Шестерни, пар и кровь ангела

Микаэлло снился сон, один из тех самых неприятных, липких кошмаров, которые обволакивают тебя целиком и постепенно душат, не давая проснуться. Все кругом пылало. Огонь прорывался сквозь дощатый пол фонтанчиками и принимался жадно облизывать чернеющие доски. Удушливый едкий дым не давал вздохнуть полной грудью и выбивал крупные слёзы из глаз. Все утопало в алом зареве, трещало и рушилось. С белого потолка свисали мерзкие, лианоподобные трубки, которые крепко держали юношу по рукам и ногам. Было очень больно и страшно. Толстое стекло, отделявшее его от пожарища, наконец лопнуло, и Микаэлло вывалился на пол в луже какой-то вязкой зеленоватой жижи. «Лианы» натянулись и со звонким хлопком лопнули, высвобождая юношу из отвратительных, пульсирующих оков. Руки и ноги горели жгучей болью и не желали ему повиноваться. Огонь подбирался все ближе, первые языки пламени уже облизывали края зеленоватой лужи. Жидкость быстро закипала, испаряясь облаками вонючего пара, который в скором времени заволок всю крохотную комнату пеленой мерзкого тумана. Микаэлло сидел на полу, не в силах пошевелиться от ужаса и боли. Тело его умирало и корчилось в жутких конвульсиях, а разум лихорадочно соображал, пытаясь отыскать пути к спасению. В глубине измученного сознания то и дело всплывали обрывки неясных видений, множество незнакомых слов и лица людей. Внутри головы Микаэлло что-то взрывалось, летело, ехало с оглушительным грохотом, скрежетом и свистом. Пар! Пар, толкающий поршни с чудовищной силой, заполнил все сознание юноши. Микаэлло уже знал, что будет дальше, потому что видел этот сон много-много раз, и все время с криком просыпался на одном и том же моменте. Вот сейчас! Сейчас он опустит отяжелевшие веки, и голову его наполнят голоса. Сначала они шепчут, тихо, но настойчиво заявляя о себе, потом становятся все громче и громче и вот, они уже орут, визжат, как-будто невыносимой, дикой боли. Язык непонятный, но смутно знакомый, и это пугает ещё больше. Вот он закрывает уши руками и начинает кричать сам, старался перекрыть шум, все, чтобы больше не слышать их. Но голоса лишь сильнее вопят у него внутри черепа и будто под кожей. Ещё немного и Микаэлло начнёт их понимать! Это было хуже всего. Какое-то страшное предчувствие зарождалось глубоко в груди юноши, каждый раз, когда он слышал эти пугающие перешептывания. Чувство было такое, что если он поймет о чем они твердят, то он пропал! Он точно знал, что все они мертвы. Микаэлло был рождён с этим знанием, и ничто на свете не смогло бы его переубедить. И осознание это делало все лишь хуже. Бесплотные обладатели жутких голосов тянулись за ним из своих могил, тянулись с одной лишь целью: сообщить ему нечто очень и очень важное. Микаэлло о не хотел этого знать, и был вполне доволен своим скромным существованием и ролью обычного вора. А быть героем, избранным или особенным – это для таких, как Фил. Они максималисты, с огромными сердцами и юношеским рвением к великим делам… нет, он в герои не годиться. Пелена сна наконец рассеялась, и Мика с воплем подскочил на своём импровизированном ложе. По лицу и спине струились ручейки ледяного пота. Его трясло, а из груди с трудом вырывались хриплые вздохи. Голоса исчезли и голова была непривычно пустой и гулкой. В темноте кто-то зашевелился, и к дивану на четвереньках подобрался Фил. Слабый лунный свет, пробивавшийся сквозь густую пелену облаков, осветил его встревоженное лицо в ореоле всклокоченных волос. — Ты как? – тихо осведомился Филидор, тревожно поглядывая на большую кровать, где сладко посапывала Энни. — Нормально, — прохрипел Мика и потянулся за графином с водой, предусмотрительно оставленным у дивана. Сделав пару жадных глотков он продолжил, — Мне опять снился тот самый сон. В котором все горит, понимаешь? — Да я так и решил, когда услышал твои стоны, — Фил кивнул лохматой головой и посмотрел на друга неожиданно серьезным и взрослым взглядом, совсем не свойственным ему. – Ты не сгоришь… я тебе обещаю, Мика… я вытащу тебя, если что… — Перестань! – довольно грубо прервал его Микаэлло, и на дне его голубых глаз блеснула какая-то недобрая искра, которую пробуждали в нем загадочные голоса. – Никто меня ни от чего спасать не будет! Я просто болен! Эти сны плод моих больных фантазий и все… и голоса, и прочая мистика… это просто непорядок с головой… — прошептал он, будто бы старался убедить в этом себя. Фил с жалостью поглядел на друга, пытаясь представить, что ему пришлось пережить из-за своей болезни. Сны и видения Мики были очень реальными, временами, на его белой коже даже проступали покраснения в тех местах, где во снах юноша ранился или обжигался. Микаэлло часто просыпался в холодном поту или с воплями, в эти мгновения его красивое лицо искажалось гримасой ужаса и боли, как-будто, все, произошедшее с ним во сне, только что случилось на самом деле. И от лекарств лучше не становилось. Голоса в голове затихали и не беспокоили юношу в дневное время, но ночью… ночью они накидывались на него с удвоенной силой, и тогда, Мике редко удавалось проспать хоть часок без кошмаров. — Ладно, — примирительно сказал Филидор, оправляя другу одеяло. – Я посижу здесь, пока ты не заснёшь, и если что-то случиться я разбужу тебя. — Я не хочу спать! – закапризничал Микаэллоэлло, ворочаясь на жестких подушках дивана. – Ты даже представить не можешь, что меня там ждёт! — Да… не могу, — не стал спорить юноша юноша. – Но ты должен поспать ещё хоть немного. Завтра тебе понадобиться свежая голова, мы ведь в стане врага, как никак! — Это верно, — со вздохом признал Мика, поудобнее перекладывая жесткие диванные подушки. поудобнее перекладывая жесткие диванные подушки. – Придётся спать, — устало зевнул он и повернулся лицом к окну. — Доброй ночи, — шепнул Фил, с тревогой глядя на товарища. Он следил за дыханием Микаэллоаэлло до тех пор, пока оно не сделалось спокойным и размеренным, а потом, прислонившись спиной к дивану,, стал слушать. В тишине каюты тикали часы, тихонько гудел воздух в голосовых трубках, посапывала Энни. Но вот, ночное спокойствие нарушил ещё один голос, это Мика что-то шептал на своём странном языке. Не мешкая ни секунды, Фил вытащил из нагрудного кармана свои часы и посмотрел на циферблат. Стрелка слабо подрагивала, ещё минута и она двинулась в обратную сторону, постепенно набирая обороты. Часы, висевшие на стене каюты тоже поддались этой «магии» и снова пробили двенадцать, хотя на деле шёл уже второй час ночи. Такое случалось часто. Все механизмы в радиусе десяти метров сходили с ума, стоило Мике заговорить на своём тарабарском. — — Ин тампоре ангустиус ексупертате, — — явственно и четко проговорил спящий, и стрелка замерла. Филидор вытащил из кармана блокнот и огрызок карандаша и принялся старательно записывать чужеземные слова, расставляя ударения. Окончив свой кропотливый труд, механик вытащил отвертку и начал заново отлаживать часовой механизм. Фил и сам не знал, зачем так тщательно фиксирует все эти «заклинания». Не раз и не два юноша пробовал произносить волшебные слова сам, но это не давало никакого результата. Механизмы не слушались, а чудеса случались лишь тогда, когда Мика шептал на своём языке. «Наверное быть волшебником может не каждый, — думал Филидор, подкручивая пружинку. – Хотя не знаю, магия это или что-то иное… ещё более страшное.» Вопреки расхожему мнению Фил был вовсе не глуп и не так уж наивен. Он был просто «себе на уме», и именно поэтому, впервые обнаружив происходящие с другом странности, Филидор решил придержать эту шокирующую информацию, все как следует изучить и обдумать. Микаэлло и так пережил многое, и новые потрясения ему совсем ни к чему. Кроме того, механика всерьез интересовала природа происходящих «чудес». Как истинный адепт и поклонник науки, Фил искренне верил в то, что всему на свете есть объяснение, и даже самые невероятные на первый взгляд явления можно разложить на несколько более простых и понятных процессов. Одним словом, в «магию» Филидор не верил, и от того ещё сильнее жаждал объяснений. — Почему вы не спите? – от звука этого голоса юноша подскочил и больно ударился локтем о диван. Из темноты выглядывало прелестное личико Энни. Волосы ее давно высохли и превратились в легкие пушистые кудри, похожие на небольшие облачка. Она подобралась к нему поближе и села рядом, подогнув под себя босые, белые ножки. — Что-то случилось? – продолжала допытываться девушка, с интересом глядя на разобранный часовой механизм в руках у Фила. — Да так, — отмахнулся он, стараясь не смотреть на прекрасную блондинку. – Просто не спится, миледи. Вот, решил руки занять, — и он с удвоенным усердием набросился на шестерёнки. — Вы очень талантливы, — искренне восхитилась Энни, наблюдая за ловкими пальцами механика. – Я действительно против рабства, во многом, ещё и потому, что мужчины ничуть не менее умны, чем женщины! Фил задумался и наконец взглянул на девушку. Она была серьёзна, тонкие бровки хмурились, а на фарфоровом лбу появились напряженные складки, губы поджаты. Такая хрупкая и маленькая, но такая решительная. Энни была полна запала, великих идей и рвалась в бой, готовая долго и упорно отстаивать свои идеалы. А как она на него смотрела! С восхищением и уважением, невзирая на социальную пропасть, лежавшую между ними. Юноша отвернулся. Кому, как не ему знать, что сказочной принцессе и механику никогда не быть вместе? Так что, какой бы чудесной она не была, нужно держаться от Энни подальше. Незаметно пролетят два месяца, они с Микой обчистят древние сокровищницы и больше никогда не увидятся с ней. — Все это очень… лестно, — тихо сказал он, стараясь подобрать красивые сложные слова, которые когда-то слышал от друга. – Но социальное и классовое неравенство неизбежно. Во, как он завернул! Лихо! Девушка закрыла рот руками, давясь смехом. Филидор смутился и снова потупил взор. Только теперь он понял, как должно быть забавно это выглядит со стороны. Он – лохматый, нескладный механик пытался говорить, как утонченный и образованный Микаэлло. Ну ничего, главное, что суть он передал верно! Смущенный юноша вернулся к разобранным часам и ахнул. В механизме определенно появилась новая шестеренка! Он сотни раз разбирал и собирал эти часы, ведь они были единственным, что осталось ему от отца, но никогда не видел этой детали, да и выглядела она новее остальных. Фил повернул хронометр циферблатом вверх и не зря, там оказалась новенькая секундная стрелка, чистая и блестящая, ещё не тронутая благородной патиной. Чудеса продолжались. Фил осторожно собрал часы и закрыл крышку, любовно погладил гравировку и убрал их в карман. — Простите, если обидела, — добродушно улыбнулась Энни, стараясь успокоится. – Просто вы так забавно говорите! Совсем не по-рабски! — Почему это? – удивился юноша, по спине которого от этих ее слов пробежал нехороший холодок. – Рабы они тоже разные бывают! — Наверное, — легко согласилась девушка, натягивая край сорочки на пятки. – Просто вы смелее и как-то свободнее. Все рабы смотрят в пол и трясутся, ожидая пощёчины, а вы другой… мне это нравится. Вы очень храбрый… — она замялась. Фил сообразил, что их друг другу так и не представили, а потому поспешил исправить положение, сказав: — Филидор Грин. Или просто Фил, как кому удобнее. — Какое красивое имя, — искренне восхитилась Энни, — вы должно-быть с севера? — Да, я родился в предгорье Армонто, — кивнул новоиспеченный раб и не смог удержаться от улыбки. Все-таки, такая милая девушка заслуживала доброго к себе отношения. **** Следующие утро оказалось очень солнечным. Чистое небо с редкими барашками пушистых, белых облаков проносилось за иллюминаторами. На завтрак подавали свежие булочки с кунжутом, фрукты и какую-то дрянь, которую повара называли «йогуртом». Микаэлло послушно ел, не ощущая вкуса. Остаток ночи юноше удалось проспать спокойно, но тот кошмар никак не хотел отпускать его. Глубоко в груди что-то все ещё тревожно трепетало, заставляя юношу, вздрагивать от каждого громкого звука. Однако, придаваться унынию не было времени. Энни спала, свернувшись в крохотный клубочек, среди одеял и шелковых простыней, Фил жадно доедал свою часть завтрака, а значит, самое время оккупировать ванную и привести себя в порядок. Прихватив с собой щетки и косметички, Микаэлло забаррикадировался в санузле и принялся превращать себя в настоящую женщину, как бы жутко это не звучало. Теперь, когда им предстояло долгое время пробыть на корабле среди женщин, требовался кардинально иной подход к маскировке. Искусство обмана, которым юноша зарабатывал себе на жизнь, было намного сложнее, чем ремесло балаганных артистов с их париками, костюмами и жирным гримом. Микаэлло был настоящим психологом и успел хорошенько изучить свою публику. Водить людей за нос очень легко, в основном потому, что люди сами помогают мошеннику обмануть их. Мозг человека дорисовывает нужные детали на фальшивой монете или фальшивом лице, зацикливается на таких вещах, как очки, усы или волосы, и самое главное, каждый свято верит в то, что уж его то обмануть невозможно! Однако, подсознание порой оказывается намного умнее людского сознания, обращая внимание на мелочи вроде походки или наклона плеч. Вот почему, даже очень хорошо загримированный мошенник имеет меньше шансов на успех, чем хороший актер безо всякого грима. В сущности, общаясь с человеком люди смотрят лишь на руки и лицо собеседника. Поэтому Микаэлло предпочитал оставлять своих персонажей в слегка незаконченном виде, предоставляя своим жертвам самим додумывать все необходимые мелочи, и уделял все внимание характерной мимике и пластике своего героя. Но предстоящая операция была совершенно другим делом. Юноша был более чем уверен в том, что его будут пристально разглядывать и тормошить, проверяя на подлинность. В данном случае он уже не мог пренебречь мелочами. Поэтому, забравшись в тёплую воду Мика с ожесточением принялся бриться. Он тщательно депилировал руки и ноги, не говоря уже о коже на лице, потом намазал себя кремом, создатели которого обещали сделать кожу мягкой и нежной. Когда крем достаточно впитался юноша начал накладывать разные маски, которые «увлажняли», «защищали от преждевременных морщин» и «придавали бархатистость и природное сияние». По его скромному мнению все это было бредом, чистой воды, но на войне все средства хороши, а потому юноша продолжал над собой издеваться. Выбравшись из воды, Микаэлло долго причесывал свой рыжий парик, который за ночь неимоверно свалялся, но, упорства Мике было не занимать и через час юноша распутал все колтуны, после чего, разгладил утюжком своё единственное платье, в тайне жалея о том, не не додумался захватить с собой побольше женской одежды, и наконец перешёл к финальной стадии своего превращения – макияжу. На этот раз все получилось гораздо лучше, может-быть подействовали чудесные крема и притирки, а может быть юноша стал искуснее, но если вчера его «Адель» больше всего походила на разгульную девицу, то сегодня из зеркала на него смотрела симпатичная поломойка с начальным образованием. Удовлетворившись достигнутым результатом, Микаэлло наконец выпорхнул из ванной и грациозно прошествовал к кофейному столику, за которым завтракала Энни, набивая рот булочками. Для такого миниатюрного существа девушка оказалась на редкость прожорливой, и вскоре, на тарелках не осталось ни крошки. Она смущенно подняла глаза на Мику и чуть покраснела. — Тут так вкусно кормят, — как бы оправдываясь сообщила девушка, — Надеюсь, я не оставила тебя без завтрака? — Нет-нет, дорогая, — добродушно улыбнулся юноша, занимая свободное место рядом. – Я позавтракала гораздо раньше. Как тебе спалось? — Да знаешь, — начала было Энни, но тут из голосовой трубки под потолком послышался голос. — Доброе утро, леди! Говорит капитан корабля,– вещало приятное сопрано. – Надеюсь все уже проснулись и позавтракали! Всех ученых я прошу собраться в общей кают-компании через десять минут, для знакомства и обсуждения дальнейших планов! — Ох, — вздохнула девушка, поднимаясь из кресла. – Я так волнуюсь! Ещё никогда не была в таком большом научном кругу! А вдруг меня не примут? — Примут обязательно, — заверил ее Микаэлло, старательно скрывая собственный испуг. – Ты же настоящий учёный, не хуже других, а значит, не позволяй никому смотреть на себя свысока! Твой возраст вовсе не повод не принимать тебя всерьез. — Ты так добра ко мне, Адель, — Энни, ободренная словами новой подруги распрямилась. – Чтобы я без тебя делала? — Даже не знаю, — пробормотал юноша, оглядываясь в поисках своей сумочки. Пора было пить таблетки, однако лакированный редикюльчик, как назло куда-то запропастился. Микаэлло внутренне похолодел. Без своих спасительных лекарств он может начать вытворять что-нибудь странное прямо на собрании! Но даже Энни, подключившаяся к поискам, не исправила положения. Времени на поиски не оставалось, а потому пришлось рискнуть. К тому времени, когда они, задыхаясь, вбежали в кают-компанию, там уже собралось довольно много народу. Дамы чинно сидели на изящных бархатных диванчиках, расставленных вокруг большого резного стола. Стар ясно, что обсуждение планов уже началось, поскольку оживленная беседа стихла в тот самый момент, когда запыхавшаяся Энни и «Адель» влетели в комнату, не слишком аккуратно захлопнув за собой дверь. Красивая рыжеволосая женщина, сидевшая во главе стола, внимательно посмотрела на вошедших и приветливо улыбнулась. Поднявшись во весь свой немаленький рост, красавица вышла вперёд и приветственным жестом указала на новых гостей. — Вот и наши опоздавшие, — беззлобно пожурила их она. Микаэлло тут же узнал этот голос. Именно это глубокое сопрано объявило общий сбор. — Вы, если я правильно понимаю Энни Лоурен, наш зоолог, — палец в белой перчатке ткнул в девушку и замер в нерешительности. – А вы… — взгляды всех присутствующих перетекли на Мику. — Это Адель! – любезно представила его Энни, хватая юношу за руку. – Она археолог! В кают-компании воцарилось неловкое молчание. Все внимательно изучали гостью, а она отвечала им наглым взглядом ярко-накрашенных голубых глаз. Тишина затягивалась, поглощая всех присутствующих, и даже Энни, все еще розоватая от волнения, начала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. — Очень рада познакомиться, — мягко прощебетал Микаэлло, изящно усаживаясь в ближайшее кресло. Лучшая защита это нападение, ведь так? – Меня зовут Адель Кроуфорд, я специализируюсь на предметах искусства древних. — Но как же… это так? – забеспокоилась худощавая молодая особа в огромных круглых очках, которые делали ее похожей на сову. – Ведь это я… археолог… ведь это меня… Из узкой груди незнакомки вырвался отчаянный всхлип и она принялась рыться в сумочке, пока из недр последней на свет не явился ингалятор. — И что? – притворно удивился Мика, закидывая ногу на ногу. – Ведь экспедиция серьёзная, а вам, с вашими нервишками нужно вообще дома сидеть. И вот я здесь, чтобы помочь вам, милочка, если что-нибудь случится. — Но я же хороший специалист, — зарыдала та и ещё интенсивнее запшикала ингалятором. – Как же это так? Почему?! — Немедленно успокойтесь, мисс Роуэн! – властно скомандовала рыжеволосая женщина и подошла к Микаэлло поближе. – Простите нашу бедную Луизу, — царственно улыбнулась она. – Девочка всего на свете боится. Меня зовут Марго Картер, я капитан корабля и начальник этой экспедиции по совместительству. Будем знакомы, мисс Кроуфорд. Окончив приветственную речь, капитан любезно протянула самозванке руку, желая завершить церемонию знакомства, как это и положено, рукопожатием. — Через перчатку руки не пожимают, — заметил нетактичный Мика, но руку все-таки пожал. Однако, леди Картер оказалась крепким орешком. Ничуть не смутившись, она лишь улыбнулась ещё любезнее и вернулась на своё место во главе стола. Бедная мисс Роуэн все ещё рыдала, в объятиях пухленькой негритянки в простеньком желтом платье, давно вышедшем из моды. — Да не может быть, чтобы меня заменили! – не унималась Луиза. Ее веснушчатое лицо покраснело от слез, а нелепые очки съехали на самый кончик носа. – Она самозванка! Самозванка! — Успокойтесь, Луиза, — осадила ее пожилая женщина в элегантном фиолетовом наряде и крохотной шляпке с фиалками. – Слова этой милой леди легко проверить. Капитан, вы позволите мне задать пару вопросов? Леди Картер молча кивнула, не отводя взгляда бутылочно-зелёных глаз от самозваного археолога. Все притихли и, казалось, даже перестали дышать, лишь «женщина с фиалками», как ее мысленно окрестил Микаэлло, продолжала спокойно помешивать чай в крохотной фарфоровой чашечке. Наконец, она отложила в сторону серебряную ложечку и не спеша отведала горячего напитка. Все движения женщины были точными, твёрдыми и очень величественными, будто она была по меньшей мере королевой. — Я задам вам несколько простых вопросов, — тихо прошелестела дама, не поднимая головы. – Если вы, конечно, не против. Мика был против, ещё как против! Однако, иногда судьба подкидывает тебе не просто лимоны, а целое ведерко первоклассной кислоты, затем лишь, чтобы посмотреть на то, как ты его проглотишь. Госпожа Фортуна не часто баловала Микаэлло своими улыбками, все чаще демонстрируя филей, а потому, мошенник быстро научился делать из лимонов лимонады, справедливо пологая, что тому, кто полон кислоты и яда, ещё один глоток не повредит. Выждав драматическую паузу и выдержав холодный взгляд «женщины с фиалками», аферист, широко улыбнувшись пропел: — Я разумеется не против. Тем более, если это успокоит мисс Роуэн. Все разом покосились на все ещё всхлипывающую женщину, которая никак не могла взять себя в руки. Сработало! Улыбка Мики стала ещё шире. Потихоньку манипулировать вниманием людей, втираться к ним в доверие, убеждать их в чем-то или внушать мысли было его излюбленным занятием. Именно за этот талант Мадам когда-то его и взяла в банду. С тех пор найдёныш сыграл множество ролей. Он был блудным сыном для всех одиноких старушек, доживавших свой век на огромных сундуках с богатством, и несчастным потерявшимся рабом, который умолял о корочке хлеба, он был по ошибке проданным любовником покойной племянницы старшей сестры и много кем ещё. И все верили ему, глядя в его честные голубые глаза. Здесь, задача была в разы более трудной, но от того становилось только интереснее. — И так, — продолжала невозмутимая женщина с фиалками, — Где вы работали? — В музее древнего мира в Торании, — ловко солгал Мика и продолжил укреплять свою ложь подробностями. – Там бесподобная коллекция глазурованной керамики потерянного века. Правда, скажу вам по секрету, часть коллекции была украдена год назад, но посетителям мы об этом сообщать не стали, даже в газеты не заявили, потому что наш директор очень боялась что ее уволят. По толпе пронёсся удивленный вздох. Даже мисс Роуэн прекратила рыдать и подняла на него мокрые серые глаза. — Она могла знать об этом, только если бы там работала, — неожиданно вступилась за соперницу Луиза. – Я сама узнала об этой краже совсем недавно, по-секрету. «Ага, — мысленно согласился с ней юноша, торжествуя. – Как хорошо, что Мадам без ума от древностей, и мне пришлось ограбить столько великих музеев». Все немного притихли, успокоившись, и дама в сиреневом платье продолжила свой допрос. — А где вы учились, милая? – спросила она уже гораздо мягче и снова взялась перемешивать свой чай, будто пыталась загипнотизировать присутствующих. — К сожалению, ничем удивить вас я не могу, — горестно вздохнула «Адель», приглаживая рыжие кудри. – Я получила образование в единственном университете Торании. Вы же знаете, как мала эта страна. С точки зрения конспирации позиция была идеальна. Крохотный вуз Торании закрылся ровно год назад, по причине полного отсутствия студенток. Да и вообще, был настолько малоизвестен, что никто из присутствующих, как полагал Микаэлло, не мог там учиться или преподавать. Проверить его слова тоже будет сложновато. Покидая небольшой Торанийский музей, банда на прощание спалила и городской архив, а значит, документов, способных вывести мошенника на чистую воду уже не найти. Кроме того, многострадальный город-государство, погибающий под натиском более развитых стран, в последние годы являлся источником разного рода беженцев, которые пускались в путешествие в поисках лучшей жизни. — Очень мило, — улыбнулась женщина и внимательно глядя юноше прямо в лицо. – У меня остался лишь один вопрос, на который сможет ответить лишь истинный член нашей экспедиции. Надеюсь, он вас не затруднит. Микаэлло внутренне напрягся. Вот оно! Он знал, что все не может быть так просто. Сказать по чести, юноша предполагал, что будет раскрыт лишь войдя в кают-компанию, он даже заготовил легенду на этот случай. Однако, теперь становилось ясно, что члены этой странной экспедиции сегодня видятся впервые, а значит у мошенника есть шанс. Мысли забегали в голове с устрашающей быстротой. В такие судьбоносные мгновения время будто замирает, а чувства обостряются до крайности. Иные люди в момент смертельной опасности имеют счастье просмотреть всю свою жизнь, но Микаэлло предпочитал держаться подальше от собственного безрадостного прошлого, а потому не тратил времени зря. По спине юноши заструился ледяной пот. Тревожное чувство, жившее в нем с ночи, полной кошмаров, вновь заявило о себе. В голове послышалось тихое жужжание. Микаэлло внимательно следил за дамой с фиалками, надеясь каким-то чудом угадать пароль. Вот губы леди дрогнули, раскрылись и снова сомкнулись, но звука не последовало, или он его не услышал… однако, его собственный рот вдруг произнёс сам по себе: — Эт инвенире нон дефичере. Вязкая тишина на мгновение воцарилась у Микаэлло внутри черепа, будто горячая патока или воск влились в уши. И вдруг, мир снова наполнился звуками. Ему аплодировали, а его язык продолжал произносить странные слова на том самом, непонятном языке, который терзал его. Юноша оторопело огляделся. Дамы хлопали, осыпая его комплиментами, по поводу его знания древнейших языков. Настроение в комнате тоже изменилось. Теперь все были ему рады и озадаченная настороженность сменилась гостеприимством и оглушительным восторгом. Одна лишь дама в фиалковом платье молчала, пронзительно глядя юноше в глаза. Лицо ее сохранило маску любезности, но Мика был готов поклясться, что маленькая, царственная старушка впечатлена и даже ошарашена. Проверка была пройдена благодаря его странной болезни, и Микаэлло вновь и вновь раздумывал о том, что стало бы с ним и Филидором, прими он этим утром свои лекарства.