря мелькает мгновенный страх и настороженность. — Чего не хочу? — плечи напрягаются. — Позволишь завязать тебе глаза? — спрашивает Сережа, проводит кончиками тонких пальцев по мощной груди Игоря, легонько задевая соски. Олег чутко выжидает, отсчитывает секундами повисшее молчание, потом прерывает его в нужный момент: — Боишься? — спрашивает спокойно, без осуждения. Игорь вздрагивает, но челюсть сжимается крепко. Сережа довольно улыбается краем губ. Попался. — Нихрена я не боюсь, — фыркает, его плечи напряжены, руки сжимаются сильнее, чем нужно, отчего Сережа морщится слегка. — Просто такие игры… ну не для меня они. — Игорь, — укоризненно тянет Олег, снимая пиджак и закатывая рукава рубашки, обнажая мышцы рук. — Если ты боишься, можно просто сказать. А если тебе не страшно, то, что ж, придется довериться нам с Сережей. Сережа закусывает губу и с интересом наблюдает, как Олег легко и без усилий направляет Игоря туда, куда нужно им обоим. Гром ведь и не догадывается, бедный. Он ведь даже не понимает, в чьи руки попал. Олег был куда опаснее, чем Сережа, вопреки распространенному мнению. — Да не боюсь я, хрен ли ты заладил! — сердится Гром и поворачивается всем корпусом к Олегу. — Давай уже. — Уверен? — подает голос Сережа, усаживаясь на постели и подтягивая на плечи прохладный шелк халата. — Да, — уже практически рычит Игорь. Олег сдерживает улыбку. Надо же, как легко оказалось манипулировать Игорем, каким же он оказался податливым — конечно, если найти правильный подход. — Тогда присядь на колени, — Олег хлопает по постели ладонью ровно посередине, чтобы им было удобнее. Игорь сглатывает и перебирается в середину, садится неловко, кладет руки на колени. Он чувствует угрозу, чувствует себя небезопасно, он переводит взгляд от Олега к Сереже, пытаясь за что-то уцепиться. Волков выглядит обманчиво расслабленным — стоит, длинными пальцами ведет по атласной плотной ткани галстука, рукава закатаны, во всей фигуре струится властность, спокойная и несуетливая. Сережа же смотрит, наклонив голову, наматывает на палец рыжую прядь, взгляд хищный, заинтересованный. Игорь кусает губы — это не игра в плохого и хорошего копа, нет. В случае чего они его не пощадят, и не имеет тут значения, насколько Олег бережно укрывает их одеялом после секса, насколько Сережа ластится к ним обоим после бессонной ночи. Сейчас это люди, которые разобьют его на кусочки, — мелькает в голове мысль, когда Олег ласково кладет плотную ткань ему на глаза и завязывает крепким узлом, проверяя, чтобы не соскальзывала. Несколько мгновений Игорь привыкает к темноте. И чувствует панический ужас. Он не видит ни Сережу, ни Олега — даже хваленое ментовское чутье дает сбой, он не слышит их дыхание, не чувствует, где они. Он не может подавить в себе ощущение, что сейчас его просто придушат здесь, что сейчас горячая рука Олега возьмет его за горло, или ловкие легкие пальцы Сережи воткнут ему нож между пятым и шестым ребром. Они бы никогда так не сделали, они меня любят, я им нужен, нужен, — твердит как мантру Игорь, пока в комнате тишина. У него кулаки на бедрах сжимаются, он короткими ногтями вцепляется в кожу, сглатывает непрерывно, кусает губы. Поезд. Снег. Кровь. Оглушительный выстрел. Ты тоже думал, что нужен ему, — шепчет что-то внутри, обжигая склизким холодом. Ты тоже думал, что он так никогда не сделает. Шум колес. Голубые глаза перед ним, — прямо как у Сережи. Издевательски-хищная ухмылка, — разве не такая порой искажает лицо Олега? Игорь чувствует холод снега на своей шее, горячую кровь на груди. Острую, непритупленую адреналином боль от выстрела. И вдруг, сметая с его лица снежинки, стирая горячую кровь, на его щеку ложится тонкая, невесомая рука. Сережа, — узнает Игорь и крепче стискивает зубы. Решил приласкать перед тем, как добить? — Игорь, — голос Олега раздается будто сквозь вату. Или шум проклятого поезда. — Игорь, дыши. Игорь дышит. Дышит и сглатывает этот снег, залетающий в глотку. Шарф-то он так и не купил. — Все хорошо, — голос уже с другой стороны, мягкий, чуть неуверенный. — Все хорошо, ты дома. Дома. Где этот дом? Где он сможет отпустить все это, где он сможет понять, что удара в спину не будет? Игорь напрягается всем телом, чувствуя, что вот сейчас, сейчас его ударят. Нужно сразу подготовиться, а потом хук справа, повалить на кровать, сжать шею, душить, глядя, как тускнеют голубые глаза, как дыхание становится хриплым… Он уже слышит в воздухе, наполненном снегом и стуком колес, этот хрип. Не осознавая, что это его собственный. Тяжелая ладонь Олега ложится на грудь. Мягко, ненавязчиво, но крепко. Удерживает. А Сережа вдруг притирается сзади, обнимает, ласково целует в шею. Игорь трепещет в их руках, чувствуя, как снег на плечах и груди тает от этого тепла. В прикосновениях нет ни грамма жесткости. И почти нет ничего сексуального — Сережа просто мягко трётся носом о загривок, изредка оставляя поцелуи на плечах, Олег гладит грудь нежно, касается трепетно, позволяя привыкнуть к прикосновениям и вынужденной темноте. — Все хорошо, — голос низкий, успокаивающий. — Игорь, тебе можно расслабиться. Все хорошо, дыши. Мы не причиним вреда. Игорь постепенно, медленно осознает — он в их спальне. Где-то на тумбочке, пускай он и не видит, горит лампа с желтым теплым светом. Сережа наверняка сейчас убирает волосы в узел, а Олег наблюдает за тем, как медь, отливающая золотом в свете торшера, скользит между белыми пальцами. Так и оказывается — когда Сережа снова приникает губами к загривку, его волосы больше не щекочут спину. А Олег наклоняется, целует в губы, удерживая за затылок сильной ладонью, мягко проникает языком в рот. Игорь дышит. Дышит и вспоминает, кто они такие. Кто он такой. И почему он здесь. — Хороший, — ласково шепчет Сережа, целуя за ухом. — Молодец, Игорь. Ты молодец, ты справился. Игорь почти краснеет. За что он так… Игорь же ничего такого не сделал, почему «молодец», к чему это? — Действительно умница, — одобрительно раздается где-то справа. — Так хорошо расслабляется, посмотри, старается как. Жар заливает щеки, на которых пробивается щетина. Игорь старается не думать о том, как он выглядит — здоровый мужик с завязанными глазами, руки на коленях, краснеет, смущается от похвалы. Представляет эту картину и вдруг вместо стыда чувствует тяжелое, затапливающее все внутри возбуждение. Может, потому что представляет Олега и Сережу по обе стороны. — Мы можем продолжать, Игорь? — голос у Сережи ласковый, негромкий. — Д-да… — слабо выдыхает Игорь, зная, что резкая вспышка удовольствия вряд ли осталась незамеченной. — Дальше будет труднее, — предупреждает Олег с заботой и тревогой. — Справишься, Игорь? — Да, да, — кивает Гром часто, осознавая, что теперь это уже не игра, чтобы доказать им, что он не боится, нет, теперь ему и правда хочется. И тогда прикосновения пропадают. Гром инстинктивно тянется обратно, к рукам, крутит головой в попытке понять, где Олег с Сережей, но их нет, и он не слышит их дыхания, не чувствует их тепла. Это тянется так долго, ему начинает казаться, что он остался в спальне один, что его все бросили, и что о нем забыли… Забыли, — мелькает в голове жестко и холодно. Ты же знаешь, это нормально. Они вдвоем всегда были вместе, ты здесь — третий лишний, о тебе можно забыть. Игорь сжимает губы. Нет, нет, не может такого быть, это бред. Но в голове набатом бьются их слова, все эти сцены их совместной нежности, Игорь вовсе им не нужен был, чтобы почувстовать себя целыми, это не оно, не то, он не тот, кто им нужен, им никто не нужен, кроме них самих… О нем можно просто забыть и оставить в комнате, как ненужную игрушку. И он вдруг всхлипывает, почти как ребенок, хнычет, тянется за прикосновениями, ищет их в пустоте и темноте. Ничего больше нет, но ему нужны Олег и Сережа, нужны их руки, нужно подтверждение, что его любят, что все хорошо. И тут же на его плечи осторожно давят тяжелые руки, укладывая на постель. Он облегченно стонет, когда чувствует, как прохладные губы прижимаются к его виску. А потом он тонет. В прикосновениях, поцелуях, в касаниях тонет, их так много, что уже не разберешь, где и чьи — ему кажется, что рук уже не четыре, а куда больше. Игоря целуют, гладят, заласкивают, пока он не превращается во что-то мягкое и разнеженное. Ему тепло, ему хорошо, ему спокойно, он чувствует эту нежность и любовь в каждом прикосновении. — Хороший наш, — шепчет Олег, целует в висок. — Позволишь нам тебя приласкать немного? Готов? Игорь кивает, чувствуя себя в мягком, пуховом одеяле. Мыслей в голове нет совсем, конечности ватные, он только и может, что лежать и принимать всю эту бесконечную любовь, которой его одаривают. — Умница, — Сережа чешет его за ухом. Чьи-то руки — он уже не способен понять, чьи — скользят по его груди. Чуть царапают, нежно задевают пальцами сосок, сжимают, потирают между пальцами. Игорь едва слышно стонет. Он прислушивается к негромким разговорам и чувствует, что это распаляет его только сильнее. Возбуждение внутри будто только выше становится с каждым градусом, кипит потихоньку, заставляя его нетерпеливо ерзать на постели. — Ну что, как думаешь, стоит просто сделать ему хорошо или, может, кто-нибудь из нас его возьмет? — Сережа мурлычет негромко, неторопливо лаская соски Игоря кончиками тонких пальцев. — Мне кажется, не готов пока, — в голосе у Олега тревога. — Давай не сейчас, слишком большой стресс для первого раза. — Что ты предлагаешь? — с любопытством спрашивает Сережа, абсолютно не замечая протестующих стонов Игоря, когда он убирает ладонь с груди. — Внесем немного разнообразия, — в голос Олега прокрадывается нечто хищное. Игорь подается вверх от этого голоса, ему нужно больше, ему хочется больше, ему хочется стянуть чертов галстук, чтобы увидеть их лица. Когда Олег наклоняется и властно, торопливо целует его, буквально имея рот языком, глубоко и жестко трахая, Игорь судорожно стонет в его влажный рот. Гром ощущает, как справа Сережа лижет их губы в месте поцелуя, и от этого по телу проходит дрожь возбуждения. Целоваться втроем… странно. Странно, но так хорошо, особенно чувствуя, как по-разному ощущаются язык и губы Олега и Сережи, как по-разному они целуются, как борятся за первенство в этом поцелуе. — Игорь, черт, — стонет вдруг Сережа жадно и вцепляется в его плечи. — Ты такой… — Какой? — мгновенно подхватывает Олег, принимаясь за шею Игоря, выцеловывает, лижет. — Расскажи ему, Сереженька. Он ведь не может увидеть себя со стороны. Игорь стонет — в легких вдруг слишком мало воздуха, грудь горит. — Мм, — тянет Сережа, наклоняясь к уху Игоря и обжигая горячим шепотом, — Ты… Черт, ты такой податливый. Приоткрываешь рот от возбуждения, тяжело дышишь. Тебе так нужно, да? Такой сильный, такой жесткий обычно… А сейчас разнеженный, податливый. Ты невероятный, ты знаешь? И так прекрасно стонешь для нас. — Нам очень нравится, — шепчет Олег в другое ухо и лижет шею, рычит, чуть цепляя зубами. — Положи подушку ему под бедра, — мягко командует Сережа. Игорь покрывается мурашками, представляя, как Олег сейчас послушно дотягивается до подушки и втягивает Сережу в мокрый, нежный поцелуй. Судя по звукам — так и происходит. Олег придерживает его бедра и бережно подкладывает подушку. Игорь вслушивается: — Ты или я? — голос Олега мягкий, с нотками заинтересованности. — Давай я, — голос Сережи, о боже, почти хищный. И Игорь вдруг чувствует тепло на бедре, чувствует, как Сережа сползает ниже. Его совсем легкие прохладные пальцы осторожно надавливают на колечко мышц. Не входят, только чуть-чуть ведут по кругу, мягко ласкают на поверхности. Игорь вытягиваются в струну — боже-боже-боже, так ласково, так бережно, так чутко… Пальцы у Сережи почти девичьи, аккуратные, нежные, точно знают, как стоит прикасаться. Игорь не хочет знать, где Сережа научился делать так — от Олега или, может, был кто-то еще… — Можно? — голос у Сережи успокаивающий, и Игорь точно знает, что он остановится, если вдруг что. — Можно, — хрипло выдыхает Гром и вытягивается в струнку. Он, черт побери, верит. Верит Олегу, который наверняка сейчас молчаливо наблюдает своим вязким, темным взглядом. Верит Сереже, который влажными от смазки пальцами мягко проникает одним пальцем. Игорь подкидывает бедра, с недоумением поворачивает голову в сторону, где должен быть Олег. Он знает, что и Олег, и Сережа чаще всего начинали с двух пальцев, почему сейчас они… — Шшш, — грубоватые, бесконечно осторожнее руки Олега обхватывают его лицо. — Доверься Сереже, хороший наш. Тебе достаточно одного пальца. — Но… — шепчет Игорь, но к его губам Олег прикладывает палец. — Будет хорошо, — обещает Волков и поглаживает губы Игоря. Игорь с нетерпеливым хныканием втягивает палец в рот. — Ого, — Гром с легкостью может представить, как сейчас Олег наклоняет голову и смотрит на него властно и возбужденно. — Даже так, милый. И начинает двигать пальцем — размеренно, синхронизируя темп с сережиным пальцем внутри. Господи, Игорь к чертям сдыхает от этого ощущения, как его имеют с двух сторон, осторожно, мягко, в одном ритме. Пальцы военного, наемника должны быть грубыми, но на деле бесконечно ласковые и чуткие. Волков дразнит, имеет рот Игоря, пока палец Сережи осторожно сгибается внутри, исследуя. Это больше похоже на массаж, — думает Игорь в забытьи, пока стонет от ощущения беспомощности и распятости между Олегом и Сережей. Но Разумовский вдруг входит глубже, почти до основания, и Игорь вскрикивает от прошившей все тело вспышки острого удовольствия. — Здесь? — в голосе у Сережи слышится улыбка, и он повторяет медленное, размеренное движение. Игорь ахает и бедра сами вскидываются навстречу тонкому пальцу. По подбородку стекает капля, когда Олег вытаскивает палец, чтобы поудобнее устроить запястье. Игорь чувствует себя мокрым и бесстыдным — особенно когда Олег вталкивает во влажный рот уже два пальца. Пальцы крупные и длинные, костяшки выпирают, вены выпуклые, их так приятно обводить языком. Игорь чувствует, что ему осталось немного — он стонет, беспомощно вытягивает шею. Невозможность видеть обостряет все ощущения, он начинает чувствовать слишком остро абсолютно все. И палец, который разминает нежный, тугой вход, и пальцы, которые ласково имеют его рот, и член, оставленный без внимания. Ощущений много, и Игорь, пока почти хнычет от пальца внутри, понимает, что кончит от малейшего прикосновения. — Чувствительный какой, — одобрительно шепчет Олег, поглаживая висок. — Хочешь кончить? Игорь отчаянно кивает, не выпуская пальцы изо рта. — Сереж, он хочет кончить, — Олег поглаживает язык Игоря, настойчиво забирая контроль. — Мм, — Сережа проводит кончиками пальцев по бедрам. — Хороший какой. От голоса Сережи Игорь сдавленно стонет — настолько уверенно и властно он звучит. — Доверяешь нам, Игорь? — шепчет Олег прямо в ухо, вынимая пальцы изо рта. — Да, да, — шепчет Игорь. — Вам доверяю, верю… пожалуйста… — Уже просит, — довольно мурчит Сережа. — Умница, милый. Мы все сделаем, Игорь. И обе руки обхватывают его член, начиная двигаться в унисон. Игорь почти кричит — от удовольствия сладкого, которое прошивает тело, от этого чувства общности, от ощущения любви и заботы, от того, что он нужен, что он верит, от беспомощности этой чертовой, от того факта, что сейчас его доводят до оргазма не потому, что он просил, не потому, что должны, а потому, что хотят сами. Потому что он нужен. — Хороший наш, — шепчет Сережа. — Давай, постарайся для нас. Игорь тонет в этой темноте и чужих прикосновениях. Слишком много, боже, слишком много, и это ощущение беспомощности разрывает, и пальцы, такие разные, он может лишь по коже и прикосновениям определить, кто именно его касается, и это накрывает, будто волной — Игорь кончает долго, закусывая губы и пытаясь не стонать, а в итоге почти кричит хрипло, почти отключается. Он не помнит, как с него стягивают галстук, как укрывают одеялом. Не видит, как Олег и Сережа, целуясь мягко, нежно, доводят друг друга до оргазма — как Сережа жалобно, тонко стонет, дрожит, утыкаясь в плечо Олегу, пока сидит на его бедрах, и Олег двигает пальцами, зажатыми в кольцо, на его члене, сам притираясь между ягодиц. Не видит, как Олег хрипло стонет, сцепив зубы, придерживая Сережу за талию, выплескиваясь на постель, пока Сережа пачкает его пальцы с хныканьем. Не помнит, как Олег бережно придерживает за шею Игоря, пока Сережа поит водой. Он приходит в себя от мягких, теплых поцелуев в щеки и виски. — Ты как, Игорь? — интересуется Олег ласково, поглаживая его по линии челюсти. — Живой, — шепчет, фокусируясь на их лицах. Оба выглядят чуть встревоженными, но довольными и расслабленными. Игорь тянется к ним в жажде нежности — ему так нужно сейчас, после этого выплеска эмоций, после этой мясорубки ему нужно тепло и забота. Ему дают ее сполна. Обнимают, целуют, шепчут ласковые слова, отпаивают водой, Гладят, говорят о том, как сильно его любят, какой он молодец. Как он им нужен, какой он замечательный. Олег ненадолго пропадает — Игорь только и может, что беспомощно повернуться в сторону уходящего Волкова и жалобно позвать, но пальцы Сережи поворачивают его голову обратно, гладят, Разумовский что-то ласково нашептывает. Когда Олег возвращается, Игорь тянется к нему, и тот, одетый уже в домашнюю футболку и пижамные штаны, ложится рядом. Он засыпает без снов, а с двух сторон к нему прижимаются Сережа и Олег, легонько целуют и обнимают. На следующее утро Олег с утра готовит блинчики — банально до ужаса, конечно, но у них есть шоколадная крошка и сгущенка, и Олег решает сделать хороший и незамысловатый завтрак для Игоря с Сережей. Сережа уже одет — ему адски идет костюм, который так хорошо сидит на нем. Тонкий, гибкий, изящный. Собранный и серьезный, копается в планшете, разговаривает с Марго. Олег любуется. Не может не любоваться, такой красивый. Сережа ловит его взгляд и улыбается, убирает прядь за ухо. Подходит к Олегу — прямой, худой совсем, стаскивает блинчик и поцелуй. — Ты такой очаровательный в домашней одежде, — Сережа прикусывает его за ухо. — Особенно, когда я одет для деловых встреч. — Правда? — Олег посмеивается. — И на что же тебя это наталкивает? — Ммм, — Сережа задумчиво опирается о стойку и откидывает голову. — Думаю, может, отыметь тебя как-нибудь прямо на столе? В этой майке, штанах, такого разнеженного и домашнего. Олег усилием воли удерживает невозмутимое выражение лица. После того, как Игорь и Сережа… помогли ему, они не поднимали эту тему — и во многом стало гораздо легче, но все-таки когда Сережа вот так давал понять о том, как он хочет Олега, становилось стыдно и жарко. — Посмотрим, — лаконично отвечает Олег, переворачивая блинчик. Хотя и не может не думать о том, как восхитительно выглядит Сережа в этом костюме, и как властно смотрятся изящные переборы пальцев в воздухе, и как от одного взгляда Олег превращается в чертову тряпку. — Доброе утро, Игорь, — здоровается Сережа, глядя на Олега. Олег оборачивается и видит, как Игорь неуверенно мнется у входа на кухню. — Иди к нам, — улыбается Олег. — Мы тебя ждали, — добавляет Сережа и тянет тонкую руку. Игорь смотрит на них. Смотрит на эти пальцы, которые Сережа тянет, на призывную, нежную улыбку Олега. Идет. Шаг за шагом. Пока не оказывается в теплых, родных объятиях четырех рук.