То, что считаешь правильным

      17 ноября, 2004 год              Я была занята, пока тебя не было. Я занималась исследованиями, навещала своих родителей и писала письма. В среду я поехала в Мунго. Охранник на стойке регистрации был новеньким и кивнул мне, когда я шла в отдел по связям с маглами. Я сидела на пластмассовых стульях, разбросанных по залу ожидания, когда почувствовала, как его рука обхватила меня за локоть. Кто-то, должно быть, позвонил ему.              − Я просто хочу поговорить с Пенелопой, − сказала я, когда он проводил меня к двери. – Вы даже можете забрать мою палочку. Я просто хочу…              Но дверь за нами уже закрывались, широкие и любопытные глаза зевак исчезли, как только она захлопнулась.              Позже в тот день Гарри пришел через камин в мой кабинет. На нем была аврорская форма, его палочка была привязана к кобуре на предплечье.              − Гарри, − я посмотрела вниз. Я всё ещё была в пижаме, сгорбившись над учебником, за столом в окружении разбросанных пергаментов. – Я не знала, что ты придёшь. Я бы…я бы приготовилась получше.              − Всё в порядке, Гермиона, − его голос был ровным, но плечи напряжены. – Я буду краток. Мне нужно поговорить с тобой кое о чем.              Я попыталась встать, но он поднял руку и подошел, пока не остановился напротив меня. Стол находился между нами как баррикада.              − Ты сегодня снова поехала в Мунго, − это не было вопросом.              Я ничего не сказала, глядя ему в глаза. Его ноздри раздувались с каждым выдохом.              − Гермиона, мы уже говорили об этом. Ты не можешь продолжать появляться в Больнице Мунго.              − Я просто хотела поговорить с Пенелопой лично.              − Она много раз просила тебя не появляться, Гермиона, − он перенёс вес с одной ноги на другую. – Она могла выдвинуть обвинения.              − За что? Пытаясь уточнить…              − За преследование! – его голос был настолько резким, что Живоглот раздраженно фыркнул и вышел из комнаты. Он зажмурился, прикоснулся к виску. – Она показала мне письма, Гермиона. Их почти сотня. Я…Как у тебя вообще хватает времени?              Я посмотрела вниз.              − Всё, что у меня есть, − это время.              − Это не первый раз, когда мы получаем жалобу от отдела. Я извинился за тебя, но с меня уже хватит, особенно после того, как ты переоделась, чтобы выглядеть как целитель…              − Я извинилась за это, − я заправила прядь волос за ухо. – Я уже извинилась перед ними за это.              −Дело не в этом. Тебе запретят посещать все государственные заведения или того хуже, − он подошел ближе, а затем присел так, чтобы мы были на одном уровне. Он тогда выглядел таким молодым: мой лучший друг, Мальчик, Который Выжил.              Он взял меня за руку; его ладони были тёплыми и сухими.              − Я понимаю, как это сложно…              − Понимаешь? – я отдёрнула руку. Мой голос был низким и насмешливым. – Тогда давай, Гарри. Давай, расскажи мне, как это тяжело.              Он всё ещё был наклонен; я могла видеть себя в отражении его очков, два растущих розовых пятна на моих щеках.              − Гермиона…              − Скажи мне, что ты знаешь, каково это, Гарри, − сказала я громче. – Скажи мне, что тебе жаль, и что ты хотел бы всё исправить.              − Я не хочу ссориться с тобой.              − О, как мило. Как глубокомысленно. Ты не хочешь со мной ругаться, но ты приходишь сюда и что? Ты собираешься меня арестовать? Вот, − я протянула руки, сжав запястья, − давай, задержи меня.              Он встал и отступил на шаг, задевая пальцами стол для равновесия.              − Я пытаюсь помочь тебе, Гермиона.              − Помочь мне? – я запрокинула голову и издала короткий громкий смешок. – В последнее время ты почти не можешь со мной разговаривать. То, как вы смотрите на меня, все вы, как будто я сбита с толку или сломлена. Или, − мой голос дрогнул, − или сумасшедшая.              − Гермиона, − он протянул мне руку, − посмотри на себя прямо сейчас, − его взгляд задержался на моих грязных и спутанных волосах, на крошках на моей рубашке. Вокруг меня валялись открытые книги; черный мазок на столе, куда я пролила чернила и попыталась оттереть это пергаментом.              У меня горели уши; меня тошнило от того, насколько я зла.              − Ты просто пришел сюда, чтобы критиковать мой образ жизни? В таком случае ты можешь уйти прямо сейчас.              − Гермиона, − он прикоснулся к щетине на своей челюсти, − я знаю, что ты чувствуешь ответственность за то, что произошло, что винишь себя. Но целители провели тщательное обследование; нечего предлагать…              − Заткнись, − я почти выкрикивала каждый слог, голос был резким и напряженным. – Это ничего не значит – есть множество причин, по которым это не было бы обнаружено при простом диагностировании.              Мои руки дрожали; я засунула их себе под бедра и наклонилась вперед.              − Они все просто сдались! Вы все просто сдались. Но я не могу этого сделать. Я не буду.              Он ничего не сказал, просто продолжал смотреть.              − Гарри, − вдохнула я, стараясь говорить ровно. – Я понимаю, как это выглядит, почему ты не можешь видеть вещи так, как я, но ты знаешь меня с тех пор, как я была всего лишь ребенком, и, − я смотрела мимо него, позволяя его очертаниям размываться на периферии. – Я всегда верила в тебя, даже когда никто другой не верил. Я училась ради тебя, дралась за тебя, искала крестражи вместе с тобой, − мой голос дрожал, свет в комнате мерцал под блеском моих слез. – И я буду делать это снова и снова, потому что я всегда верила, что ты будешь делать то, что считаешь правильным.              − Гермиона, − он выглядел так, будто собирался подойти ближе, но я мотнула головой.              − И если ты не можешь предоставить мне такую возможность, тогда мне нужно, чтобы ты ушел, − я закусила губу, закрыла глаза. Внутри черепа что-то ужасно гудело. – Пожалуйста, Гарри, просто уходи.              19 ноября, 2004 год              Письмо Сьюзен пришло, пока тебя не было. Я взяла его с собой в больницу и перечитывала снова и снова под звуки аппаратов. Папа то и дело просыпался, но однажды он открыл один глаз и указал пальцем.              − Интересное чтиво? – сказал он. На белках его глаз расползлась сетка капилляров.              − Да, − сказала я, складывая письмо. – Забавное.              Сьюзен хотела, чтобы мы устроили «свидание». Слова становились всё более и более нелепыми каждый раз, когда я их перечитывала. Когда мы перестали ходить на свидания? Когда поженились, наверное. Иногда мы всё ещё ходили куда-нибудь поесть, но это было средство достижения цели, потому что мы забывали купить продукты или слишком уставали готовить.              Нижняя часть письма была завалена ее предложениями, от банальных (пойти вместе пообедать) до нелепых (процедура парного массажа). Единственное требование, которое она написала, − это проводить вместе минимум четыре часа.              Четыре часа – пустяк. В зависимости от формулировки, мы иногда проводили вместе 24 часа, вдыхая один и тот же затхлый воздух, уединившись в собственных кабинетах на разных этажах. Но я не могла вспомнить, когда в последний раз мы активно проводили вместе четыре часа.              Драко, мне иногда кажется, что это худшая часть. Не то, чтобы мы как-то потеряли друг друга, но то, что мы не видели этого до тех пор, пока…или, может быть, я была той, кто не мог этого видеть.              В тот вечер я положила письмо на стол рядом с твоей тарелкой. Я нервничала, когда просила то, в чём не была уверена, что смогу получить от тебя. Ты весь день был уставшим и угрюмым; я предположила, что это из-за путешествия. Ты ненавидел портключи. Как будто твою голову раскалывает пополам.              − Я забронирую для нас столик в итальянском ресторане, − всё, что ты сказал. И я выдохнула, пока задерживала дыхание.              20 ноября, 2004 г.              Я надела платье, которое тебе нравилось, − зеленое шелковое, с воротником-хомутом, спина с трудом скреплялась бантом. Я звонила Джинни за советами по макияжу, когда услышала, как закрылась входная дверь. Ты выглядел удивленным, когда я спустилась по лестнице, твой взгляд упал на завихрение ткани вокруг моих колен.              − Ты прекрасно выглядишь, − сказал ты, поцеловав меня в щеку. Ты остановился, твоё дыхание щекотало персиковый пушок на моей шее.              − Спасибо, − я взяла тебя за локоть. – Ты выглядишь очень привлекательно.              В ресторане ты отодвинул мой стул, наши руки соприкоснулись, когда я тоже потянулась за ним. Я отдернула руку, оставив красную царапину на тыльной стороне твоей ладони.              − Чёрт, извини.       Метрдотель с удовольствием наблюдал за нами.              Мы выпили слишком много вина, мы оба держали бокалы, помогая друг другу наполнять бокалы. Обычно, я могла бы возразить, но это украшало разговор, покрывало всё оттенком юмора. Перед тем, как наши взгляды встретились, ты скользнул носком своих мокасин по моей щиколотке и наклонил голову вправо. Мы наблюдали, как маленький мальчик отхлебывает две нитки пасты, позволяя лапше вылетать изо рта, как шелуха, чтобы его сестра визжала от восторга. Я засмеялась, громко и противно. Все было так близко к норме, что я не хотела уходить.              − Грейнджер, − твой рот скривился от веселья. – Ты самая худшая из пьяниц.              − Я точно не пьяна, − я икнула, а затем фыркнула не по-женски. Женщина, сидящая справа от нас, неодобрительно зыркнула в мою сторону, и я закатила глаза. – Я просто…во мне очень много жидкости.              − Верно, − ты взял пивную бутылку у меня из рук, разжал мои пальцы, когда я схватилась за неё. – Слишком много жидкости.              − Это вообще-то, − края моих слов расплылись от нетерпения, − вопрос мнения. Можно сказать, семантика. На самом деле, − я потянулась вперёд, схватив тебя за галстук и потянув так, что тебе пришлось наклониться, − можно так же сказать, что твои шансы уложить меня в постель экспоненциально возрастают, чем больше я утоляю жажду. Так что я считаю, это даёт тебе стимул, не так ли?              Ты фыркнул, но кожа под твоим воротником стала розоватой, и я видела, как ты бросил взгляд на наших соседей, прежде чем схватить мою руку и быстро поцеловать в районе пульса.              − Я сомневаюсь, что это будет проблемой, учитывая, что именно я уложу тебя в постель.              После ужина мы вышли из ресторана с покрасневшими щеками, молча согласились пройти долгий путь к кинотеатру. Мы стояли близко друг к другу, ещё не совсем соприкасаясь. Твои руки были засунуты в карманы твоего пальто, и я потянулась к тебе, сердцебиение ощущалось у меня в горле, гадая, не отстранишься ли ты. Ты сунул мою руку в карман, билеты в кино щекотали узел из наших пальцев, и я мысленно улыбнулась. Я не была морально настроена и не ожидала твоего вопроса.              − Ты больше никогда не просишь пойти меня с тобой в больницу, − ты всё ещё касался меня, но теперь твоя хватка стала слабее.              − Я не думала, что ты хочешь прийти.              − Предлагаю.              − Я знаю, но… − мы предлагаем много вещей, которые нам не нужны. – Кажется, ты занят.              − Я хочу приехать.              Последовала долгая пауза, оставляя лишь стук моих каблуков по тротуару, прежде чем я ответила.              − Не думаю, что это хорошая идея.              − Ты не хочешь, чтобы я приехал?              − Дело не в этом. Это просто… − я чувствовала рой муравьев, бегающих по моей диафрагме, это колющее ощущение от осознания того, что всё, что я сказала, было бы неправильным. – Это сложно.              Ты засмеялся, коротко и едко.              − Верно. Слишком сложно для меня. Я бы не стал обременять величайшую ведьму её возраста объяснениями.              − Не делай этого.              Ты остановился, и я споткнулась, схватив тебя за край рукава. Ты прижал руку к моей талии, чтобы поддержать меня, но твоя челюсть была напряжена.              − Что не делать? Вести себя как муж? Мерлин, Гермиона, я пытаюсь сделать что-то, но ты мне ничего не позволяешь.              − Это несправедливо, − мои ступни болели и потрескались от трения о кожу моих туфель. Я переместила свой вес на одну сторону, и мне пришлось снова схватить тебя за рукав; раздражение на твоем лице заставило меня разжать пальцы. – Я тоже пытаюсь, Драко.              − Да, пытаешься избегать меня. Запереться в кабинете на всю ночь, чтобы не ложиться спать. Обвинять меня в супружеской неверности, пока тебя тоже не было дома…              − Потому что я в больнице, − мое лицо покраснело. У меня была ужасная мысль, что сочетание этого с моим зеленым платьем, должно быть, сделало меня похожей на созревающий помидор. – Ты собираешься наказать меня за то, что я не была любящей женой, а пытаюсь быть хорошей дочерью?              − Дело не в этом, Гермиона, − ты запустил пальцы в волосы, гель рассыпался из-под твоей шевелюры. – Блять. Я больше не знаю, как с тобой разговаривать. Я не знаю, чего ты хочешь и как тебе помочь.              − Мне не нужна твоя помощь. Мне просто нужно, чтобы ты не нападал на меня. Чтобы позволил мне провести исследование и не чувствовать себя виноватой…              − Чтобы оставить тебя в покое, − уличный фонарь вырезал огромные темные круги под глазами. – Тебе нужно, чтобы я оставил тебя в покое. Быть женатыми, но практически незнакомыми.              − Не искажай мои слова…              − Тогда чётко формулируй, чего ты хочешь. Просто говори, что тебе нужно, − у тебя на лбу вздулась вена. – Если только ты не ожидаешь, что я буду использовать легилименцию каждый раз, когда мы разговариваем.              − В чём смысл, Драко? – мой голос был близок к крику, и пара на ближайшей скамейке повернулась к нам. – Какой смысл в том, чтобы ты пришёл? Достаточно плохо, что я должна ездить туда каждый день. Зачем мне заставлять тебя делать то же самое? Я не хочу, чтобы ты видел меня, когда я сижу там каждый день и смотрю, как умирают мои родители.              Я прижала ладонь ко рту, словно пытаясь вернуть слова.              − Гермио…              − Я просто хотела хорошо поужинать, − я закрыла глаза; вино запекло у меня в желудке. – Чтобы все было нормально. Я просто хотела… на один вечер, чтобы всё было так, как было раньше. Притворяться, будто мой муж всё ещё может смотреть на меня.              Ты вздрогнул.              − Но если сейчас для нас это слишком сложно, может, нам лучше пойти домой?              У тебя на щеке с одной стороны вмятина, как будто ты её кусал. Ты кивнул.              − Если это то, что ты хочешь.              Ты слегка протянул руку, схватив тебя за рукав, но не касаясь тебя, мы оба закрыли глаза от притяжения магии. Мы без изящества приземлились в нашей гостиной, и ты бросил билеты в кино на журнальный столик, прежде чем исчезнуть наверху. Ты ни разу не оглянулся на меня.              26 ноября, 2004 г.              − Как прошло свидание? – пальцы Сьюзен были сложены на кружке, её блежно-розовые ногти касались оранжевого фона. – Что вы делали вдвоём?              Ты смотрел на книжную полку, прикрыв глаза и не моргая, как будто пытался увидеть сквозь структуру дерева. Я подождала минуту, чтобы посмотреть, ответишь ли ты; ты начал постукивать указательным пальцем по подлокотнику.              − Всё было хорошо, − я нащупала нитку на своём свитере. – Мы пошли ужинать.              − Ребята, вы что-нибудь делали после? – Сьюзен улыбнулся, пар скатился по её щекам, когда она сделала глоток чая. – Задача заключалась в том, чтобы провести четыре часа вместе.              − Это был долгий ужин, − ты почти не смотрел на неё, пока говорил. – Было много вина.              − А о чём вы говорили? – в её голосе были смешанные нотки веселья и раздражения, как будто учитель уличил во лжи. – За четыре часа, которые вы провели за ужином.              Заткнись, хотела я сказать. Прекрати разговаривать.              − Я не знаю, Сьзюзен, − ты пробовал слоги её имени, как ириски. – Может, у нас будет Омут, и мы сможем вместе рассмотреть? Возможно, потом мы сможем пересмотреть предыдущий сеанс, на которым вы и моя жена вели свой секретный разговор. Это вписывается в наш текущий план лечения?              Ее улыбка дрогнула, и она поставила кружку.              − Возможно, сегодня мы можем начать с чего-нибудь другого. Возможно, вместо того, чтобы сосредоточиться на будущем, мы сможем поговорить о прошлом, − она знала, что не стоит ждать ответа, поэтому двинулась вперед. – Почему бы вам не рассказать мне о том, как вы двое полюбили друг друга?              Последовала долгая пауза; глаза Сьюзен метались между нами. Я ненавидела это часть рутины в ожидании услышать, как каждый из нас ответ.              − В Австралии.              − После войны.              − В Австралии после войны, − уточнила я. – Мы подружились во время войны, но полюбили после.              Она выпрямилась, а затем попыталась расслабиться, пытаясь скрыть своё восхищение этой частью нашей истории, подробности которой не было в «Ежедневном пророке». Ее голос становился все более и более оживленным, когда она спрашивала о том, как ты и твоя семья сделали выбор в пользу Ордена, уточняя, как мы стали друзьями. Ты помнишь те первые несколько совместных миссий, Драко? Когда ты едва мог смотреть на меня, всегда слонялся на несколько шагов позади. Раньше я думала, что ты делал это специально, делая меня жертвой потенциальной опасности раньше тебя, но теперь меня интересует, даже когда ты пытался защитить меня. Если бы ты узнал мои недостатки раньше, чем я.              − И потом вы вместе ездили в Австралию?              − Да. Я спросила Драко, поедет ли он со мной в Австралию… чтобы найти моих родителей.              − Почему вы спросили именно Драко?              − Ему казалось, что, возможно, ему тоже нужно сбежать, как будто ему нужно было куда-то деться, − слова были совершенно неправильными. Когда я начала это делать? Определять чувства в моём мозгу, но почему-то не суметь выразить их реальными словами?              − Ей было жаль меня.              − Нет, это не так…              − Бедный маленький Пожиратель Смерти Драко, подвергшийся остракизму со стороны общества, – это ещё один любимый случай золотой девочки.              − Драко, − ты всё ещё смотрел на книжную полку, сжав руки в кулаки, а сухожилия подпрыгивали на твоей коже. – Мне было не жалко. Это было… Я чувствовала то же самое, будто в Англии не хватило воздуха. Я хотела, чтобы ты пришел, потому что думала, что ты меня лучше поймешь.              Казалось, ты немного расслабился. Перо Сьюзен промелькнуло по странице, а затем:              − А что случилось в Австралии после того, как вы их нашли?              − Они так злы, Драко. То, как мама смотрела на меня, будто я чужая, − я замолчала. – Она действительно позвонила мне и сказала, что не может поверить в то, что я сделала, что я так оскорбила их умы.              Ты обхватил меня руками, прижал так, что моя спина вжалась в твою грудь, а наши ноги перепутались на диване.              − Они придут, Грейнджер.              − Но вот в чём дело… Не знаю, придут ли, − я провела по твоему перстню с печаткой, наблюдая, как на нём мерцает свет. – Я думала, что вернуть их воспоминания будет сложнее всего. Я не подумала, что, может быть, они не захотят снова жить своей прежней жизнью… что они были здесь счастливы.              Моя грудь начала болеть, это ощущения сжимания и хлопка, которое я иногда испытываю при коротком замыкании или фейерверке, когда искры приобретают этот специфический, резкий оттенок красного и зеленого. Стены задрожали, комната накренилась, пока все внезапно не погрузилось в воду, звуки приглушены, а всё пропитано гудком бзз-бзз.              − Они были… − я думала, что говорю, но должно быть, что иногда, когда я начинаю задыхаться от слов, согласные звуки подпрыгивают между моими зубами, потому что ты тянулся ко мне. – Это не…              − Тебе когда-нибудь приходило в голову, Гермиона, что у нас с твоим отцом есть жизни здесь? Что у нас здесь друзья? – глаза мамы превратились в две черточки, ее руки сомкнулись на рукаве блузке, которую она собирала. – Ты хочешь, чтобы мы вернулись сейчас в нашу настоящую жизнь, − рассмеялась она, и звук был настолько резким, что мне захотелось заткнуть уши пальцами, − и что? Просто забыть последние два года? Ты сделаешь еще одно заклинание, дорогая? Сотрёшь это всё…              − Довольно, Хелен, − папа вошел в комнату. Его очки выглядели слегка кривыми, как будто он надел их в спешке. – Довольно.              Он подошел, схватил ее за локоть и увел прочь из спальни, их настойчивый шепот последовал за ними. Когда я подняла глаза, ты стоял в дверном проеме, держа картонную коробку между локтем и рукой. Я впервые увидела тебя безмолвным.              Я закрыла глаза. Твои губы касались раковины моего уха, дыхание натыкалось на волосы на моём виске.              − Дыши, Гермиона, − я почувствовала твою ладонь на задней части моей шеи, ее приглушенное давление, прежде чем твоя рука обогнула изгиб моего позвоночника, поглаживая вверх и вниз. Я смотрела на туфли Сьюзен, наблюдая, как острые кончики смягчаются каждый раз, когда я зажмуриваюсь. – Ты должна дышать, дорогая.              Как мы снова их называли? Мои эпизоды? Мои заминки? В тот момент им стало лучше, не так ли? Я становилась сильнее. Ты пришел на консультацию, чтобы помочь мне с ними. Ты этого не говорил, но я знала. Для тебя наш брак всегда уступал моему благополучию. Хотела бы я увидеть это раньше.              −Гермиона, − сказала Сьюзен. Я наблюдала, как ее лодыжки двигались, сначала сжимаясь, а потом разжимаясь, бледная кожа сморщилась, когда она встала и подошла ближе.              − Думаю, на сегодня мы закончили, − рявкнул ты, и она замерла.              Ты сказал ей кое-что ещё, но я не уловила, − залп ваших голосов, твоих резких и быстрых, а её низких и медленных. Тогда твоё дыхание коснулось моей щеки:              − Давай пойдём домой. Как тебе предложение?              Я закрыла глаза, было ощущение, что меня поднимают, вокруг меня что-то давит; когда я открыла их, мы были на пороге, мои руки свободно обнимали твою шею.              − Думаю, я выдержу.              Ты не ответил, но и не оскорбил меня. На лестнице я сунула пальцы в твою куртку, опасаясь, что мы упадем, но ты был устойчив, руки были под моей грудной клеткой. Ты распахнул дверь нашей спальни и не поставил меня, пока мы не добрались до ванной, осторожными и нежными движениями посадив меня на бортик.              − Я наберу тебе ванну, − ты вытащил палочку, бормоча заклинание, так что комната наполнилась ароматом лаванды, внутри фарфора вспенились пузыри. – Сможешь раздеться самостоятельно?              Я покраснела. Я смотрела на тебя, будто ожидая указаний.              − Да, − мои пальцы были неуклюжими, когда я натягивала свитер через голову и расстегивала бюстгальтер. Мне было неприятно, что я так себя чувствовала, но когда ты не повернулся ко мне, глаза были сосредоточены на том, как наполняется вода, меня охватила волна разочарования.              Ты сунул руку в ванну, проверил температуру, а затем жестом пригласил меня забраться туда.              − Я буду в спальне, − сказал ты. Я сидела так, что моя грудь опускалась над водой; ты уставился на полку над моей головой. – Просто позови меня, если тебе что-нибудь понадобится.              Я хотела дотянуться до твоей руки. Было так много вариантов того, что я могла бы попробовать: игриво, дергая тебя за руку, пока ты не упадешь; соблазнительно, становясь на колени и обвиваясь вокруг тебя; жалобно, пока мои пальцы на твоем запястье, я прошу тебя остаться. Но меня обездвижила твоя лаконичная поза, жесткая линия твоей спины. Что ты увидел, когда посмотрела на меня? Твоя бедная хрупкая жена. Плачет в кабинете целителя. Слишком расхлябана, чтобы собственноручно набрать ванну.              Я обхватила руками ноги, положив подбородок на колено, и смотрела, как ты берешь полотенце и кладешь его на край ванны. Ты постоял там секунду, стоя на коленях у плитки, губы раздвинулись, как будто ты собирался что-то сказать, но затем кивнул и выпрямился.              − Я буду прямо там, − указал ты, а затем опустил руку. Дверь мягко захлопнулась. Я вздохнула и соскользнула вниз, пока моя спина не стала параллельна дну ванны, вода хлынула повсюду.              ***              Ты сидел ко мне спиной, когда я вышла, мурашки появились на коже. Я могла сказать по легкой ряби на твоей спине, что ты меня слышал, но не оглядывался, как будто хотел дать мне уединение.              Я остановилась перед тобой; ты наклонился вперед, скрестив пальцы на матрасе, опустив голову. Кушак на моем шелковом халате болтался, и между грудей образовалась щель. Я провела пальцем по линии твоей челюсти, прижала большой палец к твоей нижней губы, и ты посмотрел вверх, глаза на уровне моего пупка. В твоем прикосновении был вопрос, когда ты потянулся к лобку, касаясь пальцами только что выбритой кожи. Я почувствовала приступ удовольствия, испустила смущенный вздох с придыханием. Ты ухмыльнулся, но твоя рука оставалась на узле пояса, ожидая.              − Ты уверена?              Я не ответила, вместо этого надавив на твой локоть, пока пояс не выскользнул из твоих пальцев; халат скатился у моих ног.              Твоё дыхание отражалось от кожи, а затем твои губы скользили по моему животу, передавая поцелуи от одной тазовой кости к другой. Пальцы широко расставлены, ты обхватил мои бедра, вдавив вмятину на коже, когда прижал меня к своему лицу. Ты приподнял мое бедро, а я ухватилась за твое плечо для равновесия.              −О боги, − твой язык был внутри меня, раздвигая мои губы, двигаясь вверх, пока ты не коснулся пучка нервов, который заставил мои мысли замкнуться. Я провела пальцами по твоим волосам, шея изогнулась вниз, чтобы я могла смотреть, как твоя голова исчезает между моими бедрами.              − Поцелуй меня.              И ты сделал это. С открытым ртом и влажными губами, твои пальцы касаются моего клитора, чуть выше того места, где был твой рот.              − Нет, не так, − ты захихикал, звук послал в меня ударные волны, а затем ты обнял меня за талию, повернулся и толкнул меня на кровать. Твои бедра обхватили мои бедра, вес, лежащий на твоих локтях, прижат к моему плечу.              Никто никогда не целовал меня так, как ты, Драко. Как будто ты беспокоишься о том, что будет, если ты остановишься. В отчаянии: руки дергают меня за волосы, притягивают ближе, пальцы сжимают мою шею.              −Блять, − выдохнул ты. Ты скользил языком по периметру моего рта, пока я не раскрыла губы, а затем прикусил мою нижнюю губу, пока я не захныкала.              Ты переместился, выстроился в линию, а затем соскользнул в меня. Почему мы перестали это делать? Мы потратили так много времени, пытаясь поговорить; может, нам просто стоило сделать больше.              Мы оба застонали, и ты уткнулся головой в изгиб моего плеча, твое прерывисто и горячее дыхание касалось моей шеи, а твои бедра покачивались взад и вперед. Я издавала какой-то звук, когда ты касался моей груди, пальцы скользили по моему соску, пока я не обвила тебя ногами, когти царапали твою спину.              − Ты такой… − я замолчала со стоном; твои пальцы блуждали между нами, терлись по кругу, кончик твоего ногтя скользил по моему клитору так, как мне нравилось, как заставляло меня дрожать.              −Блять, блять, блять, − я дернулась навстречу твоим пальцам. Жадное и ненасытное тепло потекло от моей тазовой кости. Сухожилия в моем бедре дрожали; моя грудь болела, когда я затаила дыхание, бедра покачивались, пока внутри меня не взорвалось вязкое удовольствие.              Я могла сказать, что ты был близко, по тому, как твоя рука тряслась, пальцы проходили сквозь мои и сжимались.              − Давай же, Драко, − прошептала я и повернулась, чтобы посмотреть на тебя. Твои глаза были закрыты, лицо искажено. Корни твоих ресниц выглядели блестящими слегка влажными, как будто ты…              −Драко? – я потянулась к тебе, но ты покачал головой, перестал напрягать предплечья и уткнулся лицом мне в шею. Мне показалось, что я почувствовала, как капля влаги коснулась моей кожи, но потом ты снова начал прикасаться к коже точки моего пульса, и внутри меня вспыхнул всплеск тепла.              Твоя спина содрогнулась, плечи подергиваются под моими ладонями.              − Я люблю тебя.              Ты казался почти обиженным. Некоторое время ты оставался прижатым ко мне, пока у нас перехватило дыхание, тела липкие и горячие, прежде чем ты оттолкнулся, проведя ладонью по своему лицу.              −Драко, − повторила я, пытаясь подняться. Я хотела сказать, что люблю тебя, но момент был неподходящим, как будто это было бы уступкой. Ты покачал головой, поцеловал меня в висок.              − Тебе надо отдохнуть, − ты сдвинул нас, оттащил меня назад, пока моя голова не коснулась подушки. – Поспи.              Я знала, что есть вещи, о которых нам нужно поговорить, вещи, на которые я бы хотела обратить внимание, но твое бедро лежало на моем, рука гладила меня по спине в ровном ритме. Мне было так хорошо, я так устала.              −Драко, − пробормотала я, закрыв глаза всего на секунду.              Твоё дыхание взъерошило мне волосы:              −Шшш, − только я и услышала.