la emoción de nuestro amor

Обалденно. Конечно, это описание моего утра пропитано сарказмом. Но давайте по порядку. Как и сказал Арсений Сергеевич, вместо уроков я пошел к нему в кабинет, боясь представить что там может меня ждать. Краденные бриллианты? Взятые в плен дети? Мешки денег? Тоже краденных. Или, что самое страшное...Призраки? Господи, Антон, что за глупые мысли? Не убьет же тебя учитель. Не убьет же? В голове слайдами пробежали все основные приемы самообороны. Хотя, о чем я. Со своими физическими способностями мне только в боях учавствовать, конечно. Уже стоя перед кабинетом последний раз помолился всем богам, которые есть, чтобы все было хорошо. — О, Шастун, пришел, — стоит только мне зайти, как Арсений улыбается, отрываясь от каких-то бумаг. — Я записал тебя на литературный конкурс. Вот блять. — Но, Арсений Сергеевич, я же... — Не обсуждается, Шастун. Мужчина сейчас выглядел серьезно настроенным. Особенно со своими закатанными рукавами чёрной рубашки, очками, которые, кстати, ему очень подходили, и ледяным взглядом аквамариновых глаз. — То есть не так, грубо получается...Не упрямься, — Арсений Сергеевич подошел ко мне, не давая разорвать зрительный контакт, и положил руки мне на плечи. — Всего лишь надо будет стих написать, на тебя вся надежда. Я понимаю, что сложно, но я помогу. Пожалуйста, Антон. Если ты откажешься... Ладно, попрошу другого ученика. Он меня... Попросил?.. Серьезно? Не приказал, не заставил силой, а... Попросил? На глаза наворачиваются слезы от таких действий. Впервые человек, особенно учитель, обратил внимание на мое мнение и желание. Был готов идти на уступки, если мне неудобно. Считал меня... Личностью. Он же, получается, проявил уважение, да? Ко мне. Да, тетя меня любит, безусловно. Доверяет, делает для меня все. Но Арсений Сергеевич это совершенно другой человек. В том плане, что он по сути чужой, посторонний. И при этом не считает меня лишним в этом мире, а, наоборот, уважает, видит во мне... Меня настоящего? Переоценивает правда, немного, но видит же. Мысли сумбурно метались в голове, пока я пытался осознать произошедшее. — Эй, Антон, ты чего? Я что-то не так сказал? — видимо, он заметил мое состояние. Голубые глаза сияли беспокойством, красиво кстати. Вот только он наоборот все так сказал. — Прости, я в начале действительно грубо сказал. Сегодня с самого утра весь на нервах просто, — брюнет виновато взъерошил волосы и посмотрел на меня. — Ваши российские отчеты сведут меня в могилу. А еще планерки каждую неделю, на которых ничего стоящего не обсуждают, кроме того что ученики курят в туалетах. Странно, учителя не понимают что ничего не изменят своими замечаниями. Тут влияние будут иметь только родители или, возможно, друзья. А учителя, получается, просто время своё тратят. Время, которое могли бы провести со своей семьёй. Наша задача вас научить какому-то предмету. Конечно, система образования тоже не очень, но тут бороться бесполезно пока что. Воспитать ученика учитель не может. Просто потому что для ученика учитель... Никто. Просто человек, который несколько часов в неделю достает своими заданиями и требованиями, — кажется, мужчина сейчас даже не осознавал, что говорит это все мне. Просто высказывал мысли, скопившиеся у него в голове. — Немного не так. Он вздрагивает, кажется только сейчас понимая что высказал всю эту речь вслух. — Что? — Учителя не могут воздействовать на всех учеников, это правда, — собираюсь с мыслями, облокачиваясь на парту.— Не всем ученикам это нужно, опять же. У кого-то же нормальная семья. Но есть и другая группа детей. Дети, которым не очень повезло с семьёй, окружением. Таких оскорбляют и принижают. Развиваются комплексы, озлобленность на мир, человек закрывается в себе. Душевно он умирает тогда. И вот такому ученику нужен кто-то, кто сможет показать другую сторону этого мира. Честную, добрую и светлую сторону. А ребенок уже сам должен сделать вывод, что нет белого и черного, зла и добра. Все серое. В наше время все эти контрасты перемешались друг с другом, словно диффузия произошла, — понял, что углубился совсем не в ту тему. — Так вот, если учитель видит такого ребенка, он может помочь, но не обязан. Я так считаю. Сам не знаю, зачем решил все это рассказать Арсению Сергеевичу. Наверно, хотел поделиться мыслями с человеком, который точно услышит. Поднял взгляд от своих белых кроссовок на литератора. Тот замер, явно о чем-то думая. Тёмные брови были сведены к переносице, руки напряжены, а океановые глаза блестели за стеклами очков. — Я понял, что ты имеешь в виду, — мужчина наконец поднял голову и начал говорить. — Да, ты прав. Знаешь, тут ситуация, похожая на, так называемый, "конфликт отцов и детей" только про учителей и учеников. Я видел ситуацию только со своей стороны, но мнение как бы субъективное. Но ты рассказал все под своим виденьем мира. Получается, теперь картина предстала полноценно. Значит и проблему можно решить быстрее. Может, если бы люди научились нормально общаться, все было бы значительно легче? — Да, Арсений Сергеевич. По крайней мере, войн, разводов и домашнего насилия было бы меньше, — слабо улыбаюсь и вспоминаю, по какой причине мы тут собрались. — Так что там насчёт конкурса? — Ах, точно, конкурс, — он направляется к своему столу плавными шагами, привлекая внимание. — Нужен стих строчек на 20 или 30. Любая тема. Поэтому дверь для твоей фантазии тут открыта. Попробуешь? Мужчина достал из ящика стола ланч-бокс и поставил его на парту передо мной. — Прости, забыл сегодня заказать тебе завтрак, поэтому сам тебе салат по-быстрому нарезал. Тут курица на пару, помидорка, огурец и листья салата. Вроде вкусно должно быть. — Не обещаю хороший результат, но постараюсь что-то написать, — аккуратно открываю крышку контейнера и смотрю на вполне аппетитный салат. — Спасибо Вам. Не понимаю зачем только мучаетесь со мной. Взял лежащую внутри пластмассовую вилочку и подцепил немного овощей. Было и правда вкусно. Мой организм, уже привыкший за этот небольшой срок к нормальному питанию, прямо сейчас молился на Попова, прославляя его всеми гимнами. — Ах, точно, совсем забыл, — на парту приземлилась коробочка с апельсиновым соком и я благодарно кивнул. — Я это делаю, потому что хочу и беспокоюсь, ничего сверхъестественного. — Тогда сейчас кушай и начнешь. Но уже спустя два часа Арсений Сергеевич, кажется, проклял самого себя раз сто за то что попросил об участии именно меня. Прозвенел звонок на третий урок, а лист оставался таким же белым. Ни единого слова на нём не было. — Антон, ну ты издеваешься что-ли? Мне до пяти надо это будет отправить этот стих в комиссию, — кажется, тот уже готов был молнии из глаз метать, но я даже не дернулся. — Я же говорил, что прошлая работа - это разовая акция, Арсений Сергеевич. Ну нет вдохновения, ничего не могу с собой поделать. — No puedes golpear a los niños, especialmente a tus alumnos*, — буквально рычит мужчина, и тут я вздрагиваю. Мало ли что он там сказал. Может убить меня собирается. — Да хоть про Алые Паруса уже напиши! Хоть что-то. И тут я замер. Алые Паруса... Молча беру ручку и начинаю быстро писать, пока строчки не выветрились из головы. Рука немного дрожит, буквы получаются кривыми и некрасивыми, но мне сейчас важен смысл. Помню тот день со слезами на глазах. Предательство, обман, измена. В взгляде опять сияет страх. А мама уж не знает что и делать. Всë говорит: как он ещё так много парней будет. Но я то знаю. Он такой один. А он опять надо мной подшутит, Ведь знает. Был сердца господин. Мне правда душу разбивали, Осколки забирая по частям. Они так силу себе добывали, Не оставляя надежды Алым Парусам. Я плакала ночами, вспоминая каждый миг, когда мы были вместе с ним. Наша история была полна интриг, И до сих пор мы тайны при себе храним. Я бы хотела его ненавидеть. Но этот парень прошлое мое. И как хотела бы забыть, не видеть! Но из груди уже не вытащить незримое копье. Тот сгусток боли, слез и недоверия ко всем. И каждый мимо какой день проходит, Не замечая сердца разбитого совсем. А там уж тьма меня находит. Казалось, я пропала. Но нет. Меня спасли через пару лет. Теперь я не сломаюсь. Ему шлю мысленный привет И в лунном свете улыбаюсь. Вздрагиваю, когда понимаю, что вот он. Логичный конец не только стиха, но и этой главы моей жизни. Пора бы уже перевернуть страницу, Антон. Живи настоящим, а не вспоминай хуевое прошлое. Отдаю листочек Арсению Сергеевичу, ожидая реакции. А у того глаза с каждой строчкой только расширяются в изумлении. — Можно же было такое написать? — осторожно спрашиваю, теребя браслеты на руках. — Антон, — он лучезарно улыбается и ласково треплет мои слегка кудрявые волосы. — Это прекрасно. Просто замечательно. Думаю, призовое место точно займет. Ты можешь идти домой, обед и ужин я заказал, не волнуйся. — Хорошо, Арсений Сергеевич. До свидания. Кажется, я был красный как рак, выходя из кабинета, потому что... Его похвала очень приятно грела душу.

***

— Антош, знакомься, это Катя, — Оксана, кажется, сейчас могла осветить своей улыбкой всю квартиру, а то и целый дом. — Она согласилась помочь нам с твоим Арсением Сергеевичем. Что?! Когда я писал в нашу дружескую беседу из двух идиотов и Димы: "Господи боже спасите Арсений творит со мной что-то странное", все-таки надеялся, что это проявление эмоций останется в нашем кругу. Но видимо Оксана решила иначе. Катя оказалась приятной на вид блондинкой с милыми карими глазами. На первый взгляд она правда казалась очень доброй и понимающей. Но на первый взгляд не люблю оценивать людей. Чаще всего ошибаюсь. — Привет, приятно познакомиться, Антон, — девушка пожимает мне руку, смотря прямо в глаза. Кажется, действительно ничего плохого не замышляет. — Не бойся, я не собираюсь кому-то рассказывать про твою ситуацию. Просто хочу помочь. — Привет. Да, конечно, я не возражаю. В душе я возражал, ещё как. Но им этого знать не обязательно. — Тогда сейчас ждем Поза и начнем. Интересно, почему Оксане словно приделали маленькие невидимые крылышки? Или вставили лампочку внутрь, что она даже светится. — А меня ждать не надо, я тут, — в проёме двери, которую мы так и не закрыли, появляется какой-то агрессивно настроенный Позов. — Тох, скажи что это шутка, и все что творит с тобой литератор это домашку. Я замялся, опустив взгляд в пол. Браслеты на руке нервно звенели, а я сам чувствовал как горят мои уши. Не надо было писать то сообщение в общий чат. Знал же, что Позов отнесется плохо, но нет, я полез на рожон. — Серьезно, Шаст? — если бы друг имел суперспособность убивать взглядом, вместо меня бы сейчас уже была горка пепла. — Я думал хоть ты нормальный! Мужик с мужиком это ненормально, пойми! Не ожидал, что мой друг окажется таким... Дверь хлопает, отчего я вздрагиваю и смотрю на такую же сжавшуюся в комочек Окси. Позов искренне презирал все виды отношений кроме гетеросексуальных. Мне надо было иметь голову на плечах и не писать все это туда, где он мог увидеть. Его реакция была вполне ожидаема.. — Простите.