la emoción de nuestro amor

Если честно, я чувствую себя предателем, хоть друзья и заявляют, что все хорошо. Тут, наверно, надо поподробнее. Арсений Сергеевич всерьез занялся моими индивидуальными занятиями и расписание продумал очень удобное. Литературу для моего класса перенес так, что теперь этот предмет либо первым, либо последним уроком. И теперь получается, что я буду спокойно сидеть дома, пока мои одноклассники отдуваются по нудным произведениям. Но это не самое страшное. Арс помимо этого еще и снял меня с некоторых уроков. Вот тут я реально чувствую себя самым настоящим предателем, хоть Окс и успокаивает меня тем, что часы литературы у меня вдвое увеличились, и мы в расчете. Но это не успокаивает, да, уроков действительно стало больше, но химии и биологии то меньше. А еще иногда я даже буду ходить к нему домой. Это вообще отдельный страх. Не в том смысле, что я его боюсь или что-то в этом духе, нет. Просто ощущается как-то интимно что-ли. И я очень боюсь, что мои мечты о его интересном методе преподавания разрушатся о суровую реальность, а учитель окажется настоящим извергом. Но решение изменить нельзя, да и на первое занятие надо бы поторопиться. — Шастун, я уже думал, ты забыл про наш урок,— сегодня мужчина на удивление приветлив и... оптимистичен.— Хотел огорчиться такому событию и, раз уж получилось окно, придумать следующему классу внезапную контрольную. Поэтому, считай, ты спас 8 "А" от моей расправы. — Да я прямо спаситель ни в чем неповинных душ,— рядом с таким светящимся изнутри Арсением Сергеевичем хочется улыбаться и отдавать ему внутренний свет в ответ. Вот только во мне этого света с чайную ложечку, если не меньше.— Но если серьезно, на следующем занятии такого не повторится. Просто...я боялся идти сюда. — Это почему же? Вот зачем я это сказал, а? Так, надо срочно возвращать навык контроля над ситуацией. — Ну... наверно, боялся Вас огорчить. — О Господи, какой ты еще ребенок. Антон, меня может огорчить человек, который последний раз открывал книгу в шесть лет. Но точно не ты, понимаешь? Мне остается только кивнуть, хоть внутри все буквально разрывается от тепла, вызванного этой фразой. — Так,— Арсений Сергеевич переходит к уроку.— Ты задержался, поэтому мы уже точно не успеваем разобрать материал, да я и не собирался, если честно. Лучше скажи, что ты читал за последний год, чтобы сориентировать меня по учебному плану для твоего возраста. Этот вопрос ставит в тупик. Нет, я читал, но, находясь рядом с учителем прежде всего литературы, этот маленький список начинает казаться ничтожным, а ты сам биомусором. Лично мне точно. — Ну, в последнее время я мало уделял времени книгам, — надо же как красиво завернул. Прям будущий Пушкин. — А так: "Виноваты звезды", "Пик", "Жутко громко и запредельно близко", "Без надежды", "Круг Воронов" и "Марусю" все части. Всë, наверно. — Te admiro cada vez más*, — Арсений Сергеевич довольно улыбается, что-то помечая в своих записях. Кстати, у него слишком аккуратный почерк. На мои каракули, где буква пол страницы занимает, точно не похож. Не знаю зачем, но мой мозг запоминает эту деталь.— Как тебе взаимоотношения Маруси с отцом? Как думаешь, что на самом деле случилось с её матерью? Я что, попал в рай? Если наши уроки будут такими, я готов заниматься ежедневно. Черт, я же давно мечтал о таком. Просто общаться с человеком, обсуждая темы, над которыми сам сидишь уже месяцы. — О, мне кажется, что это мама подкинула Марусе предмет. А значит на момент начала повествования она была жива. Остаётся вопрос, почему она сама все не рассказала дочери, но мне кажется тут большую роль несет её связь с предметами. А отец... Безусловно, он Марусю очень любит и, мне кажется, действительно ничего не помнит про предметы, соответственно, не может ей помочь. Только я пока что боюсь читать что-то новое из этой серии, потому что уже окончательно запутался во взаимодействии персонажей. А ситуация с настоящим отцом Маруси вообще меня выбила из строя. Но так хочется наконец все расставить по полочкам, поэтому я сейчас стою на перепутье. — Вау, — только сейчас замечаю, как Арсений Сергеевич изучающе меня разглядывает. Становится неловко, а ощущение, что я сказал что-то не так тут же приходит в мою голову. Вот оно, обычное русское воспитание с целью сделать ребенка неуверенным в себе. Откуда я вообще взял эту фразу?— У тебя сейчас так глаза горят, ты бы видел, — в голове тут же неоновой вывеской начинает гореть наш недавний диалог.— Sorprendentemente, estás brillando desde adentro. Es fascinante **. Что он сейчас сказал? Но, как всегда, спрашивать мы не будем, конечно. Молодец, Антон. — Так, Шастун, я тебя понял, к завтрашнему дню подготовлю материал, и уже начнем изучение. Ещё раз повторю, что мне очень симпатизирует твой образ мышления. Увидимся завтра, — он дружелюбно улыбается, но в воздухе ощущается скованность, словно мужчина понял, что сказал что-то не то. — До свидания. Сегодня тело меня не подводит, и я успешно покидаю кабинет преподавателя, не вызвав обеспокоенных взглядов.

***

— Ха, а я тебе говорил, что одолеть меня ты не сможешь! — Поз победно вскидывает руку с джойстиком вверх, начиная пританцовывать в такт мелодии, которая, видимо, есть только в его голове. — Ну, не повезло мне, подумаешь. Телефон около меня буквально разрывается от уведомлений. Кому я нужен? Ну, конечно, Оксана. Вернее, ей нужен не я, а мы с Позом, судя по увеличивающемуся потоку сообщений в нашей беседе:" Три дебила это сила". Окс-кокос Так, я освободилась, давайте соберемся как вчера? Эй, вы че игнорите? Так, я уже злюсь Очень сильно злюсь Так У Вас Есть Минута Чтобы Ответить Иначе Вам пизда Мальчики

Шестунишка-шелунишка

Окс, мы тут

Не надо нас убивать

Мы сейчас у Поза, если хочешь приходи

Окс-кокос О, Антоша Хоть один умный человек Да, я сейчас подойду только сок куплю))) Как она меняет настроение тысячу раз в минуту? Ладно, главное, подруга нас не убьет, что уже хорошо. — Сейчас Оксана придет,— друга лучше подготовить к такому сюрпризу, потому что изначально мы планировали провести вечер только вдвоем. — Как я понимаю, от неё уже не избавиться? — на мой отрицательный кивок головы он только устало выдыхает. Нет, мы любим подругу. Очень сильно. Но она очень энергичная, а зачастую для уставших нас это пытка, потому что Оксана в хорошем настроении это слишком много звука и действий. Как мы и ожидали, с приходом женской версии дьявола квартира наполнилась звоном посуды, шуршанием пакетов и прочим шумом. А еще, как всегда, вместе с соком она принесла гору сладостей. Вот как столько есть и выглядеть шикарно? — Меня сегодня так Васильевна задолбала. То повыше надо брать ноту, то на полутон ниже, я ей что, великая певица? — сколько знаю Окси, она всегда так относилась к критике. Но, стоит заметить, Мария Васильевна реально изверг и меня тоже изрядно подбешивает. — Ой, ничего не говорит насчет пустых придирок. Меня сегодня Матвиенко со своими латинскими названиями органов загонял, я три раза на пересдачу оставался. Хорошо, что, наконец, сдал, правда странным способом, но да ладно, — Поз растягивается на пушистом белом ковре, засовывая в рот кусочек шоколадки. Если сравнивать, у него самая красивая и аккуратная комната из всех наших. Пушистый, мой любимый кстати, ковер, техника, кресла, шкафы. Создаётся ощущение, что над этим творением долго трудились самые лучшие дизайнеры. — Даже не хочу знать, что это был за способ. — Фу, Шаст, ты как всегда. Просто он в итоге дал мне учебник и попросил хоть прочитать правильно эти слова. — И отпустил?— выражение лица Фроловой в этот момент нужно было фотографировать и вставлять в учебники по актерскому мастерству с подписью: "Так выглядит удивление и шок". — Ну да. — Я давно говорила, что ты любимчик нашего классного. Вот только не знаю хорошо это или плохо. Он же с Арсением не очень ладит. — В смысле? — я бы подавился сейчас, было бы чем. — Вы серьезно не замечаете их постоянных стычек? То колкости, то обидные комментарии. Они сегодня в столовой чуть не подрались, вы разве не видели? — вот теперь я точно бы подавился, знаете, как в фильмах. Но в моей ситуации оставалось только покашлять.— Да ладно, вы серьезно не видели?! Короче, они сидели за учительским столом, спокойно кушали свои салатики, все было нормально. И тут Попов что-то сказал, классный аж привстал от злости и кулаки сжал. А Арсений Сергеевич все продолжал что-то говорить, только ухмылялся еще так, словно знал, что по больному бьет. Матвиенко вроде бы заставил себя подуспокоиться и что-то ему ответил. Тут уже литератор подскочил и начал что-то шипеть. Короче, если бы не Ляйсан Альбертовна они бы точно подрались. Как я мог пропустить такое событие? Два лучших учителя нашей школы чуть не подрались в столовой, а я в это время страдал фигней с Димкой. А ведь там такой экшен был. Уверен, у Арсения Сергеевича из глаз молнии метались, а у классного хвостик дыбом стоял. Злой или взбешенный Арсений Сергеевич — мой новый кинк. У него тогда так темнеют глаза, превращаясь в темно-голубые... — Тох, а у тебя как занятие с Арсом прошло? — А? Да нормально, он просто спросил какие книги я читал. Представляете, мы поговорили про одну из них! Только он потом что-то на испанском сказал, я так и не понял что... — Ну явно он тебя не обматерил, Тош, — ненавижу это обращение, но Оксане всегда было похер. — Ты же из всей параллели самый начитанный. Уверена, он был в восторге. — Все, Окс, ты его смутила, смотри как покраснел, — Дима скоро начнет меня раздражать со своими подколами. Хотя я сам не лучше. — Ой, отстань, лучше расскажи, как ты сегодня всеми силами пытался списать химию. — Отъебись, а? Подумаешь, забыл выучить. И снова дружный смех, шутки и зыбкая видимость счастья. А дома я один. Привык уже, конечно, но сегодня почему-то особенно остро ощущается собственное одиночество. Я же, по сути, один. Один на один со своими загонами. Один на один с новыми эмоциями и чувствами. Один на один с собственными страхами. Один на один с собой. Со своей тенью из ненависти, боли и слез. Человек не может выжить в одиночку. В какой-то момент стены собственной квартиры начнут давить, а из темного угла подсознания выберется он. Комок из всех отрицательных эмоций, которые ты копишь в себе годами. И этот комок будет расти, пока не убьет сначала все светлое в человеке, а потом и его самого. Вернее ту мертвую оболочку, что останется. Друзья, тетя... Они же не знают всей правды. Не видят этих выпирающих ребер и ключиц. Обтянутых кожей костей. Страшно. Каждую ночь я боюсь засыпать, зная, что со звоном будильника могу не проснуться. Пиздец...