Мастер

Пятница. Лекарства сделали своё дело. Нос не тревожил. Синяки ещё желтели на лице, но я чувствовал себя отлично! Маруся за эти дни, мне очень помогла. Ухаживала, заботилась. Глебу повезло, что она с ним. Глеб…я его не видел все эти дни. Пару раз звонил, но он скидывал. Писал сообщения, но ничего… Решил, буду лечиться. Послушно не выходил из комнаты и почти всё время провёл около окна. Думал. О нём, о нас. О том, как я, парень, который любил всегда нежность, смог подсесть на боль. Нет, не на боль… на любовь в боли. На крепкие руки, заставляющие моё сердце трепыхаться от вида этих рук. От их силы. От объятий, которые они мне дарят. Глеб обнимает и я могу умереть от осознания, что принадлежу ему. Что я только его Детка, его Мальчик. Этот голос, взрывающий мой мозг. Содрогаюсь от возбуждения, только от мысли, что Глеб мне шепчет пошлости этим невероятным голосом. Приказывает. Разрешает. Требует. И его губы. Жёсткие и до безумия мягкие… Глеб… я не могу без тебя. Уже не могу! Я с шести утра не сплю. Душ, потом привожу себя в порядок. Пока он не разрешал мне одеваться. Не разрешал выйти из комнаты. Я послушно сижу и жду его прихода в кровати. Волнуюсь. В 8.00 Маруся приносит мне завтрак и лекарства. В 9.00 в комнату входит Глеб. Садится в кресло. Смотрю на него и не могу оторвать глаз. Я соскучился. Хочу броситься к нему и обнять… - Доброе утро. Как ты? — Я здоров, — крутятся мысли, что он меня никак не называет и Алексеем тоже. Это знак? Это что-то значит? — Отлично, собирайся. — Но, у меня нет одежды. — Она всегда была здесь, твоя одежда. Ты её не искал? –Глеб подходит к небольшой тумбе и открывает. Достаёт мои шмотки и аккуратно кладёт на край кровати. Так он тогда не смотрел на меня? А складывал одежду, давая самому принять решение уйти? Вот это проверка! Я сглотнул. — Одевайся, — садится обратно в кресло и смотрит. — Я бы не стал шариться в чужих вещах. Я не мог подумать даже…- и я начинаю стриптиз. Только не на раздевание, а на одевание. Смотрю на Глеба, из-под опущенных ресниц. Приоткрываю губы, постоянно облизываю. Всё, я одет. Поправляю рукой член и закусываю нижнюю губу.  — Я готов, Глеб Викторович. Можем идти, — мои руки мокрые от волнения. Он смотрит, его глаза…темные грозовые тучи. Спасибо, господи! И я улыбаюсь. Он возбуждён, он хочет, он всё решил! — Раздевайся! И я не могу скрыть радости. Раздеваюсь до неприличия быстро. Подхожу. Он скользит по телу взглядом. Встаю перед ним на колени, дотрагиваюсь до ширинки. Не могу оторваться от тёмных глаз. Я скучал. Очень. Пуговица, молния.Перевожу взгляд на пах. Натянутое бельё. Приспускаю пальцами и член сам выпрыгивает. Мокрый. Блестящий. Облизываю головку. Вкусный. Стон Глеба. И я сразу заглатываю. Его любимое. Все для тебя. Выпускаю и снова насаживаюсь, глубоко. Нос чуть побаливает, но мне срать. Глеб не выдерживает, сгребает мои волосы руками и начинает трахать. Да, вытрахивай всю дурь из меня! Глеб, я согласен! Жёстче! Сильнее! Он стонет, что-то шепчет. И кончает. Я сглатываю. Выходит из моего рта, застёгивает ширинку и смотрит. - Глеб Викторович, прости меня. Я всё осознал. Я буду послушным. Я согласен, что некоторые вещи ты знаешь лучше. В итоге, ты принимаешь правильные решения, — я стоял на коленях и смотрел на него. Я умолял взглядом. — Одевайся. Я жду тебя в гостиной. Нам нужно поговорить, — и Глеб, вышел из спальни. Я одевался ооочень медленно. Боялся, что слова, которые он мог произнести, сведут меня с ума от отчаяния. Я оттягивал момент разговора. Но, всё когда-нибудь заканчивается. Время вышло и пора идти к Глебу. Я глубоко вдохнул-выдохнул и вошёл в гостиную. Он сидел за столом, пил чай. Напротив тоже стояла чашка, видимо для меня. — Садись, — указывает на место, где чашка. И отворачивается к окну. Минут пять молчит. Переводит взгляд обратно на меня. Всматривается. Что он хочет увидеть? Что рассматривает? — Чего ты ждёшь от жизни? Каким видишь своё будущее? — наконец он начинает разговор. — Я…не знаю. Пока, я не понимаю, что у меня с настоящим происходит… Но, Глеб, — в моих глазах грусть и боль, я чуть наклоняюсь к нему над столом, — я своё будущее без тебя не вижу. Если ты сейчас пришёл проститься, то… Всё, не могу больше говорить. В горле ком, ещё слово и разревусь. Я откинулся на спинку стула и опустив глаза ждал. Его решения о моей судьбе. С ним дальше или без него? Как мог, уговаривал себя, что не нужно показывать свою слабость Глебу. Но…всё-таки одна блядская слезинка скатилась по щеке. — Мне было тяжело без тебя. Я скучал. Знаешь, Ксей, ты растревожил мою душу. Я не мог этого понять… Но в эти дни, не видя тебя и не общаясь, я почувствовал пустоту. Не мог въехать, в чём дело? Столько всего передумал за эти бессонные ночи, осмыслил и наконец-то прозрел. Я не могу без тебя. Твоё присутствие необходимо в моей жизни. Я…влюбился. В тебя… Меня кинуло в жар. Я поднял на Глеба глаза и не мог унять дрожи в теле. Меня реально колотило! Я всё это время боялся услышать слова расставания, но…он влюбился! В меня! Это самое невероятное, что я слышал в своей жизни! Влюбился и ему было пусто без меня! Я вскочил так резко, что даже стул упал. И стоял, не мог решиться подойти к нему. — Иди ко мне, малыш. Он тоже встал. Протянул руки ко мне и я кинулся в его объятия. Моё дыхание сбилось. Как же я скучал! Как хотел! Руки. Горячие. Его. Рядом с Глебом безопасно. Я не одинок. Я с ним. Блаженство! Он целовал меня в макушку, а я жмурился от счастья. — Малыш, сейчас мы поедем к Семёну Васильевичу. Он посмотрит, скажет, что делать дальше. А там, скорректируем наши планы. Пошли, — берёт меня за руку, крепко. Боится отпустить? Дурной. Я же его, весь. Никуда не денусь. Когда вышли из больнички, переглянулись. Счастливые! И смотря друг на друга ржали. Не смеялись, а именно ржали. Это нервное. Нас обоих отпустила пустота! Мне нужно было допить курс витаминов и лекарств. Я здоров. Секс разрешён! В машине, Глеб указал на сиденье рядом, типа теперь я буду с ним сидеть. А через мгновение мы не могли оторваться друг от друга. Целовались, как в первый раз. Не могли остановиться. Стояки и у него и у меня разрывали штаны. Я хотел его безумно! Прямо здесь и сейчас! — Малыш, нам нужно остановиться. У меня ещё дела. Сегодня вечером вечеринка. Помнишь? Отвезу тебя домой, отдыхай и готовься. Заеду в 18.00. Пока мы ехали, Глеб рассказывал, что и как. Буду присутствовать, как его нижний. Из одежды только сбруя и шорты до середины бедра. Для первого раза этого достаточно. Я без разрешения не поднимаю голову, первый не говорю, обращаюсь к нему — Мастер и не отхожу ни на шаг. Ни с кем не разговариваю! Никому не отвечаю, только если Глеб разрешит. Если он скажет «на колени», это маловероятно но, я должен встать на колени и сесть задницей на пятки, руки при этом держать за спиной. — Всё, понятно, Ксей? — Да. — Тогда до вечера. Я поднялся в свою квартиру. Здесь что-то изменилось. Не могу понять, что? Она стала…чужой. Моё место там, рядом с Глебом. А здесь…здесь когда-то жил другой человек. Не я. Не сегодняшний я… Глеб позвонил за полчаса, сказал одеваться. Он скоро будет. Я нервничал. Ошейник и поводок…на колени при всех, если Глеб скажет…мысли приходили и сразу исчезали… Я ему верю. Я ему верю. Верю. Он знает меня лучше, чем я сам…но безумно страшно! Я сажусь, в машине, рядом с Глебом. Он смотрит и улыбается. — Малыш, переживаешь? — голос ласковый. Проводит рукой по щеке, едва касаясь. Я сам тянусь к ней. Приятно, мягко, тепло. Закрываю глаза. Страх отпускает. Успокаиваюсь, — не переживай. Сегодня, просто, все увидят тебя. Все узнают, что ты мой. Ничего не бойся. Я всегда буду рядом. Давай договоримся, если тебе будет слишком дискомфортно, то ты подашь мне знак — два раза щёлкнешь пальцами, я услышу. Умеешь щёлкать? Я рассмеялся и щёлкнул два раза. — Вот и отлично. И я сразу уведу тебя в кабинет. Я понимаю, что первый раз, много людей и ты можешь смутиться. Всё? Обо всём договорились? Или есть вопросы? — Я всё понял, Глеб Викторович. — Отлично! — и мы наконец-то трогаемся с места. Я совсем не боялся и не волновался, до тех пор, пока…не увидел свои шорты… Мы зашли в дом. Я не узнал это милое место. На первом этаже в центре, стояли деревянные столбы-распорки. Для подвешивания, как мне Глеб объяснил. Наборы верёвок и разных приспособлений, тут же на временном стенде. В этой зоне и будет происходить демонстрация новых техник в искусстве верёвок и захватывающие выступления для приглашённой публики. В баре, готовились к встрече гостей парни-бармены, в сбруях и кожаных шортах. Справа был огромный, уже накрытый, типа фуршетный стол. А на третьем этаже, как Глеб сказал, будут сессии. И они обещали подарить не только Верхним и их нижним, но и всем зрителям, яркие эмоции. Что он хотел этим сказать? Мы через кабинет вошли в комнату. Мой Мастер сказал, что прежде, чем я влезу в свой сегодняшний костюм…короч, он на мой член напялил сбрую целомудрия с замком…и…это жесть! Чтобы что? Чтобы я не кончал? Сказать он мне ничего не разрешил, поэтому мои вопросы так и остались вопросами. И уже с этой хренью на члене я втиснулся в свои шортики. Плотный чёрный латекс обтягивает, как вторая кожа. Обтягивает и замочек на сбруе! И всем всё понятно! Казалось бы, на этом можно и остановиться…но нет! Молния, сууука! Между ног, почти до поясницы! Типа лёгкий доступ! Пиздец! Подходи, расстёгивай и… еби! Хочешь членом, хочешь пальцами! Мать твою! И я буду босиком. Не очень приятно.  — Мой Мальчик, сейчас я застегну на твоей шее ошейник с поводком. Пока народ не соберётся ты будешь его держать сам. Как только появятся первые гости, протянешь его мне. И весь вечер поводок будет в моих руках. Ответь, помнишь, о спасательных щелчках пальцами? — Да, — я не поднимаю головы. Я всё понял. Но уже сейчас чувствую себя не очень. А это ведь ещё людей нет… В принципе, ничего страшного не было. Я не поднимал голову и мне казалось, что на меня никто не смотрит. От Глеба не отходил ни на шаг. Если кто-то из гостей что-то про меня спрашивал, Глеб отвечал. Всё. Он, как хозяин вечера, на одном месте не стоял. Общался, пару раз поднимался на третий этаж проверить, как там чувствуют себя гости. Конечно, я был на шаг позади. У него в руках мой поводок. Я не заметил, как эта мысль стала мне приятна. Пару раз член упирался в свою темницу, пару раз мне было капец как неудобно подниматься по лестнице. Но хуже всего стало, когда я краешком глаза наблюдал за очередной сессией на третьем этаже. Это было очень волнующе. Я и Глеб стояли почти у самой стены, с одной стороны была открыта дверь и полностью нас отделяла от основной массы зрителей. — Детка, как ты себя чувствуешь? — Глеб неожиданно наклонился и зашептал в ухо. Я и так то со своим членом еле договорился, тут ещё Глеб жара поддаёт. — Спасибо Мастер, хорошо. Он погладил меня по спине и спустил горячую руку на задницу. Потом лизнул за ухом и прошептал: — Детка, ты такой соблазнительный, — и бля, укусил! Прямо в ключицу! Я от неожиданности дёрнулся. Но он натянул поводок, — куда собралась, Детка? Мне нельзя поднять глаза, а так хочется! Хочу увидеть грозовые тучи! Всё, мне капец! Его губы на моей шее. Ммм, как же хорошо. Его шёпот, еле различимые слова «Детка», «вкусная Детка». Мой член ломится наружу, он узнал голос, от которого готов стоять сутками. Даже в шёпоте узнал… Задница уже готова отдать свою честь. Было бы здорово сбежать не заметно в нашу комнатку! — Хм, Мой Мальчик, — он тянет молнию на шортах вниз…бля! Нет! Только не при всех! У меня паника! — Не бойся, никто не увидит, — Глеб знает, что мне страшно? Два его пальца у меня во рту, шёпот «оближи» и я как можно обильнее смачиваю своей слюной его пальцы. Я же понимаю, для чего…колено сзади чуть раздвигает ноги. Пальцы нащупывают дырку и резко входят. Мой стон вырывается сам, я быстро прикусываю нижнюю губу. Чувствую вкус крови. Член ломит, а в заднице пальцы Глеба, явно двигаются с определённой целью. Поводок натянут, голова опущена и шепот моим любимым охеренным голосом «послушная, узкая Детка». Я не могу сдерживаться. — Мастер, я…я… — Тшшш, я не разрешал говорить, — его губы касаются моего виска и я, как одержимый тянусь, вцепляюсь в них, как в спасательный круг, своими. Глеб отстраняется, — тшшш, не так быстро. Меня простреливает, жарко, лицо горит.Шепчу «кончить…хочу…поз.воль». На шею ложится крепкая рука и сдавливает. Дурман. Упоение. Боль. Удовольствие. — Достаточно, Детка, — пальцы выходят и молния застёгивается. — Нет, нет…прошу, — я не хочу заканчивать так. Он жёстко сжимает мой подбородок и тихо, но чётко: «сегодня ещё не закончилось». Мы спускаемся на первый этаж. Не могу идти. Ощущение, что между ног гиря. Сейчас бы под ледяной душ не помешало… Спускаясь по лестнице я замечаю подвешенных парня и девушку. Их обвили красные верёвки и впились в беспомощные тела. Меня это пленяет. Тела причудливо распяты, узлы верёвок создают необычные узоры. Красивое зрелище. Поводок натягивается, вынуждая подойти ближе к Глебу. Его горячая рука у меня на спине. Проходится по позвоночнику и спускается вниз, сжимает задницу. Мммм… — Нравится то, что видишь? — Да, Мастер. Нравится. — Завтра, Детка. Ты это испытаешь завтра, — его рука разжимается, отпуская мою задницу и скользит вверх. Потом снова вниз, снова сжимает задницу и я не понимаю, что со мной происходит. Меня лихорадит? Голова не соображает. Горит не просто лицо, горит всё тело. От каждого прикосновения руки Глеба, я вздрагиваю. Тело просит больше. Я возбуждён. Сильно. К нам кто-то подходит. Я вижу только ноги. Это мужчина. — А, это твоя новая игрушка, Глеб? Красивый юноша. И где ты таких находишь? Поменяемся на сегодня? Что? Нет! Глеб, пожалуйста, только не это! — Ты, я смотрю, не совсем понял в прошлый раз? — голос у Мастера холодный, твёрдый. — Отчего же. Всё понятно. Хм. А мог бы получить невероятные ощущения. Он способен на всё! Он не скажет стоп! Можешь сделать с ним, абсолютно всё! Всё, что пожелаешь! Отказываясь, лишаешь себя очень многого! — Я повторю в последний раз. Мой Мальчик меня устраивает. И я сам выбираю себе нижних! Ни в чьих услугах не нуждаюсь! Хорошего вечера. Я во время разговора не дышал. Это наверное тот мужик, из клуба? Он хотел обменяться с Глебом… Хотел подсунуть ему того, кто не скажет стоп…боже… Жесть! Это соблазн? Нет, Глеб не поведётся. Он же сказал, что я его полностью устраиваю. Но, что значит ВСЁ? Что можно сделать с нижним без стоп-слова? Засада, буду об этом теперь думать. Я бродил за Глебом. Слушал его разговоры с другими людьми. Жутко хотел пить. Но не решался что-то попросить. И вот в очередной беседе Глеба с кем-то, над своим ухом услышал шёпот. — Ты красивый, — я не мог пошевелиться. Голос был…был дьявольский, губительный. Я его узнал, это мужик, который меня хотел. Только голос в разговоре с Глебом был другой, а сейчас… Глеб продолжал беседу, значит не слышит. — Славный мальчик для утех. Нежный, порочный. Так и хочеться причинить боль. Услышать твои мольбы и слёзы. Стоны. Красное лицо. Припухшие губы от сосания члена и рот полный спермы. Ох, представляю, как ты сжимаешь свою дырку, когда кончаешь. Твоё тело так и просит, чтобы его окрасили в красный цвет крови. У меня бы ты не заскучал, стоя рядом. Я окаменел. Не мог пошевелиться. Во рту всё пересохло. Пить хотелось так, что язык прилип к нёбу. Этот голос, страшный, сильный, затягивающий. Бля, очнись! Я вспомнил! Щелчок! Мне нужно два раза щёлкнуть пальцами! Глеб сразу поворачивается на звук. Разговор смолкает. Он подходит ко мне, поднимает голову. И то, что он видит ему не нравится. Переводит взгляд на мужика и его глаза полыхают гневом. — Пойдём, — сжимает мою руку. Больно. Ведет в кабинет, — Детка, он обидел тебя? Прикоснулся? Скажи, не бойся. — Нет, он только говорил…гадости. А мне…мне было страшно. — Ничего не бойся, — он прижал меня к себе и погладил по голове. — У него такой голос… — Я знаю. Я вернусь к гостям. Ты можешь перекусить. Вот на столике. Маруся сделала тебе яблочный пирог. Он очень вкусный, поверь. В термосе зеленый чай с лимоном. Воду ты знаешь, где взять. Поешь и отдыхай. Здесь тебя не потревожат. Я вернусь. Не обещаю, что скоро, — он снимает ошейник с поводком и стягивает шорты. — А это мы пока оставим, — улыбается и проверяет замочек на члене. Сжимает. Мой стон, уже не похож на стон. Скорее это крик боли. Как же я хочу кончить! Не могу терпеть! Падаю перед ним на колени. — Мастер, пожалуйста пощадите! Снимите эту штуку! Я больше не могу. Я не выдержу! Прошу! — Детка, встань. Помнишь? Сегодня ещё не закончилось! –и выходит, оставляя меня одного.