Нелюбимые дети Шепфа

Гордо запрокидывая голову назад, Люцифер смотрит сквозь Рэйн на вращающиеся стенки водоворота тяжёлым взглядом. Гнев неимоверно сильно искажает лицо морщинами над переносицей, и его ненависть к неведению кидается в глаза, даже если её запирает глубоко внутри себя. Он знаком с Рэйн и Тейлором слишком давно. Настолько, что эти фрагменты теряются в памяти. Однако за это время мужчина успевает узнать лишь привычки юноши, его слабости и то, что Тейлор скрывает из последних сил, но вот Рэйн совершенно чужая и незнакомая. Она по сей день делает всё, что ей вздумается, и предугадать это практически невозможно. Чувство страха в ней, вероятно, атрофировано, но инстинкту самосохранения может позавидовать любой бессмертный. Она, кажется, до сих пор не осознает, что перед ней сам сын Сатаны, могущественный демон, отпрыск Ада. Впрочем, даже если перед Рэйн будет стоять Создатель, то она, вероятно, не удосужится быть вежливой. Её сила опьяняет изнутри, оставляя лёгкий привкус на губах, и Люцифер отлично знает этот кисло-сладкий вкус, так сильно вызывающий привыкание даже у посторонних. И этой мощью правда хочется питаться до тех пор, пока не пропадут даже малейшие признаки жизни, будь то слабый пульс или последний вдох — от всего и сразу хочется отказаться ради секундной эйфории. Сила умеет разливать раскаленную лаву вместо крови по венам и пронизывать всё тело маленькими иглами. От неё становится хорошо и больно одновременно, но этими ощущениями редко с кем делятся. Потому ощущение, что Люций владеет миром, быстро ускользает от него, когда Рэйн рушит планы одним своим появлением. Каждый из них настолько увлечён потоком своих мыслей, что не замечает, куда ведёт водоворот. Люцифер просто хочет развлечься за пределами школы и забыть об этом дне, а Рэйн спешит к брату. Спешит просто так, чтобы увидеть его и показать, что сама ещё жива. Глупая детская привязанность, которую она придумала для себя, тянет её лишь по направлению к Тейлору. Брат для неё как маленький, но самый яркий луч света в непроглядной тьме, исключающий все возможные повороты судьбы, так искусно манящие в самый эпицентр жизни. Но только Сатана и все, кто находятся рядом с ним, весьма внимательные и суровые существа, которые всё, что им необходимо, держат под жёстким контролем. И водоворот не имеет права перечить, он подчиняется беспрекословно, оставляя обоих демонов у горящей трещины в земле, откуда летят раскаленные угольки. Не до конца выпрямившись под тяжестью крыльев и раздумий, Тейлор стоит на краю прохода в Ад. Он замечает бледную фигуру сестры, что так резко контрастирует на фоне загорелого Люцифера, и заставляет себя двигаться в их сторону: — Рэй, отец хочет видеть нас, — говорит Тейлор так, словно ему предстоит прочитать речь над собственной могилой. — Неужели доигралась, маленькая чертовка? — обнажая белоснежние зубы в злорадной улыбке, произносит Люцифер. — Не умеешь же ты попадать в неприятности одна, тащишь за собой Тея. Слова мужчины неслабо задевает какие-то хрупкие нити в душе девушки. За спектром эмоций на лице Рэйн невозможно уследить — они меняются от злости до непонимания и спокойствия. Любая фальшивая ухмылка стирается собственным решением, оголяя равнодушное лицо без маски. Её импульсивные действия, как удары хлыста, непредсказуемые и опасные, разрывают пространство в жалкие обрывки чего-то невообразимо большого. Она резко даже для самой себя разворачивается на каблуках к Люциферу, который стоит буквально в шаге от неё, и вновь схватившись за рубашку, но уже так, что под рукой слышится треск ткани, впивается в него взглядом. Мужчина невольно подгибает колени, склоняясь к ней. Небольшая разница в росте тут же пропадает, а напряжение стремительно растёт, что порождает крайне странную ситуацию, ведь над сыном Сатаны обретают мимолетную власть. Хоть он и не боится младшую Легран, а в какой-то степени даже усмехается над ней, тянущий комок переживания в горле появляется самостоятельно. — По-моему, водоворот не одну меня оставил у Ада, а, значит, Сатана ждёт тебя на разговор, Люций, — вглядываясь в выразительные черты лица мужчины, произносит Рэйн. — Довольна? Заставила нервничать сына Владыки Ада и можешь гордиться собой, — говорит Люцифер, откидывая в сторону оторванную пуговицу. Рэйн скоро теряет к нему интерес, не реагирует на слова, но и не разрывает с брюнетом зрительного контакта. Она раскрывает крылья, сильно вжимающиеся в спину, а после всё-таки не спеша отходит ближе к спуску в Ад, где ждёт Тейлор. Они не делают маленьких шагов, что медленно сталкивают их вниз, они намеренно идут вперёд, ожидая момента, когда опора пропадёт и череда эфемерных чувств впустит их в свой поток. Сильный жар вместе с горячими искрами сразу же разъедают полузакрытые глаза и кожу, едва ли не обнажая неприметную ипостась близнецов раньше времени. Они пролетают мимо острых и ребристых скал, бесконечно норовящих покалечить непризнанных и разорвать их одежды в клочья. Проходит немного времени, но ближе к Аду тепло начинает всё же приятно окутывать тело, раскрывая свои широкие объятия. Близнецы всё ещё надеются, что их приветствуют в родных местах, а не постепенно высасывают душу точными, как выстрел в упор, и аккуратными действиями. На секунду все звуки затихают, а чувства притупляются настолько, что конечности перестают принадлежать телу, дыхание сбивается от сильного перепада температуры. Но все эти ощущения уже знакомы и не вызывают ни страха, ни боли, только безразличие. И наконец щель просто превращается в огромное пустое пространство. Рэйн касается земли первой, за ней Тейлор привыкает к теплу. Мелкая дрожь безжалостно бьёт его тело, а широкие ладони, постоянно мертвенно-белые от холодных потоков крови внутри, покрываются мелкими и незначительными ссадинами. Он беспомощно стоит на коленях, не в силах заставить себя идти сквозь родные места к отцу. Тейлору кажется, что его время заканчивается у входа в обитель дьявола, если ему даже тихий стон даётся с трудом. Он чувствует, как силы наполняют его до самых краёв, но явственное ощущение потери энергии льда, своего скрытого дара, выбивают всякие признаки жизни. И Рэйн, ласково проводя ладонью по еле тёплой щеке брата, делится с ним беспорядочной волной силы, что брызгает в лицо, словно приятный морской бриз, подкрепляемый тёплым влажным ветром. В момент, когда девушка хочет убрать руку, Тейлор немного грубо хватается за неё и поднимается с земли, тяжело дыша, но упорно делая шаг за шагом. Они наконец идут по знакомому пути, в который их детские следы вросли уже намертво. На каждом шагу непременно встречаются жалкие подобия людей, словно собранных из пепла. Их иссохшие руки тянутся вперёд за своей невидимой целью, которая существовать в принципе не может, а ноги на ходу рассыпаются в мелкие щепки, что оставляют за собой дорожку чёрной пыли. Изуродованные лица совершенно безмолвны — всё выражают такие же соженные, как кожа рук, крючковатые пальцы с трещинами на ногтевых пластинах. Они выглядят загнанными в угол, но весьма довольными судьбой, ведь винят себя в своих же грехах. Безжалостно и бескомпромиссно терзая себя мыслями о тяжёлой доле, грешники закручивают петлю кругов Ада на своих хрупких шеях и гниют изнутри, демонстрируя темнеющие внутренности. Бывшие люди волочат за собой ноги и вечно чем-то занимаются, имитируя поклоны всякий раз, когда видят рядом с собой детей могущественых демонов. Рэйн чувствует, как горячие слёзы скапливаются в уголках мёртвых глаз лишь от одного взгляда на себе подобных. Ей жутко и неприятно от самой себя. Только вскоре золотистые капли слёз сменяются багровыми подтеками; её правый глаз абсолютно чернеет вместе с серой радужкой, стоит им пройти ещё немного в глубь раскаленных скал, что отделяют от места назначения. Вся тьма концентрируется в глубине сознания, охватывая его ровно на половину. То же самое происходит и с Тейлором, который с каждым шагом сильнее утопает в трещинах на сухой земле. Он останавливается передохнуть в центре неживой толпы и с нескрываемым удовольствием скидывает с плеч кожаную куртку, обнажая руки, покрытые множеством наколок. Начиная от запястий крепких рук, тёмные полосы, стремительно образующие полноценные татуировки с образами создателей равновесия и отрывками из истории небес, расходятся по коже спины и шеи. У стоящей позади Рэйн на руках помещается лишь краткое содержание истории Ада, а на горле крайне неуместно располагается цитата, придуманная людьми, но так сильно полюбившаяся обладателям крыльев, которые часто забывают, что их бессмертие просто обман. Крылья изменяют форму, вытягиваясь в длину, а концы их обретают огненно-рыжий цвет языков пламени, как несколько прядей волос девушки, что выделяются на фоне почерневшей копны. Всё тело скоро принимает облик настоящих демонов: устрашающих, гордых и черновласых. И все эти метаморфозы принято называть второй ипостасью, которая есть у самых могущественных и избранных. Но всё же для близнецов это не просто внешние изменения — в этом заключается вся суть молчаливого Тейлора и непокорной Рэйн. Только Ад позволяет чувствовать себя полноценным участником цикличного равновесия, что рушится прямо на глазах, если к нему не приложить руку или вовремя не вырвать свой вклад. Впереди их ждёт завеса густой дымки, через которую невозможно смотреть вперёд. Она беспрестанно движется, как жидкость в сосуде, который трясут, и клубится над тёмной землёй замысловатыми спиралями. Однако вскоре её разрезает слишком уверенное, в какой-то степени даже наглое стремление тех, кто не имеет права называть себя демонами и вообще не имеет права на жизнь. Даже на короткую и мучительную. Становясь совершенно иными, близнецы действительно теряют в себе силы жить, хотя кроют огромную силу в тонких и изящных татуировках, непоколебимом хладнокровии и в неестественно острых клыках, порой режущих тонкие губы. Они находят своё «я» на недолгий срок, а после снова теряют не одну и не две частички — в душе словно исчезает всё, включая собственные имена. Пара заходит в пустующий холодный зал с древними каменными стенами, крепко стоящими на фундаменте. Оттуда множество арок со столбами, заросшими светлой вуалью пыли и тумана, ведут в непроглядную тьму. Поверх них висят толстые ржавые цепи, местами запутавшиеся между старых статуй с горящими факелами в руках. Сверху, между высокими проходами, из стен торчат каменные лица существ с клыкастыми пастями из мрамора. Помещение слишком огромное, и несколько ярких языков пламени, тянущихся к неброско расписанному потолку, едва способны осветить небольшую часть стены рядом и кусочек пола под собой. В самом центре полумрака стоит ещё две фигуры из камня — немые статуи ангела и демона, покрытые плотным слоем тёмной пыли. Каждый сантиметр их неживой плоти стремится поведать о какой-то тайне, опутывающей весь зал. За ними следуют достаточно массивные ворота с толстыми золотыми прутьями и деформированными черепами по бокам. Закрытые и сияющие, они притягивают к себе своим странным свечением. От них уже на расстоянии веет сильной энергией, несравнимой, пожалуй, ни с чем реальным. Когда Рэйн и Тейлор проходят в глубь душной залы, верховный советник Север сидит на своём высоком каменном троне, который отделяет его от ворот полукругом потрескавшихся ступеней. Над его головой тянутся парящие в воздухе бледно-красные символы, а все их потоки света сходятся в самом центре помещения, образуя остроконечный знак. Погруженный в размышления Север скорее чувствует странные сгустки знакомой энергии, нежели слышит шорохи перед собой или видит присутствующих. Мужчина быстро встаёт, казалось бы чудом удерживая тяжёлый плащ на плечах, и вальяжно подходит к близнецам, поправляя золотые перстни на тонких костлявых пальцах. Чёрные прямые волосы ниспадают на широкие плечи, закрывая не менее тяжёлые украшения из драгоценных камней. Серые глаза светятся странной добротой, которая отводит внимание от глубоких шрамов над тёмной бровью и на щеке. Издалека кажется, что его иссиня-черные крылья, словно осыпанные золотой пылью, задевают пол. В профиль красивые черты его лица, начиная от острого подбородка, напоминают Тейлора, только более взрослого и серьёзного. — Сам Шепфа подарил нам эту встречу, дети, — раззадоренно произносит демон, вскидывая руки вверх. Его губы растягиваются в широкой улыбке, игриво пламенеющей на светлом лице. — Привет, пап. — Здравствуй, отец. Советник Север ещё раз вскидывает руки и заливается долгим низким смехом. Золотые и бронзовые цепочки, украшенные бесцветными кусочками алмазов, издают ряд звенящих звуков, постепенно переходящих в тихий треск. Жесты демона кажутся невероятно грациозными и плавными, несмотря на его рост и крепкое телосложение, но вскоре всё-таки, как по щелчку пальцев, резко сменяются на более рваные движения. Он вспоминает цель незапланированного визита. У них не бывает радушных семейных встреч, которые оставляют приятные воспоминания, они предпочитают говорить только по делу, избегая лишних тем. — Не думал, что вы дадите мне такой повод для встречи, — уже намного строже произносит мужчина. — Зачем же таким, как вы, спускаться на землю? — Стой, стой, стой, пап, неужели дьявол тоже спускался к смертным? — по-кошачьи хитро прищуривая разные по цвету глаза, спрашивает Рэйн. — Развлекался с демоницами или с девушками из борделя? — Кто тебе сказал, что я был не один? — тяжёлый взгляд юноши неспеша скользит по одежде девушки, а после он складывает руки на груди, объединяя отдельные истории на татуировках в общий сумбур. — Я тебе советую присмотреться к ангелам, их девушки не промах. — Довольно, — резкий громогласный рёв Севера всякий раз сотрясает стены и потолок. Он смотрит на своих детей исподлобья, хмуря брови. Грозно нависая над двумя фигурами, как над будущими жертвами сильной агонии, демон разминает когтистые пальцы. Взгляд Севера суров так же, как для всех подчинённых, — каждая эмоция, вплоть до легкой тени разочарования, видна. Его фигура выглядит отстраненной и чужой, но всё такой же проницательной, такой, какую не обманешь жестом или улыбкой. Бескомпромиссный мужчина никогда и ни для кого не делает исключений. Но только вот злости в нём совершенно нет. Близнецы доверяют отцу, как никому другому на всех небесах, и не пытаются заблокировать своё сознание перед ним, а он отвечает им лишь лаской, так же по-отечески нежно общаясь с ними даже во взрослой жизни. — Сатана зол на вас обоих. Нельзя просто так спускаться на землю к смертным, вы же это понимаете. Да и нестабильное время сейчас… — он неловко запинается и отводит взгляд в сторону, сказав лишнее. — Усмирите своё любопытство, дьяволята, иначе следующая встреча будет с Сатаной — он ясно дал понять, что не снимет железную удавку с вас. Удивительно, но цитадель солидарна с ним… Север с полминуты молча смотрит в одну точку на стене серого цвета, а после склоняет голову на бок. Ему, определённо, необходимо что-то рассказать близнецам. Что-то, что их явно шокирует, несмотря на обыкновенное равнодушие. Моментами возникает абсолютное ощущение, словно он и думать забывает об их присутствии. Вероятно, мысли в голове куда более серьёзные, чем могут показаться на первый взгляд. А демон всё равно взвешивает всё тщательно, стараясь аккуратно избежать всяких конфликтов. Наконец, он проводит огрубевшей ладонью по лбу в надежде, что на нем нет капель холодного пота, и с облегчением, еле слышно, выдыхает. — Хм… Да… Ещё завтра вам нужно в цитадель, — необыкновенно спокойно, сохраняя естественное хладнокровие, произносит Север, — чтобы встретиться с мамой. — Зачем Рошель хочет видеть нас?! — весьма громко воскликает Рэйн. Её серый глаз как прежде загорается красным цветом, но настолько ярко, что поглощает чёрный зрачок. — Не реагируй так резко, Рэй, — говорит Тейлор до того спокойно, что по спине разливаются полосы раздражения, сопровождаемые возбужденными мурашками. — Если надо, то мы явимся в цитадель, отец. Ручаюсь за неё тоже. По поводу земли, смертных и Сатаны тоже всё ясно. Не подведём. Девушка злостно отталкивает старшего брата в сторону, моментально теряясь в догадках, как ей стоит реагировать на ситуацию. Она не хочет идти в цитадель и встречаться со смазливыми ангельскими лицами, осыпанными золотистыми созвездиями веснушек, как признаком любви Шепфа. Она противится ровно половине своей сущности, ненавидит Тейлора только на ту часть, где есть присутствие светлой силы, и часто путается в себе. Капризно вести себя при упоминании совета цитадели становится привычкой, и никто не осуждает Рэйн, в какой-то мере её становится даже легче понять. Однако девушка знает, что выхода всё равно нет. Покорно следовать указаниям — их общий долг перед Создателем. Но порой Рэйн действительно позволяет обстоятельствам случаться со всеми вытекающими из этого последствиями, вне зависимости от итога. Правда, если впервые признаться себе честно, то сребровласая особа осознает, что она, огибая выработанную циничность, всё-таки скучает по матери, которую всячески избегает с тех пор, как их посвятили в тонкости жизни полукровок. — Лучше бы мне вырвали крылья и отправили на землю… Их жизнь скоротечна, им нечего терять, — понуро склоняя голову, вздыхает Рэй. Её хриплый голос тихо ударяется об стены зала и теряется где-то в горячем воздухе. — Memento mori, милая, — напоследок напоминает Север для дочери. Татуировка на шее начинает покалывать. Чуть позже неприятное ощущение растекается по всему телу, и Рэйн нервно дёргает плечами, стараясь избавиться от него как можно быстрее. Ей никогда ещё не было дурно от плотного сгустка тепла в своём сердце.