Comptine_d_Un_Autre_Été Music_Box_Version Yann_Tiersen
Солнце только начало просыпаться, выглядывая из-за темного горизонта, как в дверь раздался глухой стук. Чимин семенит ко входу, сталкиваясь взглядами с Тэхеном, что держит на своих руках спящего Джисона. Сердце омеги трещит по швам, когда он принимает из чужих рук крошку, прижимая его к своей груди и целуя в макушку, кивая королю в знак благодарности. Он губами просит его подождать, возвращаясь в спальню, чтобы уложить маленького альфу под бок большого, укрыть одеялом, и чмокнуть обоих в щеки. Непроизвольно Юнги тянется к ребенку, притягивая его ближе к себе, а тот доверчиво жмется, как щеночек, вызывая в груди Пака трепет. — Как обстоят дела в столице? — шепчет Чимин, выходя на улицу. Утренний холод неприятно лижет голые пятки, разгоняя табуны мерзких мурашек по телу, заставляя омегу кутаться в стеганую кофту еще сильнее, почти пряча нос. — Везде стоит охрана, не думаю, что они пойдут сразу в город, — хмыкает король, присаживаясь на ступеньку. — Будут отлавливать по одному на работе, мы такого не допустим. — Как Чонгук? — Он не понес в эту течку, — чуть грустно вздыхает Тэхен, обращая глаза к небу. — Мина сказала, что это могло быть из-за стрессов, да я и не думаю, что беременность сейчас была бы кстати, Гуки-и очень сильно переживает за омег, ходит дерганый, боится за их безопасность. — Юнги такой же, — шепчет Чимин, улыбаясь. — После собрания не спускал взгляда то с двери, то с окна, охраняя мой сон, а после я заставил его лечь самого, угрожая, что перееду обратно в город. Как миленький лег рядом, а сейчас видит десятый сон, слишком вымотался его организм. То болезнь, теперь и это. — Они могут пойти в город, зная, что он пустует без альф и охраняется только бетами, — рассуждает Тэхен, наблюдая за тем, как омега, словно неуклюжий медвежонок, хочет согнуться и сорвать какой-то цветок. Ким тянет ладонь к стеблю, а после отдает растение в пухленькие пальчики, получая благодарную улыбку. — Сюда они вряд ли пойдут, тут всплеск чужих феромонов, много альф и беременные омеги, их просто разорвут на части. Может стоит перевести сюда детей? — Я не думаю, что родители согласятся на такое, — вздыхает Чимин. — Тут безопаснее и тише, из-за смешанных запахов сложно будет найти деревню, думаю, они давно уже забыли все ориентиры. Маленькие омеги сами не захотят оставлять своих мам и пап в опасности, пока они тут, они в неведении об их жизни и здоровье. — Но тогда они тоже могут подвергнуться насилию, я не знаю, что на уме у этих тварей, и никто их поведение не предугадает… — Большинство омег в деревне уже были на Спаривании хотя бы раз, у них уже есть дети, что если приставить к ним потенциального альфу-отца в защитники? Хотя бы попробовать… Во дворце есть списки пар, которые были на Спаривании за последние годы, Чонгук может показать. Обсуди это с ним, пожалуйста, теперь наша жизнь в руках вашей пары. Хочешь чаю? — Нет, спасибо, пора отправляться обратно, — альфа встает со своего места, оттряхивая штанины от пыли. — Вещи Джисона я оставил в прихожей, спасибо тебе, Чимин. — Не за что, король Ким, — хихикает омега, провожая Тэхена взглядом, а после возвращается в уютную тишину дома, начиная кружиться, как пчелка, занимаясь делами. Он ставит приготовленные булочки в горячую печь, напевая себе под нос легкую песенку, идет раскладывать вещи малютки, подмечая, что картина сопящих в две дырочки альф на их кровати выглядит просто очаровательно. Омега отмечает, что нужно подготовить спальное место для Джисона, а сам идет готовить завтрак, смотря за вставшим солнышком. Сегодня потеплело, значит можно вернуться к работе по заготовкам и сбору трав, еще и мальчика занять этим же, быстрее будет. Чимин совсем не обращает внимание на шевеление под одеялом, полностью увлеченный нарезкой овощей. Джисон хлопает глазками, стараясь выбраться из крепких и горячих рук, что крепко прижимают к чему-то твердому, и ойкает, когда тихий рык раздается над ухом. Альфочка с восторгом смотрит на старшего, что медленно отходит ото сна, бурча что-то себе под нос. Юнги убирает мокрую челку со лба, оценивает огонь в камине, и возвращает внимание к ребенку, кажется, не дышавшему все это время. — Ты чего вскочил так рано, засранец? Спи, пока время позволяет, а то Чимин тебя утащит с собой в поле. — Мне жарко, — тихо шепчет малыш, краснея. Мин кивает, крутя головой в поиске нужных вещей, и находит небольшую легкую рубашку, что кладет рядом с собой, пока помогает ребенку снять теплый верх и штанишки. И вот, когда приятная прохладная ткань касается влажной кожи миниатюрной спинки, Джисон вновь проваливается в сладкую дремоту, устроившись головой на крепкой груди взрослого альфы. Юнги не может отказать ему в этом, наоборот, гладит мальчика по голове и шепчет какую-то сказку, которую когда-то слышал от Чимина, омега в этих делах опытнее его. Но Мин готов учиться прямо сейчас, на все готов, чтобы это маленькое чудо, свернувшееся на нем калачиком, не плакало и было счастливо. — Теперь это твой дом, Джисони-и, — шепчет альфа, целуя младшего в растрепанные вихры. — А теперь спи, я тебя в обиду не дам, а ты обещай, что не будешь уводить моего омегу, засранец. — Обещаю, — хнычет мальчик, стирая кулачками быстрые ручейки слез. — Ну, чего ты сопли развел, — хрипло смеется Юнги, обнимая плачущее тельце своими руками, согревая. — Ты с самого первого дня тут стал моим сыном, пусть и не кровным, но я все равно люблю тебя. — У меня никогда не было папы… и отца, — воет мальчик, пряча нос в чужой шее, пачкая кожу своими слезами. — А теперь есть. На разведенную истерику прибегает испуганный Чимин, сразу забирая мальчика в свои уютные руки, покачивая в своих объятьях. Юнги пристраивается рядом, окутывая свою семью мягкими, успокаивающими феромонами, смотря за тем, как ослабленный организм Джисона тихонько дает заднюю, растворяясь в нежном голосе омеги, ласковых поцелуях на щеках, и запахов, что так аккуратно, по-отечески, перебирают прядки на его голове, укрывая пледом из пушистых облаков, давая возможность расслабиться отдохнуть от тяжелых для детской психики дней. Омега еще немного воркует с малышом, пока тот не начинает сладко сопеть ему в ключицы, а после укладывает на кровать, подталкивая одеяльце. Поддавшись чувствам и инстинктам он не замечает, как делает маленькое гнездышко для ребенка, раскладывая по краям подушки, чтобы Джисон не свалился. Юнги за этим смотрит с улыбкой и чувствует, как его грудь наполняется горячими каплями нежности, тепла и любви, убеждая, что выбор он сделал правильный.***
Чонгуку тоскливо от того, что он встречается со своим альфой только на общих собраниях, где Тэхен, хмуря брови, обсуждает какие-то вопросы, а после уезжает по делам в город, проверяет безопасность омег и процесс строительства деревни, даже сам помогает возводить новые домики, вытирая льющийся градом пот с лица. Ким, стоя перед своей парой в паре метров, ловит его разбитый взгляд, что он прячет, отворачиваясь, и сам свою оплошность понимает, чувствуя давящую боль в груди. — Звездочка, — шепчет мужчина, беря крошечную подрагивающую ладошку в свою большую руку, подносит ее к губам и оставляет мягкий поцелуй на тыльной стороне. — Что стряслось? — Ничего, — всхлипывает омега, быстро моргая, чтобы стряхнуть подступившие слезинки. Ну вот, стоило ему выйти замуж, как внутренняя волчица сразу расслабилась и перестала держать себя в руках, ощущая перед собой крепкую и каменную спину своего альфы, что голыми руками будет рвать глотки за него. — Просто… Я соскучился? — Соскучился? — тепло улыбается альфа, разглядывая обиженные, полные влаги глаза напротив. В них он видит лес, густой и прекрасный, где летают хищные птицы, строят свои гнезда на самых верхушках; где петляя между раскидистыми корнями бродят оленята с родителями, любопытно озираясь вокруг. Он чувствует сладкий запах распустившегося бутона в самой чаще леса, скрытой от посторонних глаз за лапами хвойной породы. Не видит, ощущает кожей как аромат насыщается, набирая свои обороты, разлетаясь по округе лёгким и манящим шлейфом, словно дразнится, убегая из-под кончиков пальцев, звонко гогоча: «Смотри, как умею! Догони!». И он поймал, крепко прижимая к себе, чтобы больше никогда не отпускать, чтобы только с ним был рядом, пропитался привкусом дождя и влаги; чтобы был и остался домом для альфы, куда так хочется вернуться до дрожи в коленях, чтобы вновь окунуться в это нежнейшее чувство легкости и любви. — Не знаю… Да, — бурчит омега, вызывая неконтролируемую волну ласки в груди волка, что сразу льнет к чужому личику, покрывая его маленькими поцелуйчиками-бабочками. Чонгук чуть смеется, стараясь оттолкнуть от себя мужчину, бурча о том, что они все еще в коридоре, и тут все ходят, только Киму все равно. Он вопреки словам мужа обхватывает ладонями впалые щеки и утягивает в поцелуй, все свои чувства передавая. — Я люблю тебя, звездочка, — как в бреду шепчет альфа, прикладывая губы к лохматой макушке. — Больше жизни люблю. — Прям таки больше, — не унимается омега, прижимаясь лбом к массивной груди мужа, утянутой тканью рубашки и сюртука. Он хихикает от приятной щекотки, что дарит ему Тэхен, пробегаясь пальцами по податливой спинке, и прячет лицо в чужой шее, сразу находя носом метку сквозь многочисленные слои одежды, ему так спокойнее. — Конечно, — кивает тот. — Как я могу прожить без сердца, что теперь в твоих теплых ладошках лежит, м? Ты моего волка внутри приручил, поводья управления забрал, как мне быть дальше? — Любить меня и никому никогда не отдавать, — шепчет Чонгук в чужие приоткрытые губы, разделяя один горячий воздух на двоих. — Никогда. — Нам вновь нужно собраться в зале, — грустно выдает омега, ластясь под любимыми ладонями, прижимаясь сильнее к горячему телу, показывая свое огромное «желание» куда-либо идти. — Как идет строительство? — Полным ходом, — хрипит Тэхен, покачивая в своих руках разомлевшего Чонгука. — На границах тоже все спокойно… Ким не успевает закончить предложение, как суматоха в коридоре отвлекает его от этого. Он инстинктивно прячет мужа за своей спиной, и смотрит на воинов, что, запыхавшись, бегут к ним, перепачкавшись в крови. Чонгук любопытно выглядывает из-за широкого плеча, смотря за красной жидкостью, что стекает каплями по грязным от пыли доспехам, крапая на каменную кладь. У него в груди что-то трескается, в голове пустота, только набатом бьют слова стражников: — Одичавшие вновь напали на поля, двое сбежали, одного успели поймать, сейчас его везут в дворец Альф для допроса. — Пострадавшие есть? — Они успели забрать с собой парня-омегу… — Прочесать весь чертов лес и найти его живым, если вы не успеете, я спущу с вас кожу, — рычит альфа, кидая взгляд на солдат. — Отправьте ворона за Юнги, усилить охрану каждой омеги, выходящей за ворота! Отправляйтесь на поиски омеги, немедленно! — Имя, — шепчет Чонгук, выходя из-за спины. — Как его имя? — Кевон, Ваше Высочество, — говорит один из стражников, а после оба кланяются и удаляются так же быстро, как и пришли, оставив после себя запах желчи и давящей смерти. — Этот ребенок… Как он попал в поле?! — кричит Чонгук, бегая глазами по стенам. — Ребенок?.. — Ему от роду двенадцатый год, а выглядит он на все восемнадцать, мальчик часто этим пользовался, помогая работать своей маме, — быстро отвечает Чон, потирая переносицу пальцами, пока не замечает выскочившую из-за угла служанку. — Приведите ко мне господина Ын, немедленно! Я должен найти этого мальчика. — Солдаты уже выехали на его поиски, — напоминает альфа, беря ладонь омеги в свою. — Звездочка, все будет хорошо, слышишь? Мы найдем его. — Найдем, — повторяет Чон. — А теперь прости, я должен разобраться с тем, как он вышел на поле, и сходить к его бабушке, — омега глубоко вздыхает, а после вновь льнет к крепкой груди, целуя мужчину в скулу. — Береги себя, пожалуйста. Ты же поедешь пытать того альфу? — Да, — говорит Тэхен, поглаживая большим пальцем мягкие щеки омеги. — Будь аккуратнее и без сопровождения стражи не покидай дворца, молю тебя, я приставлю тебе проверенных людей. — Хорошо, мой король, — кивает Чонгук, отходя в сторону. — Люблю тебя. — А я тебя. Тэхен смотрит за тем, как Чонгук уходит вместе с подоспевшей служанкой, ждет до тех пор, пока аккуратная спина в темно-синем одеянии скрывается за поворотом, и только тогда сам сдвигается с места, ступая на улицу. Он отправляет двоих своих людей к омеге, седлает верного коня и мчится в свой город, кидая последний взгляд на столицу. В груди у него что-то трепещет, больно задевая сердце и ребра, то ли от волнения, то ли от плохого предчувствия.***
«Dead Sister» Brian Reitzell, Alex Heffes
Стоит Чонгуку выйти со дворца, опустив ногу на дорожку, ведущую в город, сзади него встают двое высоких альф с начищенных до блеска доспехах. Он только хмыкает себе под нос, ступая быстрыми шагами к домику бабушки Кевона. Женщина встречает его на крыльце в слезах, почти сразу падая на колени перед правителем. Чон ее успокаивает, усаживая на диванчик в доме, пока колготится, принося ей воды. Скоро должна прийти юная омега, что остается с ней до вечера, будет отпаивать успокаивающими отварами. Ожидая ее прихода, Чонгук обещает бабушке, что сам лично отправится на поиски ее внука и в город без него не вернется точно. Ему остается молиться всем богам, чтобы мальчишка остался в живых, ведь он даже не чувствует связи с ним, только удушающую тишину. — Сегодня я в поле должна была пойти, а он меня обхитрил, ушел, потому что мне дурно было, — плачет она на плече у подошедшей омеги, что медленно кивает королю о том, что можно уходить, что Чонгук и делает. Выходя из домика, он просит привести ему лошадь, пока смотрит за темнеющим горизонтом неба, отсчитывая, сколько времени до ночи у него осталось. «Я тебя никогда ни о чем не просил, — шепчет он одними губами в покрывающуюся мглой высь. — А теперь прошу помощи найти мальчишку и вернуть домой живого. Не оставляй своего сына в беде, помоги мне вытащить его из лап смерти и вернуть под теплое крыло, ты бы поступил так же, я знаю, так просто помоги, пожалуйста.» Чонгук взбирается на кобылу, еще раз обводя взглядом стражников рядом с собой. Омега проверяет оружие в ножнах, и кивает, начиная двигаться в сторону выхода из города. Он чувствует, как жители смотрят за ним из окон, кто-то выходит на улицы и тихонько молится, падая на колени. Чон всем добродушно улыбается, скрывая пожирающий его страх где-то внутри себя. Он — король, его обязанность это защита своего народа, всех, от мала до велика, и даже если смерть захочет забрать кого-то из его людей, он бросит ей вызов с гордо поднятой головой. Он падет сам, но защитит людей. Он будет умирать, но вернет ребенка домой.