Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Хуа Чэн нарезает небольшой легкий салат, когда поздно вечером дверь в квартиру хлопает, и ключ в замке поворачивается два раза. Он тут же выключает кран с водой, вытирает руки полотенцем, а потом не спеша идет прямо в прихожую, видя, как его муж медленно стягивает с головы небольшую шапочку. Это странно, потому что сегодня, вроде бы, было не холодно. Он был на улице в одной футболке и даже не замерз. Се Лянь поворачивается к нему в пол оборота и, видя альфу краем глаза, машет ему рукой. – С возвращением, – говорит Сань Лан и моментально оказывается рядом с мужем. – Как дела? Устал? Се Лянь слабо кивает несколько раз. – Ичжэнь сегодня немного напортачил, и мне пришлось успокаивать старушку, что с ее котом все будет в порядке. – А что он сделал? Цюань Ичжэнь был новеньким интерном, и Се Лянь присматривал и за ним, и за Инь Юем. Оба юноши были весьма способны, вот только частенько путали назначение и препараты. Так вышло и сегодня. – Мне казалось, он все делал правильно и ушки малышу хорошо посмотрел, тот даже не испугался, а потом, вместо уколов, которые помогают спине, почему-то прописал ему капли для глаз. Название у них, конечно, похожи, но все равно по этикетке сложно перепутать. – Ого… Да уж, бывает. Будешь ужинать? – Ох, прости, у меня совсем нет аппетита. А ты уже что-то приготовил? Хуа Чэн немного медлит с ответом, потому что, по сути, он не успел. Ему пришлось потратить время на то, чтобы довести Лин с Рином к родителям, а потом еще и ушло время на дорогу обратно. Путь был не близким, на него пришлось отвести не один час, а, если учесть, что он еще и заскочил в магазин, поговорил с Сюэ Яном и еще попутно зашел за подарком в несколько бутиков… Он только недавно пришел и все, что успел сделать, так это умыться и воду на плиту поставить. Он помыл несколько овощей и принялся делать хоть какую-то закуску. Се Лянь всегда возвращался домой поздно, у них частенько были переработки, к тому же… Сколько омеге не говори, но он все равно останется и посмотрит, что происходит с теми животными, которых им приносят с улицы. Се Лянь слишком добрая душа, по этой же причине в один из дней, несколько лет назад, он остался в четверг после своей смены, а уже в пятницу Хуа Чэн встретил его с работы вместе с побитым доберманом, у которого была перевязана передняя лапка. Альфа тогда на пороге застыл и, не моргая, глазел на собаку. Эмин на него тоже смотрел. Он сперва немного испугался, потом, наоборот, похрабрился, а потом Хуа Чэн затискал его по потери пульса, и они сдружились. Се Лянь так и знал, что они оставят собаку, слишком часто альфа гудел над ухом, когда в парке они проходили мимо бездомных щенков. У них просто не было хорошего случая, то деньги нужны на съем жилья, то деньги нужны на отпуск, то на проведение свадьбы, то они откладывают на покупку машины, то откладывают на принадлежности и одежду для дочери. Отговорок очень много, неудобных ситуаций тем более. У них просто не было момента сесть и решить, когда же они заведут еще одного домашнего питомца. Жоэ была слишком неприхотливой, а еще Се Лянь забрал ее с собой из школы и… Хуа Чэн тогда был в шоке, что домашние черепахи при хорошем уходе способны дожить до тридцати лет. Да этот камень его когда-то перегонит по возрасту. Но в итоге, Эмин подвернулся неожиданно. Как выяснилось, хозяев у него не было, и, скорее всего, кто-то вообще собирался избавиться от пса, но тот сбежал с цепи, судя по оставшимся следам на шее. Плюс сюда добавлялось истощение и плохой внешний вид, воспаленные десны, сухой и теплый большой нос, а еще… Эмин прихрамывал на одну лапку, потому что его сбила машина. Как только Се Лянь зашел в кабинет, видя его на столе и наблюдая, как собаке оказывают первую помощь, он сразу же подошел ближе и протянул руку, опуская ладонь на мордочку и поглаживая животное. То быстро успокоилось, и Се Лянь решил, что обязательно возьмет его на передержку. К тому же, он, как ветеринар, как никто другой знал, как именно нужно будет ухаживать за ним, и какие витамины и препараты назначать. Возни у них в итоге с этим доберманом вышло много, но, в конечном счете, Эмин выздоровел и стал хорошей послушной собакой, которую Хуа Чэн выдрессировал на круглую пятерку. Он знал много команд, всегда слушался своих хозяев и не обижал Жолин, даже когда она, будучи маленьким ребенком, таскала его за уши, потому что не совсем понимала, что собаке это неприятно. Се Лянь ее всякий раз уводил в сторонку и просил так не делать, но Эмин не возражал, а если девочка и принималась липнуть к нему слишком сильно, он уходил в кабинет к Хуа Чэну и прятался там за диваном. Туда Жолин был путь закрыт. Сейчас же Эмин был отправлен в ссылку к Му Цину и Фэн Синю, которые сидели без дела на пенсии и периодически просили давать им развлечений. Хуа Чэн и давал. Они скидывали на них поочередно то собаку, то детей. Альфы не жаловались, а для молодых родителей это было хорошее послабление. Хуа Чэн договорился с Му Цином еще за неделю, что отвезет к ним дочку на выходных. Он собирался устроить Се Ляню какой-нибудь подарок или праздничный ужин, но, видя то, как его омега устал и слабо моргает, прикрывая рот от зевоты, сжалился над ним и приобнял за талию. – Я наберу ванную, хочешь? – О-оо, звучит хорошо. Ты пойдешь со мной? – Мне бы тоже не мешало принять душ. Се Лянь кивает и улыбается, приподнимаясь на носочках, чтобы оставить быстрый поцелуй на щеке. Этот альфа обнаглел до такой степени, что каким-то немыслимым образом вырос до ста девяноста и перерос даже своих родителей. Се Лянь, который был ниже на целых двенадцать сантиметров, дулся на него. Порой альфа пользовался своим положением. Сань Лан частенько любил поставить посуду или кружки, как можно выше, чтобы Се Лянь корчился и прыгал перед шкафчиками, и все ради того, чтобы в нужный момент оказаться за его спиной и передать ему то, что омега так хотел заполучить в свои руки. Он делал это так мастерски быстро и с такой искренней улыбкой и заботой, что на него даже кричать не хватало духу. Но Се Лянь дулся. Сильно. Как он смеет, так издеваться над маленькими. Пока омега идет в спальню, чтобы переодеться и снять с себя уличную одежду, Хуа Чэн возвращается на кухню и составляет кастрюлю с плиты. Праздничный ужин, всегда можно будет сделать праздничным завтраком. Недорезанные овощи отправляются обратно в холодильник на полку, а посуда ложится на свое законное место в шкафчик, пока Сань Лан все тщательно убирает и отправляется в ванную. Он включает свет в комнате и проходит внутрь, пытаясь сделать все в лучшем виде. Для полного расслабления подойдет морская соль, она хорошо влияет на кожу, а еще для настроения можно воспользоваться какой-нибудь бомбочкой, которая покрасит воду в яркий цвет. Правда вот, бомбочек у них было не так много, не факт, что они вообще были, но, если как следует посмотреть и напрячь память… Хм-мм… Где же- – А вот, нашел. – Нашел? Се Лянь заходит в ванную в обычном халате, завязки которого болтаются по бокам, и придерживает ткань на груди, чтобы она не расползалась в разные стороны. Он складывает несколько вещей в корзину для грязного белья, пока Хуа Чэн делает задуманное и подготавливает для них воду. Спустя десять минут омега смело может выдохнуть. Се Лянь чувствует, как воздух в комнате нагревается, а зеркальце над раковиной становится матовым, из-за осевших на нем капелек воды от пара. Его клубы поднимаются над водой все выше, доходя до потолка, и мужчина слышит всплеск. В следующее мгновение, стоит ему повернуть голову, как он видит, что Хуа Чэн уже успел залезть в пену и сидит, облокотившись на бортик, ожидая его. Се Лянь скидывает одним движением остатки ткани со своего тела и спокойно подходит к керамической поверхности, облокачиваясь руками о бортик и аккуратно переступая через его большие края, чтобы залезть внутрь. Вода приятной температуры и хорошо прогревает внутри. Он пододвигается ближе к краю, и альфа разводит ноги в стороны, чтобы его омеге было удобнее расположиться и облокотиться ему на грудь. Как только они занимают свои места, и Се Лянь прикрывает глаза, комната погружается в полную тишину. Никто из мужчин ничего не говорит, они сидят вдвоем, опустив веки вниз и откинув головы кверху, расслабляясь и давая возможность мышцам прийти в презентабельный вид. После рабочего дня всегда чувствуешь себя достаточно вяло. Горячая вода помогает привести тело в тонус, поэтому оба берут от нее по полной. Примерно через десять минут Се Лянь моргает и потягивается, чувствуя, что он уже более-менее может нормально функционировать. Хуа Чэн позади него приподнимает руку и опускает ее ему на ключицу, разминая кожу и делая небольшой массаж. – Как дела на работе? – Вэй Ин отпросился пораньше. – Точно… Надо будет зайти к ним завтра и отнести мальчишкам подарок. – А ты знаешь, что они хотят? – А что хотят маленькие мальчики? Наверняка какую-нибудь машинку? – Приравниваешь альф к такой банальности? – А чтобы хотел ты в пять лет? – Хм-мм… – Сань Лан задумывается и растягивает губы в улыбке, прищуривая глаза. – Не знаю, возможно, ствол. Се Лянь фыркает, поворачивая к нему голову. – А что-нибудь адекватное? – Не знаю… Танк? – Танк – это машинка. – И ты знаешь, какую лучше купить в магазине? Се Лянь посмеивается и отклоняется назад, ложась ему на грудь. – Понятия не имею, я просто отдам Ванцзи конверт с деньгами, и они сами разберутся, что им купить. – А-ааа, – протягивает альфа. – А ты у меня умный. – Разумеется, – посмеивается мужчина. – А ты сомневался? – Никогда. Кстати, о детях… – М-мм? – протягивает Се Лянь и немного напрягается, скосив взгляд в сторону мужа. – Ты ведь… отвез Жолин к дедушкам? – Конечно. – То есть… Я могу быть уверен, что она сейчас не сидит где-нибудь в школе с охранником и не дожидается, пока мы вспомним о ее существовании и заберем домой? – Гэгэ, я прошляпил момент всего один раз, – стонет альфа. – Ты будешь вспоминать об этом всю жизнь? – Забыть о ребенке… Забыть… Как так можно вообще? – У меня был трудный день. – Но в магазин ты мне за букетом зайти не забыл! – Ну, извини, извини, я никогда так больше не буду… – мурлычет альфа и понижает голос, придавая ему немного хрипотцы. Се Лянь моментально расслабляется в его руках и позволяет себя приобнять. Таким образом, под водой Хуа Чэн закрепляет замочек из рук на его талии и крепче прижимает мужчину к себе. – Я отвез и ее, и Рина. – Он тоже захотел поехать? – Они же не разлей вода. – И то верно, а Сюэ Ян не возражал? Цинрин так много раз просится к нам с ней поиграть, что он может начать ревновать и думать, что мы забираем у него сына. – Брось, – улыбается альфа и утыкается носом омеге в шею. – Он так не думает. Я ему позвонил, он был не против. – Ох, вот как… Тогда хорошо. А что тогда насчет детей ты хотел сказать? – ...меня вызывали в школу. Се Лянь моментально напрягается, но потом его плечи опускаются вниз, и он вздыхает. – И что на этот раз? Она опять кого-то побила? – Не она… Но она взяла вину на себя… Слушай, не переживай, ладно? Я все уладил. Мне вообще кажется, что последние три раза, когда я там был, эта женщина хотела просто меня вызвать, чтобы поглазеть. Как только сменился заместитель учебной части и на место той пришла помоложе, меня вызывают чаще. И только меня… Когда я зашел в кабинет, там даже родителей противоположной стороны не было. Это ненормально. – О-оо, и что ты им сказал? – Чтобы они шли лесом. – Сань Лан. – Я женатый человек. – Сань Ла-ан, – протягивает Се Лянь и улыбается, щелкая альфу по носу. – Как ты уладил конфликт, глупый. – Гэгэ должен ревновать. – Не должен. – Ну, хоть чуть-чуть? – Зачем? Я тебе доверяю. Тем более… Зачем тебе старая и пожилая женщина в годах? Ты бы засмотрелся на кого-то посимпатичнее. – Что!? – возмущается альфа. – Ни на кого бы я не смотрел! Мне только ты нужен и-… Погоди… Ты меня разводишь, да? Се Лянь тихо хихикает, прикрывая рот рукой, и откидывает голову назад, приземляясь макушкой на плечо Хуа Чэна. – Прости… Но ты такой милый, когда так настаиваешь на этом. К тому же, мой ответ все еще в силе. Зачем мне ревновать, если я знаю, что ты ни на кого не посмотришь? Хуа Чэн поджимает губы и отводит глаза в стенку. Она красивая. – Ну, знаешь ли… Когда тебя немного ревнуют, это приятно… Се Лянь понимающе мычит, а потом поднимает одну из рук из воды и подтягивает ей альфу к себе за подбородок, чтобы поцеловать того в щеку. Сань Лан все еще делает вид, что дуется, поэтому Се Лянь продолжает до того момента, пока альфа не начинает откровенно балдеть и сам не лезет к нему, принимаясь урчать. – М-мм, ты милый… – протягивает омега, щуря глаза и поглаживая мужчину по волосам. – Так что с Жолин? Ты правда их послал? – Нет. Просто сказал, что мы примем меры. – О. И какие же? – Переведем ее в другую школу, мне надоела эта. – Ох, зачем же так категорично? – Когда я был в школе, такого беспредела не было, и учителя всегда старались разрешить конфликт сами, а не звонили родителям по пустякам. К тому же, где это видано, что педагог систематически принимает лишь одну сторону и всегда и во всем винит только одного ребенка? Что Жолин такого сделала, что они вешают на нее всех собак? Мне это не нравится. Вторая история с Сюэ Яном мне не нужна. – Но ведь Сюэ Ян правда делал много чего. – Тем более. Жолин хороший ребенок, она не заслуживает такого отношения к себе, тем более от взрослых, не хватало еще, чтобы у нее комплексы появились. – Пожалуй… Тут ты прав. Но мне нравилась это школа по части образования. – Не переживай, мы найдем другую. – А что с Рином? – Ну-у… Пойдет за ней? Я уверен, что они тоже подумывают об этом. Сюэ Ян не тот человек, который будет долго терпеть, как над его близкими издеваются. Они вызвали его один раз, так он, когда у него ватку в носу увидел, такой скандал поднял, что его пришлось охране выводить. Больше они его не вызывают. – И то правда, помню тот случай, хотя… Если честно, было в нем что-то. – Что-то? Се Лянь смеется, прикрывая губы рукой. – Это было забавно. Я думаю, если соберемся уходить, почему бы тебе не устроить что-то похожее? – Гэгэ страшный человек. – Не-еет. – Очень, очень. Мы открыли в тебе коварную натуру. Хуа Чэн улыбается и стискивает омегу в руках, обнимая того сильнее. Се Лянь начинает смеяться, потому что, когда альфа тычется носом в его плечо – это немного щекотно. Он отпихивает мужа как может, но, когда тот не отстает, приходится просто смириться с положением. – Ладно! Ладно! Может совсем немного. С возрастом я начинаю по-другому смотреть на некоторые вещи, которые раньше бы себе никогда не позволил. Но когда я вырос у меня больше свободы. – М-ммр. А я тебе купил кое-что.~ – Правда? – улыбается омега и смотрит на него. – Что же? – Я принес сюда, показать? – Притащил прямо в ванную? – Хотел, чтобы ты это увидел, – говорит Хуа Чэн и оборачивается немного назад, чтобы поднять первый пакет, который он сюда закинул, еще когда пришел домой. Он предполагал, что они пойдут вдвоем в душ, поэтому действительно действовал заранее. Се Лянь с интересом разглядывает покупку и осторожно роется в пакете, пока альфа держит его ручки над водой. Хуа Чэн держит аккуратно, чтобы ничего не намочить, и когда Се Лянь достает небольшую коробочку, то он сразу же опускает упаковку обратно на пол. – О-оо, что это? Завернуто очень красиво. Только не говори мне, что ты опять купил что-то дорогое. – Это не очень дорогое. Но для сердца… – Сань Ла-аан… Лучше купи мне обычную булочку, серьезно… Сегодня не такая уж большая дата. Я вот тебе просто приготовил… эм-м… приготовил... – Что? – Ну-у… Это… – М-мм? Се Лянь начинает нервно смеяться и почесывает себе висок, уворачиваясь от взгляда, которым альфа пытается на него посмотреть. Хуа Чэн понимает, к чему тот клонит и поэтому, когда омега уже слишком сильно краснеет не от пара в ванной, он ослабляет свой напор и просто тихо посмеивается, одаривая мужа понимающим взглядом. – Можешь считать, что это дополнение к твоему подарку. – В самом деле? – Открой. Се Лянь смотрит сперва на него, а потом поворачивает голову вперед и принимается осторожно разворачивать упаковку. Коробочка, которая оказывается у него в руках, прямоугольной формы, однако по весу такое чувство, что совершенно ничего не содержит внутри. Омега трясет ее из стороны в сторону, но никакого звука, который давал бы подсказку, так же от нее не исходит. Приходится вскрыть подарок полностью и вытащить его содержимое на свет. Как только легкая капроновая ткань оказывается у омеги на ладони и струится под подушечками пальцев, он удивленно приподнимает брови вверх. – Чулки? – М-ммм, – мычит Хуа Чэн и пристраивается к нему позади немного плотнее, расцепляя замочек из рук и принимаясь гладить Се Ляня по животу и груди. – Они не простые. – Съедобные? – Нет. – О-оо, погоди, а это что? – Се Лянь переворачивает пяточки вверх и на его губах появляется улыбка. – Аха-ха, Сань Лан, это лапки? – Разве не мило? – Хочешь, чтобы я их надел? – Хочу. – Хорошо, – тихо шепчет Се Лянь и поворачивает к нему голову, оглядываясь через плечо. – Ты заходил в магазин белья? И откуда ты вообще знаешь мой размер? – Продавец сказал, они универсальные и всем подойдут. – Даже тебе? – Всем омегам твоего роста и телосложения. – И долго ты его доставал? – Полчаса. – Бедный мальчик, тяжелая у него сегодня выдалась смена, – протягивает Се Лянь. Хуа Чэн ведет рукой выше и надавливает ему на соски, заставляя омегу ойкнуть. – Ничего не тяжелая, это его работа – угождать клиентам, а я клиент. Пускай подбирает то, что мне нужно. – Ты был с ним мягок? – Как мог. – Ладно, тигр… Это все, что ты купил? – По правде сказать нет, но… Это уже был другой магазин. – Какой? Только не говори, что заходил в инти- – Купил зажимы для сосков. Се Лянь вздыхает. Он мягко закатывает глаза, а потом с интересом берет в руки коробочку, которую уже альфа достает самостоятельно. Она не завернута ни в какую подарочную упаковку, и ее крышка прозрачная, поэтому Се Лянь может видеть то, что лежит внутри. В целом… Ничего такого страшного, что уже нарисовало ему его воображение. Это штуки вообще не похожи на зажимы, и когда омега читает название, он в этом убеждается. – Сань Лан, это просто стимуляторы. – Стимуляторы? А-аа, ну… Может быть, я не очень запомнил название. Сказали, что они вибрируют. А еще там есть пульт управления, чтобы переключать скорости. И еще… А, нет. Вроде все. – Прикрепляется с помощью специальной липкой ленты, которая идет в наборе, ла-ла-ла… – читает мужчина. – …доставит вашему партнеру и вам внеземное удовольствие. Хм. Такое уж и внеземное? – Стоит попробовать, – мурлычет альфа ему на ушко, уже во всю наглаживая тело омеги. – Сань Лан. – М-мм? – Если не прекратишь, велика вероятность, что я сейчас кончу. – О? А у тебя стоит? Се Лянь прыскает и качает головой. Чужая рука тут же тянется под водой к его паху и оглаживает заметно вставший член, у которого из головки на кончике выделяется бесцветная и вязкая жидкость. – Стоит. – Я спиной чувствую, что у тебя тоже, – хмыкает омега, прикрывая глаза и облокачиваясь на альфу. – И как долго мы собираемся тут сидеть? Хуа Чэн разрывается, что ответить, но, в конце концов, хнычет правду: – Но мне так хочется еще немного тебя погладить, ты такой мягонький… Можно еще пять минуточек? Се Лянь посмеивается и закрывает глаза, наслаждаясь тем, как умелые руки и длинные пальцы ласкают каждый участочек его тела. Хуа Чэн проводит руками по внутренней части бедер, и затем поднимается ими выше. Он проводит подушечками пальцев по животу и груди, слегка оттягивает соски и гладит их, а потом принимается оставлять поцелуи на шее. Когда в таком тандеме пролетают еще десять минут, и из ванной уже начинают доноситься хриплые постанывая со стороны обоих, приходится действительно выйти и направиться к спальне.

***

Продавец в магазине не врет. Пока альфа уходит в комнату, Се Лянь начинает вытираться насухо, а потом берет упаковку с чулками. Они очень легкие и нежные на ощупь. Он старается все сделать аккуратно, и когда белая ткань плавно опускается на его светлую кожу, он смотрится в зеркало и любуется результатом. Не то, чтобы его ягодицы выглядели, как у модели с обложки, но тоже вполне неплохо. В конце концов, его муж на них никогда не жаловался, поэтому, почему это должно произойти сегодня? Он накидывает себе на плечи халат, потому что голым по дому ходить – ну, это можно замерзнуть – и выходит из ванной, все убирая и гася свет. Альфа уже сидит на середине большой двуспальной кровати и распатронивает приобретенный товар. Рядом с ним так же валяется небольшой тюбик со смазкой. Его он не покупал, Се Лянь знает, потому что они им пользуются иногда, когда естественной смазки не хватает. В периоды течки, разумеется, они не прибегают к такой вспомогательной помощи, там помощь вообще не требуется, да и гон проходит вполне сносно. От запаха альфы у омеги настолько сильно подкашиваются коленки, что смазка начинает течь с утроенной силой и позволяет входить без всяких неприятных ощущений. В обычные же дни, когда они просто хотят побыть наедине друг с другом, случается так, что как бы сильно не были возбуждены оба – организм может повести себя по-разному. Именно поэтому они купили несколько тюбиков в магазине просто на всякий случай. Этот был первым и был использован наполовину. Се Лянь приземляется на кровать и ползет ближе к середине, следя за тем, как Хуа Чэн медленно открывает глаза и смотрит на его ноги. Альфа издает тихое рычание и кидается вперед в считанные секунды. Се Лянь успевает издать странный звук, когда его губы накрывают чужие. Вообще-то омега пытается сказать, что они еще не прочли инструкцию, как пользоваться этой новой штукой, которую Сань Лан купил, но у альфы похоже уже другие планы. Он нависает над ним и придавливает Се Ляня к кровати, не позволяя уползти куда-то или вообще уйти из комнаты. Не то, чтобы Се Лянь планировал вставать в ближайшие несколько часов с кровати вообще. Как никак, на улице уже давным-давно стемнело. Как только они закончат, он, скорее всего, просто вырубится и ляжет спать. Хуа Чэн сверху опирается на руки и приподнимается повыше, давая ему возможность вздохнуть полной грудью. Се Лянь закидывает ему за шею свои руки, а потом раздвигает ноги пошире и одной ведет вверх прямо по бедру. Сань Лан быстро ловит ее и отрывается от поцелуя, оставляя между губами ниточку слюны. Се Лянь тяжело дышит и смотрит вперед. Он откидывает свои руки на подушку и прикрывает глаза, наблюдая за тем, как Хуа Чэн поднимает одну из его ног все выше и выше. Он останавливается только тогда, когда щиколотка практически лежит на его плече, после чего внимательно рассматривает омегу перед собой целиком и несколько раз целует выпирающие косточки на ноге. – ...нравится? – Гэгэ просто потрясающий… – Х-ах... Что там по плану? – М-мм… Я должен приклеить их тебе на грудь, а потом попробовать включить. Я вставил батарейки в пульт, так что должно работать. Се Лянь сглатывает и приподнимается на локтях. Хуа Чэн немного сползает с него и дрожащими руками выполняет задуманное. Клейкая лента облепляет омегу по две стороны и только тогда, под пылким взглядом сверху, Се Лянь начинает чувствовать себя… немного скованно. Он чуть сводит ноги и прикрывает глаза рукой, закусывая губу, упав на подушки. – Я… Я выгляжу глупо… – Вовсе нет. – Не смотри так... – Смотрю, потому что красивый... – Сань Лан… – Сейчас включу, поставим первую скорость? Гэгэ? Эй… Не прячься… Хуа Чэн мягко улыбается и нависает над омегой по новой. Он плавно отводит его ладонь, которая все это время закрывала большую половину лица, и под ней во всей красе рассматривает, как покрываются румянцем щеки. Хуа Чэн внутри уже мертв, но снаружи он должен хоть что-то сделать, и он делает. Когда его рука давит на маленькую кнопку на пульте управления, он случайно перебарщивает с уровнем скорости, и Се Лянь под ним вздрагивает и начинает дышать чаще. – М-мм… Э-ээт-то… Ах-х... Пом-медленней… – Ой, помедленней? Сейчас, сейчас, извини… Вот так. Так нормально? Это пятая скорость из десяти. Се Лянь чувствует приятную вибрацию и немного странное ощущение, которое похоже на щекотку. Его голова опускается немного вперед и вверх, и он кивает ей. – Д-да… Так хорошо… – Отлично, теперь лежи... – Что? Эй, а ты куда? Хуа Чэн никуда не уходит, но он спускается ниже и резко задирает таз мужчины выше, из-за чего Се Лянь испуганно хватается руками за подушку и пищит. Альфа прислоняется щекой к внутренней стороне бедра супруга и начинает покусывать чувствительную зону, попутно с этим поглаживая тазобедренные косточки. Ноги омеги оказываются перекинуты поверх плечей альфы, и сам он сдвинут чуть ниже на кровати, в то время, как голова Хуа Чэна расположена аккурат напротив паха, и его язык уже начинает проводить мокрую дорожку от основания члена к его головке. Се Лянь откидывает голову вверх и смотрит в потолок, дыша чаще. Его грудная клетка вздымается вверх и вниз. Одна его рука придерживает собственные волосы на лбу, чтобы те не падали на глаза, а другая лежит на животе. Он чувствует, как через его соски проходит вибрация, и как альфа берет у него в рот целиком... и от этого пальчики на ногах поджимаются. Изо рта вырываются сдавленные и хриплые охи, которые постепенно перерастают в стоны, и Хуа Чэн начинает уделять время не только переду, но и задней части любимого, проталкивая один палец. Проход уже влажный, и естественная смазка стекает вниз между ягодиц, образуя небольшое прозрачное пятнышко на простыне. От Се Ляня доносится сладкий запах, который кружит голову, и сам омега уже чувствует, как от альфы исходит дурманящий аромат феромонов. Они уделяют этой ласке некоторое время, покуда Се Лянь не оттаскивает Хуа Чэна ногами, стуча пятками по спине, потому что, если тот и дальше продолжит в таком темпе, он точно не выдержит. А потом мужчина нависает над ним и целует прямо в губы. В отличие от первого раза за вечер, когда альфа кидается на него, сейчас он делает это медленнее, растягивая и смакуя удовольствие. Их языки сплетаются вместе, и можно почувствовать, как слюны становится настолько много, что она начинает стекать вниз по подбородку. Хуа Чэн подтягивает податливое тело к себе ближе и направляет член внутрь, толкаясь тазом. Се Лянь издает тихое мычание ему в губы, чувствуя, как его растягивает снизу. Это ощущается хорошо, особенно тогда, когда на члене нет никакого латекса. Они могут им не пользоваться, но Се Лянь все равно просит выходить прежде, чем Сань Лан вздумает кончать. Ему не охота ходить в душ после такого, ноги не держат абсолютно. И альфа его слушается когда как… Но он всегда оправдывается после этого, что подобный исход иногда нельзя предотвратить так просто, потому что внутри Се Ляня бывает всегда так хорошо, а потом еще и еще лучше, и… вот как можно в такой момент остановиться и вытащить? Нет, разумеется, Хуа Чэн начинает толкаться только быстрее, пока окончательно не замирает и не спускает внутрь. Они могут себе это позволить, омега все равно не сможет забеременеть еще раз. Когда они только пытались это сделать, им уже тогда говорили, что это будет непросто. Хоть течка и наступила до крайнего срока, все равно у Се Ляня слишком слабые гены для того, чтобы зачать и выносить ребенка. Нужно слишком хорошо постараться для такого, и то, не факт, что не будет выкидыш. Услышав такие слова в кабинете, естественно, первое, что сделал Хуа Чэн – это спокойно встал со своего стула, а потом со всего размаху зарядил кулаком в лицо того самого доктора, который всю жизнь занимался здоровьем Се Ляня. Се Лянь тогда едва вытащил разъяренного альфу из кабинета. Сань Лан был настолько зол, что ему пришлось вкалывать успокоительное, а потом еще несколько дней разговаривать с ним дома и просить не нанимать никого, чтобы того врача пристрелили. В конце концов, забеременеть получилось, выносить и родить ребенка тоже. Все прошло хорошо и на свет родилась абсолютно здоровая девочка с доминантными генами альфы. Оба родителя были просто счастливы узнать об этой новости. Однако вслед за ней пришла следующая. Матка внутри омеги ссохлась, и врачи сказали, что лучше и безопаснее для самого омеги будет ее удалить. Так они и поступили. Рисковать не было смысла, к тому же, все, что они хотели – у них уже было, а даже если бы не получилось, Хуа Чэн бы все равно настоял на операции. Ему гораздо больше нравится видеть перед собой живого и здорового Се Ляня, чем... Чем то, что могло с ним случится, если бы появились осложнения. Таким образом, вытекал и следующий вывод. Можно было заниматься сексом без всяких резинок и других средств контрацепции, потому что Се Лянь больше не сможет от этого забеременеть. Как только Хуа Чэн услышал об этом, он сжег все пачки с резинками, которые хранил про запас в их шкафу. Се Лянь тогда стоял позади него на заднем дворе и не дышал. Он видел размеры кучи и в голове прикидывал только то, что его задница бы точно не выдержала. Сань Лан что, думал без остановки заниматься с ним этим до старости?! Или таким изощренным методом их обоих загнать на небеса?! Черт его знает, но у них состоялся серьезный разговор. Но это было тогда, а сейчас… Сейчас обоим мужчинам хорошо. И слишком хорошо. Намного лучше, чем могло бы быть. Хуа Чэн наклоняется ниже, и одна его рука ведет по бедру, цепляясь пальцами в капроновую ткань чулок. Альфа держится за нее очень сильно, и когда Се Лянь выгибается в спине, омега уже слышит, как одежда на нем трещит по швам. Он закрывает глаза и предпочитает подумать над этим позже. Хуа Чэна все равно, кажется, все устраивает. Или он так и задумывал с самого начала? Сань Лан тяжело дышит над ним и хрипит. Они меняют несколько поз, перекатываясь по кровати, и когда Се Лянь стоит на четвереньках, прогибаясь в спине и оттопыривая ягодицы вверх, альфа толкается в них несколько раз из последних сил, наконец, давая им обоим закончить. К моменту, когда он вытаскивает, у Се Ляня разъезжаются коленки в разные стороны, и он просто ложится животом на матрас, чувствуя, что вот-вот готов вырубиться. Он кончил за все это время раза два точно, в то время как Хуа Чэн только один. И откуда у альф столько выдержки и сил? Непонятно. Да и Се Лянь сейчас совсем не хочет об этом думать. Он переворачивается с живота на спину и чувствует, как ему помогают приподняться вверх, а потом стаскивают остатки порванной ткани. Сань Лан помогает ему раздеться и все убирает. Он просто скидывает вещи на пол, ворча про то, что разберется с этим завтра утром. Он настолько вымотался сам, что даже не хочет идти обратно в душ, поэтому пользуется все той же рваной тканью, наспех вытирая их обоих от пота и спермы. Как только оба оказываются на кровати и закутываются в одеяло, часы на тумбочке показывают первый час ночи. Се Лянь жмется к нему сбоку, и Хуа Чэн притягивает его к себе, позволяя лечь головой на свою руку. К утру она наверняка затечет и онемеет, потому что омега не привык много перекручиваться во сне, но плевать. Разве это так уж страшно? Сань Лан приоткрывает один глаз и наклоняется к мужу, даря ему легкий поцелуй в лоб. Все в порядке. Он потерпит.