Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Когда началась следующая неделя, и Сань Лан уехал обратно домой, Се Лянь почувствовал небольшое опустошение, провожая того до самого автобуса и оставаясь до момента, пока задняя часть транспорта не скрылась вдалеке. После этого Се Лянь взял себя в руки и решил, что ничего криминального не происходит. Подумаешь, не увидятся две недели, что в этом такого? Когда он только перебрался сюда и сдавал вступительные экзамены, занимался вместе с Хэ Сюанем поисками квартиры, а потом еще и праздновал свое поступление с отцом, они не виделись порядка двух месяцев, к тому же, Хуа Чэн и сам летом иногда уезжал к родственникам, так что это было хоть и грустно, но терпимо. Разве что, разница теперь заключалась в том, что чаще всего в такие моменты Се Лянь и сам был занят, и погружен в свои дела, поэтому для него это время проходило безболезненно и едва ощутимо. Иногда просыпалось ноющее чувство, что не хватает определенного человека рядом, но на такие случаи есть интернет и телефон, они всегда могли связаться друг с другом и поговорить. Что такого страшного могло произойти в этот раз? Ничего. Ну, так Се Лянь подумал. На деле же, оказалось, что он не взял в расчет небольшую деталь, которая из-за своей периодичности засела к нему намного глубже, чем просто в мысли. И эта деталь была на самом деле довольно незначительной, настолько, что омега с самого начала ее не заметил. Как выяснилось – зря. Деталь крайне банальная. Все началось с того, что примерно год назад, Сань Лан выказал рвение приезжать к нему и оставаться с ночевками на каждую неделю. Раньше это происходило реже, но альфе настолько сильно не терпелось поскорее увидеться с ним, что как бы взрослые не висели у него над душой, он все равно сопротивлялся им до последнего. В конце концов, прочитав несколько лекций и взяв честное обещание, что Се Лянь там будет в целости и сохранности, и что ничего чересчур экстравагантного Хуа Чэн с ним не сделает – Му Цин и Фэн Синь, скрипя сердцем, дали добро. Справиться с Ши Цинсюанем вообще не составило труда, он и сам его вытолкал туда и еще платочком напоследок махнул, улыбаясь и прикрывая себя веером, озвучив вслед что-то очень похожее на: «позаботься о не-е-е-ем~». Хэ Сюань пытался что-то сказать, но Хуа Чэн уже был у него под достаточным кредитом доверия, поэтому и с бетой проблем не возникло. Таким образом, Сань Лан на официальных правах, едва заканчивалась учебная неделя, вылетал из дома, прихватив несколько бумажек на проезд, и отправлялся к омеге, чтобы провести с ним несколько дней вместе и зарядиться энергией и позитивом на последующую неделю разлуки. Со стороны выглядит довольно мило, красочно и не вызывает никаких подозрений и тревог. И именно в этом моменте Се Лянь и просчитался. Дело было в том, что, поскольку он снимал однокомнатную квартиру, потому что на большее он не хотел просить лишних денег с родителей, у него была лишь одна спальня. Соответственно, в ней была всего одна кровать, на которой и Се Лянь, и Хуа Чэн удобно располагались, примостившись друг с другом. Альфа весьма уютно прижимал его к стенке, обнимал рукой за талию, фиксируя в таком положении, чтобы омега мог и ворочаться, и встать, но все равно находился далеко от края, и таким тандемом они благополучно засыпали. И… Вот она. Проблема. Оказалось, что прожить понедельник, вторник, среду, четверг и даже пятницу – особого труда не составило, а вот в субботу у омеги начались недопонимания со своим организмом. Они поговорили с Хуа Чэном по видео связи, и альфа то и дело, пытался корчить самые страдальческие гримасы боли и отчаяния, намереваясь бросить все эти учебники, открыть окно и выпрыгнуть из него, чтобы кинуться в соседний город, а Се Лянь смотрел на все это и пытался уговорить его выполнить хотя бы две страницы из задачника, где были задания на повторения. Когда же ему это сделать удалось, и Хуа Чэн начал учиться, он сам тихо и мирно уткнулся в книгу. Вечер прошел на хорошей ноте, и уже перед сном они попрощались, а вот когда Се Лянь пошел в ванную, умылся и забрался под одеяло, выключая свет… проблема дала о себе знать. Как-то… было не совсем удобно лежать. Что довольно странно, потому что еще вчера и позавчера постель казалась ему довольно просторной для одного тела. Она была в меру упругой, мягкой и ничего не мешало ему засыпать спустя двадцать минут, после того как его голова благополучно коснулась подушки. Теперь же – омега этого повторить не мог. Часы на его столике показывали сперва десять, потом одиннадцать, потом и двенадцать вечера, но сколько бы еще времени не проходило, и какую бы именно он позу не использовал, чтобы улечься удобно – ничего не помогало. Он встал с кровати и проветрил комнату. Он вышел на кухню и выпил стакан воды. Он вернулся в ванную и еще раз ополоснул лицо, разглядывая свое собственное отражение в зеркале. Он взбил подушку, поменял одеяло задом наперед, поправил простынь, решил снять с себя спальную футболку, и вот двадцать минут спустя – опять все то же самое. Ему было настолько неудобно, что пришлось взять курточки и положить их рядом со своим телом, с краю, чтобы кровать не казалась такой громадной. Это настоящая чертовщина. С чего вдруг такие глобальные изменения за один день? Не могло же все на самом деле быть до такой банальности просто? Или что? Теперь, чтобы заснуть по выходным, ему нужно отдельное тело рядом, которое будет просто лежать и обнимать его? Се Лянь фыркнул от подобного абсурда, а потом спустя еще пару минут ворочаний, открыл глаза и резко подорвался с кровати, принимая сидячее положение. Он поднял руку и опустил ее себе поверх одной стороны лица, водя то вверх, то вниз, растягивая кожу. В мыслях тут же загорелся красный огонек. Се Лянь сглотнул ком слюны в горле и еще раз посмотрел на то безобразие, которое он соорудил в попытке заснуть. Неужели он машинально это сделал? Он взял и перетащил все свои вещи, формируя из них одну большую и продолговатую подушку, которая бы по своим размерам хоть немного походила на человека. Он на инстинктивном уровне понял, что ему просто нужен кто-то рядом? Да бред же… Все остальные дни он спал один и ему было нормально. Омега повернулся в сторону этой баррикады и провел рукой по меховой шапочке, которая была на самой вершине и уютно примостилась на подушке. Парень погладил пушистый ворс, а потом прилег на бок, все еще продолжая пялиться на эту кучу одежды. Он пододвинулся к ней немного ближе, прикрыл глаза, а потом вдохнул посильнее, пытаясь распознать хотя бы отголоски чужого запаха. Разумеется, это не привело ни к чему, кроме провала. Хоть Хуа Чэн и приноровился делать это незаметно, даже все его выпущенные феромоны, которыми он старался помечать Се Ляня, со временем рассеивались. Он не ставил на омеге метку, а потому, сколько запаха не оставляй, но со временем и он выветрится. Если же ты оставишь на омеге свою метку, только тогда даже самая малость феромона, которую ты задержишь на своей паре, так на ней и останется, а постепенно ваши запахи вообще смешаются в один единый, таким образом, создавая третий, которым будете пахнуть вы оба. Ни о каком оставлении метки в данный конкретный промежуток времени не могло идти и речи. Во-первых, зачем? Метка – вещь достаточно сильная, хоть она и звучит во всех историях влюбленных романтично, стоит понимать тот факт, что она ставится один раз и на всю жизнь. Очень редко, когда удается выбрать именно одного человека, с которым ты проживешь все свои годы и встретишь старость, поэтому ничего удивительного не было, что омеги оттягивали этот момент, как могли. Альфа после расставания сможет найти себе пару, помеченная омега – только в одном проценте от ста обречена на успех. К тому же, метки хоть и были отголосками верности, все же уже довольно устарели и потеряли весь свой запал. Теперь если их и ставили пары, то только прожив достаточное время в браке, либо же после свадьбы, но будучи очень сильно уверенными в своем выборе и партнере. Такие случаи не давали стопроцентную гарантию того, что все эти пары жили долго и счастливо, но все равно было намного лучше, чем в те же сто лет назад, когда при первых признаках влюбленности альфы скорее пытались оставить свою метку, порой, даже не спрашивая омегу разрешения. Общество двигалось вперед, придумывались новые правила, отменялись ограничения, все пыталось прогрессировать в лучшую сторону. Се Лянь, тем временем, попробовал еще раз вдохнуть, сжимая в руках свою же курточку, а потом еще и еще. Он зарывался головой и носом в одежду до такой степени, что в один прекрасный момент она полностью окутала его, лишая возможности дышать кислородом. Бедный парень выпутался из плотного слоя тряпок, пытаясь привести в порядок дыхание. После такого провала и с красными щеками, непонятно от чего, то ли от смущения, то ли от того, что он едва не задохнулся, Се Лянь вскочил с кровати и принялся рыться на всех ящиках и полочках у себя дома. Он заглядывал в шкафы, поднимался на табуретки, чтобы осмотреть более высокие места. Он пытался найти хоть какую-нибудь вещь, на которой бы остался запах Сань Лана. В конечном итоге, у него это не получилось, и вот полностью отчаявшись и распрощавшись со сном, омега присел на краешек кровати, положил себе на колени подушку и в полной темноте резко упал в нее лицом, и закричал, что есть мочи. – А-А-А-А-А-А-А-АААА-А-А-А-А-А-А, НУ, ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ Я ТАК СИЛЬНО ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ БЫЛ ЗДЕСЬ?!??! Се Лянь кричал и кричал, пока его горло не начало хрипеть, и он не был вынужден остановиться. Еще лечения связок ему не хватало. Неужели теперь для того, чтобы заснуть ему понадобиться Сань Лан? Ничего другого на него не сработает? Если бы у него была хотя бы маленькая вещичка, ее запаха ему бы наверняка хватило. Например, перчатка, карандаш или может… Может- – Точно! Се Лянь резко соскочил с постели и полетел к своей сумке. В потайном кармашке. Это было именно там. И как он мог про это забыть? Маленький и помятый клочок бумажки, которую он собирался выкинуть, но запамятовал, и поэтому она так и осталась лежать там. Это был билет, по которому Хуа Чэн приехал к нему на той неделе. Альфа обронил его случайно, когда слонялся по дому, а Се Лянь подобрал и за неимением возможности подойти к мусорке решил кинуть его к себе в сумку. Он не хотел захламлять большой отсек, а потому успел отогнуть запасной потайной карман изнутри и кинул билет туда, пока его не схватили чужие руки поперек талии и не опрокинули обратно в кровать. Се Лянь радостно заулыбался, когда поднес клочок измятой бумажки к своему носу и вдохнул, чувствуя, что здесь все еще присутствует его запах. Теперь от сердца сразу же отлегло, и с чистой совестью он пошел в кровать, падая на матрас спиной и уже представляя, как он будет видеть десятый сон через пару минут. Однако… Не стоило так рано радоваться. Се Лянь лежал с закрытыми глазами и только, и делал, что вдыхал и вдыхал запах альфы. Таким образом, его собственное дыхание смогло перебить маленькие остатки Хуа Чэна, и небольшой билетик полностью пропитался запахом омеги. Как только Се Лянь это понял, ему захотел повеситься от безысходности. Что же делать? Каким образом, он собирается высыпаться в эти выходные? Мало того, что вещь с запахом не спасает, так еще и в понедельник у него важная лекция с утра, а такими темпами он не то, что сегодня, он и завтра не уснет. И каким же он явится в университет? Мамочки, да его точно пошлют в медпункт и попросят вернуться домой, потому что он наверняка будет напоминать людям какого-нибудь зомби. Делать было нечего. Кожный зуд, который проходил по всему телу еще с момента, когда он лежал в одиночестве, только сильнее усугубился, стоило получить послабление ароматом альфы. Но он все еще не имел возможности довольствоваться его телом. Се Лянь шлепнул себя по лбу, потому что это прозвучало как-то пошло. Ничего такого он делать не планировал. Ему просто нужен Сань Лан, чтобы пообнимать его ночью, потому что… Ну... Как бы глупо это не звучало, но, оказывается, его тело просто к этому настолько сильно привыкло, что уговорить его и объяснить, чтобы эти пару дней оно справилось без Хуа Чэна – омега не сможет. Выход и решение нарисовались в голове сонного Се Ляня сами собой. Поэтому, как только он повязал вокруг своей шеи шарфик и накинул на себя коричневое пальто, он взял в руки телефон и, зевая, принялся печатать в строчке конечный адрес, вызывая такси в один конец.

***

Му Цин проснулся от того, что у него дико пересохло в горле. Он только и делал, что орал в трубку до посинения, что он не собирается выезжать на место преступления, потому что это дело отдали не ему, и каким вообще боком они решили его побеспокоить?! После такой взбучки выяснилось, что новенькие сотрудники просто перепутали номера телефонов, а различать своих начальников по голосам – они пока не умеют. Они очень долго извинялись, и в конце Му Цин уже не выдержал и сам бросил трубку, обещая устроить им в понедельник по первое число. Запугав людей и наоравшись на все выходные вперед, он выпил стакан воды, думая, что этого ему будет достаточно. Однако, примерно в три часа ночи его горло дало о себе знать и начало давать мозгу сигналы, что его не помешало бы чем-нибудь смочить. Слюна бы тоже наверняка подошла, потому что выходить из кровати в этот ужасный холодный мир очень не хотелось. Но Фэн Синь рядом показал ему средний палец и сказал, что, если он соберется пихать ему язык в рот и будить дальше, он его ему откусит. Сказано это все было, конечно, со злобой и серьезным тоном, но Му Цин-то знал своего мужа. Тот наверняка ворчал на него любя, он просто очень сильно хотел спать. Да и вода всяко будет лучше и полезней. Именно поэтому Му Цин отодвигает одеяло в сторону и надевает на ноги свои тапочки, отправляясь вниз и спускаясь по лестнице на первый этаж. Во всем доме тихо, можно слышать только небольшой шорох и ветер, который дует на улице. Альфа зевает, трет рукой глаза и пытается на ощупь, не включая света, пробраться на кухню, когда внезапно заворачивает за угол и чуть ли не седеет от страха: – А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! КАКОГО… Какого лешего ты тут делаешь?! Хуа Чэн стоит рядом с открытым холодильником и дожевывает кусочек колбасы, как раз пытаясь дотянуться до второго. Одна его щека надута и оттопырена в сторону, поэтому, только дожевав, парень спокойно облизывает губы и произносит: – …есть захотелось. – Да ты… Я чуть инфаркт не получил! – Ты должен был почувствовать, что я здесь. Ладно от меня, но от открытой пачки салями несет за километр. – Можно подумать, что сонный человек на что-то способен, – ворчит мужчина и страдальчески вздыхает. Хуа Чэн на его реакцию только пожимает плечами и снова тянется за едой. Кажется, он правда голодный, потому что после нарезного мяса в ход идет курица, которую он пытается вытянуть со сковородки. Тут уже Му Цин не выдерживает и подходит к нему ближе, открывая холодильник и шкафчик, чтобы достать тарелку. – Э-эээй, мое! – Твое, твое, сядь за стол и ешь нормально. – Да я всего кусочек. Я не собираюсь наедать- – Это ты должен был сказать себе после одного куска, а не после целого уничтожения одной из полок. Ты… Ты еще и йогурты выпил? – Клубничный был вкусным… – О, господи… *динь-динь-динь* В дверь на главном входе позвонили, и оба альфы замерли, как вкопанные. Поскольку Сань Лан все еще ел, он так и остался стоять и жевать, а вот Му Цин удивленный отошел от него и прошел до дверного проема кухни, выглядывая в коридор, чтобы посмотреть, кто это там может быть. Он слегка нахмурил брови, после чего резко зыркнул обратно в сторону своего сына, а затем совершенно спокойно прошел в прихожую, открывая дверь и снимая ее с внутреннего замка. Как и следовало ожидать, судя по запаху нежданным ночным гостем оказался Се Лянь. Что… надо сказать, было довольно неожиданно. Му Цин выгнул одну бровь и глянул на полностью растрепанную голову. Се Лянь смотрел на него снизу вверх, и когда они оба вдоволь наигрались в гляделки, омега протянул: – Здрасте… – Ну, привет. – Э-эээ… не спите? – Да нет, сплю, – пошутил Му Цин. – Я лунатик, ты не знал? Хожу вот и открываю двери во сне, у нас так однажды телевизор утащили. – О-ооо, – протянул омега, а потом кивнул. – Вы врете, да? – Ну, разумеется, я вру. Ты чего тут забыл? Ты вообще время видел? – Половина четвертого. – Вот именно. И откуда ты такой красивый вылез? – Я… э-эээ… из дома. – Ты приехал к Цинсюаню погости- – Нет, нет, нет, – Се Лянь закачал головой из стороны в сторону. – Я из э-эээ… я из своей квартиры, папа не знает, что я тут. – Вот оно как, – присвистнул альфа. – И каким же образом тогда ты тут оказался? Праздновал вечеринку? Ну-ка дыхни. Се Лянь недовольно надулся. – Я не пьяный. – Почем мне знать? Это единственная адекватная причина всему происходящему, иначе почему еще ты внезапно оказался здесь, в другом городе, посреди ночи. И кстати, а ты чего… у тебя под пальто просто пижама? Ну, точно выпил. – Я не пил! Я просто… Я… Это… Ну, я просто… – И с кем бухали? Могли бы и нам привезти. – Последний раз говорю, я не пил! Вот, давайте дыхну. Се Лянь резко собрал побольше воздуха в рот и выдохнул все это в лицо мужчины. Му Цин слегка зажмурился от потока ветра в глаза, но потом убедился, что его не обманывают. Ситуация казалось еще более интересной. – Ладно, ладно. Тогда еще раз, ты чего тут делаешь в такое время? Омега снова ничего не ответил и просто принялся топтаться на месте, всем своим видом показывая, что ему, видимо, очень стыдно, что он все это устроил. Хуа Чэн все это время тихо стоял прямо за дверью кухни и слушал их. Он был удивлен не меньше отца, что парень к нему приехал. У Се Ляня что-то случилось? Му Цин сказал, что он в одной ночнушке, значит, он собирался впопыхах. Его ограбили? К нему в дом пробрался маньяк, и он решил убежать от него в единственное безопасное место, которое ему первое залетело в голову? Однако, ни первая, ни другая догадка не подтвердились, когда внезапно Се Лянь тихо пробубнил себе под нос: – Я… не могу… уснуть… – Чего-чего? – переспросил Му Цин. Се Лянь посмотрел на него таким взглядом, что было понятно – повторять он это еще раз явно не собирается. Уж ему так точно. Альфе захотелось засмеяться, что он и сделал. Прикрыв себе рот кулачком, Му Цин начал хохотать, очень убого маскируя сие действие под кашлем, а когда Се Лянь наконец-то оказался в доме и за ним закрыли дверь, взрослый внезапно отошел назад и остановился рядом с кухней, кивая головой на омегу и произнося, кому-то, кто стоял внутри комнаты: – Я так понимаю, это к вам. Прошу любить и жаловать. И… – Му Цин понизил голос и строго добавил: – ...не шуметь ночью. Сань Лан состроил ему мордочку, а потом проглотил последний кусочек курицы и, вытирая рот рукавом, вышел в коридор, пока его отец как раз возвращался обратно наверх. Попить ему так и не дали. Как только Се Лянь увидел Хуа Чэна, его щеки моментально вспыхнули, и он сразу же понял, что тот его слышал. Стало настолько стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю. Жалко, что он не был жидкостью. – Гэгэ, – мягко протянул альфа и сделал несколько уверенных шагов вперед. – Ты совсем не выспался? Выглядишь таким уставшим. – М-мм? Се Лянь вздернул голову вверх и как раз угодил носом в чужую грудь, чувствуя наконец, что его обнимают. Как только это произошло, он явственно ощутил, как плечи расслабляются сами по себе, а все его тело становится настолько легким и мягким, что могло бы сравниться по консистенции с пушистым облачком, парящим в небесах. Сон и усталость ударили в голову, поэтому у Се Ляня вообще больше не было никакой возможности сопротивляться своим хотелкам. Стоило Хуа Чэну посильнее стиснуть его, как он сразу же податливо прижался к альфе в ответ, а в довесок еще и носом в грудь зарылся, принимаясь тереться об него. – Гэгэ не мог без меня уснуть? – … Сань Лан посмеялся, опускаясь подбородком ему на макушку. – Гэгэ пытался показаться независимым, но на самом деле он не может провести без меня больше недели. – … – Кстати, гэгэ, это ведь была твоя идея. Сам же и нарушил правила. Се Лянь ему снова ничего не ответил, вместо этого он просто закрыл глаза и полностью расслабился, засыпая в стоячем положении прямо посреди чужой прихожей. Для Хуа Чэна это стало такой неожиданностью, что он едва ли успел вовремя его подхватить, когда тот принялся сползать вниз. Альфа удобно расположил парня у себя на руках, придерживая его под лопатками и коленями, и предварительно стянув уличную одежду, потащил Се Ляня к себе на второй этаж. Ему не мешало бы попрыскаться чем-то, потому что запах мяса все еще перебивал его собственный, но даже когда они пришли в комнату, и Сань Лан начал укладывать омегу к стенке, тот вцепился в его руку мертвой хваткой, отказываясь отпускать. И даже когда наступило утро воскресенья, а часы на тумбочке альфы показали, что уже десять утра, Се Лянь впервые пропустил свой ранний подъем, вместо этого продолжая сладко спать, удобно устроившись рядом с парнем. Сань Лан чувствовал, что у него онемела вся правая половина тела, и все равно оставался лежать неподвижно до самого его пробуждения.