В омуте ящика Пандоры

Когда твой лучший друг имеет неофициальную семью злодеев, о которой ты знаешь, всегда существует вероятность, что они захотят с тобой поговорить. Хотя Бакуго был бы совершенно не против не пересекаться с ними по воле случая. Но в последнее время к нему прямо-таки зачастили. Сначала Тодороки предложил сыграть в карты. Ничего особенного, лишь один нюанс в том, что играли они у Даби дома, естественно с хозяином дома и его напарником. Гетену в этой игре не везло катастрофически, из-за чего «Снежная Королева», как они называли его между собой, начинал исходиться ядом, но игру тем не менее не бросал. Даби везло если не большую часть игры, то половину так точно. Из двадцати партий в выигрыше у него всегда была добрая половина и иногда казалось, что он жульничает, но нет, ему просто везло на карты. Наверное. Шото везло чуть больше, чем Гетену, но он всё ещё был очень далёк от идеала своего брата в этом. Видимо, в какой-то момент именно его достало то, что большую часть игры именно Даби побеждает, поэтому и пригласил друга. Да, Бакуго наконец-то признал этот факт, но всё равно бесился неимоверно, когда половинчатый говорил об этом вслух. В играх, где предполагались стратегии и тактики, ему можно сказать везло, но сказывались и постоянные подмечания. Он мог спокойно пожертвовать первыми двумя раундами, проиграв, чтобы потом топить соперника до победного. Оказалось, со злодеями интересно не только драться, но и сражаться интеллектуально. Он сходил раз, два, три и даже как-то втянулся, приходя на свой страх и риск, но пообвыкнув, понял что они тоже люди. Если не тыкать их носом в то, чем они занимаются, то терпеть их становится намного проще и легче. Особенно когда Даби начинает что-нибудь рассказывать. Как оказалось, он знает чертовски много неожиданных фактов об истории, чем не приминул пользоваться. Как правило спокойные партии сопровождались либо какой-нибудь кинолентой, либо размеренным голосом пирокинетика, который особенно неожиданно для них любил историю древней Японии, Греции и Египта. Иногда они только слушали, а в другой день устраивали ожесточенные дискуссии о правде или не правде очередной истории из прошлого. Это помогало сбросить пар не хуже тренировки и в выходные дни, когда ночами не спалось, они с Шото сбегали не без помощи Курогири из своих комнат, чтобы снова пару часов потратить на маленькое приключение. Иной раз они выбирались и на прогулки, но с тех пор как неподалёку был замечен Ястреб их пришлось отложить. Не хотелось бы попасться на глаза про герою, который и без всего прочего имеет зуб на Даби. Как бы Бакуго не пытался убедить себя, что это временно, понемногу он привыкал. И не только к компании Даби. Злодеи вошли в его жизнь повторно и донельзя безболезненно, что поражало и его самого. Да, он всё ещё помнил события лагеря, да, он знал, что иначе было нельзя, это всё ещё злило, но где-то внутри он уже понимал, что понемногу принимает их. И уже отчасти не только ради Изуку. Но одно дело Даби, который в целом не особо то и был против его компании. Ему нравилось то, что Бакуго может с ним посоперничать, чем не забывал подстёгивать и брата. Но совсем другое Шигараки Томура, который появлялся в поле его зрения редко, но каждый раз от этих неожиданных появлений Бакуго был готов получить парочку другую седых волос. Он не боялся лидера злодеев, но тот никогда не предупреждал заранее о своих визитах, чем сильно нервировал. Чаще всего они если и пересекались, то на нейтральной территории квартиры Шигараки, но иной раз Томура приходил прямо в его комнату в общежитии посреди ночи, когда он спал и... В первый раз Бакуго едва не использовал причуду, но рука на шее как-то быстро его успокоила. Как оказалось, Шигараки действительно хотел просто поговорить, но методы выбирал своеобразные. Вот и в этот раз Кацуки сквозь сон услышал неясный шум и спустя несколько секунд матрас в ногах прогнулся под чужим весом. Поднявшаяся было паника была задушена в зародыше и он открыл глаза, ожидая, когда незванный гость решит подать голос. Однако, человек молчал и Бакуго сел, в темноте угадывая профиль главы теперь уже паранормального фронта. Хотя по виду и не скажешь. Из-за безбожно черной толстовки он практически сливался с окружением и рассмотреть его нормально можно было лишь значительно привыкнув к темноте. Единственное, что виднелось хорошо — белые как снег волосы, что даже на фоне темной комнаты казались небольшим едва заметным пятном. Бакуго не напрягался уже, в конце концов это был не первый раз, когда этот наглый парень приходит в его комнату без предупреждения. Это случалось в минуты либо крайне странной заботы об Изуку, либо в периоды меланхолии, когда Томуру неожиданно постигало желание поговорить. И в такие моменты он больше напоминал подростка, как и сам Бакуго, что пожалуй всё-таки служило некоторым балансом для них в такие редкие дни. Но был один небольшой несколько раздражающий фактор... — У вас что, какая-то семейная привычка вторгаться к людям когда они спят, чтобы поговорить? — ещё сонным, от того немного хриплым голосом поинтересовался подрывник и ответом послужил тихий, едва различимый смешок. В ноги упало что-то холодное и Бакуго зашипел тихо, чуть отстраняя ноги от холодной как оказалось банки. — Мне потом ещё досыпать, это же не энергетик, надеюсь? Рассмотреть этикетку в темноте было проблемно, а включать настольный свет или открывать шторы не хотелось. Включит свет — Айзава сто процентов пойдет проверять почему он не спит. Двигаться не особо хотелось, ведь нега сна всё ещё не прошла до конца. Он потер глаза кулаком, зевнул и таки с тихим шипением открыл банку, делая глоток на пробу. Обычная, в меру сладкая газировка, больше освежающая даже. В ней попадались кусочки желеобразных упругих кружков, при раскусывании которых рот наполнялся ещё более насыщенным мятным сиропом и Бакуго наконец понял, что пил. Газировка от его любимой фирмы. Мило. Пожалуй хотя бы за это стоит сказать спасибо. Некоторое время они сидят молча. Тишина почти комфортная, усыпляющая даже. Но спать рядом с Шигараки Бакуго пока не готов, не настолько у них высокий кредит доверия. — Тебе не страшно оставлять его одного? — наконец спрашивает подрывник, откладывая банку на пол и укладываясь обратно на подушку. Шигараки даже не пошевелился. Если бы не слабо различимое дыхание с лёгким присвистом показалось бы, что Томура неживой. Он всегда так себя вел: осторожно и даже как-то практически не заметно. Никогда не было понятно зачем он приходил, но то ощущение всепоглощающей меланхолии почти всегда хорошо чувствовалось в не напряжённых, но не прямых ответах. — А должно? Он уже не ребёнок, за которым глаз да глаз нужен. — тихий голос звучит устало. Казалось, что Томура хочет ответить да, но не может. Ведь Изуку и правда уже не ребёнок, но он всё ещё слишком многое берет на себя и это не мило, не хорошо и как понял сам Бакуго, Шигараки бы с радостью забрал у Изуку всё, что может причинить ему боль. Наверное, будь Изуку более сговорчивым, а Томура настойчивым, то всё закончилось бы не тем, что они сейчас здесь сидят и разговаривают. Томура не был супер опекаемым, но в его действиях по отношению к Деку было слишком много «крика». «Не рань себя, я волнуюсь о тебе.» «Не влезай неприятности, я не хочу тебя потерять.» Скажи кто-то Бакуго раньше, что он будет понимать мотивы преступника, он бы подорвал шутника. Сейчас же он всё никак не мог привыкнуть к тому, что Шигараки беспокоится о Деку гораздо сильнее, чем он сам. — Тебе не хуже моего известно, что он готов сделать слишком многое, выходящее за рамки его пределов, чтобы помочь тем, кого едва знает. — с нескрываемым раздражением отозвался Кацуки. — Тебя только это беспокоит? — в чужих словах явная насмешка, и это работает, он попадается, отвечая слишком редко даже для себя самого. — Что? Нет, что за бред. Меня он вообще не беспокоит. — Бакуго едва ли не шипит, но не пытается отстаивать свою позицию так уж активно. Знает же, что... — Ты врёшь сам себе. — Томура будто его мысли читает и это раздражает, но он ничего не может с этим поделать. Он может сколько угодно говорить о том, что ему всё равно, но стоит только вспомнить о том, как ему было больно всего на несколько недель забыть о Деку, как под кожей пробирает озноб. Воспоминания об этом всё ещё причиняют достаточно боли, но он всё ещё не готов об этом говорить с Шигараки Томурой, поэтому он просто посылает его. — Заткнись. Раздражение глухо запульсировало под кожей. Признать чужую правоту было выше его сил, поэтому он просто решил игнорировать это. Гордость всё ещё не давала ему порой признать даже такую мелочь, но кажется Томуру это не задело даже. — Я понимаю. Лучше, чем ты думаешь. В конце концов не только от твоих рук он страдал ранее. Бакуго обратился во слух. Изуку редко делился чем-то из их с Томурой прошлого, но там никогда не было и намека на то, чтобы этот задрот страдал. Врал или... — Он не упоминал. — тихо произносит Кацуки, посмотрев на Шигараки. — Скорее всего ему всё равно. Как и на то, что ты когда-то издевался над ним. Это действительно перестало играть значение сейчас, но ранее... Перспективы пугающие. Никогда не знаешь, что может произойти. Ты и сам знаешь, через что ему в итоге пришлось пройти. Добавь к этому присутствие в его жизни меня до определённого момента. Всё довольно скверно и то, что он всё равно рядом это своего рода чудо. Об этом Бакуго никогда не думал, но почему-то тему продолжать не хотелось. Не потому что слова Томуры как-то задели его, свою вину он давно признал, правда извиниться перед Изуку нормально всё как-то не выходило. Больше зацепили другие слова: «добавь присутствие в его жизни меня...» Значит, что-то там всё-таки было, но Шигараки не горел желанием говорить, а Бакуго не спрашивал, потому что это не его дело. Если там что-то и было, его это касается в последнюю очередь. Что бы не произошло ранее, сейчас Томура делал для Деку слишком многое. Это уже не просто дружба. Их по праву можно было считать друг для друга семьёй. И даже если ранее что-то и произошло, то сейчас для Мидории это не играло никакой роли. Прошлое на то и прошлое. Он никогда на нём не зацикливался, сколько Бакуго его помнил. — Чудес не бывает, он просто слишком упорный. И видит в людях много хорошего. — Кацуки смотрит на темный потолок спокойно, понимая, что это действительно так. Деку видит хорошее даже в Томуре и, не дай бог повторить это вслух, но Бакуго понемногу начинает понимать почему. Остро захотелось прописать себе леща за такие мысли... — Он правда видит хорошее даже там, где его кажется совсем нет... — чужой голос наполняется почти ощутимым теплом, когда речь заходит об Изуку, хоть со стороны и кажется, что Шигараки говорит с неприкрытым сарказмом. Бакуго уже научился отличать когда тот говорит серьёзно, пытаясь уколоть, а когда нет. Он мычит что-то одобрительное, чувствуя как понемногу снова возвращается сонливость. — Почему ты никогда не пользовался правом узнать от него о прошлом? — вдруг спрашивает Томура, чуть повернув к нему голову. — Потому что это не моё дело. — вяло отвечает парень, безбожно зевнув на середине ответа, — Что бы там ни было, это ваше прошлое и мне ни к чему копаться в нём. Всё, что было важно, этот задрот рассказал в тот раз, когда мы сидели в кабинете отеля. Остальное не важно. По крайней мере... Пока не становится проблемой. Захочет — расскажет сам. Да, возможно кое-что он бы и хотел знать пораньше, но... Всё идёт своим чередом и не ему вмешиваться в это. Всё важное так или иначе стало явным. Он начинает засыпать и чувствует, как Шигараки поднимается, бесшумно уходя в раскрытое чрево портала, который разверзся прямо перед дверью. Закрывая глаза, Кацуки думает о том, что однажды хотел бы узнать всё-таки каким были те начальные года с Шигараки Томурой под одной крышей... Завтра он даст себе пинка за такие мысли, но сейчас это даже успокаивает и навевает хорошие сны.