Ведьмино дитя

- Господин Чуя! - А? - рыжеволосый оборачивается и замечает позади Кёку. Она махнула рукой, призывая подойти. - Чего ты хочешь? - хмурится Накахара, подходя ближе. - Я принесла Минали. - Что? - Они из семейства лютиковых. Aconitum napellus. - Борец? - Аконит. Он же волкобой. А еще он считается ведьминым цветком. Минали помогу залечить раны от клинка. - вытаскивая из под плаща завернутый цветок, произносит юная ведьма. - Откуда мне знать что ты не хочешь отравить Мию? И с чего мне тебе доверять? - Ты можешь мне не верить. Но госпожа Мия закрыла собой мою наставницу, а долг - платежом красен. - Откуда ты знаешь, что он поможет? - Подслушала от наставницы, завари отвар, дай выпить и нанеси на рану. А теперь бери и спеши. - кладя в руку рыжеволосого сверток, произносит темноволосая. - А... - Не болтай попусту, спеши помочь, иначе господин утащит её. ***** - Здравствуй, красивая, - произнесла светловолосая, заставляя осмотреться в кромешной тьме - Ты вовремя. А то я заскучал . - Заскучал?.. - тихо переспросила ведьма, а Агата выпрямилась во весь рост и подошла ближе, почти подплыла, в один очень длинный шаг оказавшись вдруг перед самым лицом и улыбнувшись тонкими губами. - Я не собираюсь тебя развлекать. - Эх ведьмочка у тебя нет выбора. Из за того что, тебя ранил собственный ученик, ты вынуждена скитаться в царстве тьмы, все не подпускаешь. - Чуи-чи сделал это не специально! - Ошибаешься. Он зашипел, осклабился, и пальцы Пустоты сильнее сжали девичьи плечи, не отпустив от себя и обняв крепче. На руках было мокро, словно бы кровь потекла вниз из ран от когтей, и захотелось оказаться как можно дальше отсюда. Чтобы Хаос не пугал своими чёрными глазницами, завладев чужим телом, и не морщился в неприязни. - Я мог бы стать твоим Чуей, коли захотел, - произнёс он, вновь приблизившись. - А мог бы - тобой. - Лжёшь,-уверенно выдохнула ведьма и тут же зажмурилась, едва тот пальцами впился в челюсть и сжал. - Ты хотел этого, но не смог. Ведь всё, что ты шепчешь и обещаешь - пустое и глупое. Там правды нет никакой, а злобы столько, что она не позволяет дышать и топит в себе. Это нельзя не чувствовать, и поэтому ты живёшь в своей Пустоте. Его дыхание разбилось о самые губы, и зеленоглазая снова распахнула веки, замечая черноту чужих глаз прямо перед собой. Они портили красивое лицо Агаты, казались неправильными и неуместными, а оскал и вовсе поднимал к горлу комок тошноты. - Я мог бы дать тебе всё, что ты захочешь, - прошипел он, и это почему-то заставило насмешливо улыбнуться. - Зачем мне ты, если у меня есть Чуя? - Ведьмин сын никогда не даст тебе власти. Он не сделает тебя сильной ведьмой, не покажет тебе весь Мир, не положит его к твоим ногам... - Зато он близок сердцу , - перебила Мия его, и Хаос вздрогнул, снова резко отстранившись, как от пощёчины. - Он принесёт мне травы, если я того захочу. Не обидет и не скажет слово злобного. - Ведьма... - Зачем мне весь Мир, когда у меня есть близкие товарищи ? - не дала ведьма ему заговорить вновь. - Зачем мне небывалые силы, если я чувствую тепло Чуи? Ты - истинное зло, что играет на слабостях. Но в Мирý живёт добро, сколько бы ты не посылал туда своих слуг. Здесь, у самой Грани, у тебя, быть может, и есть чуть больше сил, но даже сейчас ты прячешься в теле Агаты. Ты слаб. Питаешься, как поборник, их любовью, лжёшь и обманываешь, заставляя плясать под свою дудку, но на самом деле мерзок, слаб и никчёмен. - Это у тебя и ведьминого отродья нет сил! Его голос, усиленный эхом, сделал ушам вдруг слишком больно, а Пустота разжала свои объятия, и Мия упала с подогнувшихся ног. В груди приятно горело, и казалось, будто бы там теплилось что-то очень светлое, яркое, что совсем скоро выплеснется изнутри и разгонит тьму. Оно словно бы давало силу голосу, позволяло говорить громко и без страха, задвигая тот куда-то далеко, и ведьма смотрела исподлобья упрямо и пристально. - Зато они есть в Мирý - там, куда ты хочешь попасть, но куда никогда не прорвёшься, - выдохнула ведьма. - Ни я, не Чую тебя не боимся. А ты остаёшься глуп, если всё ещё думаешь, что в состоянии соблазнить меня своими речами. Здесь я не слышу их шёпотом, страшусь лишь оказаться слабее тебя, но наверняка знаю, что не поддамся. - Думаешь, единственная, кто так думал? - хмыкнул он. - Думаешь, его мать, не считала себя сильной и способной обмануть меня? - Мария тебе не поддалась и ты чужими руками убил её! - Она была дурой, отдав свое сердце человеку! - Она любила! - И за это поплатилась! Была бы ты такой же покорной, как и она. - Хаос провел рукой по лицу Агаты. Его речи и обман правда не пугали, плечи болели от ран Пустоты, которая отчего-то вдруг отступила, и Мия дышала тяжело и громко, чувствуя необходимость в том, чтобы протянуть руку навстречу другой ведьме и забрать её, наверняка ослабевшую, из мерзких лап. - - Никто из них не помнит ничего. Она теперь моя. Они сами отказались! - Эти глупости ты нашептал ей? Эту чушь наболтал? Воспользовался слабостью разбитого сердца и обманул? - фыркнула Мия. - Может они и не помнят, но любовь не забыть! - Не было никакой любви. - Раз не было любви, почему ты не заполучил сердце Марии? Мия прищурилась и шагнула вперёд, заметив, как тело девушки странно содрогнулось, а плечи опустились вниз. Голова её неправильно дёрнулась, почти жутко и страшно, а дыхание сбилось. - Я уничтожу тебя, - пообещал Хаос, глянув исподлобья, затрясся весь, и Мия руками прикрыла голову, едва он вытянул вперёд ладонь. Сердце на мгновение будто замерло, но ничего не случилось, не произошло. Не последовало боли и страдания, и она медленно выпрямилась вновь. - Дурная! Агата стояла на коленях, зажимала уши, качала головой из стороны в сторону, а Мия метнулась тогда же к ней, упала рядом, не обращая внимания ни на что более, и даже не поморщилась от того, как некрасиво исказилось лицо, на котором чёрными углями сияли глаза. - Он так сильно любит тебя, что это приносит ему боль, - произнесла ведьма, обхватив ладонями чужие щёки, и тогда же увидела в проблеске истинно-печальный взгляд, что больно резанул по самым рёбрам, а Хаос снова ощерился и вцепился ногтями в запястья, царапая. - И эту боль он носил в себе так долго, думая, что обязан, что ты превратилась в чёрное и даже не могла покинуть его сердца. Видя, что в Мирý творят твои, Агата, руки, он всё равно не смог причинить боль, слышишь? Он не сделал тебе плохо, не смог умертвить, хотя думал, что должен был... Ты спишь, слышишь? - Ты... - Мои чёрные слёзы были их слезами! - вновь перебила Мия мерзкое и тёмное, и тело Агаты повело, выгнуло некрасиво в её руках, обнажив на веках склизкую грязь. - Такие же слёзы, как у тебя сейчас... - Он убил меня. Убил меня... Убил меня! - Нет! Было больно и самой, грудь будто резало, хотелось плакать и кричать так громко, как только то было возможно, а в ушах звенели странные колокола, будто пробиваясь через Пустоту. Чёрное текло из чужих закрытых глаз, падало на руки ведьмы, сжимающие щёки, опоясывала запястье, но растворялось со странным шипением, оставляя болючие ожоги. - А как тебя любит Кёка , - выдохнула зеленоглазая, и губы затряслись сами собой. - Так любит и дорожит, что наказывает сама себя. Держит внутри целый комок сожалений и вины, заставляет себя страдать, потому думает, что должна. Но они всего лишь любят, Агата! - Я люблю. Дорожила. Так люблю до сих пор, - зашептала ведьма, а Мия вздрогнула, почувствовав вдруг знакомое касание у самой шеи. - Я люблю. Так хотела быть рядом. Так любила. Так хотела. Они ведь... Дыхание словно пощекотало кожу, мурашками поползло по коже, и страх вдруг вернулся, когда светловолосая подняла взгляд и посмотрела своими глазами - красноватыми и опухшими от слёз. Хаос не холодил, не пугал, словно ушёл. И только чёрное так сильно продолжало жечь запястья, что сердце забилось быстрее, звон раздался в ушах. Его хотелось смахнуть с себя, скинуть, отказаться и убежать, и даже другая ведьма вдруг переполошилась, схватила за плечи и зашептала что-то непонятное, незнакомое. В груди похолодало, померкло что-то яркое и красивое, а непослушная рука сжала чужую тонкую шею, и слабая, глупая девчонка всхлипнула снова. Совсем как много лет назад, едва призналась, что готова на всё. - Тебя я предупреждал тоже, помнишь? - губы не слушались, видно ничего не было, и хотелось плакать от странного бессилия. - Со мной не справиться. - Отпусти её! - Разве тебя не дождались, Агата? - насмешка скребла горло, но её не позволяли выкашлять, а осознание больно ударило по затылку вместе с пониманием своей глупой самоуверенности. - Вот и катись отсюда, ведьма! Надоела! Собственный голос казался чужим, ненастоящим, а в темноте снова стало холодно и страшно. Мия обняла себя за плечи, с которых исчезла вдруг кровь, ожоги и всё чёрное, а потом резко обернулась и увидела Чую, к которому, правда, кинуться не захотелось. - Ты умнее многих, - произнёс он, заложив руки за спину и высоко подняв подбородок. - Но не умнее меня. - Какой бы облик ты не принял, я не доверюсь тебе. Я не стану творить зло. Я не стану твоими руками. Хаос засмеялся, вправду слишком похожий на Чую, а потом в мгновение оказался перед самым лицом и больно схватил за волосы, заставляя посмотреть на себя. - Ты примешь меня, - пообещал он. - Рано или поздно, но примешь. А я буду держать тебя у Грани сколько захочу, ведь ведьмин сынок постарался, ранив тебя священным мечом. Завладеть мыслями будет слишком легко.