Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Лань Сичэнь перелистывает страницу учебника и делает небольшую заметку на полях, чтобы помнить на каком именно моменте он остановился. Эта глава дается ему нелегко, к тому же читать на иностранном языке выматывает. Приходится останавливаться и по несколько раз вчитываться в незнакомые слова, иногда бета заглядывает в словарь и проверяет себя лишний раз, потому что смысл предложения выходит другой, если взять слово в немного ином варианте. Когда хлопает дверь их квартиры, Лань Сичэнь слышит небольшую возню в коридоре. Он чувствует, что что-то не то, когда раздается первый крик и очень слышимый грохот. Парень тут же моментально вскакивает с места и несется в прихожую. Он надевает на ноги домашние тапочки, а потом резким движением открывает дверь, чтобы увидеть, как Лань Ванцзи пролетает мимо него в свою комнату и за ним же вдогонку несется их дядя. Мужчина перехватывает его за предплечье и дергает на себя. Лань Ванцзи – альфа и Лань Цижэнь – такой же альфа, как и его племянник. Возраст играет свою роль, потому что неопытному школьнику сложно тягаться по весовой категории с мужчиной в годах. – Не смей убегать от меня, когда я с тобой разговариваю! – Я не собираюсь здесь оставаться! Лань Сичэнь в шоке. Он широко распахивает глаза и прикрывает рот ладонью, не понимая, что происходит. На его памяти все, что делал Лань Ванцзи, когда был чем-то расстроен или недоволен, так это просто молча уходил и запирался в своей комнате, ну, или же просто напрямую игнорировал существование взрослого, выбешивая этим того до безумия. Но что могло случиться такого, чтобы подросток моментально вступил с Лань Цижэнем в драку и даже осмелел до такой степени, чтобы кричать на него, повышая голос? Лань Цижэнь скрипит зубами сильнее. Перед его глазами все еще стоит образ этого напыщенного ребенка, который соизволил дерзить ему в аптеке, а теперь вот натурально замолк перед лицом опасности, когда узнал, кто он, и кем приходится его однокласснику. И если Вэй Усянь буквально отвернулся и предпочел смолчать на все оскорбления, которые полились в его адрес, то вот Лань Ванцзи выступил вперед и обезумел до предела. Все стало настолько плохо, что дошло до скандала и криков прямо посреди людной улицы. Такого унижения и позора Лань Цижэнь терпеть был не намерен, поэтому он молча схватил своего племянника за руку и силой потащил домой. Тот сопротивлялся и пытался вырваться всю дорогу. Лань Ванцзи впервые оказался настолько неуправляемым, чем бы Лань Цижэнь не пытался его запугивать. И даже теперь в глазах брата он и не думал проявлять покорность, а завелся только сильнее. Лань Сичэнь попробовал подойти к ним ближе. Он – бета и ему все равно на те запахи и феромоны, которые выпускают альфы и омеги. Поэтому, если эти двое решили помериться силой в этом плане, Лань Сичэнь сможет выдержать любое их воздействие. Его организм очень стойкий. Поэтому он свободно перемещается со своего места и старается сократить расстояние между ними. Лань Ванцзи резко дергается в руках мужчины и пытается вырвать свою руку, но его держат крепко. Лань Цижэню это надоедает в один прекрасный момент, и он просто встряхивает нерадивого ребенка за плечи, чтобы тот, наконец, пришел в себя. – Что ты творишь!? Этому я тебя учил?! Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Я тот, кто о тебе заботится! Я тот, кто заменил тебе и отца, и мать! Ты должен быть благодарен мне! А ты позволяешь себе не только унижать меня в глазах других людей, но еще и до кучи встать на сторону этого недо-человека!? – Дядя… – шепчет Лань Сичэнь. – Не смей оскорблять его! Он не сделал тебе ничего плохого! Он никому не сделал ничего плохого! Точно так же, как и все остальные! Почему ты оскорбляешь его просто за то, кем он родился!? – Это уже не твоего ума дело! Ты же стоишь на вершине всей цепочки! Не смей спускаться оттуда к таким, как он! – Хватит! – Хватит?! – усмехается Лань Цижэнь. Он замахивается и уже хочет оставить на щеке Лань Ванцзи хорошенькую пощечину, чтобы у того мозги встали на место, но Лань Сичэнь вовремя подбегает ближе и загораживает брата собой. Рука мужчины замирает на полпути прямо в воздухе, и он шумно выдыхает, отпуская Лань Чжаня и отходя назад. Его волосы заметно растрепались, и несколько прядей падают на глаза. Он выпрямляется и гордо вздергивает нос к верху, его руки поднимаются вверх, и альфа приводит в порядок собственную прическу. Лань Ванцзи позади Лань Сичэня тяжело дышит и кусает губу до крови, видимо, пытаясь изо всех сил сдержать подступающие слезы. Лань Хуань может слышать, как он шмыгает носом и часто моргает, силясь привести дыхание в порядок. Он понятия не имеет, что именно произошло, но кажется… Лань Цижэнь просто узнал, с кем именно пошел в кино Лань Ванцзи. Черт. – Дядя, послушай, Вэй Ин неплохой чело- – Замолкните! – отрезает альфа и поправляет идеально выглаженный воротничок на рубашке. – Со следующей недели сразу после школы вы возвращаетесь домой. И больше никаких прогулок и гулянок. Ни с кем, кроме друг друга, вы не общаетесь. И, разумеется, с приближенными ко мне людьми, которые входят в мой список доверия. Очернять нашу семью тем, что общаться с подобным отребьем. Как это низко… Лань Ванцзи, ты предоставишь мне к утру завтрашнего дня письменное извинение не менее чем на тысячу слов. Ты меня понял? – Не буду! – Еще одно слово, и ты пойдешь ночевать на улицу! – Отлично! – Ванцзи! Не надо! – умоляет его Лань Сичэнь. Он разворачивается и смотрит в глаза брату, прекрасно понимая, что он прав, но что он может сделать в такой ситуации? Разве он может сказать что-то против человеку, который сохраняет им крышу над головой? Лучше так, чем, если бы они попали в приют, и их бы вообще разделили. Лань Сичэнь пытается сохранить хотя бы маленькое подобие мира в этих стенах. Именно поэтому он старался все скрывать от Лань Чжаня и никогда не посвящал его в свои проблемы и конфликты, которые начались уже довольно давно. Он никогда не собирается прощать своего дядю за то, что он даже не посмел его отпустить на могилу к матери, когда она умерла. Он сказал лишь то, что это не заслуживает такого внимания, а вот контрольная на следующей неделе очень ответственное мероприятие, и чтобы у Лань Сичэня были хорошие оценки, ему стоит начать готовиться, а не забивать голову подобными мелочами. Их отец вообще был странным человеком, раз выбрал себе в жены женщину-альфу. Она доставила Лань Цижэню в свое время много хлопот и, так и не смирившись с положением дел после смерти мужа, собрала вещи и уехала в другую страну, прихватив с собой обоих сыновей. Лань Цижэнь был в гневе, он столько сил убил, чтобы она не смогла полностью взять под опеку обоих детей, он выстоял Лань Сичэня, забирая его подальше от нее и ее влияния. Оставалась вялая надежда, что Лань Ванцзи будет нормальным, но видя ситуацию сейчас… Кажется, он смог где-то просчитаться. Сперва Лань Хуань закатывает скандалы и заявляет о том, что он не собирается жениться на какой-то едва знакомой ему омеге, потому что ему нравится другой, теперь Лань Ванцзи, который отстаивает права парней-омег на их равное положение в обществе, да еще и с пеной у рта доказывает то, что гаммы – абсолютно такие же люди, как и все, и что они вообще чуть ли не лучше остальных, потому что уникальные и могут менять свой пол по желанию. Менять пол по желанию. Что это за вздор? Это же еще более ненормально, чем родиться омегой в теле мальчика. Эти женственные парни, которым мед в рот не клади, а только дай обобрать до нитки хорошенького альфу, чтобы махнуть рукой и смыться напоследок. Лань Цижэнь это уже проходил много раз. С девушками такого не происходит. Он дольше живет и больше этих детей знает. Вот до чего может довести его невнимательность. Он положился на то, что Лань Ванцзи ведет себя очень холодно со всеми, поэтому наверняка у него в школе особо нет друзей, но оказалось это не так. Теперь положение дел придется менять. – Я запрещаю тебе с ним общаться! Ни прогулок, ни даже малейших разговоров в школе! – Не смей! – Я лично подойду к учителям и просвящу их о том, чтобы они внимательно следили за тем, чтобы все перемены ты находился подальше от всех остальных! И точка! Это не обсуждается! Лань Сичэнь поперхнулся воздухом и в недоумении заглянул в переполненные гневом глаза мужчины. – Дядя, но так нельзя! – Ты еще пробуешь говорить что-то против меня?! – заткнул он старшего парня. Лань Сичэнь тут же поджал губы и сильнее вжался в стенку, закрывая собой Лань Ванцзи пуще прежнего, когда мужчина сделал шаг в их сторону. Он не хотел доводить все до рукоприкладства, поэтому просто решил сохранять максимально отдаленную дистанцию, чтобы до них нельзя было дотянуться. – Влюбиться в мужчину! Как ты смеешь еще что-то после этого говорить?! Пойдешь под венец на своем восемнадцатилетии, как миленький! Лань Ванцзи замер и даже перестал дышать, поднимая взгляд на Лань Сичэня. Бета закрыл глаза и опустил голову вниз, загораживаясь волосами. Лань Цижэню было противно даже произносить эти слова, он и подумать не мог, что такое может произойти с тем, кто всегда был под его надзором. Он же так старался и вкладывал в голову этого мальчишки устой о традиционных отношениях. Никаких мужчин. В их роду это вообще было не принято. Парни-омеги начали появляться на свет, судя по истории, которую они все изучали, лишь пять столетий назад. До этого их в природе не существовало. Это просто обычный сбой ДНК, а они уже успели расплодиться и окутать этой волной всю планету. Теперь, видите ли, парни-омеги – это норма. И мужчины, и женщины имеют в арсенале все гены и могут появляться на свет кем угодно. Это не уродство, это просто эволюция. Ха? Лань Цижэнь чхать хотел, это все это ужасное телевидение и современное поколение, которое год от года умалчивают об этой проблеме. Это ненормально. Он никогда такой устой не примет, и он уверен, что он не один такой. Его друзья и все, кто состоят в клубе высшего общества придерживаются такой морали. С каждым годом их ряды редеют, но, чтобы Лань Цижэнь отказался от своих идеалов? Уму непостижимо. И он никогда не позволит своим племянникам, которые родились пусть и от такой распутной девицы, захламлять себе голову подобными мыслями. Лань Сичэнь уже покаялся, что не смог сдержать язык за зубами, и когда в их очередной раз смотрин в конце, дядя начал говорить ему, что собирается сотрудничать именно с этой семьей, так что парень может уже начинать готовиться, Лань Сичэнь просто не выдержал. Он не знает, что на него нашло. Надо было смолчать и не доводить ситуацию до абсурда. Это все его внутренний стержень, который просто не сумел стерпеть такого отношения. Это все его дурацкие чувства, которые вырвались на волю и не дали так просто распоряжаться телом своего же хозяина. Лань Хуань с дуру усмехнулся и покачал головой, а на вопрос дяди, почему это он так себя ведет, Лань Сичэнь спокойно ответил ему, что вообще не собирается жениться на девушке, потому что он уже влюблен в мужчину. И этот мужчина – альфа. Что тогда было… Хорошо, что Лань Ванцзи был на гулянке и его не было дома. Лань Цижэнь кричал так сильно, что у парня уши заложило. А после того, как все стихло и ему велели тщательно подумать о своем поведении, бета продолжал два часа подряд слышать неконтролируемый и назойливый звон. Он сказал брату, что плохо себя чувствует, но на самом деле все, что он делал весь вечер – это уткнулся в подушку и накрылся одеялом, пытаясь плакать в беззвучном режиме. Так больно было не от того, что дядя не принимает его чувства. Он может их не принимать, у него может быть его точка зрения, Лань Сичэнь не против этого. Но то, с каким безразличием он смотрел на него. То, с какой расчетливостью и холодом говорил о свадьбе… Это было невыносимо. Внутри, в грудной клетке, все сжалось, хотелось по-человечески закричать во все горло, хотелось просто упасть и больше не вставать. Почему он не понимает? Разве так сложно просто попытаться понять? Даже если не смирится, просто пойми. Пойми и выслушай. Пожалуйста. Пожалуйста, разве это так сложно? Они ведь родные люди, почему он так с ними поступает? Лань Сичэнь занавесился волосами, и когда Лань Ванцзи позади него захотел снова открыть рот, он просто резко зажал его сильнее, сбивая дыхание и наступил младшему брату на ногу. Альфа замычал, и это спасло их от еще большей взбучки. Лань Цижэнь ушел к себе в комнату, громко хлопнув дверью, а Лань Ванцзи и Лань Сичэнь скрылись в комнате младшего парня. Лань Ванцзи просто механически подошел к шкафу и открыл его, принимаясь трясущими руками доставать из него свои вещи. По его щекам лились слезы, а лицо все еще продолжало хранить безжизненную маску полного спокойствия. Лань Сичэнь свел брови к переносице и отчаянно покачал головой, наблюдая за всем этим. Он осторожно подошел к брату сзади и положил руку на плечо, мысленно прося остановиться. – А-Чжань… Что ты делаешь... Куда ты пойдешь?.. – Подальше… П-подальше от него… – Если ты уйдешь, подумай. Он же сразу же заявит в полицию. Пройдет три дня, и они начнут вести розыск, ты не сможешь вечно прятаться, тебя все равно найдут, а когда приведут домой, вдруг он вообще запрет тебя на замок и переведет нас обоих на домашнее обучение? Потерпи, прошу тебя… – П-потерпеть? – хрипло просипел альфа и развернулся, смотря на брата полными от безысходности глазами. – Сколько? День? Два? Неделю? Месяц? Г-год? Так и вся жизнь пройдет под чужой указкой… Вэй Ин прав, то, что происходит – это неправильно… Он не должен так поступать с нами. Почему нам нельзя делать то, что в других семьях не запрещено? Почему нельзя ничего выбирать? – Ванцзи, мы уедем, обещаю тебе… Как только мне исполниться восемнадцать, и я поступлю в университет, я смогу оформить опекунство над тобой, и мы оба больше не будем находиться под его надзором. Мы сможем идти, куда угодно, и делать все, что захотим… Просто надо еще немного подождать… Вот увидишь, все наладится. Обещаю, клянусь тебе… А-Чжань, только не плачь… Лань Сичэнь тихо шмыгнул носом и вытер рукавом кофты собственные глаза, которые начали наливаться слезами. Он сделал большой шаг в сторону брата и резко притянул его к себе, обнимая и утыкаясь носом в плечо. Лань Ванцзи вздрогнул всем телом и сразу же сжал пальцами чужую кофту, стискивая в кулаки и сильнее прижимаясь к чужому телу. Его плечи мелко затряслись, а слезы, которые надо было остановить, полились и брызнули в стороны, смачивая ткань только еще больше. – Сичэнь… Н-не хочу… Не хочу здесь больше оставаться, мама всегда говорила, что… Она г-говорила мне… Я п-помню… Она никогда не… – Я знаю, Ванцзи, я знаю, все в порядке, – прошептал бета, поглаживая брата рукой по голове. Он сам был в шаге от того, чтобы устроить подобную истерику, просто она у него уже была, а доводить дело до второй, особенно тогда, когда на Лань Чжаня все накатило комом, было нельзя. Он все-таки старший, он должен держаться и поддерживать его, даже через силу, и даже если самому в этот момент не лучше. Они в самом деле могут от этого уйти, просто надо быть умнее и подождать. Лань Сичэнь не врал ему, когда говорил, что планирует уехать, единственное, что, он не предполагал, что у дяди с Ванцзи может возникнуть подобная ситуация и конфликт. Лань Сичэнь пытался этого избежать. Именно он посоветовал ни в коем случае не приглашать домой ни Се Ляня, ни Вэй Усяня. Се Лянь был его лучшим другом и одноклассником. Лань Сичэнь, когда с ним только познакомился, сделал это нарочно. Он прекрасно знал наставления дяди, который денно и нощно говорил ему о том, какие мальчики-омеги ужасные и плохие. Но все, что видел Лань Сичэнь, это то, как Се Лянь пытается со всеми подружиться, а парочки и кучки из друзей в классе уже давным-давно образовались. Омега не был похож на плохого человека, наоборот. Лань Сичэнь наблюдал за ним. Он был старостой класса, и он из любопытства давал Се Ляню некоторые задания, чтобы посмотреть, как именно тот с ними справиться, и каждый раз Се Лянь все делал просто идеально, а если не получалось с первой попытки, то обязательно выходило со второй или с третьей. Омега старался в учебе, он хорошо относился к другим. Лань Сичэнь поверить не мог, потому что на самом деле Се Лянь был намного лучше по поведению, нежели любая другая девчонка из класса. Те в основном всегда были капризными, а если им кто-то нравился, они предпочитали вцепиться в него клешнями и ни за что не упускать. Это не нравилось Лань Сичэню. Он решил подружиться с Се Лянем, несмотря на запрет взрослого. И за столько лет их общения он ни разу о своем выборе не пожалел. Се Лянь был настоящим другом и очень хорошим парнем. Пусть он иногда был неуклюж, а еще мог отравить своей едой кого угодно, все же со стороны он выглядел очаровательно. Как его можно было считать недо-человеком и какой-то ошибкой со сбоем ДНК в организме? Да Лань Сичэнь был рад, что этот сбой когда-то в человечестве произошел, потому что он дал возможность появиться на свет такому прекрасному парню. И неужели Лань Цижэнь предполагал, что если он просто вдолбит Лань Сичэню в голову одно, то Лань Сичэнь, видя своими глазами в жизни другое, все равно продолжит беспрекословно брать слова взрослого на веру? Это было не в его характере. Он не таким родился, и пускай у него было строгое воспитание, он все равно не мог научиться думать и воспринимать мир иначе. Он не слабохарактерный человек. И пусть он лояльнее и мягче относится к вещам, нежели его младший брат, все-таки они с Лань Ванцзи похожи в том, что оба отстаивают свою точку зрения и не любят то, когда им приказывают. Лань Цижэнь, видимо, рассчитывал, что такими методами воспитания у него получится слепить тех, кто будет бояться ослушаться, но с мальчиками вышло все как раз-таки наоборот. Они оба уже не дети, и несмотря на все, что с ними было, у них все еще есть чувства и есть эмоции. И то, что Лань Ванцзи сейчас сидит и плачет в руках брата – не делает его хуже, как утверждал всегда Лань Цижэнь. Лань Сичэнь только рад, что Ванцзи выпускает из себя весь пар и печаль. Пускай он выплачется, пускай вместе со слезами уйдет все плохое. Он продолжает сжимать Лань Чжаня в своих руках и постепенно перемещается вместе с ним ближе к кровати, закрывая дверцу шкафа. Нельзя допускать того, чтобы Лань Ванцзи уходил. Он ведь может. Лань Чжань вырос настоящим бараном, которого воспитала их мама, а не дядя. А уж она определенно представляла, что ждет ее сына в будущем и хорошенько постаралась в том, чтобы наследить этому старикашке, и не дать забыть чьих именно детей он воспитывает. Лань Чжань мог собрать вещи и уйти, Лань Сичэнь уверен в этом. Вот только это действительно бы привело их ситуацию к еще большим последствиям. Если Лань Чжань уйдет, он все равно продолжит ходить в школу, Лань Цижэнь просто-напросто отпросится с работы и заберет его домой, а что он сделает с ним дома – уму не постижимо. Об этом страшно даже подумать, какими методами он воспользуется. Пойти в полицию, если все зайдет слишком далеко? И что будет? Разве они поверят словам несовершеннолетнего ребенка, когда перед ними будет стоять его слово, против слова взрослого и зрелого мужчины, у которого чистая репутация и только вечно положительные отзывы от соседей? Нет, так не пойдет. Лань Сичэнь ничего не сможет сделать. Но он может сделать хоть что-то, когда еще немного вырастет. Надо подождать полгода, всего ничего. Он заберет аттестат, поступит в университет в Гуанчжоу, напишет заявление в службу опеки, они вызовут на допрос Лань Чжаня, а тот все просто подтвердит, они придумают, что решить с Лань Цижэнем, но насколько Лань Сичэнь знает, он проверил всю информацию, которая была в интернете, и он может смело утверждать, что все у них получится. Опекунство идет и оформляется в порядке очереди и порядке значимости в родстве. Если взять на рассмотрение его, как родного брата, и Лань Цижэня, то он выиграет, потому что его очередь будет впереди. Сначала идут самые близкие родственники и только потом дальние. У них просто не будет никаких против, чтобы ситуация решилась не в пользу братьев. Поэтому все будет хорошо, Лань Чжаню нужно только сделать вид, что он слушается. Лань Цижэнь все равно не будет предпринимать никаких более кардинальных наказаний, покуда ему не исполнится восемнадцать. Он и на Лань Сичэня смотреть в этом плане начал, когда тот стал вырастать, а до той поры разговоры всегда велись издалека. Лань Ванцзи шмыгает носом, и постепенно начинает приходить в себя. Его глаза немного опухли и белок внутри все еще горел красным цветом, но выглядел он все равно лучше, чем в начале истерики. Его плечи расслабились, грудная клетка пока еще двигалась немного рвано, но постепенно приходила в норму. Лань Ванцзи икнул несколько раз, и Лань Сичэнь отстранился от него, слабо улыбаясь и поглаживая по волосам. – Принести попить? – Мгм. Лань Чжань тихо булькает и остается в комнате один. Лань Сичэнь справляется со своей задачей очень быстро, не проходит больше минуты, как он уже снова сидит рядом с братом и придерживает его за спину, протягивая стакан с водой. Лань Ванцзи присасывается к нему и выпивает за три глотка. В его горле все еще сухо, и поэтому Лань Сичэнь встает и уходит на кухню повторно. Он делает еще три ходки, когда наконец Лань Чжань напивается и чувствует полное облегчение. Теперь он немного сонный, и его глаза медленно закрываются. Лань Сичэнь сидит с ним немного, но, когда встает и собирается уходить к себе, Лань Ванцзи хватает его за краешек кофты и одними глазами просит остаться. – Хочешь, чтобы я просто посидел с тобой, пока ты не заснешь? – Нет, ложись спать прямо тут. – Но дядя- Лань Ванцзи смотрит на него убийственным взглядом. Лань Цижэнь никогда не разрешал им ночевать друг у друга, всегда говоря о том, что для этого придуманы отдельные комнаты и вообще, где это видано, чтобы братья спали вместе? Вы что, маленькие? Он не разрешал им даже уходить к другим на ночевки, потому что для этого у них есть собственный дом, зачем вам ночевать у друзей? Когда у Хуа Чэна был день рождения, они придумали несуществующий выезд за город вместе с остальным классом, и поскольку племянники до этого никогда мужчину не обманывали, а тут еще и принесли бланки с печатями, у альфы просто не было причин им не поверить и не отпустить в поездку. Больше подобного они не проворачивали, но повторить то, что пережили, безумно хотелось. Сейчас же Лань Ванцзи попросил Лань Сичэня остаться не только из вредности к мужчине, но и просто, потому что он не хотел оставаться в своей комнате один. Его телефон на столе гудел от новых сообщений. Наверняка Вэй Ин переживает, потому что расстались они не на самой приятной ноте. Лань Ванцзи даже немного стыдно за свое поведение, но от своих слов он не отказывается. Он просто не должен был так громко кричать, следовало сказать это все в спокойном тоне. Лань Чжань напишет или позвонит парню завтра утром. Сейчас у него просто нет никаких сил. Все тело ужасно болит, в голове полная каша, а глаза продолжают слипаться. Лань Сичэнь приходит к нему, закрывая дверь своей комнаты на ключ, а потом закрывается изнутри комнаты Лань Ванцзи на защелку. Они, конечно, знают, что у Лань Цижэня есть ключи на такой случай, и он наверняка сможет открыть спальни, если ему это понадобиться, но за все время, что они тут живут и делают подобное, он никогда не нарушал границы их личного пространства. В конце концов, они не сбежали, их обувь и вещи на местах, ему не придется беспокоиться об этом. Лань Сичэнь переодевается в свою пижаму, Лань Ванцзи надевает свою. Они даже не идут в ванную. Сегодняшний вечер вообще не создан для такого, все можно будет сделать завтра. Парни забираются на кровать и устраиваются на ней поудобней. Свет в комнате гаснет, и Лань Сичэнь желает Лань Ванцзи спокойной ночи. В темноте слышится их размеренное дыхание и то, как Лань Чжань изредка продолжает странно икать. Он ворочается и переворачивается с одного бока на другой, покуда не вздыхает и не остается лежать на спине. Лань Сичэнь посмеивается над его активностью, а потом тихо произносит: – Ванцзи, все будет хорошо… Мы уедем. И будем жить так, как нам хочется. – … – Неужели ты думаешь, что я могу тебя в этом обмануть? – …обещаешь? – Обещаю. Лань Сичэнь выставляет руку вверх и оттопыривает мизинчик, подцепляя им мизинчик на руке брата. Он сжимает его своим пальцем покрепче и мягко улыбается в темноту. Лань Ванцзи это успокаивает, и он медленно закрывает глаза. Теперь он ничего не видит, даже расплывчатого очертания потолка. Мир перед глазами погружается в черный цвет окончательно, и матрас на удивление становится мягче любого перышка. – Хорошо, – тихо выдыхает альфа, проваливаясь в сон. – Я верю…