Быть человеком

Бакуго нашел решение, он всегда выбирался из любого дерьма, благодаря своей упорности, но тут он скорее назвал бы себя безумно глупым гением. Когда все пошло не так? С момента начала ненужных разговоров и опрометчивого сближения. И у него была возможность все исправить. Шото стоял около кафе, наверняка поджидал его. Бакуго удавалось неделю избегать нежелательных разговоров, но, похоже, пришло время встретиться с одной из проблем лицом к лицу, сейчас бежать было некуда. — И что ты забыл здесь, Двумордый? По твоему смазливому лицу давно не проходились кулаки? — Шото хмыкнул. В его руке тлела сигарета, он сделал затяжку, прежде чем заговорить. — Ты все такой же нахальный. Я видел, как ты украдкой смотрел на меня, так что даже не думай отпираться.— Он положил ладонь на чужую шею и мягко погладил. Бакуго не дернулся, он упрямо смотрел в холодные глаза и молчал, — ты хотел меня видеть. Что решил? — Непосредственность тона нервировала, было сложно угадать в какую игру они играли, когда преимущество было не на стороне Бакуго. — Не здесь. — Шото согласно пожал плечами. — Тогда поехали в отель. — Он галантно открыл дверь машины и с придыханием произнес. — Прошу. — Бакуго недоверчиво скривился, но опустился на переднее сидение. Шото сел за руль. Номер встретил их духотой и скрипом старых стульев. Парни сели напротив друг друга с напряженным ожиданием в каждом жесте. — И? — замученно спросил Шото, на самом деле он был скорее заинтригован, чем утомлен, но его умение играть на публику иногда вырывалось в самых обыденных ситуациях. Все-таки отец научил его контролировать эмоции. — Мы продолжим трахаться, не более. Никаких посиделок, разговоров о чувствах и прочей хуеты. — Бакуго не верил себе, но он доверял Шото, почти был уверен, что тот не допустит очередной ошибки. — Хорошо. — Слишком покорное соглашение настораживало, но желания копаться в чужих тараканах не было. Бакуго смирился и принял ответ. — Скрепим договор? — Шото достал из мини бара бутылку абсента и протянул ее. — Нет. Никакого алкоголя, наркотиков. Не смей принимать это все рядом со мной. Думаю, на сегодня достаточно. Я пошел. —Бакуго успел выбежать из номера, прежде чем Шото крикнул ему что-то вслед или остановил. Это было слишком, всегда. На семейных собраниях, когда все нажирались приходилось прикладывать все усилия, чтобы тебя нечаянно под всеобщий смех не убили. Братец мамаши был еще более неадекватным и агрессивным, чем она сама. У Бакуго осталось несколько шрамов от осколка бутылки с последнего застолья. Ситуацию замяли, чтобы не портить репутацию и не показывать слабость. Мицуки была уверена, что этот случай даже пойдет на пользу ее бестолковому сыну. Кто-то должен был ему объяснить, что с его поганым языком лучше просто молчать. Бакуго этого делать не собирался, он уберет всех уродов из своей жизни и будет говорить то, что посчитает нужным. С Шото все было гораздо сложнее, но, казалось, у Бакуго все-таки получилось упростить ситуацию. И сегодня он ночевал у Киришимы. Бакуго подумал о смене места жительства, когда мать Эйджиро в очередной раз не сводила с него напряженного взгляда в течение получаса. Он не выдержал после ее красноречивого «тц» и поджимания губ. Они виделись слишком редко, чтобы Бакуго успел что учудить, оттого странное поведение женщины напрягало его еще больше. — Мне уйти? — спросил он, надеясь, что в ответ получит лишь отрицательное покачивание головой, но лицо женщины исказилось слишком явным удивлением. — С чего бы, дорогой? — Она всегда употребляла по отношению к друзьям сына самые милые и теплые прозвища. — Вы так смотрите. — Бакуго невольно смутился и поумерил пыл. Что он в самом деле так резко с людьми, которые приняли его без объяснений в свой дом. — Я просто думаю, как бы помягче тебя попросить об одолжении, — простодушно выдала женщина, мягко улыбаясь, совсем, как Эйджиро. Бакуго заинтересованно приподнял брови. Чем раньше она скажет, тем быстрее он сможет уйти в школу, подальше от проблем. — Тебе следует позвонить матери. Мицуки очень волнуется, и я как мать ее понимаю, но я бы не лезла, не выйди ситуация из-под контроля. У меня уже не хватает слов и времени, чтобы ее успокоить. — Бакуго хмыкнул, уж он-то знал, какой мать могла быть раздражающей. — Так что я прошу тебя поговорить с ней и закончить весь этот подростковой бунт. Близится поступление, ты уедешь в колледж, и тебе лучше провести время с семьей перед тем, как вступишь в самостоятельную жизнь. — Она закончила, нервно поджав губы. — Вы все-таки меня выгоняете, — горько усмехнулся Бакуго. — Нет, что ты, я просто настоятельно прошу вернуться домой. Если бы Эйджиро вытворил что-то подобное, то я точно бы сошла с ума. — Женщина хотела накрыть его ладонь своей, но Бакуго вскочил прежде, чем она проявила бесполезный жест сочувствия. — Хорошо, я понял. Пойду соберу вещи. — Он старался не злиться, эта милая семья и так терпела его слишком долго, лимит гостеприимства исчерпан. Наверняка и Эйджиро надоело его постоянное полу присутствие. Что ж, у него было на это полное право. Бакуго не станет выражать никому ненужное неблагодарное недовольство, он уйдет и оплатит себе самое дешевое жилье. Денег все равно будет достаточно для Колумбийского, он сделает все для этого. Чертова серая сумка выглядела нелепо в полностью его комнате, которую он покинет навсегда. Он оставит плед, как напоминание, чтоб придурок-Киришима не расслаблялся. Тот еще даже на завтрак не спустился, лениво суша полотенцем голову, одной рукой это делать было крайне неудобно, но костыль и не такие неприятности приносил. Киришима был на пути вниз, когда застал съезжающего Бакуго с поличным, тот даже выронил колеса от неожиданности — Киришима подал голос. — Бро, что за херня? В другой город едешь на соревнования? — Бакуго закусил губу и положил трусы на кровать, чтобы не выглядеть при последнем объяснении нелепо. — Твоя мать сказала, чтобы я возвращался домой. К этим уродам. — Киришима нахмурился и неуклюже приблизился. — Ты же знаешь, что я лучше сдохну, чем вернусь. — Больше Мицуки он ненавидел только себя и отца. — Твоя матушка не знает истории и считает меня зажравшимся вечно недовольным мальчишкой, чей протест как-то уж слишком затянулся. — Киришима поджал губы, прямо, как его мать, и недовольно сморщился. — Она просто не знает всей ситуации, и если ты не хочешь ей рассказывать, то я без объяснений уговорю ее позволить тебе остаться до колледжа. Но, Кацуки, она поймет, легче, когда на твоей стороне хотя бы один взрослый, тем более моя мама очень хорошо к тебе относится. — Бакуго вымученно застонал, прикрывая лицо толстовкой, взятой в качестве спасения от всепоглощающей доброты Киришимы. — Ты не понимаешь, да? Я не могу просто взять и рассказать кому-то о дерьме, ты не представляешь каких невъебических усилий мне стоит довериться, и еще одного человека так близко я не выдержу. — Киришима в ответ улыбнулся и положил одну руку Бакуго на плечо. — Я понимаю, Кацуки, и очень ценю, даже горжусь тем, какую работу над собой ты проводишь. Я люблю тебя чувак, как брата, и не хочу, чтобы тебе было больно, но твои секреты, недоверчивость и ожидания опасности сводят тебя с ума. Я же вижу, поэтому прошу — не закрывался, принимать помощь — это нормально, делиться проблемами тоже. Я никогда не осужу тебя. — Бакуго был на грани жизни и смерти, он балансировал между речами Киришимы и желанием сбежать, не позволить никому копаться в себе. Его муки были плохо скрываемы, видимо, поэтому Киришима затянул его в теплое объятие. Как хорошо, если б это был Шото, но его не было рядом, и он принадлежал только Момо. — Эй, а сделай мне татуировку, — тихо попросил Бакуго. — Ты так каждый откровенный разговор собираешься заканчивать? — со смехом спросил Киришима. — Пока я вдалбливаю в твою упрямую башку одни и те же банальные истины. Ладно, что и где хочешь? — Бакуго задумался. Спонтанность идеи не гарантировала вдохновения, но насчет места он был уверен. — Тазобедренная косточка и, ммм, скейт, как раз скоро соревнования, скейт. — Взгляд проскользил по всей комнате и упал на плазму, — разбивающий старый телек. — Киришима улыбнулся. — Есть, сэр. Бакуго не подпускал к своим бедрам никого ровно неделю. Легкий петтинг с Шото только раззадоривал, и они встречались в тесных помещениях даже чаще, чем до ссоры. — Иисусе, Кацуки, почему ты постоянно выглядишь так, будто хорошо потрахался? — не выдержала Мина, хватая его за руку. — Потому что так и есть. У меня много сучек. — Он не мог сказать, что у него всего один парень, в которого он так некстати по уши влюблен, так что лучшим решением было сохранять репутацию шлюшки. — Оу, я даже не сомневаюсь, детка, — проворковала Мина и облокотилась на шкафчик. — Скоро рождество, — невзначай начала она, а Бакуго впервые осознал в каком временном отрезке находился. — Кто как планирует праздновать? — Повисло некомфортное молчание. — С семьей, — подал голос Киришима, — последний год перед колледжем, хочу со всеми вдоволь наобщаться, и так времени нет. — Его оправдания говорили только об одном — он не будет участвовать ни в одном из веселий бакусквада. — Тоже, — вторил ему Серо. — Приемы и установление связей — полный отстой, но с хорошей оплатой — место в вузе. — Каминари звучал угрюмее всех. — Ясно, — задавленно протянула Мина. — А я хотела пригласить кого-нибудь из вас на тупой званный ужин матушки, чтоб совсем не умереть там со скуки. — Кацуки? — Она с надеждой посмотрела на Бакуго. — Буду блуждать по городу и думать об индейке. — В глазах Мины потух огонек, поэтому он непринужденно добавил. — Приемы твоей матери — сущий кошмар. Лучше шляться по улицам, чем наблюдать за этим бредом. — Справедливо, — отозвалась она и вздохнула. — Кто-нибудь сможет сегодня на треню? — спросил Бакуго, заранее зная ответ; все покачали головами. Конечно, у них дела, учеба, куча долгов и нервоз. А у него единственная возможность выбиться в люди, и скейтбординг составлял ее значимую часть. — Ты же знаешь, — протянул Каминари. — Совсем завал, меня выгнали со спонсорства, но это лишь маленький этап в жизни, дальше колледж и веселье там, а потом взрослая жизнь. Скейтбординг — не мое призвание, ни одного из нас, но у тебя реально талант, ты сможешь достичь вершин с его помощью, и мне очень жаль, что мы не сможем быть рядом с тобой. — Каминари вздохнул, он говорил на одном дыхании и теперь ему нужно было время, чтобы прийти в себя. — И долго репетировали? — Бакуго не чувствовал обиды, но он, как никогда остро ощущал одиночество. — Неделю, — угрюмо произнес Серо. — Ты не подумай, что так резко все решили. Просто Мина нормально не катается с прошлого года, она в основном снимает, Каминари сначала получил травму, а потом у него все равно не очень шло, сейчас же проблемы и с экзаменами, надо подготовиться. И мне тоже, Лига Плюща кого попало не принимает, сам знаешь. А Киришима. — Они синхронно бросили взгляд на костыли, — у него гипс, после такого только огромная любовь к спорту заставит вернуться и то не на профессиональный уровень. Мы все уже давно понимали, что Сан-Франциско не вечен. — То есть никто не поедет на соревнования? — Последний вопрос, последняя надежда. — Как оператор, — сразу же ответила Мина. — Я бы не пропустил такое веселье, — заверил Каминари и продолжил. — Скрутим пару-тройку косячков, надеремся, как в последний раз и будем подкалывать вечного трезвенника Кацуки. — Он расплылся в мечтательной улыбке. Остальные поддержали его, вспоминая веселые случаи и странные происходящие. Они прощались со скейтбордингом, Бакуго и самому придется с этим столкнуться, но он предпочитал об этом не думать.