la emoción de nuestro amor

Ради таких как ты я хочу выше лезть. — Доброе утро, Антон. Извини, что слегка опоздал, пробки, — Арсений Сергеевич влетает в класс, принося с собой запах дождя и прохлады с улицы. — Все залило. Странная погода для сентября. — Арсений Сергеевич, я уже думал, что вы забыли про наш урок, — от него невозможно оторвать взгляда. Даже взъерошенным после утренней влажности он выглядит хорошо. Хотел бы я также. — Уже хотел огорчиться и, раз уж появилось окно, понадоедать своим одноклассникам, которых сейчас мучает химичка, поэтому считайте себя спасителем 11 "А". Он удивленно поднимает на меня свои голубые глаза. Ну да, повторил я твою вчерашнюю фразу и что? Зачем так пялиться? — Ладно, Антон, сегодня мы возьмем произведение "Двенадцать". Я сам от него долго отходил, оно очень... скажем так, оно затрагивает довольно серьёзные проблемы. Поэтому читать будем не торопясь, разбирая каждый момент, хорошо? Читать приходится вслух, отчего горло слегка першит, но, стоит заметить, мы с ним читали по-очереди. Еще +1 в коробочку под названием: "Почему Арсений Сергеевич хороший учитель". — Так, ну первую главу мы осилили. Как тебе? — Ну, мне пока что не очень нравится этот Майк. Вроде пока что ничего плохого, но... мне кажется, он потом во что-то ввяжется и знатно подпортит какому-то герою жизнь. Весь монолог учитель не сводил с меня заинтересованного взгляда. Изучал, слушал. Слушал. Иногда хочется, чтобы кто-то просто послушал, выслушал и даже не обязательно говорить все эти утешения и советы. Просто, блядь, послушай, дай выговориться. Просто чтобы на душе не лежал этот груз из собственных надуманных проблем. Но все же люди эгоисты. Это природная аксиома. Именно поэтому надо сначала принять себя, а только потом уже тратить собственную энергию на остальных. Посторонние уходят и приходят, а вот сам от себя человек никуда не денется. Каждый изначально полноценнен. Просто из года в год окружающие медленно забирают себе частичку тебя. И если всем её отдавать, в конце же останешься ни с чем... — Антон, ты поражаешь меня с каждым уроком все больше и больше. Просто прекрасно можешь донести мысль и хорошо владеешь языком. Кхм, что? Так, Антон, он не это имел в виду. Просто сказал, что у меня хорошо поставлена речь. Антон, успокой свою фантазию. — А знаешь, Антон, я придумал тебе интересное домашнее задание, — Попов хитро прищурился. Ненавижу этот его взгляд "У меня такая идея, тебе она точно не понравится".— Попробуй к следующему уроку что-то написать. Без разницы что, хоть свои умозаключения и мысли, хоть историю, может вообще это будет начало целой книги. Считай это экспериментом. Мне интересно, насколько мои глаза округлились за те две минуты, что Арсений Сергеевич говорил? И выражает ли сейчас мой взгляд весь тот шок и негодование, что бушуют у меня внутри? От моей гневной тирады учителя спасает звонок (ага, конечно, да я бы ему в жизни ничего против не сказал, но давай, Тох, делай вид, что ты бесстрашный). — Жду тебя послезавтра, Шастун, — на губах голубоглазого расцветает счастливая улыбка, а я уже собираюсь выходить из класса. Чертова слабость. Чертово мое упрямство. Чертова моя глупость. Ну почему я не позавтракал? Последнее что я вижу это бегущий ко мне Арсений Сергеевич, а потом сознание отключается.

***

Почему я проснулся явно не у себя в комнате и тут так противно пахнет? Так, что было до того, как... что-то произошло. Урок, книга, звонок, Арсений Сергеевич... Блять, Арсений Сергеевич — Антон, ну наконец-то ты очнулся, — над ухом раздается обеспокоенный голос преподавателя. — Как ты себя чувствуешь? Болит что-то? — Нет, все хорошо, я в норме. Сейчас домой пойду, — игнорирую режущую боль в желудке, не в первый раз же, и пытаюсь подняться, но меня останавливает чужая теплая рука и твердый голос. — Нет, Антон, ты сейчас пьешь чай с шоколадкой, потом идешь со мной в кабинет, где тебя ждет серьезный разговор, и потом я отвезу тебя домой. — Но, Арсений Сергеевич, все правда хорошо. Просто... — Bebé, no me hagas levantar la voz y enojarme*, — опять эти рычащие нотки и испанский. У меня что-ли началась чёрная полоса в жизни? А, вселенная? — Ты только что упал в обморок, — да ладно, я реально потерял сознание? — И я даже знаю из-за чего, мы об этом поговорим. Но в данный момент, пожалуйста, без пререканий выполни все что я сказал и не начинай трепать нервы раньше времени. Вы думаете я после такой речи сопротивлялся? Да конечно нет. Вы что, я же не бессмертный. Но пытаться съесть этот шоколад под внимательным взглядом голубых глаз было довольно затруднительно. Весь путь до его кабинета прошёл в тишине, и я уже тогда понимал: Мне пизда. Ну конечно он обо всем догадался. Сложно не понять таких вещей взрослому человеку, когда перед ним падают в голодный обморок и еще до этого было много сомнительных случаев. А он же еще точно мог почувствовать все мои ребра, пока нес до медпункта. — Итак, Антон, no tienes idea de lo enojado que estoy ahora**, — дверь класса за Поповым захлопывается, и мне становится еще более страшно. — Давай по порядку. У тебя нервная анорексия, и даже не спорь с этим, я успел прочувствовать все твои кости. Сколько ты сейчас весишь? — 60 килограмм, — в моей голове неоновой надписью горит только одна мысль: сейчас не время выебываться! — А рост? — 193 сантиметра. — Шастун, ты же понимаешь, что у тебя недовес 23 килограмма?! Как, а главное зачем ты себя до такого довел? — Арсений Сергеевич, я не обязан Вам это говорить, — Шастун, ну мозг же попросил тебя не выебываться, что ж ты хуйней страдаешь? — Да, мне не обязан, но я могу известить об этой проблеме твою тетю. Как думаешь, ей понравится такое известие? Какой же он... хитрый. — Только без тети, пожалуйста. — Тогда объясни мне причину такого... поведения. — Я...не могу видеть себя в другом виде. Не могу видеть другие цифры на весах. Не могу просто воспринимать себя другим, — нет, мне не больно такое говорить, нет. Это просто дождь, а не слезы. — Ведь сейчас... ну эти ключицы, ребра, они же сейчас такие эстетичные. — Так, Антон, стоп, — он садится ближе, опуская руки мне на плечи. Почему этот взгляд глаза в глаза мне кажется таким интимным и личным? — Во-первых, это не эстетично, это ужасно. Тебя это совершенно не красит, а наоборот... вызывает только жалость. Антон, это ненормально. Пойми. Это очень глупо, ты себя гробишь непонятно для чего. Да, ты так похудеешь, но в придачу получишь вагон проблем со здоровьем. Антон, это не шутки, тебе всего 17, а проблем ты получишь, поверь мне, предостаточно. Для начала будет изжога, которая вскоре станет хронической. Потом будет гастрит. Дальше вымоется кальций из костей, они ломаться начнут. Полезут волосы, зубы выпадать начнут, ногти ломаться... Продолжать? — Нет... Мне аж тошно стало от всех этих перечислений. — Суть ты понял. Поэтому я возьмусь за твое здоровье. — Но... — Будешь сопротивляться, разговор будет уже с твоей тетей. Понял? — этот уверенный Попов заставляет меня уже просто подчиняться. Без слов. Хотя нет, вот так: "Хорошо, мой повелитель". И потопать на кухню кушать борщец. — Вот и отлично, пойдем, я тебя домой довезу. А у меня есть хоть шанс на выбор?