***
Давнымъ-давно царили въ мирѣ Миръ и Порядокъ. Правили тогда въ Вольфрамѣ, мѣстѣ, гдѣ сказки рождаются, восемь маговъ сказочныхъ. Четыре брата и сестры. Самымъ старшимъ былъ Венцеславъ — братьями и сестрами руководилъ, чтобы тѣ свѣтлые сказки писали для народа людского. Златовласая Оливена рассказывала въ нихъ, какъ земля богата, и какъ о ней заботиться должно. Любодаръ въ сказкахъ училъ людей другъ друга уважать и любить. Ярогнева же черезъ сказки показывала силу и отважность всего народа сказочного. Ферапонтъ поучалъ справедливости, а Рагосна и Агапъ учили людей мѣру знать. Самая младшая сестра Мира давала людямъ смиреніе и тяжесть познать. Любили люди маговъ своихъ — устраивали празднества въ ихъ честь, приглашали ихъ на пиръ, подарки драгоцѣнные вручали. Но забывали люди о младшенькой Мирѣ. Не любили люди и тогда, и сейчасъ тяжесть знать, и не стремились смиренію учиться. Поэтому Мира всё время одна-одинёшенька въ Вольфрамѣ сидѣла, пока братья и сестры съ народомъ по Землѣ гуляли. Такъ и съѣдало её одиночество, пока не встрѣтила она человѣка, отличавшегося ото всѣхъ другихъ. Позналъ онъ и тяжесть, и смиреніе въ своей жизни. Увидѣвъ Миру, влюбился онъ безпамятно въ неё, какъ и она въ него. Свѣтлая и чистая была ихъ любовь, но людямъ и магамъ не по душѣ это пришлось. Не въ правилахъ сказочнымъ и людямъ влюбляться другъ друга. Разлучили Миру съ её возлюбленнымъ. Опять Мира осталась въ одиночествѣ, съѣдаемая горемъ, пока въ сердце её не вспыхнулъ гнѣвъ на миръ, разлучившій её съ любимымъ. Рѣшила она, что напишетъ сказку, гдѣ она и онъ будутъ счастливы, а всѣ остальные познаютъ ихъ страшные муки, на которые сами ихъ обрекли. Раскроется въ этой сказкѣ всё то, что они въ себѣ прячутъ, и всё миру покажется. Написала она сказку, и такъ сильны были её чувства, что всё наяву сбылось. Снова Мира оказалась со своимъ возлюбленнымъ, а на землю обрушились ярый холодъ и страшное одиночество. Вѣсь миръ началъ утопать въ желчи своихъ пороковъ. И когда понялъ старшій Венцеславъ, изъ-за кого вѣсь ужасъ этотъ возникъ, собрался вмѣстѣ съ братьями и сестрами сражаться съ Мирой, во имя мира на землѣ, коя та нарушила. Битва была страшной, и каждый не могъ другъ друга побѣдить. И приняли рѣшеніе братья и сестры запечатать Миру внутри её сказки, на семь замковъ, а ключомъ отъ каждаго сдѣлать собственные преступленія, чтобы та больше не могла злодѣянія свои совершать. Первый замокъ Венцеслава означалъ его гордыню, второй замокъ чревоугодія Оливены, третій замокъ прелюбодѣяніе Любодара, четвертый замокъ гнѣвъ Ярогневы, пятый замокъ зависти Ферапонта, шестой замокъ жадности Рагосны и седьмой замокъ лѣни Агапа. Вотъ такъ и запечатали Миру въ сказкѣ, а ключи отъ замковъ спрятали подальше отъ глазъ людскихъ и сказочныхъ. Но, къ сожалѣнію, Хаосъ въ мирѣ не закончился. Зло просочилось уже въ сердца людей и сказочныхъ, и этого нельзя было остановить. Такъ и родились темные сказки, одной изъ которыхъ пугали непослушныхъ дѣтишекъ. Въ ней говорилось о чудовищѣ, которое однажды придетъ на землю и принесетъ съ собой страшную зиму. А тѣ, кто увидятъ его, умрутъ отъ страха, потому что ѣсть то чудовищѣ само воплощеніе бесконечного одиночества. А имя его было — Морра.***
Влад не помнил, когда именно он заснул, но сейчас ему это не представлялось важным. Спина и шея зверски болели, а правая сторона лица так онемела, что даже не чувствовалась. Он медленно встал из-за стола, и попытался размяться. Ночь за книгой, видимо, оказалась не настолько бессонной, сколько он её представлял. Влад заснул где-то на сотой странице, но это не мучило его совесть. Стук в дверь, разбудивший Морока, снова повторился. Так стеснительно тихо, что Влад удивился, что вообще услышал его сквозь сон. Идя к двери, он уже предвкушал продолжения вчерашнего разговора со «Сказочным патрулём» или приход обиженной на него Алисы, но, открыв дверь, Морок удивился гостю. — Астэр?! — Доброе утро, Влад! — дружелюбно помахал рукой Астэр. — Я просто волнуюсь, не забыл ли ты, что сегодня мы собирались обустраивать лавковую книгу, то есть книжную лавку, к фестивалю, — он неловко почесал затылок. — Это, конечно же, не твоя забота, и если ты передумал, то… — Я понял, проходи, — раздражённо сказал Влад, отходя от двери, — подожди, пока соберусь и пойдём. Астэр неуверенно перешагнул порог, озираясь по сторонам. Оказавшись в комнате, он почувствовал себя крайне неловко и будто бы не в своей тарелке, поэтому интуитивно его сознание дало приказ переместиться к рабочему столу — месту более ему подходящему, на котором стопкой горели так и неисполненные в явь грандиозные планы Влада на ночь. Окружение книг действительно действовало успокаивающе, так что Астэр, почувствовав себя увереннее, заглянул в одну из них — единственную раскрытую. — О, это «Трактат об истинной магии»! — заметил Астэр. — Вижу, ты много прочёл. Что думаешь? Влад тем временем поправлял у зеркала взлохмаченную причёску и помятую одежду. Когда Астэр задал вопрос, он лишь на секунду перевёл на него взгляд, а позже снова принялся заниматься внешним видом. — Мы хоть и живём в Сказочном мире, но не вся написанная сказка является правдой, — пренебрежительно отрезал Морок. — Но это ведь история возникновения Сказочного мира! — удивился Астэр. — Неужели ты считаешь всё вымыслом? — Может, и не всё, — бросил невзначай Влад и заметил пятно на пиджаке, которое принялся судорожно оттирать. Астэр перевёл свой удивлённый взгляд снова на стол. Он не понимал, как такой, казалось бы, с первого взгляда ужасный беспорядок образовывал в сумме довольно хаотичный, но порядок. Астэр даже подумал, что именно сейчас, возможно, нагляднее Макса Вертгеймера доказал, что восприятие не сводится к сумме отдельных ощущений, но от этих мыслей его отвлёк случайно брошенный взгляд в сторону, который уловил что-то интересное, выглядывавшее из-под книги. Это оказалась некая золотая подвеска, и, как Астэр заметил, очень красивая и странно знакомая. Он нагнулся, чтобы осмотреть её повнимательнее, не решаясь взять украшение сразу в руки. Неожиданно для самого себя Астэр ахнул и изумлённый, не раздумывая дальше о приличиях, схватил подвеску и подбежал с ней к Владу. — Откуда у тебя Волшебный телескоп?! — спросил он, чуть ли не подпрыгивая от возбуждения. «Ничему жизнь не учит», — подумал Морок, заметив знакомый предмет в руках друга. — Волшебный телескоп? — переспросил Влад. Астэр в порыве раскрыл окно и принялся внимательно вглядываться через, как оказалось, Волшебный телескоп в ещё ясное дневное небо. Весь этот процесс он не сдерживал своего восхищения и каждый раз, улавливая взглядом что-то в его понимании невообразимо-фантастическое, спешил это прокомментировать. При этом он ещё с помощью поворота оправы то приближал, то отдалял предмет на небе, за которым наблюдал. Влад старательно не выдал своего удивления, что не только впервые узнал о такой функции подвески, но и впервые услышал настоящее её название. — Кхм… Так и знал, что тебе придётся по вкусу, но, — Влад выхватил подвеску из рук Астэра, — это мой Волшебный телескоп. Влад по-деловому уселся на кровать и принялся аккуратно полировать золото. Всем видом он напоминал ревнивого единоличника, у которого без спроса взяли его любимую вещицу. — Прости, — неловко сгорбился Астэр. — Просто я раньше считал, что Волшебный телескоп владеет только профессором Звездочётом, ой, то есть я хотел сказать, что только профессор Звездочёт владеет Волшебным телескопом, — он отвёл глаза в сторону, потирая предплечье. — Кто это? — чуть удивленно спросил Влад и спрятал подвеску в карман. — Наверное, вы ещё не встречались! Он довольно… занят в последнее время, так что его часто заменяет профессор Крив Кузьмич. — Хм, ясно, — ответил Морок. — А что ты говорил про то, что профессор единственный, кто владеет телескопом? — Ах да, профессор Звездочёт часто им хвалился мне. Он же свой Волшебный телескоп своими руками сделал, — глаза Астэра мечтательно заблестели. — Артефакт, который помогает увидеть звёзды, где и когда бы ты не находился… Когда я впервые его увидел, то он показался мне таким исключительным, и я не мог даже подумать, что в мире ещё такой может быть. Пребывая в своих воспоминаниях, Астэр не сразу заметил, как поменялось выражение лица Влада. Нахмурив брови, тот сидел, потупив глаза в пол, и, видимо приняв недовольство своего приятеля за то, что ему не понравилось стать не единственным обладателем такой чудесной вещицы, как Волшебный телескоп, Астэр поспешил сменить тему: — Кстати, Любава просила тебя передать, чтобы я с ней встретился, то есть просила меня тебе передать, чтобы ты с ней встретился. — Хм, и зачем? — сказал Влад, до сих пор пребывая где-то в своих мыслях, но, наверное, не слишком далеко, чтобы не услышать друга. — Она мне этого не сказала, но смею предположить, что это по поводу её палатки. Её снесло ураганом, но ты, наверное, слышал про него. — Ураган? Да, слышал… — сказал Влад, ехидно усмехнувшись. В комнате повисла тишина. Для Астэра, который больше не мог найти тем для беседы, она казалась тягостной, и время, проведённое в ней, было сравнимо с бесконечностью. Влад же полностью отдался мыслям, и тишина для него была лишь ещё одним благоприятным фактором, чтобы сосредоточенно обдумать у себя в голове слова друга. Уже через несколько минут у Морока созрел очевидный план, и он стремительно двинулся с места в сторону двери. Уже ухватившись за ручку, он обернулся к Астэру и спросил: — Где можно найти Звездочёта? Астэр указал на одну из башен здания колледжа, и Влад, ни сказав ни слова, скрылся за закрытыми дверями, оставляя друга в полном смятении. Астэр попытался лишь бросить напоследок слова, которым попросту не суждено было долететь до адресата: — Встретимся тогда у книжной лавки?..***
— Ой, девочки, что-то я переживаю, что это была хорошая идея, — сказала Снежка, оглядывая розовую стену, заполненную серебряными звёздочками разных размеров. — Если так, то иди постой на стороже, — скомандовала Варя, — скажешь, когда кто-то идти будет. Снежка любезно согласилась и с некоторой благодарностью вышла за дверь. Девочки остались втроём на чужой территории, на которую они так агрессивно вторглись. За этим может последовать немало проблем и непоправимых последствий, но их благородная цель, как им казалось, стоила этого риска. Переглянувшись, они одобрительно друг другу кивнули, передавая во взгляде свою решимость и отвагу, и принялись осматривать каждый сантиметр Любавиной комнаты в поисках чего-нибудь важного. Варя поначалу принялась внимательно осматривать шкафчики и тумбочки. Осматривала каждый уголок, каждую мелочь, которая могла скрывать за собой страшные секреты. Её взгляд улавливал всё, и поэтому уже через несколько минут поисков она приметила двух единорогов, мирно стоящих на туалетном столике. Прежние внимательность и сосредоточенность испарились, ведь Варя теперь не могла думать о чём-либо ином, кроме тех единорогов и для чего они нужны Любаве. Маша же обратила своё внимание на рабочий стол и близь стоящий книжный шкаф, думая логически, что за столом придумывать коварные планы было бы удобнее, а прятать их в книги было своего рода клише. Алёнке ничего не оставалось, кроме как проверить место рядом с кроватью. Она сначала внимательно осмотрела прикроватные тумбочки, затем перешла к самой постели, аккуратно приподнимая подушки и покрывала, рукой ощупала дно матраса, но ничего странного не нашла. Затем Алёнка решила посмотреть, что может скрываться под кроватью, и, к счастью юного сыщика, обнаружила какой-то громоздкий сундук, над которым уже через несколько секунд свисали озадаченные лица. — Подозрительно держать такой большой сундук под кроватью, — сказала Варя. — И опрометчиво закрывать его только на ключ, — произнесла Маша следом за звуком открывающегося замка, который та взломала с помощью своей магии, наколдовав подходящей формы растение. Сундук открылся и блеснул всем своим содержимым перед девочками. Алёнка сразу взяла первую попавшуюся вещь в руки, которая оказалась неким дневником. Она стала в нетерпении его листать, ожидая найти что-нибудь и ещё раз оказаться самой первой, обогнав подруг. Варя и Маша в свою очередь начали аккуратно выкладывать содержимое сундука на пол и внимательно его изучать. Так прошло несколько минут, пока сосредоточенную тишину не прервала Варя, поднимая что-то над своей головой: — Девочки, — Алёнка и Маша взглянули на подругу, — это письмо от Феликса… Маша внимательно осмотрела вручённое ей письмо и пробежала несколько раз по строчкам. Она повторяла это уже, возможно, двадцатый раз, пока Алёнка, отложив дневник, не выдержав, спросила: — Да что там такое? — Вот, прочитай, — сказала Маша, передавая письмо Алёнке. Она внимательно посмотрела на чуть пожелтевший лист. На лицевой стороне разместилась надпись «Любаве от Феликса», про которую можно было бы сказать, что напечатана она на специальной машинке, если бы не случайно смазанные чернила у последней буквы. Перевернув письмо, Алёнка заметила тот же шрифт и наконец-то принялась за содержание, решив прочитать всё вслух:«Увидев раз тебя, я утопаю В бескрайнем океане глаз. Не знать спасенья мне — я таю, Услышав песнь твою, в тот час. Запутался я в снежном поле, Морозу отдан на века. Готов покоиться в сугробах, Пусть лишь не прекращает литься песнь твоя. Душу свою я отдаю тебе, Пускай пройдет земные муки. Лишь сердце попрошу своё сберечь, Которое безгранно тебя любит…»
Повисла неловкая тишина. В то время, как Маша и Варя постоянно неповоротливо осматривали остальные вещи, иногда обменивались смущенными взглядами и хотели, чтобы возникшая атфосфера как-то сгладилась, Алёнка полностью была поглощена перечитыванием любовного письма. — Вы же понимаете, что это значит?! — неожиданно спросила она. — Да, Алёнка… — неловко ответила Маша, стараясь не покраснеть. — Феликс был влюблён в Любаву… — Что? — удивилась Алёнка. — Да нет же! Любава его заколдовала! Маша и Варя вновь переглянулись, но на этот раз взгляд выражал ничем не скрытое удивление, и одновременно озадаченно уставились на свою подругу. — Зачем ей это? — наконец-то спросила Варя. Алёнка уверенно встала, взяв с собой дневник, и подошла к столу. Подруги последовали за ней. С важным видом Алёнка принялась перелистывать страницы, не забывая отмечать вслух те, что были ей не нужны. Дневник оказался обычным ежедневником, где на каждом обороте располагалась целая неделя. Маша и Варя успели заметить при коротких паузах, когда у Алёнки не получалось перевернуть лист, что ничего необычного в записях не было: расписание уроков, какие-то запланированные встречи, занятия в клубе и прочие мелкие, не представляющие из себя ничего, заметки. Варя опять же заметила на полях нарисованных единорогов, которые снова вернули её к прежним мыслям, а Маша пыталась с помощью очков проверить наличие скрывающей текст магии — так, на всякий случай — и ничего не нашла. Но вот Алёнка наконец долистала до нужной ей страницы и ткнула пальцем в один из дней. Девочки отвлеклись от своих дел и снова полностью погрузились в ежедневник. День был пуст, не было никаких записей с планами и даже единорогов. Странно было только то, что этот день был обведен в кружок красным карандашом в несколько раз, как обычно подчеркивают что-то важное и значимое. — Это же день, когда пропал Феликс… — заметила Маша. — Именно! — произнесла Алёнка и быстро перелистнула ещё пару страниц и снова указала на день недели, который так же, как и предыдущий, был жирно подчеркнут. — А в этот день, кажется, будет концерт в честь окончания Фестиваля, — сказала Варя. — И Любава будет на нём выступать! — сказала Алёнка и посмотрела на девочек. — Теперь понимаете? — Если честно, — сказала Маша, глянув на Варю, полностью разделявшую её недоумение, — как-то не очень… Алёнка разочарованно вздохнула. — Ну как вы не понимаете, девчонки! Феликс, как мы знаем, самый умный ученик — всегда контрольные на отлично, победа во всех конкурсах и бла-бла-бла. А Любава же всегда хочет быть лучше всех в Волшебном колледже, поэтому ей и не понравилось, что не она самая умная, и заколдовала Феликса. Как там, — Алёнка принялась оживлённо искать письмо, мирно валявшееся на полу, и, подняв его, начала цитировать. — «Услышав песнь твою, в тот час» и вот это: «Пусть лишь не прекращает литься песнь твоя», — волшебница снова взглянула на подруг, в надежде на понимание, но опять заметила на лицах лишь растерянность, но, к её счастью, там также проскальзывала и заинтересованность. — Любава спела Феликсу заколдованную песню, чтобы он в неё влюбился, а потом приказала ему уйти из Волшебного колледжа и записочку оставить, будто по семейным обстоятельствам его не будет. А теперь, — Алёнка ткнула пальцем в ежедневник, открывающий планы на следующую неделю, — она хочет, чтобы весь Волшебный колледж ей подчинялся! Девочки пребывали в смятении от подобной теории, и лишь только одна Алёнка была полностью уверена в своей догадке. — Тебе не кажется, что всё это как-то притянуто за уши? — спросила Маша. — Ну, звучит вполне логично, — ответила Варя. — Да и в духе Любавы… — Алёнка, ты считаешь, что она, как Сирин, споёт песенку, и весь колледж будет под её контролем? Алёнка уверенно замотала головой. По её мнению всё сходилось идеально. Роль злодейки в этом спектакле точно должна была достаться Любаве. Ведь кто, кроме неё? А обманутый главный герой Феликс, не зная о подлости и коварстве, бурлящих за его спиной, слепо отдаётся чарам и искренне верит в подлинность своих чувств, из-за которых готов пойти на всё, что прикажет ему его мучительница. Но как раз в тот момент, когда казалось, что герой уже потерян, и надежды на счастливое будущее не сыскать, появляются они — храбрые волшебницы, которые борются во имя справедливости и расколдовывают его. А в конце, под бурные овации, они все вместе празднуют победу над злодейкой, являя её истинную сущность всему миру. Алёнка для себя точно решила, что это не разыгравшееся воображение, а реальность, разбитая на прошлое, настоящее и будущее, и гордилась тем, что самая первая это поняла. — А ведь на концерте и будет практически весь колледж, и она сможет это провернуть, — задумалась Варя и снова взглянула на отмеченный в ежедневнике день. — Но даже если и так, то нам вряд ли кто-то поверит… — Владик нам поверит! — оживлённо сказала Алёнка, на секунду позабыв о прежнем гордом выражении лица. — А как мы теперь можем быть уверены, что он сам не находится ни под какими чарами? — задала вопрос Варя, на который Алёнка не нашла ответ, а Маша поспешила отвернуться, сделав вид, что внимательно разглядывает хрустальную люстру. Варя, конечно, не до конца верила в сказку, придуманную Алёнкой, но всё то, что сейчас они здесь нашли, наталкивало на мысль, что явно творится что-то неладное, и сама Любава в этом как-то замешана. Глубоко вдохнув, Варя, снова взяв на себя роль лидера «Сказочного патруля», твердо проговорила: — Нужно попытаться вывести Любаву на чистую воду и помешать её планам, что бы она там ни задумала!***
Подниматься было крайне трудно. Морок уже на семидесятой ступеньке стал проклинать всё сущее, но цель, которая снова маячила у него перед глазами, придавала сил подниматься выше и выше и преодолевать ступеньку за ступенькой. В голове засела лишь одна мысль, что он не должен снова его упустить, что больше он не даст себя одурачить и что в конце его наконец-то все признают героем. Он уже будет не просто Мороком, а станет Князем Владиславом, отважным спасителем Сказочного мира и Волшебного колледжа. Эти мысли грели его сердце и охлаждали голову. Достигнув вершины и стоя у самой двери кабинета, Влад чуть помедлил. Что было бы лучше сделать? Сразу напасть? Сначала соблюсти интригу? Или лучше всего сейчас всё-таки найти разгневанную Василису Васильевну и вместе схватить подозреваемого? Да, подозреваемого, ведь ещё до конца не ясно, как этот Чёрный плащ связан с делом об убийствах и связан ли вообще. Морок же жил в современном мире и знает, что до объявления приговора судом, даже настоящий убийца остаётся только лишь подозреваемым. Поразмыслив, Влад всё же постучался. Осознав, что сделал это как-то слишком вежливо, повторил ещё раз, но на этот раз кулаком. За дверью послышалось тихое приглашение войти, и Морок, затаив дыхание, медленно открыл дверь. В глаза сразу бросилось обилие растений, которые в первые секунды спасли Влада от ослепительного солнечного света, который, несмотря на погоду, всё же грел высокую башню. Проходя вглубь комнаты, он до сих пор не заметил никакой фигуры. Морок ожидал, что профессор будет ждать его за своим рабочим столом, в зловещей позе и со зловещей ухмылкой на лице — как бы он сам на его месте сделал. Но пока что Влад наблюдал лишь пустоту в комнате, царившую тишину которой перебивало лишь его учащённое дыхание. Уже второй раз за несколько дней Морок подумал, что ему, наверное, показалось, что у него снова разыгралось воображение, и на самом деле его никто не звал внутрь. Сделав неуверенный шаг назад и до сих пор рассматривая светлый кабинет, который тоже не подходил под образ типичного злодейского убежища, парень затаил дыхание. Что-то послышалось слева, и в эту же секунду Морок навострил всё своё внимание туда, чтобы вскоре увидеть, как над выстроенными в ряд горшками проплывает зелёная конусообразная шляпа. Влад не сразу понял что это, пока тот, кто носил столь странный аксессуар, не вышел и не встал перед ним. — Добрый день! Чем могу помочь? — сказало нечто, напоминающее жабу, со странным лягушачьим акцентом. Влад на секунду застыл от удивления, но сразу же поспешил спросить: — Это вы профессор Звездочёт? Существо по-старчески медленно прошло мимо него, направляясь к столу, который Морок заметил только что, ведь даже в голову не могло прийти, что стол может быть настолько маленьким. — Да-а-а, это я — профессор Звездочёт, — сказал он и медленно присел в своё кресло. Мороку хотелось протереть глаза. «Это точно какой-то фокус», — кричал разум Влада, но также ясно понимал, что всё это настолько реально, насколько то, что это не тот, кто был ему нужен. Тогда была почти ночь, но Морок доверял самому себе и был уверен, что смог бы различить старую жабу от высокого, коренастого человека. — Ква-а-а, так что Вас сюда, милок, привело? — спросил профессор Звездочёт. Влад нащупал подвеску в кармане. — Знаете ли, — начал он, — я Влад. Новенький. Зашёл спросить книги по вашему предмету… Морок натянуто улыбнулся, стараясь притвориться обычным, неуверенным учеником, которых было большинство в Волшебном колледже, но выходило пока что больше похоже на неудачную пародию на Астэра. К его же счастью, все эти старания оказались пустыми, потому как профессор Звездочёт этого попросту не замечал. Слишком уж он был поглощён радостью за то, что кто-то настолько стремится к знаниям и был занят тем, что выдавал парню всё новые и новые книги.