***
После поездки в супермаркет и возвращения обратно домой с полной машиной продуктов, остатки дня пролетают достаточно быстро. Хуа Чэн крутится на кухне вместе с родителями, потому что ему на самом деле интересно и даже начинает нравиться готовить. У него получается ровно и аккуратно строгать все ингредиенты для салата. Он в меру солит лапшу и соус для нее, добавляет все приправы точно так, как учит его отец, и когда Му Цин пробует промежуточный результат – мужчина очень доволен им. Сань Лан чувствует прилив гордости за самого себя. Ему уже не терпится чем-нибудь угостить Се Ляня, и когда омега спросит, почему так вкусно, то альфа выпятит грудь вперед и скажет, что сам приложил руку к этому шедевру. В его голове это выглядит очень пафосно и круто, а Сань Лану нравится быть пафосным и крутым, поэтому именно так он и сделает. Когда время на часах начинает близиться к шести вечера, то вся еда уже готова, десерты стоят в холодильнике, часть горячего доходит в выключенной духовке, поэтому оба альфы еще раз дают все наставления не разнести дом, а сами садятся в машину и набирают Минцзюэ с Яо, говоря им, что они уже в пути к ним, и пускай альфа откроет бутылочку хорошего виски, потому что ночь обещает быть долгой. Сань Лан дожидается всех гостей в одиночестве. Он торчит в гостиной и смотрит телевизор. На нем обычная домашняя кофта со свободными штанами. Они красные и из одного комплекта. На его ногах носки, а на голове у парня немного взъерошенные волосы. Он не стал наряжать себя в парадное, потому самолично заявил парням, чтобы они не думали приходить в таком же. Это обычная домашняя тусовка, на которой они собираются развлекаться и хорошо проводить время, а не сидеть и думать о том, как бы на пиджаке не появилась лишняя складочка, и жирное масло не заляпало их чистенькую рубашку. Ребята с этим согласны, поэтому приходят под стать ему, в обычной теплой и уютной одежде. Они взяли с собой пижамы и спальные принадлежности, и Хуа Чэн говорит им, куда можно закинуть все вещи, чтобы пока они им не мешали. На столе на кухне уже все накрыто и поставлены тарелки со столовыми приборами, но ребята еще немного сидят в гостиной и болтают, пока дожидаются прихода Лань Сичэня и Се Ляня. Удивительно, что Лань Ванцзи приходит раньше, но он говорит, что ему надо было заглянуть кое-куда. Когда Хуа Чэн его видит и видит, в чем именно парень перед ним стоит, он присвистывает от восторга. Лань Ванцзи, который обычно предпочитает строгий стиль, сейчас стоит перед ним в кофте и джинсах, и смотрится, наконец, на свой реальный возраст. Вэй Усянь подталкивает Сань Лана под бок и довольно лыбится, в нетерпении подпрыгивая на месте. – Скажи же! Скажи! Ему очень идет, правда? Сань Лан положительно мычит, а потом протягивает руку и кланяется, приветствуя альфу. Цзян Чэн проходит следом за ними и шепчет Сань Лану на ушко: – Представляешь, Вэй Ин прятал его вещи у нас дома. Понятия не имею, какого черта, но я так обалдел, когда он пришел к нам, а потом вышел таким красавчиком. Мой брат на него странно влияет. – А по-моему лучше так, чем было до этого. Он хотя бы пообщительней стал. – Это да, – соглашается Цзян Чэн. Вэй Усянь с интересом осматривает каждый уголок первого этажа, хотя это странно, потому что он уже был здесь в гостях. Все были, но альфе все равно интересно. Он заходится восторженными воплями, когда видит такое обилие еды, треща, что он как раз не пообедал и не ужинал, а потом кричит еще громче, когда Сань Лан открывает холодильник и показывает ему то, что у них есть пиво. – Жесть! Да ладно?! Реально купили! Цзян Чэн, они правда купили нам выпить! Сань Лан, я обожаю твоих родителей. Пускай они усыновят меня. – Да вот еще, – фыркает альфа и закрывает дверцу обратно. – Жадина, – Вэй Ин показывает ему язык. Они перемещаются в гостиную, где в телевизоре на фоне уже играет обычный музыкальный канал. Се Лянь и Лань Сичэнь приходят лишь на немного позже, и Хуа Чэн идет открывать им дверь. Парни выглядят запыхавшимися, и омега бормочет о том, что они бежали. – Да? Заче-ем? – удивляется парень, обнимая новоприбывших. – Мы бы в любом случае не начали без вас. А что это у тебя в пакете? – О-оо, эм-мм… – Се Лянь немного краснеет, а потом закусывает губу и нервно заправляет себе волосы за ухо: – Э-это т-тебе. – Мне? – М-мм, – кивает омега. – А что тут? – Я просто… Я все не знал, что тебе подарить и подумал, что было бы неплохо, что-то сделать своими руками. Чтобы ты мог этим воспользоваться, и оно долго не пылилось на полке, вот и… Решил, что сделаю это. Сань Лан внимательно слушает и параллельно с этим опускает глаза вниз, развязывая тесемочки на небольшом мешочке, который ему вручил парень. Как только он видит содержимое, улыбка сама по себе расплывается на губах. – Печенье? Ты испек его для меня? – А-ага, – заикается омега. – Вообще-то, если кто-то еще захочет, то они тоже могут попробовать. Ты ведь не жадный, да? – Конечно, нет. – Здорово! – улыбается Се Лянь. – Ой, и кстати. Могу я сходить в туалет? Мне кажется, у меня сейчас по ногам потечет. Альфа заходится громким смехом, привлекая внимание остальных ребят, которые до этого оставались в гостиной и кивает, разрешая омеге отлучиться. Се Лянь быстро скидывает с себя ботинки и верхнюю одежду, убегая на второй этаж. Лань Сичэнь протягивает ему свои конспекты перевязанные красной ленточкой, и это действительно охренительный подарок. По сияющим глаза альфы бета уже видит, насколько он ему благодарен. Ходили слухи, что некоторые учителя на промежуточных экзаменах задают такие вопросы, которые включают в изучение для учеников лишь после самого экзамена, в другом семестре. Как детям в таком случае выучить то, чего они даже понятия не имели, что будет включать в себя текст, ну… Учителя говорили, что нужно заглядывать в дополнительный материал и рыться в специальных источниках, ссылки на которые есть в каждом учебнике. Естественно ни один нормальный ребенок делать такого не будет. Поэтому настолько шикарный проходной билетик в светлое будущее от Лань Сичэня был ниспослан кем-то свыше. Хуа Чэн ему действительно благодарен и крепко сжимает парня в руках. Лань Хуань мягко посмеивается с такой реакции, а потом отходит чуть в сторону. Он пока раздевается, а под боком у Сань Лана уже возникает Вэй Усянь. Альфу не так сильно интересует какой-то конспект, но зато его глаз падает на печеньки, которые он видит в мешочке. – У-уу! Еда! Ха-ха, можно попробовать? – Да, бери. – Класс. Наверняка вкуснятина. О, смотри-ка, они сделаны из формочек, это похоже на кошку. Вэй Ин без задней мысли спокойно опускает себе печенье на язык той стороной, где у кошки должна быть голова, а потом также спокойно делает первый укус. Рядом Цзян Чэн аналогичным движением вынимает себе пару штучек, а потом за ним повторяет и Лань Ванцзи. Парни стоят в коридоре и хрустят. Сань Лан бы сделал это вместе с ними, но у него пока руки немного заняты, поэтому альфа вынужден отойти немного назад и вернуться в гостиную. Как только он кладет конспекты в укромное место, чтобы они случайно не снесли их тут, если устроят какой-нибудь поединок, то засовывает руку в мешочек и, как и все остальные, закидывает печеньку в рот. Как только он делает укус и начинает прожевывать, альфа тут же замирает. Его выражение лица немного меняется, и Хуа Чэн думает, что это, наверное, одна штука случайно получилась такой странной. Но его сомнения не оправданы, потому что из прихожей Вэй Усянь уже давится угощением и выплевывает остатки себе в руку. Хуа Чэн мигом подходит к ним. – Какой кошмар… – стонет альфа и вытирает язык о кофту. Цзян Чэн тоже морщится, и Лань Сичэнь прикрывает губы ладонью, лишь бы не повторить за альфой и не выплюнуть все в руку. Кажется, с ним успел поделиться Цзян Ваньинь, ведь он взял сразу несколько штук. Сань Лан пытается жевать, но он не может. Вкус… Да это же полная катастрофа. Се Лянь ошибся с ингредиентами и сделал их из одной соли, что ли? – Гадость, – выдыхает Цзян Чэн. – Мне нужна вода, срочно. – Я хотел вас предупредить, что такое может случиться, но когда Вэй Усянь уже ее откусил, я подумал, что все обошлось, – мычит Лань Хуань и улетает следом на кухню. Лань Ванцзи бежит за братом, и Вэй Усянь аналогично всем остальным испаряется из прихожей. – Мне показалось я только что положил в рот солонку! – Это Се Лянь приготовил!? – Да, но… У него с этим проблемы… – слышится голос Лань Сичэня, который, видимо, пьет воду из стакана и периодически прерывается, чтобы сделать новый глоток. – Он немного… Не умеет готовить… Хотя очень любит это дело… Ох-х… А есть что-нибудь сладкое? Даже песок подойдет. – Как он это готовил?! С завязанными глазами, что ли!? Вкус отвратительный. – Да, ничего хуже в жизни в рот не клал. Сань Лан! Эй! Давай сюда эту бомбу, мы ее выкинем, а ему скажем, что съели, – зовет его Вэй Усянь. Парень показывается в дверном проеме с мусорным мешком, как вдруг на лестнице слышатся шаги, и Хуа Чэн поворачивает голову в ту сторону, видя, что это омега спускается из уборной. Се Лянь поправляет свои волосы, и когда он видит альфу, который держит в одной руке недоеденное печенье, а в другой открытый мешочек с остальным, то мигом ускоряется и бежит к нему. – Сань Лан, ну как? Нормально получилось? Я ничего не напутал? Ой, Вэй Ин, а зачем тебе мусорное ведро? Вэй Усянь сглатывает и быстро прячет все себе за спину, отходя от двери. Омега провожает его любопытным взглядом, но когда парня уже становится не видно, он снова возвращает все свое внимание к Хуа Чэну. Сань Лан стоит перед ним, закусывая губу, и даже не знает, что сказать. Вкус у этой штуки действительно очень плохой. Се Лянь наверняка не сделал какой-то слишком большой ошибки, он просто перестарался и неправильно положил соль и сахар. Потому что выглядит-то печенье нормально. Его в рот положить страшно, оно жутко соленое. Альфа нервно переминается с ноги на ногу, а Се Лянь из-за этой затянувшейся паузы понимающе опускает голову вниз. – Плохо, да? – Да нет, что ты… – Очень невкусно? Хотя, о чем я… Вон ты даже одну штуку не доел, давай, я лучше его выкину. Когда я попробовал, мне показалось, что я немного пересолил. Вэй Усянь вопит с кухни: – НЕМНОГО?! Лань Сичэнь и Цзян Чэн одновременно наваливаются на него сзади и закрывают ему рот руками, чтобы он заткнулся. Се Лянь подпрыгивает на месте, а Сань Лан решительно стискивает зубы и делает глубокий вдох, выдавливая из себя улыбку: – Гэгэ, все не так. Оно замечательное, мне очень нравится. – Что? – переспрашивает омега. – Вот, смотри. Альфа на его глазах поднимает печенье ко рту и без всяких эмоций начинает жевать его. Се Лянь глядит на него с такой надеждой во взгляде, что у Хуа Чэна не остается никакого выбора. Он опускает руку в мешочек и пихает в себя еще одно, а потом еще одно, и еще одно, и еще одно. И так до самого конца, покуда весь мешочек не пустеет. Желудок парня вертит и крутит, а его ротовая полость полностью пересыхает внутри, но внешне нет никаких признаков отвращения. Альфа наклоняется вниз, приобнимает парня и гладит его по спине. – Спасибо. Испеки мне как-нибудь еще, хорошо? Се Лянь стоит, как громом пораженный, и в нем появляются силы лишь на то, чтобы кивнуть. Он говорит, что пойдет отойдет к зеркалу, чтобы заплести себе волосы, а как только он отходит от Хуа Чэна, парень срывается с места и залетает на кухню. Он открывает кран с водой и прямо из него начинает пить, пить и пить. У него, наверное, потом случится отравление от того, что он все это сожрал, но сейчас это неважно. Главное, что Се Лянь не расстроился, это главное. А на подорванный кишечный тракт все равно. Подумаешь. Если что Сань Лан сделает себе операцию и добудет новый. Главное, что у омеги сейчас глазки светились, и он был таким довольным, ну, как еще в такой ситуации он мог с ним поступить? Вэй Усянь стоит позади него и пораженно качает головой. Лань Сичэнь и Лань Ванцзи в молчании наблюдают за этой картиной, а Цзян Чэн гордо произносит шепотом: – Вот это поступок настоящего альфы. Хуа Чэн, ты как? Тебя не вырвет? Сань Лан тяжело дышит и облокачивается головой на собственные руки. – По… Пока не знаю. – Вот это благородство, – протягивает Лань Сичэнь. Лань Ванцзи кивает головой. – Ты сейчас нас спас, Сань Лан, – улыбается Вэй Усянь. – Если б не ты, наши желудки бы умерли. Парни начинают тихо посмеиваться и позади них возникает Се Лянь, тыкая Цзян Чэна в плечо: – Что здесь за собрание? Альфы сразу же ойкают и резко загораживают за собой потерпевшего, который все еще не может подняться и встать на ноги. Лань Сичэнь выходит вперед и подталкивает омегу в спину, разворачивая его к столу и продолжая улыбаться: – Се Лянь, ты такой молодец. Пойдем со мной, расскажешь мне про рецепт твоего печенья? В этот раз получилось просто изумительно. Хочу приготовить его для дяди. – Правда? – взволнованно ахает омега. – Вам правда всем так понравилось? – Ага, жалко, что Сань Лан съел его почти все в один рот, мы даже немного расстроились. – Ох, и правда. Надо было положить побольше. Вэй Усянь прыскает от смеха в кулак, а Сань Лан позади него начинает видеть в глазах звездочки. Нет. Пожалуй, если бы Се Лянь, любя, наложил бы ему слишком много, то он бы тут точно коньки отдал. Хуа Чэн икает и кое-как поднимается на ноги. Он вытягивает руку вперед, и Вэй Ин любезно подает ему стакан воды. Вечер стартует на довольно печальной, но одновременно забавной ноте.***
Они все начинают праздновать. Они едят, смеются, а потом естественно, когда еда заканчивается, то ребята достают пиво из холодильника и начинают его пробовать ради интереса. Лань Сичэнь и Лань Ванцзи отказываются от своих порций, говоря, что их дядя убьет их, потому что у этого мужчины очень чуткий нос, и даже грамм алкоголя он сможет унюхать за версту. И это несмотря на то, что они оба потом проспят тут целую ночь, а домой заявятся лишь под утро. Сань Лан слишком сильно на них не давит. К тому же, тут есть небольшой подвох. Дело в том, что когда они с родителями пришли в магазин, то по странному стечению обстоятельств все низкоградусные марки были разобраны. На полках стояли бутылки, крепость которых содержала минимум восемь градусов. Это достаточно много для тех, кто до этого ни разу алкоголя не пробовал, поэтому альфа им даже сказал, что так будет лучше. Вэй Усянь отказываться не собирается, Цзян Чэн и подавно, а Сань Лан об этом еще с того момента, как они на кассе стояли, мечтал сделать. Он даже уговаривает Се Ляня, сетуя на то, что уж его папа или Хэ Сюань на него за это злиться точно не будут. К тому же, Хуа Чэн трындит ему о том, что он не праздновал его день рождения, поэтому омега просто обязан выпить. Ему семнадцать, он уже такой взрослый! Поэтому… Се Лянь сдается. Они все выпивают по несколько глотков, чтобы распробовать, а потом самый старший из них морщится и отставляет бутылку в сторону. Вэй Усянь напротив – довольно облизывается и говорит, что эта штука не так плоха. Цзян Чэн относится к пойлу пятьдесят на пятьдесят, а Сань Лан солидарен с первым альфой. Они даже радуются, что Лань Сичэнь и Лань Ванцзи отказались пить. Им больше достанется. Парни развлекаются на кухне еще немного, а потом все дружно переходят в гостиную. Их шутки и истории со школы создают нужную атмосферу для дружеских посиделок, а когда альф начинает немного подкашивать, Вэй Усянь хлопает в ладоши и заискивающем голосом произносит: – Сыграем в «правда или действие»? Сань Лан присвистывает. Они вместе с Се Лянем сидят с одной стороны на полу, в то время как Вэй Ин разместил свою тушку на диване. Он вытянул ноги и закинул их на спинку, и таким образом Хуа Чэн спокойно дотянулся до его носа, щелкая по нему. – А ты хоть умеешь? Учти, я могу придумывать такие задания, что тебе сразу захочется проиграть. – Шутишь? Да я король этой игры! – Сколько раз ты в нее играл? – Ни разу. Сань Лан хохочет, отклоняясь назад и, в конечном счете, падая спиной на пол. Се Лянь успевает подложить под него подушку, поэтому он не сильно бьется. Цзян Чэн аналогично альфе смеется над братом, который продолжает их уговаривать, и поэтому он поворачивается к Лань Сичэню: – Будете играть? Лань Хуань смотрит на него и спокойно пожимает плечами: – Почему нет? Мои задания могут быть куда сложнее, а вопросы и вовсе приведут тебя в ужас. – Хе-еей, – протягивает Цзян Ваньинь, играя бровями. – Это ты меня запугиваешь сейчас? – Кто знает. – Ты проиграешь. – Откуда такая уверенность? – Уж бете я поддаваться не буду. – Доминантному бете, – хмыкает Лань Сичэнь, выпрямляясь в спине. – А ты у нас кто? Рецессивный альфа. Сделаю в два счета. Цзян Чэн рычит сквозь улыбку и резко отпивает еще немного спиртного, громко провозглашая на всю комнату: – Мы играем! И я первый! – Не-ееее-ене-е-е-не, – тянет невнятно Вэй Усянь и стекает с дивана на пол ко всем. – Начинать тут буду я, я же это предложил. Но раз тебе так не терпится, Цзян Чэн. Я могу обратиться к тебе первым делом. – Вопросы задаются по кругу, а я от тебя сижу через двух человек. – Я могу пересесть, если тебе так принципиально. Эй, Лань Чжань, давай двигайся, я к тебе. Лань Ванцзи отъехал в сторону. Таким образом, образовался их круг. Хуа Чэн, Се Лянь, Лань Ванцзи, Вэй Усянь, Цзян Чэн и Лань Сичэнь. Альфа смахнул хвостик со своего плеча и выгнулся вперед. – Если очередь падает на вас, вы можете задать вопрос или действие любому человеку либо справа от вас, либо слева. Их можно чередовать, как вам угодно. То есть, Се Лянь, Лань Чжань. Ты, Се Лянь, можешь спрашивать либо Хуа Чэна, либо Лань Ванцзи, хотя… Нет, погоди. Но так же скучно, Цзян Чэн. Давай все могут задавать вопросы и давать действия кому угодно. А если я хочу о чем-то спросить Се Ляня или Лань Хуаня? Я, получается, совсем не смогу к ним обратиться. – Тогда на кой черт ты ко мне приполз, если просишь об этом? – А я не подумал. – А подумай теперь. – Давай, как я предложил? Альфа пожал плечами, молчаливо соглашаясь. Он глянул в сторону Лань Сичэня, и тот посмотрел на него в ответ. Цзян Чэн едва не подавился от того, настолько хищным был этот взгляд. Пришлось убрать бутылку подальше. Да уж. Хорошо, что эти два братца не пили. Если они вот такие трюки могут вытворять в трезвом виде, чего от них ждать, когда они напьются в хлам. Вэй Усянь за это время еще раз напомнил правила игры, а потом торжественно хлопнул два раза в ладоши. Когда он заговорил, то на его лице растянулась садистская улыбка, а потом он сразу же уставился с таким выражением лица на брата. – Цзян Чэ-э-эн. Правда или действие? – Ты выглядишь, как маньяк-психопат. Неужели ты думаешь, что я выберу действие? – Тогда бери правду, – хихикнул альфа. – Да что-то мне кажется, она не лучше. Сань Лан фыркнул. – Яйца в кулак и отвечай уже. Мне самому интересно стало. – Ладно, ладно, – успокоил его Цзян Чэн. – Ну, давай. Правда. – Ты пробовал сперму на вкус? Се Лянь зашелся громким кашлем, потому что каким-то образом умудрился подавиться собственной слюной. Хуа Чэн сразу же поспешил ему на помощь. Цзян Чэн не мог его винить. Кто ж задает такие вопросы в начале игры и без предупреждения? Он злобно прищурил глаза, а потом повернулся, чтобы посмотреть, что там с психикой Лань Сичэня происходит. Лань Ванцзи лишь молча закрыл глаза и вздохнул. Когда Цзян Чэн оглянулся себе через плечо и столкнулся взглядом с бетой, то решительно развернулся обратно. – Ты… ты чет меня еще больше пугаешь, Сичэнь. Ладно, у моего брата с кукухой всегда проблемы были. А с твоим-то лицом что? Лань Хуань спокойно хихикнул, и когда на него посмотрел Вэй Усянь он лишь мило улыбнулся, махая ему рукой. – О чем ты? Я в полном порядке. А что насчет твоего ответа? – Да не буду я на это отвечать. – В смысле?! – возмутился Вэй Ин. – Отвечай давай! Сам согласился играть и сам выбрал правду! Хуа Чэн поддакнул. – Да, давай уже, колись. Все равно этот полудурок на утро ничего не вспомнит. – Зато у вас психика будет пошатана. – Ой, да ладно заливать, – улыбнулся Сань Лан. – Ты че реально ее ел? У кого? У самого себя, что ли? Цзян Чэн обиженно поджал губы. Вообще-то он хотел показаться крутым. Нечего его девственником перед всеми выставлять. Альфа скрестил руки на груди и пробурчал: – Не пробовал. – Врешь? – Не вру, – ответил альфа. – Ладно. Я следующий, так? – Ага, – поддакнули парни. – Отлично, – улыбнулся альфа. – Лань Сичэ-э-энь. Ты в моем списке. Готовься. – Ох, да я всегда готов. Спрашивай. – Правда или действие? – Поскольку первый круг, и мы пока разыгрываемся, я выберу правду. – Струсил поди? – Если ты спросишь меня еще раз, могу выбрать действие. – Нечего мне одолжений делать, – фыркнул альфа. – Ладно. Правда, значит? Хорошо… Хм-мм. Ты дрочил на чьи-нибудь фотки? Я имею в виду не знаменитостей, а кого-нибудь по приземленней? Се Лянь снова закашлялся. Хуа Чэн бережно погладил его по спине, а потом злобно уставился на альфу. – Вы че, сговорились?! У него сейчас приступ будет! Хватит такое спрашивать! – Да ладно тебе, – отмахнулся Вэй Усянь. – Вопрос, как вопрос. Мне теперь тоже интересно стало. Лань Ванцзи снова вздохнул, а потом и вовсе прикрыл лицо рукой. Лань Сичэнь спокойно посмотрел на Цзян Чэна и пожал плечами, выдыхая: – Да. – А? – Серьезно? – Так просто? – А что такого? Обычный вопрос, – усмехнулся бета. – Се Лянь, могу я спросить тебя? Ты уже пришел в нормальное состояние? Омега перестал кашлять, но Сань Лан рядом с ним рассерженным взглядом посмотрел на всю эту порочную компашку. – Хватит его обижать. Если он отдаст коньки – я вас убью. – Я думаю, ему надо еще выпить, и он придет в норму. – Да, Се Лянь, вот, выпей, – Вэй Усянь подтянул со столика, который они отодвинули в сторону, его банку, и омега кивнул и принял ее в руки. Ему действительно не мешало бы набраться бы храбрости, а еще горло смочить. Что-то ему подсказывает, он может узнать много нового от своих друзей. Когда омега наконец закончил, и перед его глазами очень хорошо все покосилось, Се Лянь почувствовал облегчение. Его щечки немного покраснели, и парень приложил к ним обе руки, смотря на своего одноклассника. – Правда или действие? – спросил Лань Хуань. – Не хочу я отвечать на ваши вопросы, – простонал парень. – Давай действие. – Ого-го-го! – Вау! Се Лянь! Да ты смельчак! Хо-хо, – заулюлюкал Вэй Усянь. Цзян Чэн ему засвистел, а Лань Ванцзи открыл лицо и похлопал в ладоши. Омега одарил их рассерженным взглядом, но потом просто закатил глаза. Лань Сичэнь ему кивнул и улыбнулся, спокойным и не предвещающем беды тоном заявляя: – Поменяйся с Хуа Чэном нижним бельем. – ЧЕГО?! – запищал Се Лянь. Цзян Чэн и Вэй Усянь одновременно прыснули и захохотали на всю комнату. Сань Лан, который должен был встать на сторону омеги и отказаться, всего лишь принял задумчивую позу, а потом протянул: – Я думаю у нас разные размеры, и ему мой будет велик, а его мне наоборот будет жать. – Аха-ха-ха-ха-ха-а-ха! – смеялся Вэй Ин. – Сань Лан, аха-ха-ха-ха-ха! А ты хорош! У тебя там что, шланг километровый?! Аха-ха-ха-ха-ха. Цзян Чэн зажал себе рот рукой, чтобы нечто подобное не ляпнуть. А Лань Сичэнь лишь спокойно пожал плечами. – Здесь нельзя пасовать. Се Лянь выбрал действие. Омега расстроенно застонал, а потом схватился за голову, поднимаясь с места и подхватывая за собой все еще задумчивого альфу. – Да чтоб я еще раз сел с вами во что-то играть. Убью их всех завтра, ой… Се Лянь слегка пошатнулся, и Хуа Чэн дернулся, подхватывая его рукой под бок и спасая от дверного проема, в который бы парень влетел всем телом. Омега ему кивнул в знак благодарности, а потом они оказались на кухне, закрывая за собой дверь. Парни встали друг напротив друга, а когда Хуа Чэн уже стал стягивать штаны, Се Лянь запищал и подбежал к выключателю, гася свет. – Гэгэ, ты чего? – А ты что просто собрался передо мной раздеться?! Да еще и при свете!? – Эм-мм… А как еще? – Не знаю! Но точно не так, – шепотом прокричал смущенный до чертиков парень. Они немного постояли в молчании, а потом Се Лянь сделал решительный вдох и шагнул вперед. Он развернул Хуа Чэна к себе спиной и сам встал спиной к нему. – Вот так. Теперь можем одновременно снять штаны, а потом и трусы. – Ладно, – хихикнул альфа, принимаясь спускать с себя одежду. – Кто бы знал, что ты настолько меня боишься? – Я не боюсь! Но это же… Черт, да ну тебя! – Аха-ха-ха-ха, – засмеялся Сань Лан. – Ладно, ладно, не дуйся. Ты закончил? – А-ага. Се Лянь успел спустить штаны по ногам вниз и теперь просто переступил их, слегка отодвигая в сторону. – Теперь белье? – Да. – Окей. Альфа точно также спокойно спустил с себя обычные черные и облегающие боксеры, а потом подвесил их на руке. – Держи. Се Лянь не знал, насколько красным может быть лицо человека, потому что его собственное сейчас пылало и наверняка было похоже на помидор, если не хуже. Он быстро выхватил чужие трусы и передал альфе свои. Как и ожидалось, ему было действительно немного просторно в белье Хуа Чэна, а вот Сань Лану боксеры омеги жали. Когда они благополучно оделись целиком, Се Лянь прислонился к настенной плитке щекой и тихо захныкал, начиная дергать себя за волосы на голове. – Убью их… Убью, убью… Ну, за что… За что... Как же стыдно… – Гэгэ? – Чего? Ой. Когда Се Лянь обернулся, он обнаружил, что Сань Лан стоит буквально позади него. Намного ближе, чем предполагают границы личного пространства. Альфа наклонился и уткнулся лбом парню в плечо, обнимая его и притягивая к себе. Се Лянь не совсем понял, что он делает, но спустя секунду его нос ощутил очень вкусный сладкий запах, который, по всей видимости, исходил от альфы. Сань Лан знал, как пользоваться феромонами, и он несколько раз, по рекомендации врачей из-за своих сильных генов, тренировал их скрывать и прятать, но сейчас их срочно надо было выпустить. Потому что Се Лянь слишком сильно нервничал. Дело было пяти минут, скорее всего омега больше смущался того, что здесь были другие парни. Он же почти в открытую всегда переодевался перед Хуа Чэном, а тот просто отворачивал голову в сторону. Да и после душа он много раз щеголял перед альфой в одном халате на голое тело. Сань Лан крепко прижал его к себе. Спустя пару минут такой успокаивающей запахом терапии, и омега в его руках расслабился, становясь ватным и растерянным. Хуа Чэн отстранился немного назад и посмотрел Се Ляню в глаза, проверяя, насколько сильно он сейчас под кайфом. Кажется, Хуа Чэн немного перестарался. Но делать нечего. Их уже заждались. Парень подцепил Се Ляня подмышку и выволок на свет, в общую комнату, где их ждали остальные. – Ну, наконец-то! – закричал Вэй Усянь. – Мы уж думали, вы там на вечность застряли. Как новые трусики? Жмут? Трут? Удо-ообно?~ Альфа хихикнул и поиграл бровями. Хуа Чэн показал ему средний палец и заодно резинку от своих обновок. Цзян Чэн удивленным взглядом осмотрел Се Ляня с головы до ног, и когда Сань Лан посадил его на место в круг, тот неожиданно заполз к нему на ноги, начиная укладываться на них, как на подушку. – … – … – … Вэй Усянь выгнул бровь. – А вы там точно только трусами менялись? Не любовными клятвами? Лань Ванцзи улыбнулся. – Нихрена! Лань Чжань! Лань Чжань, ты что улыбаешься?! Мамочки! Цзян Чэн, тащи телефон! Он улыбается! – Ай! Усянь! Мать твоя корова! Хватит меня трясти! – Цзян Чэн, это не учебная тревога! – Лань Ванцзи, либо прекращай улыбаться, либо забери его! Цзян Чэн разозлился и скинул брата прямиком на альфу, рядом с которым он торчал. Таким образом, Вэй Усянь повалил бедного Лань Чжаня на спину, придавливая собой. Лань Сичэнь посмеялся с них, а Цзян Ваньинь принялся себя отряхивать и поправлять одежду. – Хуа Чэн, что с ним? – О-ооо, это пройдет, думаю… Минут через пять. Се Лянь хихикнул и запустил ему руку под футболку, начиная ощупывать. – А может через десять. Гэгэ, хватит играться. Давай, приходи в себя. Лань Хуань постучал себя пальцем по подбородку, а потом просто предложил сыграть несколько конов без него. – Поскольку мое право хода переходило к нему, но в задании я задействовал вас обоих, думаю, ты можешь быть следующим, кто будет спрашивать, Сань Лан. – О, хорошо. Хуа Чэн кивнул и потом оглядел всех. Вэй Усянь успел подняться с пола и попросил у Лань Ванцзи прощения за такого ужасного младшего брата. Цзян Чэн ему что-то рыкнул, а тот на него рыкнул в ответ. Лань Чжань решил просто промолчать, хотя было видно, что он немного выпал из реальности. Сань Лан заострил на этом внимание, а потом улыбнулся и обратился именно к нему: – Лань Ванцзи. Правда или действие? – Я? – удивился альфа. – Нечестно, Сань Лан, я хотел его спросить! – возмутился Вэй Ин. – Моя очередь, я выбираю, завались. – Грубиян! – Лань Ванцзи? Альфа задумался, а потом, сделав небольшую паузу, ответил: – Правда. – Расскажи какую-нибудь самую неловкую ситуацию из своей жизни. – Самую неловкую? – Да. – Из моей жизни? – Ага. Вэй Усянь навострил ушки. – Ого, а это интересно. Цзян Чэн и Лань Сичэнь тоже принялись слушать. Лань Хуань знал своего брата, но он не мог припомнить, чтобы такого с ним случалось, чтобы сам Ванцзи посчитал это неловким. Ему самому стало очень любопытно, поэтому он с нетерпением ждал этой истории. Лань Ванцзи помолчал какое-то время, а потом, еще раз прокрутив историю у себя в голове, начал рассказывать: – Как-то раз мы с мамой и братом пошли в магазин. Наша мама – омега, поэтому, если бы я потерялся, то я знал, как она пахнет и по запаху смог бы ее найти. Так же, как и мама меня, потому что он у меня есть. А вот брат- – Погоди, Ванцзи. Ты что это им хочешь рассказать? – О-оо, – протянул Цзян Чэн. – А вот это уже своеобразная реакция. Лань Ванцзи, продолжай. – И когда мы попали в большую толпу, так вышло, что Лань Сичэнь потерялся. Он – бета и поэтому естественно никак не мог нас отыскать. Людей было много, лишь одними глазами нас не найти, и поэтому он- – Ванцзи! А ну-ка хватит! При чем здесь твоя неловкость?! Вэй Усянь улыбнулся и посмотрел на то, как лицо Лань Хуаня стало действительно очень обеспокоенным. – Как это при чем? – спросил альфа. – Мне было неловко за тебя. – Что?! Не рассказывай это! Выбери другое! – Че это? – засмеялся Цзян Чэн. – Пускай расскажет, мне вот очень интересно. Ты что за какой-то другой дамочкой в итоге пристроился? – Он не просто пристроился. Он пошел к ней домой. – Пха-ха-ха! Чего? – прыснул Хуа Чэн. Се Лянь на его коленях немного дернулся, а потом поднялся, протирая глаза и избавляясь от странноватой дымки, которая была в них все это время. Альфа тут же притянул парня к себе, чтобы тот не потерял координацию в пространстве, и просто потому что ему хотелось его еще немного потрогать. – Гэгэ, с добрым утром. Как спалось? – М-мм, а меня долго не было? – Да нет, всего пару минут. – Что здесь происходит? – Мы с мамой искали его по всему торговому центру, а он ушел за бабушкой и потом еще и отказывался от нее уходить, потому что она накормила его печеньем и дала поиграть с ее кошкой. Брат, мне было действительно стыдно за тебя. Ты же схватился за ее юбку, когда мама уговаривала тебя пойти обратно домой. – Ванцзи! – Аха-ха-ха-ха-ха-а-ха! – АХА-ХА-ХА-ХА! Я не могу, пожалуйста, хватит! Аха-ха-ха-ха-ха! Вэй Усянь на пару с Цзян Чэном катались по полу и вытирали слезы, которые текли у них с глаз. Сань Лан с веселой улыбкой наблюдал за всем этим и сам не знал – плакать ему над бедным и растерянным Лань Сичэнем или вдоволь посмеяться вместе с остальными. – Меня просили рассказать неловкую историю. Так вот. Мне было неловко. – Ванцзи! Какого черта?! Она должна была касаться тебя, а не меня! – Аха-ха-ха-ха-ха-ха! Лань Сичэнь, какая ты лапочка! Аха-ха-ха-ха. – С кошечкой обнимался и за юбку… Аха-ха-ха-ха-ха. Держите меня, аха-ха-ха-ха-ха! Лань Ванцзи пожал плечами. Теперь они все дружно ожидали того момента, когда же бедные альфы успокоятся и придут в себя, потому что приступ хохота их застал знатный. Се Лянь предложил пойти и порезать торт, и Сань Лан с ним согласился. Таким образом, они пришли к единому мнению немного отойти от игры и устроить чайную паузу.***
– Так, теперь я начинаю, – говорит Вэй Усянь. У них новый круг, они допили свои первые бутылки с пивом и вместе с Сань Ланом взялись за новые. Вэй Ин порядком стал еще более развязным, но, хвала Иисусу, они с Цзян Чэном кое-как угомонились. Хотя второй все еще иногда поглядывал в сторону угрюмого Лань Хуаня и выпускал смешки, маскируя их кашлем. Цзян Чэн на слова брата махнул рукой и выдал что-то похожее на «валяй», прежде чем упал на диванную подушку и начинал ловить звездочки перед глазами. Ему не стоило допивать остатки залпом, ох, не стоило. Хорошо еще, что еды много, и закуска есть. Вэй Усянь довольный и свеженький поворачивается к Лань Ванцзи и начинает ползком приближаться к нему. Тот выставляет руку вперед и останавливает альфу, когда он уже откровенно перебарщивает. – Лань Чжа-аань!~ Приветик. – М, здравствуй. – Лань Чжань, правда или действие?~ – Правда. – Отличный выбор, Лань Чжань! – Кто-нибудь скажет ему, что мы тоже все еще здесь? – спрашивает Цзян Чэн. Сань Лан отмахивается от него и поудобней укладывается к Се Ляню головой на колени. Тот не возражает. Они все смотрят на этих двоих, и, по-хорошему, Вэй Усянь просто пьян и не понимает, что творит. Его бы оттащить и положить в кровать, чтобы он проспался, но за этим слишком забавно наблюдать, да и Лань Ванцзи пока не на точке кипения, поэтому они оставляют все как есть и полностью следят за ситуацией. – Лань Чжань, а ты целовался когда-нибудь? – Нет. – А хочешь? – Это второй вопрос. – Ну, скажи-ии! – тянет альфа и все еще пытается подползти к нему ближе. – Уйди. – Не уйду, пока не скажешь. Лань Ванцзи рычит на него и твердо отвечает: – Не хочу! – Фи, – Вэй Усянь тут же недовольно вытягивает губы трубочкой и возвращается на свое место. – Какой ты скучный, Лань Чжань. Лань Ванцзи временно в безопасности, поэтому он поворачивается к Се Ляню и спрашивает у него. – Правда или действие? Этот человек надежный вариант, поэтому омега спокоен. Он говорит: – Действие. – Засунь ему лед в трусы, – говорит альфа и указывает рукой прямиком на Вэй Ина. У альфы челюсть на пол падает, но Се Лянь все еще в зоне комфорта, поэтому он кивает и смеется: – Хорошо. Омега уходит, а Цзян Чэн заходиться хохотом вместе с другими парнями. – Аха-ха-ха-ха. – Аха-ха, аха… Вот что значит разозлил. – Ванцзи, ах-аха-ха-ха, ты страшен в гневе. – Лань Чжань! За что?! – Надоел, – пыхтит альфа. – Я надоел?! Да я тебя ночью подушкой придушу! – Кто сказал, что я лягу рядом с тобой?! – Никто! Я сам к тебе приду! Лань Ванцзи фыркнул. Они все дождались, когда Се Лянь вернется с маленьким кубиком льда, а потом омега подошел ближе к альфе и передал ему этот кубик в руку. – Засунь, пожалуйста, сам. Лань Ванцзи, ты же не против? – Не против. – Предатели! – Аха-ха-ха-ха. – Аха-ха-ах! – Вы все предатели! – Суй уже! – кричит Цзян Чэн, смахивая слезы с уголков глаз и начиная наблюдать за этой картиной. Вэй Усянь поглубже вдыхает в себя воздух, а потом зажмуривает глаза и на раз-два закидывает кубик себе в трусы, прижимая его одеждой. Не проходит и секунды, как вся комната заходится истошным воплем: – А-А-А-А-А-АААААА-А-А-А-А-А! ЛАНЬ ЧЖАНЬ! Я ТЕБЯ УБЬЮ! СЕРЬЕЗНО УБЬЮ! ЗНАЙ! Я ГОВОРЮ СЕЙЧАС НА ПОЛНОМ СЕРЬЕЗЕ! ОХ-О-ХОХО-ХО! ВЫЗЫВАЙТЕ СКОРУЮ! ПОЖАЛУЙСТА! МАМА, МАМА, МАМОЧКИ! АА-А-А-А-ААААА-А! Я СЕЙЧАС РОЖУ! Сань Лан смеется в подушку, крепко удерживая ее двумя руками и видя, что его друг катается по всему полу в конвульсиях, а все остальные, как и он сам, помирают со смеху. И даже Лань Ванцзи с такой реакции снова улыбается во второй раз за вечер. Кубик со льдом постепенно тает, потому что кожа в паховой области горячая по сравнению с ним, и поэтому Вэй Усянь корчится от того, что у него теперь все трусы мокрые. Он ноет, что схватит простуду, и Сань Лан кидает в него пледом. Вэй Ин ловит его и закутывается со всех стороны, становясь издалека похожим на гусеницу в коконе. Се Лянь продолжает посмеиваться, но поворачивается к Лань Сичэню. – Лань Хуань. Правда или действие? – Отомстить хочешь? – Я добрый человек. Я просто побаиваюсь обращаться к другим. – Ох, хорошо. Тогда действие. Омега улыбается. – Засунь Цзян Чэну язык в ухо и продержись так полторы минуты. Лицо Лань Сичэня замирает все с той же радостной и безобидной улыбкой, вот только по глазам можно прочитать, насколько бета в шоке. Он не ожидал, что его друг его так подставит. Цзян Чэн сам с дивана едва не наворачивается, благо в последний момент руку выставляет, которая спасает его тело от падения. Альфа медленно спускается на пол, а потом смотрит то на Лань Сичэня, то на Се Ляня. – А ты… Может, передумаешь, а? Что это вообще за действие такое? – возмущается Цзян Чэн. Вэй Усянь из своего кокона злорадно смеется, пародируя комедийный злобный смех злодеев из фильмов, и говорит: – Давай, братик, давай. Зато лишишься ушной девственности. – Чего?! – Аха-ха-ха-ха-ха. – Такого термина даже нет! – В принципе, если считать язык, как инструмент проникновени- Се Лянь закрывает Хуа Чэну рот своей рукой и альфа вмиг замолкает. – Я загадал действие, он сам его выбрал. Выполняйте. Делать нечего. Лань Хуань вздыхает. Он поворачивается к Цзян Чэну и тот, как бы на всякий случай ему говорит: – Если что – они чистые, не бойся. Бета закатывает глаза, а потом дергает его к себе за голову. В этот же момент Сань Лану надоедает сидеть с рукой на губах, поэтому он раздвигает челюсть и высовывает язык, начиная облизывать внутреннюю часть ладони. Омега чувствует мурашки, которые волной прокатываются по его затылку, и мигом отрывает руку и прикладывает ее к собственной груди. Он грозным и одновременно пугливым взглядом смотрит на альфу, а тот выглядит так гордо и довольно, что его даже не хочется за это отчитывать. Ребенок. Се Ляню остается просто вздохнуть и покачать головой от безысходности. Когда он снова обращает внимание на парней, то видит, что они уже сидят как обычно. – Что?! Разве прошло полторы минуты?! Лань Сичэнь пожимает плечами. Цзян Чэн тоже какой-то слишком спокойный. – Вы сами не засекли. – Лань Ванцзи, – поворачивается к нему Се Лянь. – А ты не засек? Альфа указывает рукой на Вэй Усяня, который продолжает смеяться и ползать по полу, как улитка. – Он забрал мой телефон. – А-ааа. А почему он смеется? – Пытается угадать пароль. – И как успехи? – Лань Чжань! Тут написано, что я исчерпал все попытки и можно будет попробовать снова только через десять минут! Что за бред?! Ты что не мог поставить «1-2-3-4»? Се Лянь отворачивается от них. Лань Хуань поправляет свои волосы, а потом устремляет свой взгляд на Цзян Чэна. – Правда или действие? – Опять я? – Почему нет? – Ну, действие. – Побрей ноги. – Чего?! – Уху-ху-ху-ху-ху-ху! Вэй Усянь радостный быстро возвращает телефон обратно Лань Ванцзи, а сам откидывает плед в сторону. – Круть! Они у него как раз капец какие заросшие! – Они и должны быть такими! Я же парень. – И что? Глянь на мои. Вэй Усянь задирает одну из штанин, и все мальчики в кругу автоматически и без задней мысли опускают глаза, чтобы посмотреть, что не так с волосами на его ногах. С волосами в целом все в порядке. И они там присутствуют. Но их действительно не так много. Цзян Чэн поднимает штанину и ставит свою ногу рядом с ногой брата. Остальные в кругу просто из солидарности повторяют за ними. Если посмотреть и проанализировать всех, ставя в порядке убывания от большего к меньшему, то можно сказать, что у Цзян Чэна, Лань Ванцзи и Сань Лана примерно одинаковый волосяной покров. Дальше за ними идет Лань Сичэнь, и уже потом Се Лянь и Вэй Усянь, у которых волосы примерно одинаковы и их по длине и по общему количеству. Они забивают на это сравнение, а потом Сань Лан уходит наверх, в поисках одноразовой бритвы, потому что свои или отцовские он брать запрещает. Вэй Ин, конечно, его пытается уговорить, но альфа четко ставит свою позицию. В конце концов, запасная бритва действительно есть, и когда Цзян Чэну ее вручают, он смотрит на нее, а потом на Лань Сичэня, все еще надеясь, что тот опомнится и скажет, что он пошутил. – Иди. – Да ты издеваешься! А на физкультуре я потом что скажу? Что у меня такой фетиш? – Да кому есть дело до твоих ног? – Мне есть! – Да ладно тебе, прикольно будет, – улыбается Вэй Ин. – Побрей хотя бы одну. – Еще хуже. Блин… Он еще ворчит несколько минут, а потом все-таки встает с пола и уходит в ванную. Пока его нет, Сань Лан притаскивает из холодильника мороженое, и они разбирают ведерки, вставляя в них ложки и поедая сладость. На завтра у них от такого количества смеха и холодного наверняка заболит горло, но это сейчас не самое главное. Когда альфа возвращается со своей пытки и показывает результат, Сань Лан протягивает руку, чтобы сравнить так ли гладко это, как выглядит. – Офигеть, – присвистывает альфа. – Как у девчонки. – Да пошли вы! – Ва-ааай, Цзян Чэн, тебя теперь только гладить и гладить, – хихикает Вэй Усянь. – Отошли нахрен от меня! Или каждого отпинаю! – Да ладно, ладно. – Не трогаем, не трогаем. Не нервничай. Цзян Чэн недовольно фыркает себе под нос, а потом злым взглядом прожигает Лань Сичэня, который строил из себя саму невинность. – Чтоб я еще хоть раз… Еще хоть раз… – Цзян Чэн, твоя очередь! – Знаю! Се Лянь! – А! – вздрагивает омега. – Ты чего кричишь за меня? – Правда или действие? Хуа Чэн шепчет ему на ушко, чтобы он не боялся, и парень соглашается с ним. – Действие. Только давай в порядке разумного. Бритв у нас больше нет. – А она мне и ни к чему. Держи. – Моя бутылка? – Ага. Пей залпом. – Залпом?! – ужасается парень, хватаясь за горлышко. – Но тут же еще половина. – Тогда просто пей быстро и до дна. – А может я- – Се Лянь! Се Лянь! Се Лянь! Се Лянь! – голосит Вэй Ин в качестве поддержки, как фанат на футболе. Омега вздыхает, а потом зажмуривает глаза и начинает быстро осушать емкость. Ему хватает пары минут, и с горем пополам – все допито. Омега икает несколько раз, а потом морщится и тут же хватается за ложку, начиная заедать неприятное послевкусие во рту мороженым. Парни играют еще несколько раундов, покуда их не начинает клонить в сон. Они сидят достаточно долго. Время на мобильных телефонах показывает им, что уже первый час ночи. Хуа Чэн оставляет парней в гостиной, а сам принимается расстилать у себя в комнате кровать для них с омегой, после чего спускается вниз и помогает убрать все и разложить для Вэй Усяня и Цзян Чэна диван. – Вы можете спать тут. Он большой. Но еще есть кресло, где можно лечь одному и запасная кровать в гостевой комнате за лестницей. Но она не очень большая, так что тоже только для одного человека. – Я один! – выпаливает Цзян Чэн. – Я тоже, – говорит следом Лань Хуань. – Э-ээээ? Вы чего? Сговорились? Парни просто пожимают плечами и быстро берут принадлежности, чтобы умыться перед сном. Пока они справляются со всеми кроватями и укладывают каждого, чтобы у него все было, Сань Лан замечает, что Се Лянь уже дремлет, завернувшись на полу в то самое одеяло, в котором прятался Вэй Усянь. Альфа нежно улыбается и поднимает сонного парня на руки, унося его наверх на второй этаж. Он опускает омегу на кровать и тот моментально засыпает. Хуа Чэн оставляет его у себя в спальне одного и спускается обратно вниз. Он проверяет Цзян Чэна в комнате, потом Лань Сичэня и всех остальных, а потом идет на кухню, чтобы убрать остатки еды в холодильник и сгрузить грязную посуду в мойку. С этим он разберется завтра утром. На сегодня у него просто сил больше нет. Сейчас единственное, что хочется – это лечь в кровать и отрубиться. Альфа проходится по всему первому этажу, запирает каждую дверь на два замка и переднюю и заднюю, а потом выключает свет, желая всем спокойной ночи. Он тихо и аккуратно идет наверх к себе в комнату, и когда открывает дверь, то видит, что Се Лянь на кровати как-то ворочается слишком сильно. Это выглядит забавно. Должно быть, он запутался в одеяле. Хуа Чэн двигается к нему, по пути скидывая с себя кофту со штанами, а потом помогает сонному омеге выпутаться из того, что он тут уже успел натворить. Из-за того, что Се Лянь выпил остатки бутылки так быстро – ему хорошенько дало в голову, и он снова опьянел. Это объясняет, и почему он так быстро уснул, и почему сейчас проснулся и ничего не понимает. Сань Лан возится с ним до тех пор, пока омега не начинает лежать звездочкой, и каждая его конечность цела и невредима. Се Лянь ворочается и открывает глаза. Он видит перед собой Хуа Чэна и немного привстает на локтях. Альфа замечает это и пытается уложить его заново, осторожно давя на грудь. В ответ на это омега только улыбается, а потом и вовсе хватает альфу за шею и утягивает на себя сверху. Ноги парня стояли на полу, поэтому падает он немного неровно. Се Лянь под ним издает сдавленные охи, потому что этому дурачку тяжело. – Гэгэ, ты зачем это сделал? Хочешь, чтобы я тебя раздавил? Парень хихикает в темноте и ерзает под ним. Сань Лан закатывает глаза. Он нависает над ним сверху и опускает руки на бока, принимаясь щекотать пьяного парня. От таких действий он еще больше извивается и смеется. – Аха-ха, Сань Лан, С-сань Лан… Аха-ха-ха, х-хватит! – А чего хватит? Кто меня опрокинул? – Я. – Вот именно. Альфа прекращает свою маленькую пытку, и омега под ним теперь может дышать спокойно. Его глаза немного прикрыты, грудная клетка вздымается вверх и вниз, а щечки настолько порозовели, что это можно увидеть даже сквозь темноту. Хуа Чэн опускает ладонь на одну из них и гладит ее большим пальцем. – Ты пьяный. – Мр-рр? – Точно пьяный. Какой смех, окосел с половины бутылки, гэгэ. Как так можно? – Сань Лан. – М-мм? Се Лянь замолкает, но он выставляет вперед руку и подзывает альфу к себе указательным пальцем. Хуа Чэн не может его ослушаться, потому что, если его сейчас не угомонить и не услужить на каждую прихоть, вряд ли тот заснет в ближайшие пару часов. А так у него есть шанс. Правда, когда Хуа Чэн к нему все же наклоняется... то, что происходит, приводит его в оцепенение. Се Лянь сначала лежит без движения, и альфе думается, что он просто пошутил, но буквально спустя несколько секунд глаза омеги закрываются окончательно, а сам он подается вперед. Между их лицами небольшое расстояние, так что этого незаметного движения вполне хватает, чтобы их губы соединились друг с другом. Сань Лан замирает на месте. У него каменеет не только лицо, но и вообще все мышцы в теле. Это не просто случайное касание. Се Лянь сделал это обдуманно, потому что он не отстраняется, а наоборот только сильнее надавливает головой вперед. Его губы немного раскрываются, и он пытается сделать ими хоть какие-то движения. Хуа Чэн в панике. У него перед глазами пролетают картинки, как он сам еще будучи ребенком точно так же прижался своими губами к губам омеги, но он тогда не понимал ни значения данного действия, ни зачем так люди делают, ни как это делается вообще. Ни-че-го. Сейчас он все понимает. Се Лянь продолжает его целовать. Он обхватывает руками его шею, на случай если альфа захочет отстраниться и уйти, и спустя еще несколько попыток заставить парня отвечать, Сань Лан сдается. Его ресницы на глазах дрожат, пока веки плавно опускаются вниз, а губы делают первое движение. Они в и самом деле начинают целоваться. Целоваться – не как дети, просто прижимаясь губами, а как взрослые во всех фильмах. Точно так же, как целуются их собственные родители. Сань Лан судорожно выдыхает через нос, не веря первые минуты, что все это происходит взаправду, но когда проходит время, и они все еще не оторвались друг от друга, он чувствует, что у него в животе все поджимается, и что он ловит кайф от этих действий. В комнате темно, их глаза закрыты, слышны лишь тихие причмокивающие звуки и шорох одежды, под которую альфа засунул руки и гладит нежную кожу. Се Лянь от этих прикосновений трепетно дрожит, но лишь сильнее прижимается к нему. В голове у Хуа Чэна много всяких назойливых мыслей, но потом он вспоминает о том, что поцелуй можно еще сильнее углубить. Да. Это тоже парочки делают. Альфа решается попробовать, вдруг так будет еще лучше и приятнее? Он открывает рот шире и, действуя наобум, просто вталкивает свой язык омеге в рот и сталкивается с его языком. В момент, когда оба начинают чувствовать это прикосновение и новые ощущения, на всю комнату раздается синхронный стон. *тудум* *тудум* *тудум* До Сань Лана доходит. Он перекатывается на бок, потому что постоянно быть на весу неудобно. Он притягивает к себе омегу и держит его за талию, продолжая целовать. Они переплетаются языками, проводят ими то сверху, то снизу, Хуа Чэн поочередно целует то нижнюю губу, то верхнюю. Он делает это с каждым разом все быстрее и напористее, и когда нога Се Ляня машинально оказывается между его и утыкается ему коленом в пах, альфа сбавляет напор. У него проблема. Он впервые за долгое время отстраняется от омеги и смотрит вниз. Се Лянь падает щекой на подушку, мгновенно отрубаясь и засыпая, а Хуа Чэн все еще продолжает лежать и думать о том, что… Он действительно идиот. Как можно было не понять, что все это время его сердце так сильно билось не из-за какой-то лихорадки, а потому что... Се Лянь ему нравится. По-настоящему нравится. Он влюблен в него. Альфа тяжело вздыхает и проводит рукой по своим губам, смакуя пережитые ощущения. Его голова поворачивается в сторону омеги, и он склоняется к нему, чтобы поцеловать в лоб. Се Лянь крепко спит, зарываясь в мягкую ткань подушки носом, а Хуа Чэну приходится самостоятельно привести дыхание в норму. Парень лежит на кровати еще какое-то время, а когда его стояк так и не проходит, ему приходится встать и уйти в ванную комнату. Что ж. Веселый день рождения получился.