Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Хуа Чэн с унылым видом уставился в тетрадь перед своим носом. Ему выдали ее несколько минут назад, и на каждой новой строчке вплоть до пятой страницы здесь был написан определенный иероглиф, который мальчик должен был повторить по несколько раз, улучшая свои навыки. Сяо Синчэнь накануне вечером смотрел тетрадки, проверяя домашние работы, и когда он открыл ту, что принадлежала альфе, он настолько сильно впал в ступор, что половины не смог прочесть. Он работал учителем не первый год, но с таким паршивым почерком сталкивался впервые. Именно поэтому, задержав Хуа Чэна после занятий на следующий день, он посадил его за первую парту и попросил постепенно выполнять эти легкие упражнения, чтобы ребенок научился писать лучше. Хуа Чэн сидел, смотрел на воодушевленное и доброе лицо своего учителя и просто не мог как-то ему возразить. А возразить хотелось очень сильно. Потому что учить его писать лучше, кажется, просто бесполезная трата времени. Он понятия не имеет, что с его правой рукой не так, но он писал ей подобным образом всю жизнь, и никогда лучше не становилось. Его родители бились головой в истерике, но смирились с одним единственным явным недостатком ребенка, предлагая иногда купить тому печатную машинку, вместо привычных ручки и бумаги. Ни один педагог, который брался за Хуа Чэна, что в детстве, когда он был совсем маленьким, что со времен начальной школы, не мог его нормально научить писать. А их было далеко немалое количество. Сам Хуа Чэн сидел и размышлял над этой проблемой и пришел к простому выводу, что, ну, не может же он быть действительно во всем идеален. Вот и его недостаток.  Расстраивать учителя Сяо все же не хотелось, к тому же попытка не пытка, поэтому он просто кивнул головой, забрался на стульчик и открыл тетрадь, стараясь нарисовать эти палочки и закорючки достаточно ровно.  Он делал третью по счету страницу, когда в класс постучали, и в проеме открывающейся двери показалась омежья макушка. Хуа Чэн оторвался от письма и махнул рукой. – Привет. Се Лянь кивнул ему головой, заходя внутрь класса и видя, что в нем больше никого нет. – Привет, почему ты тут совершенно один? – Мне дали задание, – ответил мальчик, поворачиваясь обратно к тетрадке. – Остальные уроки закончились, и все разошлись. Лань Ванцзи ушел буквально минут пятнадцать назад, если ты за ним, то успеешь нагнать. – Почему он ушел последним? – Он сегодня дежурил. – Понятно, – хмыкнул Се Лянь, проходя между рядами и двигаясь все ближе к альфе. – Лань Сичэнь спрашивал про него, но я пришел за тобой. Наверняка Лань Чжань ушел в свой кружок, в который он записался еще с начала семестра. – А куда он ходит? – В библиотеку. Хуа Чэн засмеялся. – А разве библиотека – это кружок? Туда ж все ходят. Неужели Лань Ванцзи такой большой халтурщик? – Нет, у них там собрание книголюбов, его часы проходят в библиотеке. Это единственное место в школе, где можно почитать в тишине. И то, только после уроков, когда уже большинство ребят разошлись по домам. Се Лянь сократил последнее разделяющее их расстояние и облокотился на парту напротив Хуа Чэна, заглядывая в тетрадку и смотря, что альфа там пытается делать. – С одним разобрались, а я вам зачем сдался? Решил спросить, не убил ли я твою черепаху? – А ты ее убил? – Нет. Хотя папа предлагал сварить ее в кастрюле, в неживом виде он их больше любит. Се Лянь поперхнулся, вздергивая голову и смотря на Хуа Чэна, который тихо посмеивался себе под нос. Омега протянул руку вперед и шлепнул его по плечу. – Да ладно, ладно. Все с ней в порядке. Я сказал, что ты расстроишься, если мы с ней такое сделаем, поэтому… – Хуа Чэн высунул язык и закусил его, пытаясь как можно аккуратнее нарисовать очередной иероглиф. – Считай, твоя Женушка в безопасности. – Моя кто? – Разве ее зовут не Жена? – Ее зовут Жоэ. – А точно, а я все пытался вспомнить, но на ум пришло только это.  – Ты ужасно пишешь. Хуа Чэн вздохнул. Он это и без Се Ляня прекрасно знает, но что он может с этим поделать? Пока альфа грустно смотрел на проделанную собой работу, омега пододвинул еще один стул к парте и слегка подтолкнул Хуа Чэна в плечо, чтобы тот освободил для него немного места. Как только мальчики уселись рядом по новой, Се Лянь пододвинул к себе тетрадку и взглянул на все, что альфа уже успел написать до его прихода.  – М-мм… Ты всегда так писал? – Ага. – Плохо. – Сам знаю, – кивнул альфа, падая головой на руки, которые лежали на парте. – Даже учитель Сяо сказал мне, что все настолько ужасно, что он не смог прочесть половины моей домашней работы. А я ведь уверен, что сделал все правильно.  – Как же ты учился до этого? Все учителя тебя понимали? – Не все, но шли на уступки. В тестах надо только обводить правильные ответы, а поскольку их я решал на высокие баллы, то мои домашние задания, даже если не могли прочесть до конца, ставили хорошие оценки. То, что они читали, было правильно, значит, и в остальном я не сильно ошибался. – Так нельзя оценивать, – Се Лянь покачал головой, слушая рассказ. – В математике ты цифры и числа пишешь такими же закорючками? – Там легче. Хуа Чэн наклонился вниз и покопался в своей сумке, вынимая оттуда одну из тетрадей и открывая на середине, показывая, как они сегодня решали примеры на уроке. Омега внимательно посмотрел на написанное и кивнул головой. С цифрами Хуа Чэну действительно было легче справляться. Там хоть действительно было понятно, что написано. Но как же биология и решения задач по ней? – Если ты ошибешься в наследственной ветке при скрещивании гомозиготных красных гладких томатов и желтых опущенных, вместо доминирующих генов одного вида над другим, делая наоборот, это будет считаться ошибкой, и если вначале твои рассуждения были верными, ответ может не сойтись. А поскольку в задачах иногда приходится писать и решение и ответ текстом, учитель может пропустить твою ошибку, делая ставку на то, что ты умный. Так нельзя. Хуа Чэн убрал тетрадь обратно и грустно засопел, снова ложась на парту и начиная болтать ногами на стуле. – Знаю… – промычал он. – Дай-ка мне свою руку. – Которую из? – Той, что пишешь. Хуа Чэн спокойно поднял правую ладонь, и рука оказалась снова положена на тетрадь, которую омега успел подложить под низ на парту. За одним исключением. Теперь поверх нее лежала рука самого Се Ляня, и он пытался правильно поставить их пальцы на ручке, чтобы Хуа Чэн мог за нее держаться, а он мог держаться за руку Хуа Чэна. Альфа со скучающим видом наблюдал за всеми этими махинациями, смутно веря, что такая задумка прокатит. Но что ему мешало просто попробовать? Се Лянь же старается ему помочь. Помощь – это хорошо, а если ему пытаются сделать хорошо, а не плохо, Хуа Чэн может и потерпеть.  Как только Се Лянь отрегулировал их руки и посмотрел в лицо Хуа Чэна, то заметил, как тот, оказывается, все это время не моргая пялился на него. Омега откашлялся и вернул глаза на бумагу, подталкивая альфу локтем, чтобы тот сел нормально и приготовился писать сначала. – Смотри, веди плавно и постарайся не дергать запястье, – начал говорить Се Лянь. – Сперва вниз, затем оторви руку и поставь ее наверх, обведи эту линию, как будто рисуешь полукруг и поставь две черточки вот тут. Снова верни ручку к началу, надави на нее немного и сделай тонкую линию в эту сторону, надави еще раз и двигайся обратно. Хуа Чэн посмотрел на то, что получилось, и когда Се Лянь отпустил его руку, сказав попробовать самому, вышла та же хрень, что была и при его самостоятельной работе. Омега удивленно похлопал глазами. – Да ладно? – Я говорил. – Не может быть, что ты настолько безнадежен, я смотрел на ручку, она же велась правильно, что не так произошло с написанным? – Понятия не имею, я просто проклят. – Не говори ерунды, надо еще раз потренироваться. Хуа Чэн усмехнулся и возвел глаза к потолку. – Можешь хоть обе мои руки в плен взять, это им не поможет. Се Лянь фыркнул и решил не отчаиваться. Поэтому снова потянул к себе правую руку, которая была ведущей, и в этот раз, вместо одного иероглифа на строчке, они сделали вместе всю строку до конца. А когда он отпустил ладонь альфы, и тот ушел в свободное плавание, силясь повторить тоже самое уже без посторонней помощи, опять вышла одна лажа. Се Лянь готов поклясться, что сталкивался с подобным впервые. Не может же человек так паршиво писать. С учетом, что омега видел, как Хуа Чэн не халтурит, а действительно старается и у него все равно ничего путного не выходит. Они просидели около часа, но процесс так и не сдвинулся с места. Се Лянь ломал голову над этой загадкой, пока Хуа Чэн не начал зевать, а на их тренировку не осталась одна последняя строчка на пятой странице. – Последний шанс, ну что? Будешь еще пытаться? – Не понимаю… – Никто не понимает, не расстраивайся. Может, стоить написать об этой аномалии в НАСА? – Глупости, ты не можешь быть настолько безнадежным. – Но я безнадежен, – улыбнулся мальчик. – Но кстати, я тут подумал и нашел одно решение проблемы. Се Лянь взбодрился и воспрял духом, поднимая глаза и смотря на альфу. – Какое? – Просто бери мою руку и делай всю мою домашку. Я буду говорить, что надо писать, а ты будешь вести. – Да вот еще. – Тогда я бессилен. – Это жульничество. Ты должен делать все сам. – С тобой выходит лучше. – Посади на мое место любого, и выйдет то же самое. – Ты лучше. – Да ну? Это чем же? Хуа Чэн немного задумался, прежде чем совершенно искренне и без задней мысли спокойно произнести: – Мне нравится, как ты держишь меня за руку. У тебя кожа прохладная. Се Лянь дернулся и промычал, чуть ли не падая со стула. Он мигом отвел взгляд и нахмурил брови, пытаясь всеми силами вернуться к осознанию того, что он тут старается помочь. Помочь, помочь, помочь. Хуа Чэн же рядом с ним даже в лице не изменился. Как продолжал со скучающим видом разглядывать залетевшую из форточки муху на потолке, так до сих пор и наблюдал за ней.  Придя снова в себя и избавляясь от смущения, Се Лянь откашлялся и внезапно в его голову пришла идея. – Слушай. – Мм-м? Решил согласиться на мое предложение? – Нет, – цокнул омега. – У меня другой вопрос. – Валяй. – Ты всегда писал правой рукой? – Ну да, все ж ей пишут. Не думал, что ты об этом не знаешь. Омега закатил глаза, но его идея, рожденная буквально за долю секунды, сейчас стала все четко формировать себя, и вот уже Се Лянь встал со стула и обошел парту с другой стороны, вкладывая ручку Хуа Чэну в левую руку. – Все, да не все. Есть же маленький процент людей, которые левши. Может, ты тоже один из них? – Но я все делаю правой рукой, если надо выбирать ведущую. – Просто попробуй. – Все равно сомневаюсь, что что-то получится. Хуа Чэн поморщился и выпрямился на стуле, занимая более удобную и правильную позу. Его ручка снова коснулась бумаги, и спустя пару секунд на строчке, которая была завершающей и самой последней, рядом с тем иероглифом, который красиво вывел от руки учитель Сяо, теперь был написан другой уже рукой Хуа Чэна, при всем при этом создавалось полное впечатление, как будто он был скопирован из книги и нарисован вообще по трафарету. Настолько ровным он получился, в отличие от всех остальных, которые рука альфы выводила до этого. Хуа Чэн даже сам удивился тому, что он сделал. – Серьезно? Я могу так писать? Се Лянь довольно улыбнулся и победно скрестил руки на груди. – Видишь? Поверить не могу, что ты сам до этого не додумался. Куда смотрели твои родители? – Они оба правши.  – Все равно им следовало дать тебе попробовать. Вышло очень неплохо. Хуа Чэн медленно кивнул головой. Он снова приготовился писать, решив попробовать себя в каллиграфии по новой. Его успех, проделанный единожды, мог быть действительно совпадением, но нет. Опять и опять на последней строчке появлялись красиво выведенные палочки с закруглениями на нужных концах, и когда альфа закончил выводить последний символ он улыбался настолько счастливо, что его поднятым настроением можно было осветить всю комнату, в которой они сейчас были.  – Блин, это так красиво!  Се Лянь кивнул головой, опуская руку на макушку Хуа Чэна, потрепав того по волосам. – А ты говорил, что безна- – Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо! Се Лянь, ты супер! Хуа Чэн откинул тетрадку и притянул омегу к себе. Поскольку он все еще продолжал сидеть на стуле, то его голова вместе с носом уткнулась мальчику в районе груди, не доставая до плечей и ключицы. Он крепко обхватил Се Ляня поперек талии и сжал того в руках настолько сильно, отчего тот чуть не задохнулся. – Х-хуа Чэн… Ху-хуа Чэн, я не могу дыш-шать… – Ой, прости. Хуа Чэн выпустил его из захвата, и Се Лянь сразу же начал делать глубокие вдохи и выдохи через рот, стуча себя по грудной клетке и пытаясь оклематься. Альфа спрыгнул со стула и кинул готовую работу учителю Сяо на стол, идя за своей сумкой и на обратном пути внимательно разглядывая свою левую руку. Оказывается все это время это не он был безнадежен, его просто не так учили, а писать он умеет получше всех остальных. Теперь его баллы по каллиграфии придут в норму, и он точно будет самым умным в классе. И уж он будет куда посообразительней Лань Ванцзи. Хуа Чэн злобно засмеялся себе под нос, и Се Лянь прищурил глаза, скептически смотря на ребенка, который, если судить со стороны, сейчас разрабатывал план по захвату мира.  – Ты головой часто в детстве бился? Хуа Чэн закинул сумку на свое правое плечо и почесал макушку, обдумывая этот вопрос. – Не помню, когда бегал во дворе пару раз было. И еще на физкультуре по ней мячом иногда прилетало. О, а еще, когда мы с родителями ездили на дикую природу, и я споткнулся и упал в реку- – Понятно, – омега выставил руку вперед, чтобы Хуа Чэн заткнулся и не усугублял ситуацию. – Ладно, пойдем. Не думал, что просижу с тобой так долго. Лань Сичэнь, наверное, уже закрыл класс и пошел домой. Ребята вышли из кабинета, прикрывая дверь и начиная двигаться вперед по коридору. – Он пошел домой без тебя? Ты же его провожаешь, он определенно где-то здесь. Пойдем поищем. – Почему ты воспринимаешь каждое слово буквально? – Потому что ты сам говорил, что провожаешь его каждый раз.  – Я не говорил, что делаю это абсолютно каждый день. – Тогда тебе следует уточнять детали. – И все равно воспринимать все слова за чистую монету не очень хорошая привычка. Тебе бы надо от нее избавиться. – Хочешь снова меня поучить? У тебя оказывается это хорошо получается, – улыбнулся альфа. – Кстати, приходи ко мне в эти выходные. – Зачем? Ты же вернешь Жоэ уже завтра. – Родители делают барбекю, папа всегда круто готовит мясо. Можешь и Лань Сичэню передать, что он приглашен. – Не думаю, что у меня получится. – Что? Почему нет? Хуа Чэн был поражен до глубины души. Это уже второй по счету раз, когда Се Лянь бессовестно его отшивает. В первый раз это было из-за черепахи. В этот раз, что не так он сделал? – Мне нужно сделать презентацию к уроку физики на понедельник. Учитель не раздавал проекты на группы, поэтому каждый будет делать свой самостоятельно. Лань Хуань говорил мне, что надо сесть заранее, но… – Се Лянь грустно улыбнулся и посмотрел в пол. – Я дотянул до последнего момента, поэтому придется сидеть в последние дни. – Ладно, я помогу. – Ты в курсе, что я старше тебя? – С моей памятью пока все в порядке.  – Тогда… Ты же понимаешь, что средняя школа отличается по уровню подготовки и знаниям от младшей? У вас же легкая теория физики идет. – Ну и что? – Хуа Чэн, – простонал омега. – Ты не сможешь мне помочь, как бы не хотел. – Ты помог мне с каллиграфией, я помогу тебе в ответ. Друзья помогают друг другу. Презентация – это не сложно. Я могу искать картинки для слайдов в интернете, пока ты будешь писать текст.  Се Лянь немного задумался над этим, пока альфа выбежал вперед и начал идти к нему лицом, пятясь спиной к лестничному пролету. Омега вовремя перехватил его за руку, когда он едва не навернулся с верхней ступеньки. Стало ясно, почему он имел такой большой список незначительных травм. – Ну-у… Если так посмотреть… – Да, посмотри так!  – Может, что путное и получится, – пробормотал Се Лянь. – Но работы все равно много. Если пойдешь ко мне помогать, тебе придется пропустить свое же барбекю в выходные. – Дом-то мой. И родители тоже. Мясо останется в холодильнике, и я его съем потом. Се Лянь посмеялся над такой логикой. Хотя в принципе все было выстроено без нарушения смысла. Он покачал головой и принял решение согласиться. Все равно вдвоем куда лучше сидеть взаперти все выходные, чем одному.  – Ладно, тогда я зайду за тобой с утра. – Почему я не могу прийти сразу по адресу? – Почему тебе настолько неприятна мысль, что тебя провожает и за тобой заходит омега? Хуа Чэн фыркнул. – Потому что. – Гениальное объяснение. – Я знаю. Се Лянь улыбнулся, смотря на альфу, который прыгал со ступенек вниз. – Ты знал, что Вэй Усянь хочет пожениться на Лань Сичэне? – внезапно спросил Хуа Чэн, когда  они спустились на первый этаж. Омега кивнул головой. – Да, а что такое? – А Вэй Усянь в курсе, что он ему совершенно не подходит? – В каком плане? Бета и альфа могут быть вместе. – Это да-а, но… – Хуа Чэн задумался, как бы лучше это сказать. – Хотя ладно, не бери в голову. – Но ты же уже начал говорить. – Я передумал. – Хуа Чэн, ты заставляешь людей переполняться любопытством. – Я злой. – Скажи, что ты имел в виду. – Нет. – Хуа Чэн. – Не-а. – Хуа Чэн, – зашипел Се Лянь. – Нетушки, нетушки, нет, – улыбнулся альфа. – Сань Лан. – Я уже привык к этому. Се Лянь разочарованно выдохнул. Больше козырей в рукаве у него не было.  – Кстати, знаешь что? – Что? – Меня не раздражает, когда меня так называешь именно ты. Се Лянь закрыл лицо руками и разочарованно простонал в собственные ладони. – Забудь, что я сказал! Не приходи ко мне! – закричал омега, начиная ускорять шаг и бегом нестись к раздевалке. – Что? Почему? Что я сказал? Се Лянь! Се Лянь, подожди! Я все равно догоню, я же быстрее! Се Лянь!