Следуй за мной

Чонгук всматривается уже в забытые стены чужого города, сильнее кутаясь в меховую накидку. Ему неуютно, пусть рядом с его каретой верхом едет Хосок, отвечающий головой за жизнь правителя. Он под огромной защитой, но все равно не чувствует себя в безопасности, и сам понять не может, в чем дело, но внутренняя омега рвет и мечет в груди, скребя длинными когтями по груди. — Мой король, — шепчет Кай, возвращая на себя внимание Чонгука. — Может Вам стоит записаться на ночь выбора?.. — Милый, — ласково обращается к нему тот. — Я не хочу. Не думаю, что после всего случившегося я смогу провести даже пары минут с кем-то… Ты знаешь, кому отдано моё сердце. — Сонхва прислал мне ответный список, — медленно шепчет омега, сжимая в руках бумагу. — И имя короля Кима тоже тут… На лице Чонгука застывает улыбка. Он хмыкает, кивая помощнику, и отворачивается к окну, стараясь держать лицо, пока внутри него все рушится на мелкие кусочки, оседая грязной пылью под ногами. Омега сдерживает рвущиеся наружу слезы, что разъедают его сердце изнутри словно кислота, медленно, частичку за частичкой, заставляя задыхаться собственной беспомощностью. «Плакать — только себя жалеть», — слова, которые сказали ему однажды в лесу, мучая в очередном заходе под собой, втаптывая беспомощное тело в грязь после грозы. Его толкали носом, как шкодливого котенка, показывая, какой он жалкий и бесполезный. Но сейчас Чонгук будет сильным, для себя и своего народа...обязательно будет.

***

Дворец встречает привычным гулом и суетой, которая вмиг замирает, стоит Чонгуку ступить на каменный порог залы. Слуги с улыбками на лицах кланяются в пол, кто-то даже слезы смаргивает от радости, но потом быстро возвращается к своей работе. Омегу провожают до кабинета, где собрались старейшины и король Ким собственной персоной. Что-то неприятно ноет под ребрами, пока нос улавливает чужой сладковатый запах, тянущийся от двери. Чонгук распахивает ее резким движением и входит внутрь вместе с Каем и Хосоком, еле успевающими за ними. — Рад видеть Вас в добром здравии, — подает голос Тэхен, отрывая глаза от карты. — Вашими молитвами, — хмыкает Чонгук, держа курс на свое место рядом с правой рукой короля, но только сталкивается с проблемой: там уже сидит какой-то юноша с тем самым ароматом, что уловил чувствительный нос еще на подступах. Омега вопросительно поднимает бровь, смотря за быстро бегающими глазками напротив. — Прошу прощения, Вы заблудились? Что ребенок делает тут? — Мы подумали, — начинает было один из совета, но его прерывает злой взгляд старшего омеги. — И решили совместить кровать с властью? Будьте добры, освободите моё место. — С каких пор это место стало Вашим? — спрашивает другой, а Чонгук готов плеваться ядом, сверкая яркими глазами в свете туманного солнца. — С тех самых, как я стал мужем Вашего короля, с тех самых, как ношу кольцо на пальце, — медленно и четко проговаривает омега, кидая беглый взгляд на Тэхена и его руки. Альфа будто вообще не здесь, внимательно читает карту, положив руки перед собой. Там нет ничего, даже напоминания об их супружестве. — А Ваш король, видимо, об этом запамятовал. Где кольцо, Ваше Величество? Или Вы расторгли брак без моего согласия, посчитав мертвым? Тэхен молчит. В зале повисает напряжение, разгоняемое только холодными порывами ветра из открытых ставень. Кай аккуратно дергает рукав своего правителя, как бы успокаивая его пыл, пока Хосок гордо улыбается, смотря поверх голов совета. — Нам нужно поговорить, — чеканит Чонгук, указывая взглядом на дверь. — Всем прочь. — Обязательно делать это сейчас? — несдержанно рычит Ким, стреляя глазами в своего мужа. Чонгук видит его осунувшееся лицо и злость, сковавшее все мышцы. Ему скверно от того, что на него глядят, как на простого омегу, не как смотрят на своего любимого мужа. — Да. Вы не находили со мной встреч, а моих визитов всячески избегали, — продолжает давить Чон. — Не хотите разобраться в этом лично, или будем выставлять все на показ? Ким кивает, и совет уходит, быстро поднявшись со своих мест. Младший омега тоже быстро удаляется, кивнув на прощанье Тэхену. Хосок и Кай тоже скрываются в толпе, оставляя пару наедине. Дверь с гулом хлопает, разрезая тишину громким хрустом, а Чонгук находит в нем что-то схожее с собой: у него внутри давно все разрушилось. Тэхен встает, громко скрипя ножками стула по полу, и отходит к окну, молчит, боится? Омега не может врать, он надеялся, что сейчас окажется в кольце теплых рук, он даже готов все простить, если его прижмут к себе и ласково взглянут, прямо как прежде… Только так уже никогда не будет. — Что за концерт ты устроил? — подает голос Тэхен. Он кажется таким замученным и отстраненным, грубым и злым. — Я устроил? Что это за мальчишка? — шипит Чонгук, испепеляя взглядом чужую спину. Она все такая же крепкая, обтянутая тканью черной рубашки, под которой видно рельеф мышц. — Почему на твоей руке нет кольца, Тэхен? — Совет подумал, что государству нужен наследник, — бархатный голос, который когда-то ласкал, теперь режет кожу по недавно зажившим ранам, отдаваясь гремучей болью под сердцем. — Этот омега грел тебе постель, так? — шепчет Чонгук, уже не в силах сдерживать свои силы. Он устал, мокрые дорожки слез скатываются по щекам буйными ручьями. — Пока я ждал тебя и звал ночами, мучаясь от кошмаров, ты был с другим? — Не преувеличивай, — отрезает Ким, даже не развернувшись. — Ты тоже… — Что? — кажется, это отправная точка. — Тоже грел постель другими альфами в лесу, которые насиловали меня? Конечно, я же сам этого захотел, пошел туда к ним и остался в этой драной лачуге! Я каждый чертов день пытался сбежать оттуда, даже пытался умереть… Но меня останавливали мысли о тебе, о том, как ты будешь тут? Я надеялся, что когда выберусь, то окажусь в твоих руках и ты не выпустишь меня, ни на шаг не отпустишь. А ты даже не приехал, когда тебя звали… Даже не прислал и весточки с вопросом о моем самочувствии. Я старался жить ради мысли о том, что мы снова будем вместе, я мечтал о нашей семье и детях, Тэхен, дышал и жил ради этого, ради тебя. Голос Чонгука дрожит, а слезы все сильнее бегут по лицу, размывая картинку перед глазами. Он уверен, Тэхен сейчас обернулся и смотрит на него с жалостью, играя жевалками на лице. От этого хочется еще сильнее заплакать и удариться в истерику, осев на холодный пол. Омега устал быть сильным и скрывать все за толщей улыбок, его можно понять, он едва пришел в себя, как вновь вернулся к своим обязанностям, взяв трясущимися от страха руками корону, и вогрузил ее на голову. — Я звал тебя ночами, — шепчет Чонгук, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Звал и надеялся, что ты придешь ко мне, что услышишь. Я был так счастлив, когда увидел тебя, а ты просто ушел, ни сказав мне ни слова. Почему, Тэхен? Почему в твоей постели, в твоей жизни уже совершенно другой омега, пока я тут? Ты обещал мне показать, как ведут себя хорошие альфы, достойные мужья. Ты клялся мне в верности перед богами, клялся быть поддержкой и опорой, клялся, Тэ. Ты говорил, что не подведешь меня, помнишь? Почему же тогда все обернулось именно так? Почему ты слушаешь совет, а не собственное сердце? Если ты такой же альфа, как и все те, что были в лесу… Прости, но я не хочу доверять свою жизнь такому человеку. Чонгук медленно снимает с пальца кольцо, оставляя его блестеть на отполированной глади деревянного стола. Тэхен наблюдает за полностью разбитым омегой, кажется ему намного хуже, чем тогда, в лесу, когда он столкнул чужое тело со своего мужа. Худое тельце трясется то ли от холода, то ли от подступающей истерики, что омега ловко и умело закрывает за собой, оставляя ее на потом. Внутри у Кима все трещит по швам, стоит большим глазам, полным слез, подняться и столкнуться с его взглядом. Он и не помнит, когда так смотрел в них, видя целые вселенные перед собой, а сейчас там боль и огромный океан тоски, что он сам и доставил своей паре. — Звездочка… — Не называйте меня так, — просит Чон, всхлипывая. — Я Чонгук. Чон Чонгук, король государства омег. Меня Вы можете мучить сколько угодно, Ваше Величество, только попробуйте тронуть мой народ, и я припомню Вам все свои обиды. Живите дальше как хотите, я не хочу больше томить себя ожиданием встречи с Вами, зная, что Вы не явитесь ко мне. Вы не мой альфа, не тот человек, что ворвался ко мне во время течки и помог снять боль, несмотря на запреты Совета. Вы не тот альфа, который смотрел на меня со звездами в глазах, у Вас только злость и жалость ко мне. Пусть тогда Вы меня и любили, возможно, но сейчас не любите… Не отрицайте, я вижу это, Ваш вид буквально кричит о том, что Вы презираете меня за то, что было в лесу. Возможно человек и понимает, но альфа внутри не дает Вам и подступить ко мне, считая предателем и изменником. Договоритесь между собой и решите, кто же я на самом деле. Пока Вы будете бегать от этого, проблема не решится. Желаю Вам удачи и крепких наследников. Рядом с кольцом ложится корона, подаренная в день свадьбы. Она остается напоминанием о прошлом, о радостной и хорошей жизни, что была так недавно… Чонгук не хочет жить этим, каждый день встречаясь с отражением в ярких камнях. Для них все стало потеряно, теперь только метка на шее будет клеймом, как и шрамы по всему телу, вечная подсказка для будущего. Чонгук уходит из залы словно ураган, не слыша оклики позади. В его глазах отпечатался последний взгляд альфы: болезненный и грубо колющий мягкое сердце в самую середину. Он просил отвезти его к Мине в деревню и сразу падает на колени пред ее ногами, заходясь в диких рыданиях. А женщина молча гладит густые темные волосы, сама сдерживая пару слезинок, что катятся в знак поддержки короля. Весь лес скорбит с ним об утерянном счастье, слабо покачивая ветками деревьев, пока дождик мелко моросит, навевая тоску на жителей. Они чувствуют боль и грустят вместе с ним. Завтра наступит новый день… Но Чонгук не ждет его так сильно, как ждал до этого.