Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Удивительно смотреть за теми моментами, которые случаются с человеком впервые. Будь то езда на велосипеде или на машине. Например, ты наблюдаешь за тем, как твои дети делают первые шаги и произносят слова. Ты радуешься этому, и тебе хочется плакать. Потому что смотреть и наблюдать то, как учатся и узнают что-то новое те, кто тебе дорог, вызывает приступ гордости и восхищения глубоко внутри. Потому что реакция этих людей завораживает. Особенно приятно смотреть за этим тогда, когда ты сам учишь человека чему-то новому. Например, ты научил кого-то кодовому знаку при игре в картах. И тогда, если ты выпадешь в пару со своим партнером, вы уже можете рассчитывать на победу немного больше. А когда побеждаете, вы страшно горды тем, что именно вы положили зернышко успеха. Оно было маленьким и незначительным, и, иногда, даже не совсем обдуманным, но оно выросло, дало корни и успешно зацвело, являя миру свои цветы на свет. Когда Жолин впервые приходит на каток, и Се Лянь пытается держать дочь за ручки, та дрожит и еле-еле переставляет ноги. Мужчина сразу же начинает улыбаться и подбадривает ее. – Пап, только не отпускай! Я упаду, точно упаду! – Я держу тебя, – заверяет ее отец. – Не бойся, неужели ты думаешь, что я могу тебя уронить? – М-м-ммм… Жолин что-то невнятно мычит, а потом смотрит вперед. Се Лянь отъезжает от нее немного в сторону, а потом и вовсе перемещается назад, наклоняясь и обнимая ребенка за спину. – Пап! Руки держи! – Жолин, аха-ха-ха-ха, почему ты машешь ими так сильно? Ты ведь не падаешь. – Если не буду махать, то точно потеряю равновесие! – Правда? – протягивает мужчина. – А на велосипеде ты училась с большим удовольствием и меньшим страхом. Почему же боишься теперь? Земля здесь намного ближе, и, если упадешь, тебе будет гораздо менее болезненно, нежели грохнуться с высокой железяки. Так? – Нет! Не так! Вы же держали велосипед! – Ну-уу… пару минут, а потом ты заявила, что все в парке на тебя смотрят и смеются. Девочка недовольно поджимает губы и бурчит себе под нос: – Конечно, заявила, потому что они смеялись из-за того, что я этого еще не умею… – Жолин, тебе было всего четыре года. – И что? – По-моему, в таком возрасте совершенно нормально не уметь настолько опасные вещи. – Пф-фф, папа, о чем ты? Велосипед не страшный. Ты же им сам управляешь. – Но ведь на нем также нужно уметь держать баланс и внимательно следить за тем, куда ты едешь. А как быть с теми, кто еще и любит внезапно появляться на выделенных дорожках для езды? На таких людей можно наехать, и вот тебе и авария. Велосипед, как маленькая машина, а на машинах ездить очень опасно. Альфочка фыркает и поворачивает голову назад, чтобы увидеть лицо родителя. Се Лянь приподнимает брови чуть вверх, когда замечает улыбку ребенка. – Что? Я разве не прав? – Тогда, если это так опасно, почему же папа ездит на машине и нас там возит? – Ну… – посмеивается Се Лянь и гладит ее по голове. – Потому что твой папа взрослый и даже перед тем, как сесть за руль, он много учился и сдавал экзамен. – Да? Для того, чтобы сидеть на машине нужно сдавать экзамен? – Разумеется. – Но, если ты сказал, что машина – это велосипед, только в уменьшенном виде, почему же я не сдавала никакого экзамена, когда села учиться ездить на нем? – Хм-м… технически, ты его сдавала мне с папой. – Чтобы ездить на машине экзамен тоже нужно сдавать родителям? – Боюсь, у нас с твоим отцом недостаточно квалификации, чтобы оценить, все ли верно ты делаешь. – Значит, чтобы водить машину нужно больше знаний, чем у вас есть сейчас? – Примерно так. – Но, если папа умеет водить, значит, у него есть эти знания, почему же он не может мне рассказать о них, когда я вырасту и захочу сесть за руль? Се Лянь улыбнулся. – Жолин… С возрастом ты становишься все любопытнее. – Но мне же интересно узнать принцип системы. – Я бы задался вопросом к чему тебе эта информация сейчас, но думаю… Я просто должен ответить, чтобы у тебя хоть что-то отложилось в голове? – Да! – радостно закивала альфа. – Хм-м… Знаешь, я не очень уверен, но в отличие от велосипеда или обычного самоката, машина предстает перед нами как более сложный механизм. Чтобы уметь правильно с ней обращаться нужно действительно много знать, а также нужно знать все знаки, которые расставлены на дорогах. По этому принципу устроено все движение во всех странах. И более того, хоть и есть международный стандарт, все же присутствуют и отличия, к тому же сами тесты составляет компьютер, а уже практическую часть принимает человек. Этот человек специально обученный, и в отличие от твоего папы, который уже знает принципы вождения, он дает тебе независимую оценку, которая позволяет вынести окончательные вердикт, можно ли тебя выпускать на дорогу одну или нет. Все-таки, если ты наедешь на кого-то на велосипеде, у вас могут быть травмы, но не такие серьезные. Что же касается автомобиля и других крупных транспортных средств, твои действия от любого неправильного движения несут за собой ужасающие последствия. Могут пострадать люди, очень много людей. Бывает из-за одной случайности человек может даже умереть, не затормозив вовремя, а то и зазевавшись. Скорость машины значительно превышает скорость обычного велосипеда. Ох… Понимаешь? Или все-таки сложновато? Жолин немного задумалась, а потом мягко промычала и слабо кивнула головой. – О, да. Я поняла. Спасибо, что объяснил. – Правда? – улыбнулся Се Лянь и посмотрел на ребенка сверху вниз. Жолин улыбнулась. – Чудесно. А теперь… Давай-ка ты все-таки будешь смотреть вперед и отталкиваться сильнее. Создай небольшое трение и просто скользи. – Что-оооо?! Уже?! Нет! Нет-нет-нет! Я не готова! Пап! Стой-стой-стой! Страшно! Вдвоем с омегой им удалось проехать вперед несколько метров, покуда Жолин не пришвартовалась у бортика и намертво вцепилась в него, не желая отпускать и расставаться с деревяшкой. Се Лянь грустно вздохнул и потер шею рукой. – И что с тобой делать… – Я просто… Почему лед такой скользкий?! – Почему? – Да! – возмутился ребенок и вдобавок к своим словам топнул ножкой, заскользив и едва не упав на пятую точку. – Ой-ей… Ох… Вот видишь? Если бы он не был таким скользким, я бы не боялась и не падала! – Вот как… – протянул омега, а затем улыбнулся и потрепал ребенка по голове. – Жолин, но лед на самом деле не скользкий. – А? – Да-аа, тебе просто так кажется. Знаешь, температура льда значительно отличается от температуры человеческого тела, а также от температуры разных металлов, которые соприкасаются с ним. Как только твой конек прикасается к его поверхности, лед под тобой начинает мгновенно таять. Именно из-за этого создается небольшой слой водяной пленочки, которая и позволяет тебе скользит по нему без лишнего сопротивления. – Папа… – М-мм? – Откуда ты это знаешь? – А? Откуда? Да-аа… Мне приходилось на первых курсах университета учить более углубленно и школьные предметы, а потом еще и сдавать по ним экзамены. На самой первой сессии какому-то парню попался вопрос про лед и его свойства, или что-то вроде того. И он тогда долго спорил с профессором о силе трения и прочих штуках. А когда я пришел домой и рассказал об этом твоему папе, он подтвердил, что учитель был прав, а тот студент ошибался. Для меня это стало потрясением и новым открытием, поэтому я это запомнил. Яркие моменты в жизни всегда четче врезаются в память. Жолин моргнула. – А папа откуда это знает? – Он просто умный. – Кто умный? Сань Лан подошел к ним со стороны палаток снаружи, держа в руках небольшую подставку, в которой стояли два стаканчика с горячим кофе и один с чаем. Се Лянь принял протянутую ему руку и взобрался на небольшой мостик, забирая следом за собой и ребенка, который был безумно рад оказаться наконец там, где ноги не будут жить своей собственной жизнью. – М-мм, спасибо, – протянул Се Лянь. – У меня руки немного замерзли. – Почему ты не надел перчатки? – спросил Хуа Чэн, обеспокоено глядя на то, как его муж мертвой хваткой вцепился в теплый стаканчик. – О-оо, я собирался. Но потом вспомнил, что оставил их в другой куртке, которую мы сдали вместе с остальными вещами в гардероб. – Мне стоит завести для тебя книжку, куда ты будешь все записывать. – Очень мило. Неужели ты считаешь, что у меня всегда память, как у рыбки? – Гэгэ дуется? – улыбнулся Сань Лан. Се Лянь обиженно фыркнул и отвернулся в другую сторону, присаживаясь попой на лавочку. Жолин расположилась аккурат рядом с ним, а Хуа Чэн замкнул эту цепочку, садясь с краю. Как только девочка потянулась руками к стаканчику, альфа любезно и аккуратно подал ей его, предупредив, чтобы она пила медленней, потому что напиток все-таки был горячим. Стоило Жолин сделать свой первый глоток, как она разочарованно простонала. Се Лянь мигом вернул взгляд обратно. – Что такое? Обожглась? – Почему это, а не то, что пьете вы? – А-ааа, – улыбнулся омега и мягко посмеялся. – Потому что мы хорошо помним, что случается с тобой, когда ты пьешь кофе. – Ничего со мной не случается, – возмутилась альфа и повернулась к другому родителю, требуя поддержки. – Па, скажи ему! – Разумеется. – Видишь? – Его слова тебе не помогут, я все равно запрещаю. – Да что я такого сделала? – Мне кажется… – медленно протянул Се Лянь, одновременно с этим начиная пялиться на Хуа Чэна. – Что твой злобный смех при просмотре того мультфильма, который ты включила после кофе, был не самым лучшим показателем. Ты дуреешь с него, и это мне кое-кого напоминает. Сань Лан прыснул со смеху и откашлялся, стуча себя кулаком по груди. – Э? – Аха-ха-ха-ха-ха, ну, ты вспомнил! Не было такого! Я просто развлекался и пытался всех рассмешить. Даже тебя пытался. – Пока Жолин не исполнится как минимум четырнадцать, кофе под запретом. – У-у-у-у-уууу… – захныкал ребенок и принялся тереться о руку родителя, прося, чтобы это правило отменили. Се Лянь был непреклонен. Тогда Жолин быстро смекнула, что такими методами его не проймешь и принялась спокойно пить свой чай, болтая ножками вперед и назад. Ее резкая смена настроения не могла не заинтересовать обоих взрослых, поэтому и Се Лянь, и Хуа Чэн опустили взгляды вниз и принялись сверлить черную макушку. – М-мм? Чего вы так резко на меня посмотрели? – Ты что-то задумала. – Конечно, задумала. – А я знал, – фыркнул омега. – Это у нее от тебя. – Что? А я здесь при чем? – Можно подумать это не ты был тем, кто в детстве вечно придумывал какие-то планы и ставил все вверх ногами. – Ой, да всего-то пару раз было. – Пару? – Ну, пару-тройку раз. – Где тройка, там будет и систематически. Жолин. Что ты планируешь сделать? – Разве то, что я тебе скажу, не приведет к тому, что ты продумаешь способ, как обрубить мой план на корню, и не позволишь мне это сделать? – Именно этого я и пытаюсь добиться. – Тогда мне нет никакого смысла тебе об этом рассказывать, пап, – протянула альфа. – Это же логично. – Логика определенно прослеживается, – кивнул Сань Лан. – Ты скажешь, что ты задумала, милая, по одной простой причине, – усмехнулся омега. – А? И по какой же? Се Лянь спокойно посмотрел на нее своим определенным взглядом, а потом так же спокойно ответил: – Я – твой родитель, и я последний человек на планете, кто будет желать тебе зла. Кофе может привести к твоей психической нестабильности в столь раннем возрасте, а это проблемы со здоровьем. Не ты ли была той, кто трещал нам с твоим отцом последние несколько недель, что ты хочешь встать на коньки и кататься так же, как та самая красивая девочка из фильма? М-мм? А если ты этого хочешь, ты должна быть здоровой. Я же не запрещаю тебе его не пить вечность. Просто подрасти до того возраста, когда твой организм сможет с ним справляться по-нормальному, и никаких проблем не будет. Хуа Чэн загорелся изнутри и посмотрел на своего мужа, как на божество, которому готов поклоняться двадцать четыре часа в сутки. А вот Жолин все еще выглядела недовольной. Хотя поспорить со словами родителя было нельзя. Даже, можно сказать, бессмысленно. Он ведь прав. Поэтому оставалось только печально вздохнуть и послушать его совета. – Ладно… Просто хотела попросить А-Тяна, чтобы купил мне его, или чтобы он попросил дядю Вэя, чтобы тот купил его ему, а он уже принес бы мне. – Его? – удивился Се Лянь. – Да-а, почему ты выбрала именно его? – Что за глупый вопрос? – удивилась альфа и посмотрела на своих родителей так, как будто это она резко стала старше, а те помолодели. – Джун слишком правильный и прочтет мне ту же мораль, которую прочел только что папа, а если попросить Рина, то он, ну… С ним слишком большая вероятность, что вы об этом узнаете… Хуа Чэн моргнул, и они с Се Лянем практически одновременно посмотрели друг на друга. Спустя пару секунд таких гляделок, оба, как по команде, прижали к губам по стаканчику с горячим напитком и сделали глоток, облизывая губы. – Эй? Я что-то не так сказала? Почему вы так резко замолчали? И что тут сказать? Нельзя же вслух произнести, что сейчас твой собственный ребенок показал себя умнее тебя самого. Причем Жолин обставила за один раунд обоих взрослых. И кто ей позволял так управлять чужой бдительностью? Это потому, что она слишком милая, и они отвлеклись на ее красные щечки, которые заалели от холода? В конце концов, девочка быстро допила остатки своего чая и резко вскочила с лавочки. После этой проделки она мгновенно покачнулась и едва не приземлилась обратно, потому что, по всей видимости, из ее головы вылетел тот факт, что на ней сейчас коньки, и стоит она не на целой подошве, а лишь на тоненьких лезвиях. Хуа Чэн вытянул руку и схватил ее за шиворот, держа дочь до тех пор, пока та окончательно не поймала равновесие. Мужчина сам допил свой стакан и сжал его в руке, приподнимаясь с лавочки. – Н-да… А дела у вас совсем с мертвой точки не сдвинулись, пока я уходил? – Она приклеилась к бортику, ты же сам видел. – Я подумал, что вы проехались пару кругов и остановились, чтобы она отдохнула. – Боюсь, мы даже пары метров не смогли проехать без криков. – Хей! И вовсе я не кричала! Ты врешь! – Правда? – усмехнулся Се Лянь и подмигнул ей. – Тогда прокатишься пару кругов без меня с папой? – Я… Я не… – Не можешь? – П-фф… – Жолин недовольно нахмурилась, а потом гордо вздернула подбородок и зашагала к тому самому мостику, по которому все люди спускались на лед. – А вот и могу! Я все могу! И я сейчас это докажу! – Жолин, но ты же говорила, что ты боишься! – крикнул ей Се Лянь вдогонку. – Я ничего не боюсь! Пап! Пошли скорее, ты будешь держать меня за руку! Хуа Чэн довольно заулыбался и скрестил руки на груди, наблюдая, как его дочь кривоватой походкой направляется на каток. Он повернулся к мужу и протянул, посмеиваясь над ребенком: – Ее нужно ловить? – О-оо, там лучше поставить целый батут. – Аха-ха-ха, да ладно? Подумать только, да у нас тут кое-кто настоящая трусишка. Ты говорил ей о том, что падают все? – Ты же ее знаешь, – ответил Се Лянь, поднимаясь с лавочки и вставая рядом с Сань Ланом, поправив его шарфик на шее, который успел сползти в сторону. – Она не хочет, чтобы над ней смеялись, потому что она чего-то не умеет. Она даже не падать боится, а боится уронить свою гордость. – Глупенькая, нельзя же все делать идеально с первой попытки. – Ну-у… Пойдем с ней и постараемся до нее это донести. – А ты думаешь получится? Се Лянь сделал несколько шагов вперед, а потом остановился на месте и посмотрел на то, как Жолин замерла перед входом и теперь чересчур аккуратно переставляет ноги с деревянной поверхности на ледяную. Омега не смог сдержать улыбки от этого очаровательного зрелища, и, повернувшись назад, ответил: – Не попробовав, не узнаем. Ну, что? Подтолкнем ее?

***

Таким образом, в тот день, много лет назад, Жолин была еще совсем ребенком, которой помогали родители и подбадривали ее, желая, чтобы она научилась чему-то, чего хотела она сама. Но проблема детей заключается всего в одном пункте: они всегда вырастают. И, порой, ты понятия не имеешь, чем для тебя это обернется. Поэтому, когда в выходной день Се Лянь стоит на кухне и внимательно наблюдает за тем, что режет в салат, Жолин как-то подозрительно быстро хлопает дверью собственной спальни и начинает копошиться в прихожей. Сегодня была суббота, и она вернулась с дополнительных занятий всего час назад. Мужчина сверяет все часы, которые находятся рядом с ним и, понимая, что не ошибся, опускает нож на доску рядом с помидорами и идет смотреть, в чем дело. Как только Се Лянь оказывается в проеме между дверей, Жолин пытается надеть второй ботинок и скачет на одной ноге, как попрыгунчик. – Жолин? – А? О, пап, я поздно вернусь, у меня тренировка, так что оставь для меня ужин в холодильнике, ладно? – Тренировка это, конечно, замечательно, но не слишком ли ты быстро на нее побежала? – А? – девушка наконец надевает на себя обувь и застегивает молнию сбоку, выпрямляясь в полный рост; она едва ниже своего отца, который стоит перед ней. – А что? – Ты сделала уроки? – Разумеется. – А если я пойду и проверю? – Хах, пап, я что, в первом классе? – Какая разница, в каком ты классе? Насколько мне не изменяет память, то в начальной школе мы с твоим отцом не контролировали тебя по поводу домашней работы, потому что видели, что ты делаешь ее. Сейчас… у меня возникают сомнения. – Незачем беспокоиться обо мне, – улыбается девушка и отходит к зеркалу, надевая на себя шапочку. На улице зима и было достаточно холодно. Этим жестом она пыталась показать, что заботится о своем здоровье, чтобы Се Лянь потеплел и отстал от нее, но омега все еще продолжал неподвижно стоять в дверях и прожигать ее взглядом. В конце концов, альфа не выдержала и недовольно цокнула языком, поворачиваясь к отцу. – Ну, что еще? – Мне звонили из школы, – протянул мужчина. – Твой классный руководитель. – М-мм… И что она сказала? Что я опять заняла какое-то призовое место на олимпиаде? – Нет, другое. – Пап, только не начинай сейчас выяснять со мной отношения. Я опоздаю. – Ты прогуливала последние уроки. Жолин замирает на месте и мысленно принимается материть эту тупую женщину за такой поступок. На кой черт она сразу побежала к ее родителям? Неужели нельзя было решить этот вопрос лично с ней? Нет? Нет, зачем же. Куда веселее ябедничать и смотреть со стороны, как родители орут на своих детей. Девушка глубоко вздыхает и облокачивается на стенку, поворачиваясь лицом к отцу. Се Лянь смотрит на нее так, как будто очень разочарован. Это не самый приятный его взгляд. Она кусает себя за нижнюю губу и утыкается глазами в пол. – У меня… тренировку перенесли, а в некоторые дни я хотела прийти пораньше, чтобы отработать прыжки, пока на катке есть много свободного места. К тому же, мне совсем скоро ехать на соревнования, а моя программа не до конца готова. Мне это было важнее, чем отсидеть дополнительные часы. Я и так знаю то, что они мне собираются рассказать. Что плохого, что я экономно распределяю свое собственное время? – Жолин, ты съехала по многим предметам. Мне сказали твои баллы, и если в начале ты практически возглавляла список, то теперь едва ли можешь держаться в середине. У тебя был тест по английскому на прошлой неделе. Нам ты сказала, что справилась на отлично, а на самом деле? Почему я должен узнавать твои реальные результаты от учителей, а не лично от тебя? Почему ты обманываешь? – Да потому что вы запретите мне ходить на каток! – А тебе не кажется, что, если ты будешь успевать делать и то, и то, никто к тебе не будет приставать? И никаких лишних выговоров тебе не будет? – Легко сказать, успевай делать! – Мы договаривались, – строго заявил Се Лянь. – Мы договаривались еще в самом начале. Ты сможешь заниматься тем, чем хочешь, сколько твой душе угодно, пока это не будет отражаться на твоей учебе. И ты поклялась нам, что именно так и будет. – Да сдалась мне эта учеба, – фыркнула девушка и стянула шапку резким движением руки, взлохмачивая все волосы. – Не хочу я учиться, мне это больше не нравится! – О, не нравится? И что ты собираешься делать? – Ясное дело. Буду тренироваться дальше, выиграю еще несколько соревнований, потом добьюсь того, что меня возьмут в национальную сборную и стану одним из представителей Китая в одиночном катании среди альф. Потом поеду на олимпиаду, а пото- – А что потом? – перебил отец. – Ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Твой жизненный план, разумеется, звучит великолепно, но ты не задумываешься хоть на минуту, что с тобой будет, получи ты травму, или если тебя обставит кто-то еще? Всегда нужно иметь запасной вариант, а даже если у тебя все и получится, ты задумывалась хоть на минуту дальше? Ты видела на льду кого-то, кто был бы старше пятидесяти лет? Видела? Спортсмен – это не вечная профессия! И мало того, какой сильный ущерб там идет на здоровье, так еще и сам факт дичайшей конкуренции! Стукнет тебе тридцать, и на твое место придет тот, кто будет моложе и перспективней. У которого будет больше лет жизни впереди! Ты об этом задумывалась? И ты стоишь сейчас и с пеной у рта доказываешь мне, что у тебя все сложится хорошо, что все ты просчитала, и что учеба – это пустая трата времени, которая тебе не нужна?! – Хватит! Зачем ты мне это говоришь!? – Да потому что я о тебе волнуюсь! – Но я этого хочу! Катание – это то, что я по-настоящему хочу! – Да плевать мне, чего ты хочешь! Девушка застыла в открытым ртом, уже собираясь выкрикнуть что-то в ответ, когда внезапно просто лишилась дара речи. Се Лянь, подобно ей, замер и только сейчас понял, что сказал. Он тут же зажмурился и замотал головой, пытаясь успокоиться и прийти в себя. – Я не… То есть… Мне не плевать, конечно, нет, я не то имел в виду, просто… Ты меня разозлила, вот я и… – Очень мило, пап… Спасибо. – Жолин, слушай, ты же понимаешь, что когда люди злятся, они себя не всегда хорошо контролируют. Я не хотел тебе этого говорить, просто хотел, чтобы ты меня услышала. – Ага, я услышала. Ты просто хочешь сделать из меня идеального ученика, который будет день и ночь сидеть за уроками и грезить о том, как бы поступить в какой-нибудь престижный университет, чтобы потом родители хвалились им перед другими. Так? – Совсем нет. При чем здесь вообще это? – При том, – настаивала альфа. Они вдвоем замолчали, и вся квартира погрузилась в тишину. Только через закрытые окна можно было различить едва слышимый шум от машин на улице. А когда никто из них двоих не сдвинулся с места и ничего не сказал по прошествии десяти минут, девушка скатилась вниз по стенке и закрыла себе лицо руками, тихо бубня через них: – Не говори отцу… Се Лянь опустил на нее взгляд. – Не говори ему, что я… кричала на тебя. Мужчина усмехнулся. И правда. Из всего списка провинностей Жолин выбрала именно это. Еще бы. Ведь как-то раз, когда они все сидели в гостиной, и они с ней вдвоем принялись спорить на тему фильма, как именно раскрыт сюжет, и что же пытался донести автор, было много крика. Се Лянь тогда первый это прекратил и сказал, что все-таки у всех людей свои взгляды и своя точка зрения. Он предложил принести еще сока и встал с дивана, уходя на кухню. Дверь была открыта, поэтому, возясь со стаканами и большим пакетом, он четко смог услышать, каким голосом Хуа Чэн дал дочери наставление. И в нем строго оговаривалось, чтобы она не смела повышать голос на Се Ляня и говорить с ним в таком тоне, и что, если еще хоть раз подобное произойдет, ее ждет очень суровое наказание. После того случая Жолин в самом деле себе больше подобного не позволяла. А если у них и случались стычки, она сдержанно, хоть и ругалась, но не говорила на повышенных тонах. Тут и речи не было об оскорблениях. Узнай Хуа Чэн о том, что такое произойдет, Се Лянь даже представить не мог, что бы он сделал. Сегодняшняя ситуация… Что с нее взять? Хоть альфа и выросла, и уже ходила в старшую школу, как ни крути, но она все еще подросток. А это значит, что в большинстве случаев, если она и понимает, как делать правильно, на некоторых вопросах все еще может ошибаться. Се Лянь увидел, как по щекам дочери скатываются слезы, и как та пытается всем видом показать, что она не плачет, поэтому просто развернулся и встал к ней спиной, заходя в гостиную. – Иди сюда, – протянул омега. Жолин шмыгнула носом и тут же подскочила на ноги, всеми силами стирая последствия своих реальных эмоций. Се Лянь решил ей подыграть и сделал вид, что он этого не видел. Если она сама не желает перед ним плакать, значит, пускай думает, что он этого и не заметил. Мужчина присел на диван, дожидаясь того, пока рядом с ним пустующее место станет занято. Девушка присоединилась спустя несколько секунд. Она сняла с себя обувь в прихожей и зашла в гостиную, садясь рядом и облокачиваясь на мягкую спинку. Они были в квартире вдвоем, потому что Сань Лан уехал на эти выходные в другой город вместе с Вэй Усянем для повышения квалификации. Как только Жолин и ее отец полностью успокоились, Се Лянь протянул: – Я не скажу, но… Давай поговорим. – О чем? – О твоем жизненном пути, – сказал мужчина. – Ты должна понимать, что только один вариант развития события – это слишком мало, и всегда должен быть запасной вариант. – Запасной вариант есть только у неудачников. – О-оо, это неправда. – Да, ну. – Да, – кивнул омега. – Видишь ли… Жизнь всегда бывает достаточно непредсказуемой. В свое время, когда я учился и заканчивал школу, я хотел стать преподавателем. – Что? Но ты же- – Да, сейчас я работаю совсем в другой области. Это и есть мой запасной вариант. И я, знаешь ли, не считал себя неудачником. Что такого плохого, чтобы подстраховать самого себя? Потому что, когда мне было восемнадцать, я понятия не имел до самого конца, чем именно хочу заниматься, и к чему у меня лежит душа. Я хотел стать преподавателем, подыскивал университеты. И, кстати, я поступил и с нужными баллами мне даже хватило на то, чтобы учиться со стипендией. – И почему ты ушел? – Мне это не понравилось, – просто ответил омега. – Примерно после второй сессии. Тогда прошел год. Не сказать, что я ее завалил, я сдал, как обычный среднестатистический студент. У меня не было троек, просто сама учеба… Это было совсем не то, что мне было нужно. Тогда я подумал о том, что у меня есть и запасной вариант. Когда я сдавал экзамены для поступления, я выбрал еще несколько предметов. После сдачи контрольных экзаменов и тестов, они остаются действительными на протяжении года. У меня оставалось несколько месяцев в запасе, поэтому я решил просто перевестись на другое направление. Моих баллов хватало, правда вот… На стипендию там я уже не тянул. Пришлось доучиваться без нее, хоть я и старался изо всех сил. – Правда? А я думала, что ты… Ну… – Что я суперумный? Нет, вовсе нет. – Но ты ведь хорошо работаешь сейчас! Отец говорил, что ты один из лучших специалистов в клинике! – Ну-уу… Работа и учеба очень сильно отличаются друг от друга. Учеба – это все скорее теория, и знания из нее тебе дают обо всем и сразу. А когда ты начинаешь работать, ты понимаешь, что не все из этого тебе в принципе нужно было. Ты выбираешь только то, что тебе пригодится и, таким образом, твои знания сужаются до определенного спектра, который ты уже начинаешь изучать более углубленно. Благодаря этому у тебя мозг разгружается и работает лучше, запоминая все с большей охотой. – А-ааа… Я этого не знала. – Ну, разумеется, ты об этом не знала. Тебе просто неоткуда было об этом узнать. И в этом нет ничего страшного. Некоторые знания приходят только тогда, когда испытаешь все на личном опыте. Но… Давай посмотрим на твоего папу. Он ведь не заканчивал университет. У него нет высшего образования, как у меня. – Ну, да. – Верно, но неужели ты думаешь, что и он не решился бы подстраховать себя? Отпускать ребенка на ту работу и в то будущее, где тебе может повезет, а может и нет – довольно непросто. Поэтому твои дедушки поставили ему ультиматум. – Они ему угрожали? – Аха-ха, вовсе нет, – улыбнулся Се Лянь. – Они с ним просто поговорили, и все вместе решили, что, если у Сань Лана не получится что-то в той профессии, которую он себе наметил, он поступит в тот университет, который, как ему казался на то время, ему бы понравился. – Но папа говорил, что не хоч- – Разумеется, он не особо хотел, но он и сам прекрасно понимал, что, если у него не получится пройти ускоренный курс обучения и не найти работу, он попросту не сможет себя обеспечивать, а этого он не хотел. Ты же сама стремишься к самостоятельности. – Конечно. – Видишь? А для того, чтобы быть таковой и ни от кого не зависеть тебе нужны деньги. Для того, чтобы их получить, нужна работа, а для всякой работы ты должен учиться. Взять хотя бы то, кем ты сейчас планируешь стать. – Спортсменом? – Именно, – подтвердил Се Лянь. – Ведь для этого ты очень долго и упорно училась стоять на коньках, и у тебя не получалось идеально все с первого раза. И это нормально, так у всех бывает. Но ты ведь научилась этому и сейчас стоишь на льду, куда увереннее, чем на земле. – Но это ведь другое. – Почему же? – Ну… Это больше… Это не… Черт, я не знаю, как объяснить, но это другое! Мне это нравилось, поэтому я этому и училась. А учеба мне… Я не знаю, мне просто так скучно там сидеть. – Понимаю. – Да прям? – А ты думаешь, мы в радость ходили в школу? – усмехнулся мужчина, скрещивая руки на груди. – Вот уж нет. Кому вообще нравится туда ходить? Школа не самое лучшее время, хотя бы потому, что там действительно занимаешься тем, что тебе не шибко и нравится. Только с годами приходит осознание зачем это было, а тогда ты вообще сидел и в неведении думал, чем я вообще тут занимаюсь? А если это так, то тебе начинает это надоедать, все в тягость, все скучно и появляется это ужасное чувство отвращения. Появляются мысли, что оно тебе не надо, оно тебе не пригодится, и что ты и так все знаешь. – Да. – Да, но не совсем. – А? – В современном мире, милая… Без образования – ты никто. И уж тем более без среднего. Как бы мне и кому-то другому ни была ненавистна школа, мы все-таки взяли себя в руки и закончили ее. Потому что умом-то и в глубине души ты все равно понимаешь, что это нужно. Даже если очень сильно не хочется, все равно нужно. Это самая большая проблема в жизни любого человека. Порой, нам приходится делать ненавистные для нас вещи, только потому что это делать необходимо. Жолин вздохнула. – И нечего мордочки строить, – Се Лянь щелкнул ее по носу. – Мне очень не нравится платить за коммунальные услуги, чтоб ты знала. Но если я и твой папа не будем этого делать, мы просто останемся жить на улице. А это такое себе удовольствие. Логику улавливаешь? – Немного есть… Но все равно я не вижу смысла в запасном варианте, потому что- – Потому что, что? – … – Видишь? Нет у тебя плана на тот случай, если все пойдет наперекосяк. – Но я правда не вижу себя где-либо еще, кроме фигурного катания. Что мне тогда делать? – У меня есть идея, – улыбнулся Се Лянь. – А? – Ты не видишь взрослых спортсменов, но ты видишь взрослых тренеров, которые обучают тех, кто только-только пришел этим заниматься. Почему бы тебе не сделать все то, что ты запланировала, а когда возраст и физическое здоровье уже не будет таким крепким и выносливым как сейчас, не углубиться в то, что тебе нравится и не начать передавать свой личный опыт тем, кто только хочет научиться стоять на коньках? По-моему, предложение очень заманчивое, что думаешь? – Тренер? – растеряно протянула девушка, смотря на отца. – Ага. – Тренер… – повторила Жолин. – Я… Я об этом и не задумывалась. – А теперь попробуй представить. Ты не уйдешь из этого спорта, ты так и будешь в нем, и знаешь… Между прочим, я видел в спортивных новостях, что хороших тренеров еще поискать надо. И что молодые и неопытные ребята, готовы чуть ли не насмерть биться и любые деньги отдать, лишь бы попасть к по-настоящему выдающимся учителям. Есть даже такие, о ком ходят слухи, что из-под их крыла вырастают только золотые медалисты. – Правда? – Конечно, правда. Мне не веришь, можешь погуглить. – Я верю, верю. – Хорошо, – протянул Се Лянь. – Но знай, что, чтобы стать тренером, тебе все же надо закончить школу, а потом… Если тебе все же не прельстит поступать, придется пройти курсы по педагогике. Потому что... что тренировать, что преподавать… Это все только кажется простым на первый взгляд. На позиции учителя должен стоять тот человек, который умеет хорошо объяснять. – Хей, а я разве этого не умею? – Н-да? А кто мне пытался объяснить, как пройти в вашей школе в актовый зал? – Ой, подумаешь… – фыркнула девушка и надулась. – В следующий раз просто карту нарисую. Се Лянь мягко посмеялся и закинул руку поверх ее плеч, притягивая дочь к себе и обнимая ее. – Просто кое-кому все-таки стоит попрактиковаться в этом. – М-мм… Рин точно также говорит. – Что именно? – Я пыталась ему рассказать, как прошло празднование дня рождения папы, а он только глазами хлопал и постоянно переспрашивал. Но я же вроде понятно говорила! – О-оо, я его не виню. – Вы вечно на его стороне! – Добрый, вежливый мальчик, конечно, я буду на его стороне. – Ты должен быть за меня! Я твой ребенок! – Правда, что ли? – Ну, папа! Се Лянь в очередной раз выпустил смешок, а потом похлопал девушку по спине. – Ладно… А теперь. К тебе будет задание. – Что? Какое? – Исправить свое положение в школе, потому что иначе с тобой буду разговаривать уже не я. Жолин сглотнула, понимая, что речь идет об отце. – Не надо. – Вот, вот. Поэтому для начала, иди и сделай домашнюю работу. А когда все будет готово, можешь пойти на тренировку и скакать там, хоть до посинения. Договорились? – Да, да, хорошо. Я все сделаю. Жолин быстро-быстро закивала головой и подскочила с дивана, улетая к себе в спальню и хлопая дверью. Се Лянь проводил ее удаляющийся силуэт взглядом и вздохнул. Сегодня он определенно поступил правильно. Нельзя запрещать ей делать то, что так сильно нравится, потому что никакой пользы это все равно не принесет. А вот пригрозить ей чем-нибудь, перед этим по-человечески поговорив, вполне неплохой подход. По крайней мере, кажется, она его поняла и больше так себя вести не будет. Для большего эффекта надо бы и еще какой-нибудь способ придумать, но сейчас в голове все равно пусто. К тому же, он не закончил с салатом. Уж это блюдо он ничем испортить не сможет. Омега поднялся с дивана и зашагал в сторону кухни, когда внезапно позади раздался грохот, потом щелчок двери, быстрый топот и прежде, чем он успел повернутся на весь этот шум, в его спину уже влетело чужое тельце и обняло его со спины, утыкаясь носом в лопатки. Жолин хоть и была девушкой достаточно изящной, все же являлась альфой, и сил на обнимашки у нее было хоть отбавляй. Она крепко сжала мужчину руками и простояла так несколько секунд. За это время Се Лянь смог почувствовать, как его спине становится сыро. Она снова плачет? Что на этот раз? – Пап… прости меня, ладно? – девушка потерлась носом о мягкую кофту и вдохнула родной запах. – М-мне так стыдно... Ты ведь снова прав, а я... Я больше так не буду… Прости меня… И разговаривать я так с тобой больше не буду… Только прости, пожалуйста… – О-хх, милая. Ну, ты чего?