Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

В воскресенье утром Хуа Чэн подскочил на кровати от звонка телефона. Он сонно проморгался и очень удивился, когда увидел, кто именно ему позвонил. Альфа тут же присел на кровати и проснулся, смахнув пальцем по сенсорному экрану и принимая вызов. Лань Ванцзи просил его о встрече и спрашивал, будет ли тому удобно сделать это сегодня. Сань Лан внимательно выслушал парня, а потом сразу же согласился и сказал, что у его родителей, вроде бы, не было каких-то других планов. Они договорились о встрече в обед, и когда Лань Ванцзи пришел к нему домой, альфа проводил его любопытным взглядом, наблюдая, как Лань Чжань идет в сторону кухни. Он выглядел, как и всегда, правда вот по глазам было ясно, что что-то произошло. Не мог же Лань Ванцзи просто так попросить ему устроить встречу с его отцом, чтобы поговорить? О чем это у Лань Ванцзи могут быть вообще вопросы к его папе? Фэн Синь стоял на кухне рядом с плитой и изучал рецепт лимонного чизкейка, который он собирался приготовить, когда увидел, как в помещение заходит старшеклассник. Он оторвал глаза от строчек, которые писали приготовление по этапам, а потом и вовсе отложил книгу в сторону. Мужчина кивнул головой на стол и поставил кружку, спрашивая, что именно Лань Ванцзи хочет выпить. Лань Чжань повел плечом и поинтересовался, нет ли у них кофе. Фэн Синь сказал, что есть, и принялся заваривать напиток. Когда же дымящаяся кружка оказалась перед альфой, Фэн Синь сам поставил перед собой похожую и сел за стол. – Что ты хотел у меня узнать? – Вы не будете кричать за то, что я знаю немного личную информацию о вас? – Это какую же? – Просто… Сань Лан говорил, что… Ваша семья не совсем принимала ваши отношения с… другим альфой. – А-ааа, вот в чем дело, – понимающе промычал Фэн Синь. – Хуа Чэн то еще трепло, но насчет этой темы. Нет, расслабься, это не такой уж большой секрет. Довольно заметно, что мы с моей стороной родителей не в хороших отношениях. Хотя бы по его рассказам, куда мы ездим отдыхать, и как часто он видится с бабушкой и дедушкой. Лань Ванцзи, правильно? – Мнм, – кивнул Лань Чжань. – Боюсь спросить, но… – мужчина вздохнул. – Раз ты это знаешь, и ты пришел ко мне, у тебя возникла похожая ситуация? Лань Ванцзи медленно опустил голову вниз и поднял обратно. – Понятно… Я не самый лучший пример, чтобы спрашивать у меня совета. – Но вы… Вы же взрослый. – Ага, взрослый, – усмехнулся альфа, отклоняясь на спинку стула. – Просто цифра в паспорте. Моему муженьку четвертый десяток, а ведет себя иногда так, как будто ему три. – Сань Лан говорил, что вы были психологом… – Тоже верно, но не совсем настоящим, каким ты, наверное, это себе представляешь. Моя задача была не проблемы людей решать, а выяснять врет человек или нет. Насколько человек опасен и жесток… Криминалистика немного отличается от лечебной психологии, где психологи ищут проблемы людей, а потом стараются сгладить конфликт. – А-аа… Понятно. Мужчина вздохнул, видя, как опустились плечи мальчика. Он встал со стула и подошел к выходу с кухни. Из дверного проема можно было увидеть гостиную и услышать, как Хуа Чэн и Му Цин спорят, кто именно будет за какую команду играть в этой игре. Они достали приставку с того момента, как позавтракали, и с тех пор продолжали торчать за монитором и соревноваться. Кажется, Хуа Чэн пока лидировал. Фэн Синь прикрыл дверь, отгораживая их от остального шума и вернулся за кухонный стол, присаживаясь обратно. Он поднял рукой кружку с кофе за ручку и сделал большой глоток, облизывая нижнюю губу. – Раз уж ты пришел, все равно расскажи, что случилось… Я могу хотя бы выслушать? Тебе нравится альфа и это мальчик? – Не в этом дело. – А? А в чем же? – Дядя запрещает мне и брату общаться с омегами, если они парни. Он считает, что то, что они такими появились на свет, делает их плохими. Он считает, что… Он говорит, что собирается выдать брата под венец и уже договорился о свадьбе со своими друзьями, а еще говорит, что никогда не примет тот факт, что ему нравится альфа. Мне же он вообще запретил показываться и выходить из дома, и общаться со всеми одноклассниками. Я смог выйти сегодня, потому что сказал, что мне нужно зайти в школу и взять конспект по английскому. Дядя не поверил, но… Хуа Чэн сказал, что он может позвонить учителю Сяо, и тот все подтвердит, я не думал, что такое возможно, но… Все действительно так и вышло. Поэтому я смог ненадолго уйти… Мне хотелось просто спросить, как вы решили вашу проблему с семьей? – Как? – спросил Фэн Синь, грустно улыбаясь. – Да никак. – Что? – Ага, это именно то, что ты услышал. Я ее не решил… Эта проблема на мой взгляд вообще не решается, а если и решается, то… Понятия не имею, сколько времени должно пройти, чтобы родители признали тот факт, что у ребенка есть свои интересы, и он не обязан следовать их указке… Лань Ванцзи закусил губу. – А вы… Вы с ними сейчас, разве не- – Я звоню очень редко по телефону, но, чтобы лично приезжать, такого у нас нет. Я решился сделать это как-то раз, когда мне было уже тридцать, и Хуа Чэн был маленьким. Мы с Му Цином собрали вещи и решили навестить их. Они не разговаривали со мной больше трех лет, когда я сообщил, что у нас будет ребенок. Поэтому, то, что мы собираемся к ним ехать и показывать его, было сложным решением. Я вообще не собирался туда соваться, Му Цин настоял. Он решил, что, если они увидят его, то поймут, что мы не шутили еще тогда, и что мы действительно твердо намерены построить семью и жить вместе и дальше. Но… В голове это всегда выглядит лучше, чем есть на самом деле. – Они вас не пустили? – Не пустили? Да нет, пустить-то пустили… А вот, как приняли… Фэн Синь отшатнулся назад и чуть не упал. Му Цин взял на руки Хуа Чэна, который стал плакать от такого громкого крика и пугался с каждой секундой все больше и больше. Альфе пришлось спрятать ребенка за собой и зажать ему уши руками. Женщина, видимо, еще не собиралась прекращать все это представление, а смотреть уже становилось невыносимо. Фэн Синь кивнул головой мужу в сторону выхода, и тот моментально послушался и ушел из комнаты. Альфа оглянулся на свою мать, собираясь привести женщину в чувства, но та, как будто ничего не видела и не слышала. Омега просто упала на колени и принялась плакать, умоляя сына остановиться: – Фэн Синь! Как ты можешь?! Как ты можешь, так со мной поступать?! – закричала она. – Мама, встань! – Не встану! Не встану, пока ты не прекратишь! – плакала госпожа Фэн. – Зачем ты делаешь это с моим больным сердцем? Зачем? Что я плохого тебе сделала в жизни? Разве я что-то не додала? Почему ты так издеваешься надо мной? Зачем заставляешь меня так страдать? Прошу тебя, сынок, сжалься, сжалься и отступи, пока не стало слишком поздно. Ты видел наших соседей, когда вы сюда шли? Такая прекрасная девочка, такая милая и хорошая, я ей показывала твои фотографии, поверь маме, она намного лучше, с ней ты сможешь построить настоящую семью! – Мама, о чем ты?! Я женат! У меня есть сын! Твой внук! Ты видела его?! Ты же видела его только что своими глазами! – Нет! – заплакала Фэн Бао, закрывая руками лицо и вытирая слезы. – Нет, нет, нет, нет! Это не твой ребенок! Как это может быть твоим ребенком, если никто из вас его не выносил! Ты просто обманываешь себя! Зачем ты это делаешь? Разве еще недостаточно этих игр. Поигрался и хватит, мы с твоим отцом терпели столько лет, я каждый год ходила в храм и ставила свечи, лишь бы к тебе вернулся рассудок, но этот альфа как будто околдовал тебя! На тебе порча, точно! Это все он виноват! – Хватит! Хватит нести этот бред! Ты сама себя не слышишь! – Я все прекрасно слышу, я прошу тебя, ради моего здоровья! Пожалуйста, хватит играть в несуществующее подобие семьи, это ненормально! Каждый раз, когда мои друзья показывают мне фотографии своих детей или рассказывают о них, знаешь, как мое сердце обливается слезами? Потому что я не могу похвастаться тем же! – А зачем тебе вообще чем-то хвастаться?! – возмутился Фэн Синь. – Зачем тебе так нужно выглядеть лучше в глазах других? Разве недостаточно сказать, что я просто счастлив, и что у меня есть своя семья? Разве это не все, что нужно знать другим? – Нет у тебя семьи! – закричала омега. – Нет и никогда еще не было! – Я женат! – На ком?! Я не вижу здесь никакой омеги! – Му Цин – мой муж! Хватит делать вид, что его не существует! – Прекрати! – Отец, скажи ей! Господин Фэн лишь отвел глаза в сторону и уставился на полку, где стояли книги из их коллекции. Его жена все еще продолжала сидеть на полу и плакать, но он даже не сдвинулся к этим двоим. Такое чувство, как будто он вообще представлял, что находится здесь в полном одиночестве. Фэн Синь сцепил зубы и стиснул кулаки. Как ему все это надоело. Почему они просто не могут понять тот факт, что он не шутит? Сколько лет прошло с тех пор?! Неужели так и надо переть напролом, как бараны, и банально заставлять своего собственного ребенка отказаться от того, что приносит ему настоящее счастье каждый день? Фэн Синь шумно выдохнул, его мать все еще продолжала рыдать. Было слышно, как она задыхается от собственной истерики и всхлипывает каждую секунду. – Пожалуйста, сынок, пожалуйста… – Мама, у тебя есть внук, этот мальчик – мой сын, я еще раз говорю, это не выдумка и не моя прихоть и хотелка. Я любл- – Не произноси этого слова в его адрес! – Но я люблю его! Почему ты не можешь это понять!? – Потому что это ненормально! – завизжала женщина, поднимая голову вверх. – Почему ты не можешь просто послушаться меня? Когда я желала зла для тебя? Когда!? Когда я пыталась хоть как-то навредить тебе? Неужели ты думаешь, что я делаю это все во благо себе? Я просто хочу, чтобы ты понял, что такая любовь невозможна! Нельзя просто взять и сделать вид, что тебе нравится альфа, который мужчина! Это неправильно! Это ненормально! Давай сходим к психологу, я уверена, что он решит нашу проблему и- – Мама, я – психолог, и я тебя уверяю, что ты сейчас лжешь сама себе! Ты не для меня счастья хочешь, ты хочешь того, чтобы я и дальше продолжал идти по твоей указке. Мы в браке не один год, неужели ты думаешь, что за это время мы не ссорились, и у нас все всегда было хорошо? Да так же не бывает! Но через каждую проблему можно пройти вместе, в каждой ссоре виноваты оба, и мы это знаем, и мы всегда можем попросить друг у друга прощения, когда понимаем, что мы не правы, да что там… Даже когда я понимаю, что я прав, а он продолжает гнуть свое, я все равно могу извиниться, потому что я не хочу и дальше с ним враждовать, потому что я люб- – Нет! Нет, нет, нет, нет, нет! Никогда я этого не приму! Если ты продолжишь настаивать на этом, тогда ты больше не мой сын! Ты слышишь? А-Синь, ты слышишь меня?! Я не смогу быть матерью для настолько неблагодарного ребенка, который своим поведением не жалеет ни меня, ни моего здоровья! Каждым своим словом ты загоняешь меня в могилу! Прекрати это делать! Если я умру, это будет на твоей совести! – Мама… Перестань, как ты можешь? Зачем… Зачем ты мне это говоришь? Ты хоть представляешь, какого мне это слышать? – А какого мне слышать все то, что ты говоришь?! Если ты не заботишься о моих чувствах, почему я должна заботиться о твоих?! – Но я же тебя не оскорбляю, я не говорю ничего плохого, я просто пытаюсь тебе сказать, что мы с ним исключение, и что как бы тяжело не было мы все равно не расстанемся. Мы так решили, и мы- – Нет! – Да почему?! – Потому что это ненормально! Нельзя полюбить мужчину своего же пола! Нельзя! Это невозможно! Два доминантных альфы! Это же бред! С какой стороны ни посмотри! – Тогда почему мы до сих пор вместе и у нас есть ребенок?! – Потому что вы играете в подобие семьи! Это не по-настоящему, а когда все это рухнет, что ты будешь делать? Что ты сделаешь, когда он в один прекрасный день просто убежит к другой омеге и забудет про тебя?! – Он этого не сделает. – Откуда ты знаешь?! – Да потому что я знаю его! Вот почему! – взбесился Фэн Синь. – Потому что мы живем вместе, потому что я знаю его, знаю его привычки, знаю, как он думает, знаю, что он сделает, и как поступит в разных ситуациях! Я знаю это, так же, как и ты знаешь моего отца! Это же логично! – Бред! Пожалуйста, перестань… Пожалуйста, пожалей меня, пожалуйста, А-Синь, пожалуйста. Не заставляй меня отказываться от тебя, прошу тебя. Умоляю… Отпусти его, этот человек не может быть тебе мужем, а этот мальчик вовсе не твой сын. – Не смей так говорить о моем ребенке! Ты хоть знаешь, как долго мы стояли в очереди, и как радовались, когда нам впервые показали его?! Да Му Цин плакал, когда впервые взял его на руки! – Мне все равно, что он делал! Этот мальчик не твой ребенок! И он не мой внук! Не приносите его больше! Я не желаю его видеть! Слышишь меня?! Это мой дом, и я не желаю в нем видеть ни этого альфу, ни этого ребенка! Я никогда это не приму! Никогда! – Прекрасно! – закричал Фэн Синь и отошел назад, собираясь уходить. – А знаешь… Это ведь не я, это Му Цин настоял на том, что нам надо сюда приехать! Потому что он хотел, чтобы Хуа Чэн смог увидеть бабушку и дедушку, потому что он подумал, что будет нечестно скрывать его от вас и не дать возможности увидеть его! Я так и знал, что ты устроишь очередную истерику, я говорил ему, что не стоит этого делать, но он все равно посчитал тебя адекватным человеком и подумал, что уж при ребенке ты не станешь устраивать сцен! Я говорил ему, что это плохая идея! Ноги моей больше в этом доме не будет! – А-Синь! А-Синь, куда ты?! Женщина моментально подскочила с пола и побежала за альфой вдогонку. Из ее глаз продолжали непрерывной волной течь слезы, а сама она спотыкалась о мебель, продолжая нагонять сына, который открыл входную дверь и помог выставить коляску за порог. Му Цин сохранял молчание и все еще закрывал Хуа Чэну ушки. Ребенок стал понемногу успокаиваться, поэтому мужчина поспешил скорее вынести его на лестничную площадку. Не хватало еще снова потревожить его, в таком возрасте детям нельзя так нервничать, тем более, когда он ни в чем не виноват и сам хочет побыть в тишине и спокойствии, играя с папой. Фэн Синь выкинул ключи, которые у него были, и с помощью которых он открыл дверь, на маленький трельяжный столик перед зеркалом, и когда Фэн Бао догнала его, он просто отвернулся в сторону, не собираясь больше разговаривать с матерью. – А-Синь, А-Синь прошу тебя! Не уходи! Почему ты не можешь встать на мою сторону?! Я твоя мама! Я та, кто тебя родил, вырастил и воспитал, и ты предпочтешь выбрать вместо меня какого-то чужого человека, которого ты встретил на улице?! Прошу тебя, одумайся! Пожалей меня! – Хватит! С меня достаточно этих манипуляций! – зарычал Фэн Синь. – Ищи себе другого клоуна, который купиться на подобное. Мы уходим. – А-Синь! А-Синь! Дорогой, скажи ему, чтобы он остался! Скажи! Почему никто не слушает меня?! Почему?! Я же желаю всем вам только добра! Я забочусь о вас и о нашей семье! А-Синь!! Фэн Синь прикрывает глаза, стараясь, как можно быстрее стереть это все из памяти. Жалко, что даже с годами оттуда не уходит все плохое. В то время, когда у него дома каждый раз были подобные скандалы, которые разрывали его сердце на две половины и не позволяли выбрать что-то одно, отказываясь от другого, Грейс радовалась Хуа Чэну и очень любила нянчиться с маленьким альфочкой. – Хуа Чэн, Хуа Чэн, стой, стой, стой, куда это ты пополз? Зачем ты лезешь к проводам? Альфа быстро спохватилась и подцепила ребенка под руки, когда он едва не схватил пальчиками несколько проводков. Мальчик недовольно замычал и забрыкался в воздухе, вызывая смех женщины. – Да-аа, вы посмотрите, какие мы недовольные, – улыбнулась она. – Фэн Синь, это мне? Мужчина кивнул головой и поставил на стол кружку с чаем. – Мы зашли в магазин, купили тот, который вы любите. – О-оо, спасибо, Хуа Чэн такая прелесть, но он слишком активный. Как вы справляетесь с ним? Фэн Синь судорожно прыснул и передернул плечами. – Спим по три часа, он еще и умудрился привыкнуть к тому, что засыпает на руках, поэтому, когда перекладываем обратно в кроватку, он тут же просыпается и начинает плакать. Приходится брать его обратно и спать сидя… Му Цин ноет, что он уже рук не чувствует, а Хуа Чэну хоть бы хны. – Охо-хо, понимаю, понимаю… Он и сам был не самым легким ребенком, – подметила Грейс. – Помнится, каждый раз, когда мы с Шан Ю оставляли на столе столовые приборы, он очень любил играться с ними и грызть. Мы так беспокоились, что не успеем в нужный момент их отобрать, что он в итоге себе зубы сломает. Но, смотри на него сейчас, вырос и даже живым, и здоровым остался. Ха-хах. – Женщина, я все слышу! – возмущенно пробубнил альфа, выглядывая с кухни. – Не зови меня женщиной, ты. – Мама, мама, знаю… – пробормотал Му Цин, возвращаясь к холодильнику. – Вырвалось... Обедать будете?! – Если ты всю еду не сметешь, то, конечно, будем. – Мама! – Мама! – хихикнул Хуа Чэн и потянул ручки вверх, переползая с коленей Грейс на диван и продолжая тянуться с его спинки к папе. – О-оо? – удивилась бабушка. – Что он делает? Фэн Синь усмехнулся и понизил голос, чтобы Му Цин не смог их услышать: – Он вам, наверное, не говорил, но Хуа Чэн стал называть его мамой. – Шутишь? – Серьезно, – улыбнулся Фэн Синь. – А почему, почему? Неужели мой сынок медленно, но верно, превращается в ворчащую старуху? – Нет, нет, он пока нормальный, – отмахнулся мужчина. – Он мне рассказал сам. Они вышли с Хуа Чэном на площадку погулять. Ну, он в этот момент увидел, что Хуа Чэн в песочнице завис и пытается что-то вылепить, поэтому отвернулся ненадолго. Сказал, что начал разговаривать с какой-то мамочкой, а потом услышал, как какая-то женщина постоянно спрашивает у ребенка, где его мама, где его мама. А ребенок отвечает, что у него папа, а мамы нет. Она продолжила настаивать, и когда Му Цину стало интересно, к кому она так назойливо пристает, он увидел, что она допытывает Хуа Чэна. Ну, он еще маленький, видимо, растерялся и не знал, что делать, поэтому просто указал рукой в его сторону и сказал, что вот его мама. Грейс выпустила громкий смешок и зажала себе рот рукой, начиная смеяться. Хуа Чэн повернулся к ней и решил заново заползти на колени. – Аха-ха-ха-ха, правда, что ли? Бо-оооже, бедный малыш, – посмеялась альфа, обнимая ребенка. – Хуа Чэн, теперь у тебя есть и мама, и папа? Хуа Чэн кивнул. Голова Му Цина высунулась с кухни, и он хищно прищурил глаза. Альфа с гордо поднятой головой вышел из дверного проема и взял ребенка к себе в руки. – Нет у него мамы. Хуа Чэн, скажи им, кто я. Скажи «па-па». Ну давай, ты же всегда меня так называл. Кто я? Па…? – Мама! – … – Аха-ха-ха-а-а-а-ха-ха-ха-ха, – захохотала альфа, вытирая слезы в уголках глаз. – Сын, когда ты собирался мне сообщить, что меняешь пол? – Пф-ф-ха-ха-ха, – прыснул Фэн Синь. – Чего?! Ничего я не меняю! – возмутился мужчина. – А ты чего ржешь?! – Прости, но это правда смешно, – оправдался Фэн Синь. – Мама! – весело повторил Хуа Чэн, обнимая родителя за шею руками. – Черт, а… Хуа Чэн, ну-ка перестань… Мне с тобой заново все слова учить? – А, по-моему, тебе идет роль курицы-наседки, – протянула Грейс. Му Цин зарычал сквозь зубы. – С тобой я вообще не разговариваю. Приходишь в этот дом, ищешь ласку и понимание, а в итоге что?! Этих двоих ты любишь больше, чем меня! – Ну, разумеется, они же мне жизнь не отравляли с младенчества, как ты. – Мама! – Мама! – повторил Хуа Чэн. Фэн Синь грустно усмехнулся и встал с дивана, подходя к Му Цину и забирая малыша к себе на руки. – Молодец, сынок, ты такой смышленый. Знаешь, где твоя мамочка, да? Хуа Чэн кивнул. – Вы все сговорились… Фэн Синь улыбнулся, похлопывая мужа по плечу, и прошел мимо него, оставляя поцелуй на щеке, после чего обращаясь опять к ребенку. – Идем спать, да? Уже пора, время два часа дня. – Не хочу, – недовольно забубнил альфочка. – Я не буду спать. – Конечно, не будешь. Ты только на подушку ляжешь и глазки закроешь, хорошо? – Хорошо. – Вот и умница. – А папа со мной? – Разумеется с тобой, я тоже устал, пойдем вдвоем полежим. Грейс проводила этих двоих, пока они поднимались наверх теплым взглядом, после чего посмотрела на Му Цина. – Что с его родителями? – Как обычно. Выгнали с криками и сказали, что не принимают Хуа Чэна и не считают его своим внуком. – Ох… Он сильно расстроился? – Фэн Синь-то? Да нет… Но было видно, что ему неприятно. Она, как всегда, давила на жалость, даже на колени упала. Плохая была идея, я не думал, что она до такого опустится. – М-мм… Понятно. – Поговори с ним, ладно? У тебя хорошо получалось его успокаивать. – Ты сказал, что он спокоен. – Внешне, а внутри наверняка гложет себя, что он плохой ребенок, – вздохнул Му Цин и оттолкнулся от спинки дивана, идя в сторону кухни. – Я пока обед приготовлю. Иди наверх. – Так он же Хуа Чэна укладывает? – Днем он всегда засыпает, стоит его только в горизонтальное положение положить. Но бубнить, что он не будет спать, любит. Наверняка уже видит третий сон. Иди, не бойся. –  Вот как, – усмехнулась Грейс и встала с дивана. – Фэн Синь, Фэн Синь… Надо бы мне шоколадку купить. Сладкое, говорят, положительно влияет на поднятие настроения. Фэн Синь шумно вздыхает и наклоняется вперед, перекатывая кружку с уже выпитым кофе из одной руки в другую. Лань Ванцзи смотрит на него понимающими глазами. Наверняка, если Лань Сичэнь так и поступит, и приведет домой альфу, их дядя отреагирует точно так же. Оба молчат какое-то время, пока взрослый не открывает рот и не выдыхает: – Знаешь… – начинает он. – Мне кажется, тут нет никакой тактики и какого-то определенного метода. Просто, если родители тебя по-настоящему любят, они смогут со временем принять твой выбор, а вот если им важно лишь собственное мнение и то, как они будут выглядеть в глазах общественности, с этим уже сложнее. Мои родители – не самый лучший пример в этом плане. Они так ничего и не поняли, но, может быть, твой дядя со временем потеплеет и будет воспринимать некоторые вещи мягче. В конце концов, моя семья большая, у меня есть кузены и какие-то дальние родственники, но судя по тому, что ты сказал о своей семье… Вы друг у друга в одном экземпляре, и некому будет вас с братом заменить. Если так и будет, то в одиночестве он поймет, что лучше вы будете в хороших отношениях со своим выбором, чем перестанете видеться и общаться насовсем. Взрослым в этом плане тяжелее смириться с выбором детей, отчасти потому, что тогда, когда ты уже взрослый, ты слишком сильно сформировал свое понятие и восприятие мира, и если в молодом возрасте еще можно подтолкнуть на другую волну, открывая другую точку зрения и мысли, то с такими людьми этого сделать уже нельзя. Я не считаю, что люди с годами меняются, но… некоторые становятся просто терпимее, понимая, что, доводя ситуацию до крайней точки кипения, ни к чему хорошему это не приведет. Лань Ванцзи тихо кивнул головой и сделал последний глоток. Кружка оказалась пуста, и было полностью видно ее белое керамическое дно. Фэн Синь заметил это и протянул руку. – Давай ее сюда, сполосну. Лань Чжань отдал посуду альфе, а сам встал из-за стола, смотря на время на телефоне. – Мне… Мне уже надо идти. – Да, хорошо, – кивнул Фэн Синь. – Заходи, если что. Я все еще не уверен, что чем-то тебе помог, но, возможно, хотя бы от моей истории тебе стало немного легче. Лань Ванцзи промолчал и моргнул. Фэн Синь выпустил смешок. – Совсем забыл, что ты практически не говорящий. – Я умею говорить, – недовольно пробубнил подросток. – Точно, – улыбнулся альфа. Он подошел к нему ближе и опустил руку на плечо парня, мягко похлопывая по нему несколько раз. – Не вешай нос, ладно? Жизнь не всегда такая плохая, кто знает, что будет завтра? Я, конечно, с твоим дядей не знаком, но порой такие закостенелые старики приходят к нормальному состоянию и адекватному мировосприятию гораздо лучше, чем обычные родители. – М-мм, наверное… Спасибо вам. – Да что ты. Не за что, Лань Чжань. Лань Ванцзи попрощался с Фэн Синем, а потом махнул рукой Сань Лану, чтобы тот закрыл за ним дверь. Они перекинулись парой фраз в коридоре, после чего альфа пожелал Лань Ванцзи удачного выходного. Когда Лань Чжань оказался вновь у себя дома и пришел в комнату к брату, Лань Сичэнь сидел за столом и репетировал игру на флейте, выставив перед собой тетрадку с нотами. Он услышал хлопок и шорох позади и повернулся посмотреть. Его глазам предстала фигура младшего брата, и бета отвлекся, улыбаясь ему. Он похлопал ладонью по месту на кровати рядом с собой и произнес: – Послушаешь? Лань Ванцзи согласился.