То, что считаешь правильным

      12 февраля, 2005 г.              Ведьма в офисе портключей бесстрастно смотрела на меня.              − Мисс Грейнджер-Малфой, разве вы не сделали только что ключ в Патагонию?              − Да, но это то, что я пытаюсь вам сказать. Мне срочно нужен ещё один. Срочно, пожалуйста.              − Боюсь, что это будет невозможно. Мы можем получить следующий не раньше, чем через неделю.              − Но вы смогли сделать мой последний портключ за два дня, − после того, как я достала Грегори, начальника отдела. – Я хочу поговорить с Грегори Допером, пожалуйста.              Она слабо улыбнулась, обнажив пятно красной помады между передними зубами.              − Боюсь, мистера Допера нет на рабочем месте, и, как я уже сказала, мы действительно мало что можем сделать по этому запросу.              − Вы не понимаете, − искра паники пробежала по моей спине. – Это срочно.              Она подняла брови.              − Чрезвычайная ситуация? Если я правильно помню, вы тоже говорили это в прошлый раз. А сейчас разве вам не стоит пойти в кабинет аврора? Они находятся на пятом этаже.       − Это очень важный вопрос, и я была бы признательна, если бы вы могли углубиться в него, − из-за громкости моего голоса несколько человек в зале ожидания оглянулись.              Она положила руки на стол прямо за золотой табличкой с надписью «Кэти Хопкинс» и сымитировала улыбку.              − И это процедура, поэтому я надеюсь, вы понимаете, как у меня связаны руки.              Магия потрескивала из кончиков моих пальцев; зеленый луч врезался в раздвижное стекло между нами. Она отпрыгнула с широко раскрытыми глазами, я сжала пальцы в ладони и попятилась назад.              Наступила пауза, а затем ее рот превратился в тонкую линию.              − Мисс Грейнджер, мне придётся попросить вас уйти.              По комнате раздался тихий ропот; один из мужчин в приемной встал, словно собираясь вмешаться.              − Прошу прощения, я не хотела этого делать. Я просто… − я закрыла глаза, почувствовав, как внутри закипает истерика. – Мне действительно нужен портключ.              − Если ты не уйдёшь, мне придётся позвать одного из авроров.              Когда я не сдвинулась с места, мужчина подошел ближе.              − Мисс, я думаю, вам пора идти, − он немного подождал, а затем коснулся моего плеча.              Я дернулась в ответ.              − Больше никогда не прикасайся ко мне. Понятно?              Он кивнул. Кэти встала, одна рука держала палочку, а другая сжимала что-то вроде переговорного устройства. Я открыла рот. Ее пальцы дернулись по приборной панели. Позади меня ребенок прошептал:              − Мамочка, что делает эта тётя? – сглотнув, я повернулась и пошла прочь.              ***              Через час после того, как я вернулась домой, камин вспыхнул светом, и Гарри оказался внутри, порошок мелкими каплями оседал на его пальто.              − Гермиона? С тобой всё в порядке? Мне позвонили из офиса портключей, − после он огляделся вокруг, на учебники, которые я бросила на пол, страницы пергамента, разорванные на зазубрины вокруг меня.              Чернильница упала, и вокруг меня разбрызгивались черные тени, на столе остались отпечатки ладоней, моя палочка в черных крапинках была брошена на пол. Все эти записи, все эти исследования. Какая польза от этого для меня?              − Что здесь произошло? Где Малфой?              Я не хотела рассказывать Гарри о том, что происходит, но как только он появился, план разрушился, слоги были невнятными из-за моего горя. Я упустила часть истории о Пенелопе, о Кадрике. Даже тогда я знала, что он не сможет с этим справиться.              Когда я закончила, Гарри побледнел. Он наколдовал мне платок из перчатки и исчез в другой комнате. Вскоре после этого через камин ворвалась Джинни.              Холод проник в меня, как только я поняла, что происходит. Я бросилась к двери, но Гарри удержал меня, схватив за локоть.              − Гермиона, Гермиона, послушай меня, − сказал Гарри. – Как ты думаешь, что произойдет, если ты вот так бросишься в министерство? Как ты думаешь, что они сделают?              − Отпусти меня, − мой голос повысился, когда я потянула сильнее, пытаясь освободиться из его хватки. – Если ты не собираешься мне помогать, я всё выясню сама.              − Гермиона, пожалуйста, − Гарри шагнул вперед, преградив мне путь. Теперь обе ладони лежали у меня на плечах. – Если ты не успокоишься, мне придется взять твою палочку.              − Что? – я повернулась, навалившись весом, чтобы вырваться. – Какого черта ты делаешь, Гарри?              − Я беру твою палочку. Джин, можешь взять? Гермиона…− я бросилась к своей палочке, и он оттащил меня назад, руки слегка дрожали. – Послушай меня. Я хочу помочь тебе, но нам нужен план, хорошо? Нам нужно обдумать это.              Я выдохнула, его слова обрушились на меня. Я не знала, что буду делать, если вернусь в офис портключей, с кем я буду требовать поговорить. Как я этого не ожидала? Я не могла ни о чем думать, пока пыталась добраться до тебя.              Гарри немного ослабил хватку.              − Гермиона, ты не можешь вернуться туда в этом состоянии. Мне уже позвонили и рассказали, что случилось. Я поговорю с ними, посмотрю, что я могу сделать.              Он наклонился вперед и говорил со мной все более мягким тоном. Чернила с моих пальцев попали на его руки, и из-за сутулости его форма казалась слишком большой на его теле. На мгновение он был тем же мальчиком, за которым я наблюдала, когда он выпрыгнул из рук Хагрида и помчался по двору, решив завершить то, что он считал своим долгом. Мой лучший друг, Мальчик, Который Выжил.              − Гермиона, − сказал он. – Мы тебя любим. Пожалуйста, позволь нам помочь тебе.              Он подарил мне ободряющую улыбку, края которой были натянуты со сдерживаемым напряжением. Я заколебалась, затем кивнула, позволяя ему отвести меня к креслу.              − Джин? Не могла бы ты налить ей Успокоительного зелья?              Он схватил пузырек, затем встал на колени передо мной, взяв обе мои руки в свои.              − Гермиона, тебе не обязательно делать это в одиночку.              Я пыталась прийти за тобой, Драко. Я не хочу, чтобы ты подумал, что это не так. Я думала, они помогают мне добраться до тебя. Я думала, они заботятся о тебе так же сильно, как и я.              ***              Джинни ушла, чтобы «что-то взять», и вернулась с ночной сумкой, перекинутой через грудь, которая, как я подозревала, была зачарована, чтобы вместить больше, чем просто дневную одежду. Гарри подождал, пока она появится снова, прежде чем отправиться в Министерство, они обменялись взглядами, когда он стоял в каминной сети. Стыд захлестнул меня: от лучшего друга Гарри Поттера до его ноши.              Мы с Джинни сидели в гостиной, наблюдая, как на окна опускаются сумерки, и ждали его возвращения. В какой-то момент она попыталась удержать меня за руку, и я отстранилась, как будто от рефлекса. Я почувствовала, как она напряглась рядом со мной, прежде чем извинилась и приготовила чай.              Поздним вечером Гарри вернулся, засунув руки в брюки и опустив взгляд.              − Как всё прошло? – я схватила декоративную подушку на коленях и потянула за кисточки. Пот покрыл мою кожу, стекая с лопаток на пояс бюстгальтера.              Он сел на край дивана, обхватив руками колени.              − Я пытался связаться с Грегом Допером, чтобы узнать, сможет ли он сделать несколько звонков. Мне просто нужно немного больше времени.              − Сколько?              Он колебался; облизнул губы.              − Честно говоря, я не уверен, − потом он встретился со мной взглядом. – Но я обещаю, что сделаю всё, что в моих силах, − я ему поверила.              В тот вечер он заказал нам греческую еду на вынос из ресторана на улицу.              − Я слышал, что сувлаки с курицей великолепны. Гермиона, что случилось? Ты не голодна?              Я покачала головой, бормоча отговорку, и ушла наверх. В постели я закрыла глаза: образ твоего недоеденного цыпленка с той ночи, которого ты оставил, пластиковый нож, разломанный пополам, остался за моими веками.              4 февраля, 2005 г.              Джинни наблюдала за мной, куда бы я ни пошла, рассеяно потирая руками ее запястье, пристально глядя мне в лицо. Я не знаю, о чем она беспокоилась; не то чтобы я могла уехать без портключа.              Мое терпение истощилось из-за ее постоянной нервной энергии.              Единственный раз, когда у меня была конфиденциальность, был в ванной. Даже тогда я могла слышать шаги Джинни за дверью, отразившие ее беспокойство на ковре. Я пыталась сдержаться, убегая, когда чувствовала себя перенасыщенной истерией. Когда ты вернёшься, я бы не хотела, чтобы ты меня видел такой. В тот момент я все еще думала о твоем безопасном возвращении в плане «когда», а не «если».              Но иногда паника поднималась по моей спине, острый страх застревал в моем горле. Гарри возвращался без ответа, а я запиралась в ванной, раздевалась и забивалась в углу, обхватив руками колени, пока холодная вода заполняла пространство вокруг меня. Стуча зубами, я позволила себе вспомнить твою последнюю запись в дневнике: «Я любил тебя как можно лучше, Гермиона, но я не думаю, что этого достаточно. Может быть, это единственный способ вернуть тебя обратно».              Когда давление достигло пика – две руки сжимали мои виски, пока я не подумала, что мой череп взорвется, разбрызгивая мозги повсюду – я скользнула под воду с открытыми глазами, наблюдая, как пузыри поднимаются из моего рта, пока я произношу твое имя.              5 февраля, 2005 г.              Я сгорбилась над своим исследованием, пытаясь найти возможный аппарационный маршрут через континенты, когда Гарри постучал в дверь кабинета. Он остался у порога, скрестил руки и оглядел комнату.              Наступила тишина; его глаза сузились, когда он посмотрел на книги передо мной.              – Есть новости из офиса портключей? Тебе удалось связаться с Грегори Допером? Я знаю, что он в отпуске, но…              – Гермиона, я думаю, нам следует навестить твоего отца.              Стыд пронзил меня, исходя из моего солнечного сплетения; я не думала о папе с тех пор, как ты ушел.              – Что?              – Если ты действительно собираешься отправиться в Патагонию, тебе, вероятно, стоит его увидеть.              Я выдохнула, упираясь ногами в пол, чтобы оставаться устойчивой.                     – Да, это хорошая идея. Я пойду сегодня позже.              – Как насчёт того, чтобы прямо сейчас? Я пойду с тобой.              – О, – я плотнее затянула кардиган. У Гарри было странное выражение лица, как будто он съел что-то плохое: – Ничего страшного, если ты занят. Я полагаю, у тебя должны быть дела.              Я почувствовала нервную дрожь при мысли о том, что он там смотрит на меня, наблюдая за каждым моим движением. Это было неестественно, что я никогда раньше не ассоциировала ничего с его присутствием.              – Я думаю, ты должна позволить мне прийти, – он пошел к камину, повернулся и ждал, пока я двинусь. – Остаток дня у меня свободен, – он потянулся за летучим порохом, прежде чем дождаться моего ответа.              ***              Больничный антисептик казался сильнее, чем обычно, и ужалил мои ноздри. Я уткнулась лицом в шарф и прищурилась от флуоресцентных ламп; мои виски пульсировали от истощения и головокружения.              Гарри держал меня за спину, направляя меня, хотя раньше его здесь не было. Я остановилась у двери в комнату отца, сжав пальцы на ручке двери. От дежавю у меня заболела грудь. Меньше недели назад твоя рука на моей. Возмутительно, насколько я была глупой.              Папа лежал в комнате, положив голову на три подушки. Его щеки стали румяными, пот выступил на его лбу.              − Гермиона? – он моргнул и попытался сесть. Я бросилась к нему, помогая принять сидячее положение, когда его рот дрожал, изо всех сил пытаясь сложить слова. – Это ты?              − Да, папа. Это я, − у меня болело в груди. – Мне жаль, что я не была здесь последние несколько дней.              − Это Драко? – он закашлялся – глубокий хриплый звук, пропитанный мокротой, − и прищурился. – Он сделал что-то…со своими волосами?              − Я, − моя рука на его спине дрожала, и он качнулся от потери устойчивости, прежде чем я схватила его за плечо, поддерживая.              − Гермиона, − Гарри откашлялся и коснулся моего локтя. Я подпрыгнула. – Может, нам стоит вызвать врача?              − Я… − стенку вокруг нас расплылись, углы слились, когда я моргнула и облизнула губы. – Да. Не мог бы ты пойти и спросить доктора Маррона?              Грудь отца задрожала, и он повернулся, уткнувшись лицом в плечо, трубка для кормления терлась о его рубашку.              – Я скучал по тебе, моя дорогая девочка, – он облизнул губы. – Ты видела свою маму?              – Папа, – я коснулась его лба; тепло просочилось в мою ладонь. – Как ты себя чувствуешь?              – Немного тепло, – он улыбнулся, и тонкие трещинки на его губах снова открылись, из них текла кровь. – Просто немного жарко.              Я села на край его кровати, приглаживая влажные пряди волос у его виска.              – Ты можешь сказать мне, где сейчас находишься?              Сопля потекла из его носа, и я потянулась за салфеткой.              – Дома, конечно. И моя дорогая дочь пришла в гости.              – А где мама?              Его брови сдвинулись вместе.              – Я точно не знаю. Ты думаешь, она заскочила в магазин?              – Папа, – у меня перехватило горло. Он выжидающе посмотрел на меня. Одно веко опустилось, увеличивая морщины на левой стороне его лица. – Она… – дверь со скрипом открылась.              – Мисс Грейнджер, – доктор Маррон стоял в углу, сцепив руки перед собой. – Можно вас на пару слов в коридор, пожалуйста?              – Я скоро вернусь, папа.              Гарри стоял позади него, потирая рукой шею сзади. Когда я проходила мимо него, он быстро сжал мою руку и кивнул.              В холле я скрестила руки и повернулась к доктору Маррону с обвинением в голосе.              – Что с ним?              – Гермиона…              – Почему мне никто не позвонил? Как долго он был в таком состоянии?              – Вчера рано утром у вашего отца поднялась температура, – доктор Маррон откашлялся. – Мы пытались позвонить, но не смогли дозвониться до вас.              Я зажмурилась и схватилась за деревянные перила на стене. Мобильный телефон, расколотый надвое, воткнулся в спинку моей тумбочки: сломался в приступе раздражения после нашей ссоры той ночью. Как я могла быть такой глупой?              – Я была…он...?              – У него немного снизилась температура, но…он очень слаб.              – Он в бреду. Он…не осознает. Ему больно?              Доктор Маррон выдохнул.              – Да, думаю, ему очень больно.              Его черты расплылись перед моим взором, и я прикусила внутреннюю сторону щеки, оставив зазубрины на гладкой коже.              – Сколько у него осталось времени?              Доктор Маррон открыл рот, а затем закрыл его и прижался к стене, пропуская двух медсестер, везущих каталку. Их смех рикошетом отразился от стен, и комок застрял у меня в горле.              – Я бы сказал, что немного. Если прогресс вашего отца повторяет прогресс вашей матери, то в следующие несколько дней он впадет в кому, а затем… – доктор Маррон подошел ко мне на шаг. – Гермиона, вы в порядке?              – Я не понимаю. Меня не было всего несколько дней, не так ли? Я не хотела – я не осознавала, сколько времени прошло.              – Гермиона? Возможно, вам стоит сесть, – он положил руку мне на плечо, и я отступила на шаг. Краем глаза я наблюдала, как Гарри несется вперед, тяжелая поступь его ботинок эхом отзывалась в моей голове.              – Я в порядке. Я просто… – мышцы на моих ногах стали ватными, и я наклонилась, опираясь на колено.              – Гермиона? Гермиона, вы меня слышите? – его голос казался жестким и далеким, как будто звуковые волны были пойманы под водой.              – Я…              – Спасибо, доктор, но я отведу ее отсюда, – Гарри потянулся к моей руке. – Я отвезу тебя домой, хорошо?              Меня охватила паника, и мои руки дрожали, когда я впивалась ногтями в рукав его свитера. Нет, я хотела сказать. Папа.              – Гермиона, ты можешь идти? Вот, просто опрись на меня, ладно? – все казалось слишком ярким. У меня заболела голова, в висках пульсировало знакомое давление. В поле зрения появилась пара кроссовок, и я подняла глаза; медсестра стояла, глядя на Гарри.              Я все еще держалась за Гарри, когда он повернулся и заговорил с ней. Они что-то пробормотали, приглушенный поток слов был слишком низким, чтобы разобрать, а потом Гарри вывел меня из больницы. Мы прошли мимо медпункта. Я ахнула, когда мы ворвались в переулок, рухнула на Гарри, когда на меня обрушился поток призраков.              Мы приземлились в гостиной, обращение Гарри сообщило о нашем прибытии: Джин, возьми зелье, пожалуйста.              ***              Умиротворяющая струя пронизывала меня, погружая в состояние покоя, о существовании которого я забыла. Как только я почувствовала, что мои мышцы снова затвердевают, я встала, тут же остановившись, когда меня охватило головокружение. Я моргнула, отгоняя черные точки в поле зрения. Гарри положил руку мне на плечо, поддерживая меня.              Я сглотнула и выпрямилась.              – Мне нужно вернуться в больницу – к моему отцу.              Гарри кивнул, положив пальцы на сгибе моего локтя.              – Ты…пойдёшь со мной?              Он без колебаний кивнул, что меня удивило. Я больше ничего от него не ждала.              Гарри оставался со мной большую часть дня. Благодарность и стыд слились во мне, прижались к моему горлу, украли все, что я хотела ему сказать. Ночью он ушел, пообещав скоро вернуться со сменной одеждой для меня.              Лихорадка заиграла по телу отца, возрастала, а потом дразняще спала; его тело просочилось ею за ночь, оставляя пятна пота под ним. Каждый раз, когда я думала, что он стабилизировался и наконец засыпал, он издавал гортанный стон, хватаясь за провода, протянутые через него.              Доктор Маррон часто проверял папу, но по тому, как он слонялся по комнате, я знала, что он меня жалел. Он задержался после вечерних обходов. Я смотрела себе на колени, но заметила внезапную тишину в комнате, прекращение его движений. Когда я подняла глаза, он смотрел на меня.              – Есть… – доктор Маррон запнулся, и я услышала, как он подошел ближе, стетоскоп ударил по дереву, когда он сел рядом со мной. – В больнице есть психологи. Я могу порекомендовать вам кого-нибудь.              Я подумала о Сьюзен, ее лакированных ногтях и шелковых тканях. Как ее губы поджались от твоих реплик. Ее непрекращающиеся, пытливые вопросы. Как сильно ты ненавидел наши сеансы, но все равно шел, потому что я тебя просила.              Одна из последних вещей, которые я говорила тебе, было: не заставляй меня выбирать между тобой и моим отцом.              В те тихие моменты, когда папа переставал стонать и корчиться, я иногда смотрела на него и задавалась вопросом, что меня больше пугало в этом заявлении: его значение или мой ответ.              Несколько часов после полуночи доктор Маррон нашел меня в пустой комнате в коне коридора, голова у меня между колен тряслась.              – Гермиона? Вы меня слышите? – я увидела, как показались носки его ботинок, а затем почувствовала руку на своем плече. – Гермиона, дышите. Вам нужно дышать, хорошо?              Я посмотрела вверх; глаза доктора Маррона были прикованы к моему лицу, его брови опустились вниз.              – Я не знаю, как сделать это в одиночку, – рыдала я. – Просто скажите мне, что я должна делать. Я просто хочу, чтобы он вернулся.              ***              Не знаю, чего я ожидала, когда завалилась к Сьюзен, но когда зеленое пламя облизывало ее лицо в камине, я внезапно почувствовала себя глупо.              В ее голосе звучало удивление, была нотка усталости, но она пригласила меня прийти рано утром следующего дня.              Я приехала прямо из больницы, одежда все еще помята и в глубоких складках из-за того, как я спала, свернувшись в кресле.              – Гермиона? – она моргнула, открывая дверь шире. – Заходи. Почему ты не ждешь меня в офисе? Я приготовлю нам чаю.              Твой фантом задерживался повсюду: сидел в кресле, сцепив руки на дереве; стоял в дверях и смотрел на меня, как на незнакомку; перегнувшись через стол, огрызался на Сьюзен.              Сьюзен пришла с чаем, протянула мне чашку и подавила зевок себе в плечо. Она была любезна, приспособив этот временной интервал, чтобы я могла вернуться вовремя для утренних обходов. Присев за стол, она вытащила блокнот и перо.              – С чего начать, Гермиона? Давненько я вас не видела, правда? Должны ли мы…              – Я совершила ошибку, – слова вылетели наружу, врезаясь в пространство между нами. – И Драко ушел, чтобы попытаться исправить это.              – Вы знаете, куда он пропал?              – Да. Он в Патагонии.              – Простите? – она села, опираясь на локти. – Я что-то упустила?              – Он пошел, чтобы найти растение, которое мне нужно для зелья, чтобы помочь папе. Я должна была уйти, но он сделал это, потому что… – я замолчала, страх сковал мои голосовые связки, вынудив меня прочистить горло и сделать глоток чая. – Это не имеет значения, но он ушел, и я сейчас пытаюсь его вернуть. Я собрала вещи и приготовилась, но жду портключ.              – Гермиона, – мягко и приглушенно сказала Сьюзен. – Есть ли у вас друзья, с которыми я могу связаться? У вас есть кто-нибудь, кто живет с вами?              Унижение распространилось по моей груди, и мне пришлось прижать руку к бедру, чтобы не сломаться.              – Да. Я здесь не для этого. Я здесь, потому что, – мой голос дрогнул, и чашка дрожала в моей ладони, чай плескался по моим пальцам, – моему отцу стало хуже. Говорят, ему осталось недолго, а я не знаю, что делать. Сейчас это кажется невозможным выбором. Я…              Сьюзен положила перо, и на ее лице вспыхнула искра сочувствия.              – Если портключ будет у меня, и папе все еще не лучше, и Драко все еще нет… Я люблю своего папу, но мне нужен Драко, и я не знаю, как…чтобы…Если я уйду и папа, – я моргнула, и лицо Сьюзен превратилось в тысячу осколков света, – уйдет, я никогда себе не прощу. Но я не могу смириться с мыслью о том, что Драко будет один, пытаясь исправить мою ошибку.              – Гермиона, когда, вы сказали, что портключ придет?              – Я не уверена. Гарри пытался ускорить процесс, но, похоже, этого не будет до вторника.              – Что вас больше всего беспокоит?              – Я… – я взбалтывала чай, наблюдая, как кружатся отдельные листья внизу.              – Вы волнуетесь, что Драко в опасности?              – Я волнуюсь, что он не вернется.              Брови Сьюзен изогнулись, и на ее лбу появилась рябь морщин.              – Что он пострадает?              – Нет, я имею в виду, да. Я всегда волнуюсь, что он пострадает. Но я также волнуюсь… – я провела по линии ключицы. – Что, если он поймет, что оно того не стоит? То, что мы – я – этого не стоит.              – Почему вы так думаете, Гермиона?              – Потому что это предрешено сейчас. Папа, вероятно, уйдет до того, как вернется Драко. Растение будет бесполезно, и он обидится на меня. Вот почему я не хотела, чтобы он уходил. Если я напортачила, я не хотела тащить его за собой.              Прошло долгое молчание. Я ожидала услышать неистовые каракули пера Сьюзен на пергаменте, но она все еще смотрела на меня, непостижимо опустив уголки глаз.              – У вас еще есть дневник? Тот, в котором я поручила вам и Драко писать друг другу.              – Гм, да.              – Вы писали в нем?              – Иногда. Я…у меня на уме было другое, – во мне свернулся рудимент стыда; я чувствовала, что меня ругают за несделанное задание.              – Всё в порядке, Гермиона, – она улыбнулась, и на ее лице появилось первое за день тепло. – Но я думаю, вам было бы неплохо вернуться к упражнению.              – Сьюзен, при всем уважении, я думаю, у меня есть более неотложные дела, чем писать о своих чувствах…              – У вас сейчас есть выбор? Портключ появится только на следующей неделе, а это значит, что сейчас вы находитесь в режиме ожидания. Гермиона, – сказал она примирительным голосом. – Я предлагаю вам использовать это время, чтобы снова написать Драко, чтобы рассказать ему то, что бы вам хотелось, чтобы он сейчас знал. Вернитесь и еще раз посмотрите эти записи и подумайте о том, что вы хотели бы сказать ему.              Я промолчала, считая следы штриховки на одной из ножек стола, как будто кошка царапалась ногтями наверх.              – Гермиона, я полагаю, вы проводите много времени в больнице, сидя со своим отцом. Я также полагаю, что есть много вещей, которые вы хотели бы сказать Драко. Я вижу в этом способ убить… – она оборвала фразу, приглаживая рукой свой хвост, прежде чем продолжить, – двух зайцев одним выстрелом.              Когда я все еще молчала, она встала и села на стул рядом со мной.              – Гермиона, – она коснулась моей руки, и я подавила желание отодвинуться. – Я говорю вам, чтобы вы относились к этому, как к второму шансу.              7 февраля, 2005 г.              В коридоре я молча последовала за доктором Марроном, заглядывая в комнаты, мимо которых мы проходили. Часы посещения только начались; члены семей были повсюду с подарочными корзинами и цветами в руках. Одиночество пронзило меня; доктор Маррон замедлил темп, чтобы соответствовать моему.              В его кабинете пахло синтетической французской лавандой, и я почувствовала тошноту, когда он жестом пригласил меня сесть.              – Хотите чаю, Гермиона? Чайник у меня в кабинете.              Взрыв смеха. Я покачала головой и прикусила губу, чтобы сдержать звук. Чай, как будто мы дружили. Как будто это был светский визит.              Он откашлялся, сцепив руки на стол.              – Я уверен, что для вас это непросто, Гермиона. Хочу заверить вас, что моя команда сделает все возможное, чтобы это оставшееся время было максимально комфортным для вашего отца.              – Я знаю. Я здесь не поэтому, – я сглотнула, сцепив пальцы на коленях. – Мне нужно уехать.              – О, эмм, – он поправил очки. – Я понимаю. Я…Гермиона, я не знаю, сколько еще осталось вашему отцу.              – Я знаю, но мой муж…он пропал, и мне нужно найти его.              Доктор Маррон молчал, ожидая, что я продолжу.              – Вы, должно быть, думаете, что я ужасная дочь, – я посмотрела вниз, сжимая свободный лоскут кожи на большом пальце, пока не потекла кровь. – Я постараюсь сделать это как можно быстрее. Мне просто…мне нужно его найти.              – Я понимаю. Могу ли я как-нибудь связаться с вами в случае крайней необходимости?              – Я оставлю вам номер его адвоката. Не знаю, будет ли там, куда я отправляюсь, доступ к сотовому. Если…если что-нибудь случится, он будет знать, что делать. Другим родственникам не звонить. Только мне.              Его пейджер зазвонил, и доктор Маррон на секунду взглянул вниз, прежде чем выключить его.              – Я уверен, вы справитесь с этим.              Его доброта вызвала во мне стыд.              – Я не хочу, чтобы вы думали об этом, как о выборе, доктор Маррон, – мой голос дрожал. Его лицо смягчилось, уголки рта опустились. – Я люблю своего папу. Наблюдать за ним в таком состоянии невыносимо, но мне нужно делать то, что я считаю правильным, даже если это неправильно. Мне нужно найти Драко.              Тишина затянулась; мне хотелось, чтобы он что-нибудь сказал. Наконец, он откашлялся, и когда я подняла глаза, он возился с папкой на своем столе, выравнивая углы.              – Я не думаю, что вы ужасная дочь, Гермиона, – его пальцы парили над столом, рядом с моей рукой. – Я думаю, что вы молодая женщина, которой пришлось принять множество невозможных решений.              ***              Медсестра кивнула мне, когда я вошла в комнату. Я не подходила к папиной кровати, пока не услышала щелчок двери. У него спала лихорадка, но лицо выглядело впалым, кожа была иссушенной и почти прозрачной.              – Папа? – я взяла его за руку. Я чувствовала, как вены натягиваются на его коже, река зеленого цвета разветвляется по его руке. – Это я, Гермиона.              Он застонал, слюна вылетела из его рта, а затем он повернулся, провода запутались, когда он попытался свернуться.              – Не надо, папа. Стой, ты собираешься вытащить одну из капельниц.              Я схватила его за плечи, стараясь, чтобы мое прикосновение оставалось легким, и он ударил меня, царапая длинными ногтями тыльную сторону моей ладони.              – Папа, пожалуйста, – я склонилась над ним, обхватив его предплечья ладонями, и он моргнул, глядя на меня.              – Миона?              – Да, это я, – соль сползла по моему горлу, и я прикусила губу, придвигая стул рядом с его кроватью. – Папа, мне нужно кое о чем с тобой поговорить.              – Хорошо, но у нас скоро не будет времени, – он вздохнул, долгий выдох превратился в кашель. Затем его лицо исказилось, левый глаз подергивался, как будто он хотел подмигнуть. – Ты знаешь, как твоя мама переживает, когда мы опаздываем на ужин.              Я держала его руку между ладонями.              – Папа, мне нужно, чтобы ты меня выслушал, хорошо? Мне нужно ненадолго уехать.              Я не знала, понял ли он, о чем я говорю. Его глаза скользнули по моему лице, прежде чем ускользнуть за мою голову.              – Мне нужно отправиться в небольшое путешествие, но я постараюсь вернуться, как только смогу, хорошо? И я обещаю тебе, ты не будешь один. Док…люди здесь позаботятся о тебе, хорошо?              Его глаза закрылись, и я нежно сжала его руку.              – Папа, я люблю тебя, хорошо? Все, что я когда-либо хотела, – это защитить тебя. Я… – мои глаза дрогнули, огни превратились в звезды, и я закрыла глаза, поднося его ладонь к моей щеке. – Я сделала так много плохих вещей, но я так сильно тебя люблю. И если… если тебе слишком больно… и тебе нужно уйти, я тоже понимаю. Тебе не нужно меня ждать.              Его пальцы дернулись между моими. Я подняла глаза, и он поднес к моей голове другую руку, похлопывая меня.              – Не плачь, дорогая, – я замерла; его глаза казались яркими и настороженными. Был ли он..?– Твой дедушка не будет вечно огорчаться. Это просто скульптура. Ты можешь воспользоваться своими сбережениями этим летом, чтобы помочь ему заплатить за это.              8 февраля 2005 г.              Я купила билет на самолет, на всякий случай, запасной план. Я бы потеряла день или два, чтобы попасть в эту часть джунглей. Я даже не была уверена, смогу ли я получить к ней доступ без портключа, но это не имело значения; я не могла больше ждать.              Я не знаю, как сильно Гарри настаивал на портключе, даже если он вообще настаивал. Я приготовилась к разочарованию, но, когда мы добрались до офиса портключей, все равно было больно, и все, что он сделал, это вздохнул и покачал головой.              – Я уверен, осталось совсем немного, Гермиона.              У меня был билет на ночной рейс, пересадка в Бразилии. Я бы оставила записку, а может, и не стала бы. В любом случае они знают.              Я чувствовала себя абсурдно, крадясь по собственному дому, глядя через плечо. На этот раз я бы не позволила Гарри помешать мне уйти, но у меня тоже не было сил бороться с ним. Мне просто нужно было добраться до тебя.              Я была на лестнице, когда услышала тебя. Это был удар, как будто мешок с мукой ударился о стойку, а затем твой стон.              – Драко? – я бросила сумку и бросилась вниз по лестнице; носки стучат по дереву. – Это ты?              Мне потребовалась секунда, чтобы разобрать твой силуэт, лежащий лицом вниз на ковре. Лунный свет окрасил все в оттенки серого, и я бросилась к тебе, думая, что ты только что упал.              – Драко? Мерлин, это ты? С тобой всё в порядке?              Я встала на колени, и ты зашипел, когда я коснулась твоего торса, пытаясь сесть прямо. Я отдернула руку; черная жидкость покрыла мои ладони. Под моим Люмосом она стала малиновой.              – Гермиона? – задыхаясь, ты коснулся моего колена.              Я взмахнула палочкой; ты был окрашен в красный цвет. Кровь повсюду, словно змея по ковру собирается вокруг тебя, как тест Роршаха.              – Я вернулся? – ты вздрогнул, толчок твоего тела залил меня кровью.              Я вдохнула, а затем начала кричать.              ***              Гермиона делает паузу, кладет блокнот на стол лицевой стороной вниз; у нее болит горло, саднит от чрезмерной нагрузки. Солнце светит в комнату, скользит по белым простыням и освещает его бледную кожу.              Подойдя ближе к кровати, она касается его руки, стараясь не повредить иглы, продетые в его вены. Аппараты рядом с ним издают ровный ритм. Она наблюдает за тем, как он дышит. Наклонившись, она целует его в лоб.              – Драко, проснись, пожалуйста.