Быть человеком

Девица, как и ожидалось, выкинула трюк на первом же круге. Она с деланным смущением чуть отодвинулась от Бакуго, извиняясь, а потом под гром голосов, повторяющих «засоси ее, да», сама поцеловала его. С упоением и страстью, изо всех сил стараясь залезть языком, как можно глубже, будь на ее месте симпатичный парень, у Бакуго бы уже встал, но у этой женственной особы не было очертаний члена под крошечной юбкой. — О, дааа, — протянула она. — Проигрыш явно стоил этого. — В довершение своего триумфа девушка кокетливо провела пальцем от губы Бакуго до его соска и облизнула подушечку. — Уверена теперь тебе интересно, так что. — Она протянула руку, — я Мег. Бакуго сухо пожал ее, и это не ускользнуло от Шото. Его перекошенное лицо снова стало по-трупному спокойным, даже чуть насмешливым. Это выглядело, как позор, поэтому Бакуго громко произнес с таким жаром, на какой только был способен. — Ради этого готов хоть каждый раз проигрывать. Но уже в следующем кругу в состязание вступил Шото. Он так чувственно целовал Момо, с неприкрытым восхищением и уважением, что стало тошно. Возможно, тут еще была вина алкоголя, но Бакуго приходилось прикладывать усилия, чтобы не блевануть. Третий, четвертый и пятый круг. Игра затянулась, Мег выжидающе смотрела на Бакуго, а тот думал только об одном: «Разрушить отношения Шото». И шестой для этого прекрасно подходил. Он изобразил неловкое движение и разочарование одновременно с падением карточки. Глаза напротив были наполнены страхом. Бакуго не мог позволить себе едкую усмешку, но уголки его губ все же приподнялись в ликовании. По комнате пронесся всеобщий воодушевленный стон. Шото повернулся к Момо и прошептал мягкое «прости», та только кивнула. — Ну что, вы долго будете мять яйца? — С раздражением и озорством спросила Мег. — Давайте уже. Бакуго резко впился в губы Шото, положив ладонь на его щеку. Тот вяло ответил, но с меньшим энтузиазмом, и скоро отстранился. Это было отвратительно, худший поцелуй в жизни с великим мучеником, напрочь забывшем свои былые подвиги. Тошнота усилилась, Бакуго почувствовал, как еда поднимается по пищеводу, а кислота жжет глотку. — Туалет? — Быстро спросил он перед тем, как закрыть рот ладонью. — Под лестницей ближайший, — взволнованно ответила Момо и указала пальцем в нужном направлении. Бакуго не хватило даже на примитивный кивок, его рот заполнился наполовину переваренным бургером с картошкой, и только усилием воли он заставил себя проглотить эту мерзость. Остатки пищи выплеснулись в глубокую тарелку с чипсами. Бакуго выворачивало снова и снова, спазмы не прекращались в течение трех минут наполненных мучениями и унижением. На него смотрели со смесью жалости и презрения. Но он хотя бы успел отойти на дальнее расстояние от компании. Когда желудок окончательно опустошился, Бакуго двинулся на второй этаж, потом на третий, подальше от чужих глаз. У него в руках все еще находилась несчастная посуда, и он решил выбросить содержимое в туалет на третьем этаже и оставить в ванной. Четвертая дверь оказалась входом в заветную комнату. Он склонился над изящным умывальником и включил воду, сначала ополоснул тарелку, а потом умыл лицо и рот. Мег наверняка смеялась, а Шото мрачно озирался по сторонам, оценивая обстановку. Бакуго с критичностью посмотрел в зеркало и вздрогнул. За его изнеможенным лицом возвышалась фигура того самого Шото, который должен сейчас пытаться замять фиаско. Тот несмело приобнял его за плечи и заправил блондинистые чуть мокрые волосы за уши. — Какого черта ты тут забыл? — вырываясь из полуобъятий прорычал Бакуго. Шото неопределенно пожал плечами. — Пошел проверить, как ты, учитывая мою вину в происходящем. Так противно, что вырвало? — Бакуго скривился, вспоминая пресный и непростительно короткий поцелуй. — О, да. Ты ожидал чего-то другого? Это было просто ужасно. — Шото виновато прижал его к себе и произнес. — Прости, не хотел вызывать подозрений. Можно я исправлюсь? — лукаво спросил он, оглаживая чужую линию челюсти. Бакуго не собирался ждать, он сам прильнул к Шото, аккуратно пробуя его губы на вкус. Черт, он даже не прополоскал рот, наверное, отвратительный вкус, но Шото заслужил немного страданий. В любом случае он покорно отвечал, углубляя поцелуй. Это было гораздо лучше, Бакуго чувствовал себя до одури хорошо, его накрывало возбуждение. От рук Шото пробирала дрожь. Наслаждение в смеси со страхом создавало жгучую смесь. Он чувствал эмоциональную раскаленность. — Подожди. — Шото тут же ослабил хватку и оторвал губы от его шеи. — Я хочу быть сегодня сверху. — Бакуго не ощущал достаточной уверенности, чтобы говорить так, но не мог позволить слабости взять верх. — Если у тебя, конечно, чистый анус, и ты сегодня срал. — Шото кивнул. — Все вышеперечисленное. — Бакуго растянулся в улыбке и набросился на любовника с удвоенным желанием доставить удовольствие. Шото не был чувствительным, но он по-особенному вздыхал, когда губы касались ключиц, а пальцы проходились по ребрам. Он не жаждал продолжать быть безвольной куклой в чужих руках, стремящихся доставить удовольствие, и сам тянулся к более податливому телу Бакуго. Все же, ему нравилось больше трогать, чем принимать ответные ласки. — Вставь уже, — прошипел он, когда язык Бакуго задержался над резинкой трусов дольше, чем можно было стерпеть. Бакуго смазал вход (Шото хорошо подготовился к вечеринке) и медленно ввел палец. Тот был принят спокойно, второй и третий пошли сложнее, но медленные и нежные движения способствовали отсутствию боли. Шото держался хорошо, сообщая о своих ощущениях. Он глухо простонал, когда Бакуго нашел простату и начал стимулировать ее, вызывая громкую одобрительную реакцию. — Да, вот так, ах-х-х, — стонал Шото. Хотелось причинить ему боль, но не так, на насилие не хватало неприязни и бесчеловечности. Бакуго аккуратно вошел в него, выстанывая его имя. В Шото было тесно и жарко, не двигаться было просто нереально, поэтому, собрав крупицы самообладания, Бакуго вошел до конца и начал медленно выходить, чтобы вдолбиться в манящую тесноту снова. — Черт, Шото, так хорошо. Ты так замечательно выглядишь сейчас. — Шото простонал от похвалы и поддался навстречу. Бакуго хотелось осыпать его комплиментами, говорить, как он его любит, насколько ценит, как ему больно видеть его с другими. Время тянулось тягучим сладким медом, казалось, они были в этой душной комнате вдвоем вечность. Бакуго убирал беспорядок, а Шото лениво наблюдал за ним, оглаживая взглядом изгибы тела. — Выскажись, — с нажимом произнес он. — Что? — Бакуго непонимающим сычиком уставился на него с тряпкой в руках и соскальзывающим полотенцем на бедрах. — Я же вижу, что ты хочешь заплевать меня ядом, так сделай это, уверен, что я это заслужил. Даже странно, что ты не обматерил меня еще в начале вечера. — Бакуго вымученно застонал, запрокинув голову кверху. — Ну почему ты опять все усложняешь? — Он не хотел говорить о чувствах с ним. Это возвращало в прошлое, а оно все еще сильно жгло. — Я тебя не понимаю, — тихо сказал Шото и облокотился на раковину. — И не надо, не лезь ко мне. Ты — это ты, я — это я, нас связывает только хороший секс, мы не должны говорить и волноваться друг о друге. — Бакуго было тяжело отталкивать настолько увлеченного Шото, которому не все равно, но он знал, что скоро его образ сменит непробиваемое равнодушие. — Ты мне нравишься, и я хочу, чтобы тебе было со мной комфортно. — Злость, чистая и откровенная, захватила сознание Бакуго. — Ты не способен чувствовать симпатию, если бы ты мог, то не причинял бы боль ни мне, ни Момо. Ты просто уебище, Тодороки, без морали, принципов и сострадания. — Шото смотрел на свои руки и ничего не говорил. — Мне жаль, — сухо отчеканил он и вышел. Бакуго фыркнул и решил тоже вернуться. Но когда он подошел к месту, где была компания, то увидел только Момо с косяком во рту. Она сидела на диване, лениво осматривая обивку. — Оу, Кацуки, что-то ты быстро. Обычно Шото задерживает более, чем на полчаса, если ты понимаешь о чем я. — Она усмехнулась, а Бакуго испуганно покосился назад. — Да, я знаю, что вы трахаетесь. — Сердце налилось свинцом. — Садись, поболтаем. Ты мне задолжал, все-таки парнем делюсь. — Он не посмел противиться, только неодобрительно сморщился, словно ему было неприятно быть в обществе Момо. — Как ты знаешь, я не такая уж и глупая, все же лучшая в школе. — Напоминание о собственной ничтожности полоснуло Бакуго тонким клинком по месту, где должна быть душа. — Я сразу поняла, что что-то не так, Шото изменился, он начал где-то пропадать и проявлять эмоции, и если первый пункт меня не слишком заботил, то второй навел на определенные мысли. Я не буду унижаться и рассказывать, как он вел себя со мной, но это было достойно смачного удара в нос. Останавливаться было поздно, поэтому. — Момо затянулась. Ее длинные растрепанные волосы падали на красивые плечи, — я заглянула в его телефон и нашла там то, что искала. Правда я не ожидала, что дураком, который повелся на симпатичное лицо, окажешься ты. Дальше немного слежки, расспросов, и мне было известно все о ваших отношениях. — Ее темные глаза сверкнули. — А теперь. — Она театрально взмахнула руками, — задавай вопросы, милый. — Последнее слово неприятным осадком повисло в воздухе. — Так какого черта ты еще не бросила этого ублюдка? — Момо рассмеялась, ее изящные пальцы прошлись по бедру Бакуго. — Мне его просто жалко. Я знаю, что с ним может сделать отец, поэтому трачу свое время на эти отвратительные отношения. Не хочу выйти из них по пояс в крови. К тому же, его выбор твоей персоны не сильно задевает гордость, а у меня есть передышки от него. Ты же уже понял, что тебе не повезло влюбиться в Шото? — Бакуго кивнул. Ему не нужно было ничего говорить, ведь эта проницательная девушка и так все знала. — Он порой ведет себя ужасно, а его многочисленные травмы выплескиваются на тебя в двойном объеме, но Шото не заслуживает того, что делает его отец. Шото хороший, надежный друг, но безумно плохой партнер, и это частично вина его отца, так что я, в какой-то степени, спасаю ему жизнь. Но тебя он любит. Ты бы видел, как старательно он подбирал тебе подарок к Рождеству, но, я так понимаю, Шото тебе еще ничего не подарил. Поссорились? И Бакуго позволил себе говорить, он рассказывал обо всем, что было связано с Шото, о его выходках, помощи и боли, которую тот причинил. Он не заметил, как голова оказалась на широких ляжках Момо, и как та начала гладить его по волосам. От этого становилось спокойнее, его обида и ненависть постепенно проходили, а Момо начинала казаться хорошим человеком, гораздо лучше него самого или Шото. — Он правда с тобой так поступал? — с грустью и гневом спросила Момо. Ее пальцы на секунду замерли, а потом принялись массировать голову с двойным рвением. — Тогда нам надо ему отомстить. — Она посмотрела вперед и поцеловала Бакуго, мягко сминая его губы. Когда Момо подняла голову, он поймал взгляд ошарашенного Шото, тот стоял напротив них с двумя бокалами вина и, судя по его виду, не мог понять, что только что произошло. — Ну же, Шо, поделись таким красавчиком, — злорадно произнесла Момо и лизнула верхнюю губу Бакуго. — Но он же гей, — невпопад ответил Шото и присел рядом. — Ты знаешь? — Мы оба знаем. — Опередил Момо Бакуго. — И считаем, что ты отвратительный говнюк, так что ты в меньшинстве, детка, — сладко протянул он, улыбаясь. — А как же Мег? Где она? — Шото пытался перевести тему, в его шатком положении было лучше не провоцировать ни одного из противников. — Ушла, как только поняла, что Кацуки не вернется. И я пожалуй тоже пойду. — Живо сказала Момо и, отодвинув Бакуго, ушла, подмигнув Шото.