la emoción de nuestro amor

Боже, спаси меня от гнева Димы Позова. Серьезно, если друг зол, то лучше ему на глаза не попадаться. Он разнесет вас в пух и прах, оставив кучку пепла одиноко тлеть на асфальте. В такие моменты вечно контролирующий себя Поз совершенно не думает о своих действиях. Агрессивным он бывает редко, даже очень. Но если уж кому-то не повезло застать Диму в таком состоянии, то можно смело заказывать человеку гроб. Потому что Дима никогда не злится без причины. Сейчас этой причиной был я, отчего становилось только страшнее. Конечно, я не побежал вслед за ним, как в сериалах про американских подростков, которые максимально отдалены от реальности. Нет, мне была не безразлична обида друга, как раз наоборот. Я очень переживал о наших с ним взаимоотношениях. Но просто когда он такой, с ним говорить бесполезно. Все равно решение не найдете. А вот со стоящими в недоумении девочками надо было что-то делать. Конечно, в глубине души Окс ожидала такой реакции нашего общего друга. Однако надеялась Суркова все равно на хотя бы нейтральную, если уж не положительную эмоцию. Но мы все не первый год знакомы, знаем, что Диму не переубедить. Позов не принимал людей с ориентацией, отличавшейся от натуральной. Это, конечно, странно в наших реалиях, где большинство уже забили на это все и занимают "не трогайте меня, я вас тоже не буду" позицию. Но Димка рос в семье, где ЛГБТ до сих пор считают болезнью. Странно было ожидать от него другую модель поведения. Сейчас надо было побеспокоиться о Кате, стоявшей в полном недоумении посреди коридора. Она не совсем понимала что произошло, но, я уверен, успела сотню раз возненавидеть своё решение согласиться на нашу авантюру. Хотя это даже не авантюра, а просто жалкие попытки понять реакцию моего мозга на определенный круг действий только одного человека. Нравилась ли мне эта реакция?.. Да хрен знает, сам не понял ещё. Ладно, если серьезно, я не был против. Ну, в смысле, реагируй ты как хочешь, меня только не подводи. А он подводил, потому что рядом с Арсением Сергеевичем было только желание свернуться в комочек, прижаться к его груди и долго плакать из-за нервов. Я же тоже не дурак совсем, понимаю, что организм с каждым днём только сильнее слабеет и устает. Экзамены пугали, неизвестность будущего тоже. Панические атаки участились, а внезапные вспышки гнева, после которых костяшки разбиты уже не были удивлением. Я просто устал. В целом, я понимаю свою реакцию на Арсения. Он выглядит надёжным, сильным, ответственным. Вот мозг, уже уставший от стресса и колоссальной нагрузки, и видит в нем защиту. Никакой влюбленности. Я просто не могу его любить, так как совершенно не знаю учителя как человека. Я им восхищаюсь, да. Ну вот как можно к его 26 годам уже столько всего попробовать, достичь успеха, так ещё и иметь шанс выбора в дальнейшем роде занятий? Захотел, пошел блистать на обложках журналов и подиумах Милана, захотел, пошел в школу преподавать. А ведь он ведёт сразу несколько предметов! Мне с моей успеваемостью и в целом успехами светит только платное место в далеко не самом лучшем универе. И это если повезет. Ладно, я действительно переживаю за будущее. Хоть и говорю всем и каждому в лицо: "Сдам ЕГЭ - хорошо, не сдам - ну и похуй." Это не так на самом деле же. Тетя говорит, что без диплома я нигде буду не нужен. Учителя говорят, что не сдам. Общество говорит, что высшее образование - залог успеха. Соответствовать всему сложно, но я стараюсь. А собственно, почему я должен соответствовать?.. — Это Дима видимо был, да?.. — Катя прерывает висящую тишину. Такую густую, что ножом можно было бы резать. Первой приходит в себя Оксана и тут же отвечает на вопрос: — Да. Ты прости за этот случай. Не хотела тебя вмешивать, честно, — её руки слегка трясутся из-за волнения. Переживает, что нагрузила Катю проблемами или время отняла. — Я совсем не подумала, когда его звала. Ну то есть, такую реакцию можно было ожидать, это я надеялась на что-то... Друзья же.. — Эй, ты чего, — блондинка подходит ближе с лёгкой улыбкой на лице. В свете лампы её глаза кажутся ещё более яркими и какими-то... живыми. Блики появляются, затемнения. — Все нормально. Тем более я же пришла сюда помочь тебе и Антону с проблемой чувств так сказать. Поэтому давайте начнем. Ладно, Катя кажется неплохой. Позитивная, открытая, улыбчивая. Но именно это, на самом деле, меня и напрягает. Разве существуют такие веселые и яркие люди в наше время, а не только в книгах? Разве у неё нет проблем или ещё что-то такое? Ходит, улыбается.. Неправильно как-то. А с Арсением Сергеевичем правильно, да. Хотя бы потому что он испанец, а они очень жизнерадостные. Ладно, на самом деле это не оправдание, знаю. Просто я видел литератора и уставшим, и злым после очередной бессмысленной, по его словам, планерки, и задумчивым. Видел его без привычной для многих белозубой улыбки на лице, которую он держит даже с самыми проблемными учениками. И не потому что у меня какое-то привилегии, просто он считает меня более адекватным и понимающим. Наверно. Или учитель считает, что раз он видел мою слабую сторону, то я могу видеть и его. Вообще не знаю, что он думает. Но факт есть факт, я наблюдал его не только в позитивном настрое. А вот Катя.. — Антон! — Суркова кидает в меня подушкой с дивана, стараясь хоть так привести в чувства. Кстати, она последнее время тоже сама не своя. Ходит всех мирит, всем помогает. Светит, я бы сказал. Нет, она в принципе как лучик солнышка, но её очень легко вывести из себя было. Надо будет поговорить с ней об этом. — Шастун, может уже расскажешь нам хоть что-то, а? По твою душу все-таки собрались. Окси нервно смотрит на наручные часы, проверяя время. Что же с ней происходит? — Да ничего серьезного, я тогда просто на эмоциях написал.. Ну вот как мне может нравится учитель? — нервно кручу одно из колец на пальце. Под двумя женскими взглядами не очень комфортно, словно прожечь во мне что-то хотят, чтобы выпытать правду. Только вот я ее сам не знаю. — Правильно, никак. Я же его совсем не знаю. Да и он старше на десяток лет. И вообще не может он мне нравиться. Да что они на меня так смотрят?! Словно жерла вулкана решили со мной поболтать. Вот в глазах Попова океан. Такой бескрайний, глубокий, спокойный. Иногда водную гладь колышет ветерок, образуя низкие волны, иногда там грозы мечут по всему вокруг, но чаще всего в них штиль, погружающий тебя в спокойствие, облегчение и какое-то... забытье. Там хорошо, но нельзя забываться, а то воды погребут на дно, заставив тонуть и никогда больше не отпустив. А это страшно. — Антон, ты дома газ выключил? — Катя ошарашивает меня своим неожиданным вопросом, но я почему-то на автомате начинаю вспоминать. Когда я уходил из дома, вроде все проверил.. Стоп, я же плитой не пользовался. — Ну да, выключил, — или все-таки пользовался? Хотя зачем, я же не готовлю.. — Как часто Арсений Сергеевич поправляет челку? — Практически каждые 15 минут. Она у него очень густая и уже отросла, поэтому спадает на глаза. Он её ещё так аристократично поправляет, указательным пальцем поддевая. — А хобби у него есть какие-нибудь? — Гольф любит, актёр, для него это хобби, статьи пишет, тоже в своё удовольствие... Вообще восхищаюсь им. При такой большой нагрузке только в школе многие бы, приходя домой, заваливались бы на диван перед телевизором. — А писателей каких предпочитает? — Лермонтов ему нравится и Дюма из классиков. — Сколько вы знакомы? А сколько? Ну, с начала учебного процесса... Сейчас уже скоро конец октября. Стоп, серьезно? Конец октября? Почему время так быстро летит? Скоро нужно будет уже выбирать предметы на ЕГЭ... — Ну, месяца полтора приблизительно, а что? — наконец отрываю взгляд от светлого ковра в комнате, поднимая голову. Оксана стояла рядом с нами и, кажется, совсем ничего не понимала. Даже чутка хмурила свои тонкие, но аккуратные брови, что в принципе делала очень редко, потому что не хотела потом в тридцатник ходить на операции, чтобы морщин не было. — Антон, ты знаешь о нём очень много. Просто поговори с ним, как взрослый человек, — Катерина складывает руки на груди, словно обвиняя меня в чем-то. Хотя по сути так и было, я ведь вёл себя как ребенок, ожидающий, что все сделают за него. — Хотя бы просто дружить попробуйте, а там уже как пойдет. Черт, она только что применила на мне метод Фрейда.

***

Бланк для выбора предметов на ЕГЭ аккуратно лежал на изрисованной, моими же силами, парте прямо передо мной. И сейчас честно хотелось думать об истории появления этих клякс, некоторые из них кстати были очень даже ничего, и быть беззаботным. Но вместо этого в голове набатом билась мысль о том, что до начала этого ада осталось восемь месяцев. И я не парился, если сдам - хорошо, не сдам - бывает. Но все это напряжение повисшее в классе давило на мои плечи автоматически. Пока мои одноклассники уже смотрели баллы в нужные им универы, я даже не знал, какие предметы собираюсь сдавать. И это угнетало в том числе, но я просто не понимаю зачем так беспокоиться. С самого первого класса тетя, учителя, одноклассники твердили мне, что весь учебный процесс происходит ради успешной сдачи экзаменов. Но разве в школе мы не должны узнавать полезную для будущей жизни информацию? "Этому вас научат в универе". Тогда зачем мы столько лет сидим тут, а потом дрожим над результатами для поступления в университет? Ересь. — Завтра вы должны принести заполненные бланки. Проверьте, чтобы не было ошибок и помарок, — Борисович как-то печально оглядывает наш класс, что в принципе странно. У него редко бывают какие-то эмоции кроме агрессии. — Самостоятельная жизнь, ребят. Я буду по вам скучать.. Нет, нет, зачем. Ещё же есть целых 8 месяцев, зачем он прощается так рано. Пожалуйста, не напоминайте, я не выдержу. Звонок спасает меня от погружения в воспоминания, слишком громко отдаваясь в ушах. Встаю первый, потому что какой-то груз ответственности начинает давить слишком невыносимо. Киваю Сергею Борисовичу и выхожу из кабинета. Когда-нибудь я выскажу ему всю свою благодарность и уважение, потому что он правда прекрасный учитель и просто человек. Но пока что я не могу, слов нет... Кого я обманываю, я просто слабый. Домой не хочется, там меня ждёт только тишина и опустошение. Ну ещё то самое зеркало в коридоре. А, точно, как я мог забыть про моих давних друзей, внутренних демонов. Даже кота нет... Ноги сами идут в каком-то непонятном направлении, а голова включается только в тот момент, когда я оказываюсь прямо перед столом Арсения Сергеевича. Серьезно? Мозг, ты меня очень сильно подводишь, вырабатывая рефлекс на Попова, ты понимаешь это вообще? — Шастун? — мужчина смотрит на меня обеспокоенно, оторвав голову от каких-то тестов. Ему, кстати, очень идёт эта чёрная водолазка. Вылитый граф. Кстати, а вдруг он и есть граф, в Испании же такое ещё осталось... — Я хочу сдавать литературу на ЕГЭ, — говорю первое, что крутится в голове, а потом действительно задумываюсь. Пока что в четверти у меня выходят пятерки только по литературе, математике, русскому и физике. Почему и не сдать их? — Нет, Антон, — глаза сереют, безграничный океан накрывают тучи, пуская захлёстывающие суда волны. Там не шторм, но ветер сносит так, что мало не покажется. Он не зол, скорее настроен, океан волнуется. — Ты же понимаешь, что в заданиях ЕГЭ основная учебная программа, а не наша с тобой? Я не хочу, чтобы ты убивал свой потенциал в рутине и однотипности. Если ты так хочешь, то ладно, вернёшься в класс, но будет очень досадно. — Что? Нет, я не хочу опять этого Бунина читать и постоянные описания природы, дубов там всяких.. — опускаю взгляд, впрочем, лучше бы я этого не делал. Вы вообще понимаете, какие красивые у человека могут быть пальцы? У Арсения Сергеевича они, например, длинные, в меру тонкие и аккуратные такие. На безымянном ещё кольцо-печатка с каким-то витиеватым узором.. Стоит уже признать, что литератор является каким-то произведением искусства. — Просто не знаю, что сдавать тогда... Окей, ощущать эти пальцы на своём подбородке приятно, но непривычно. Только бы он не убирал, потому что в такой позе спокойно, хоть и приходится смотреть прямо в его глаза. Вообще не понимаю, как их можно сравнивать с небом или льдом. Неужели люди не видят этих волн? Редкого штиля или шторма? Ну в конце концов водную гладь в солнечный и спокойный день. — Пойдем, прогуляемся, — Арсений Сергеевич резко отстраняется, идя к стулу и накидывая на плечи чёрное пальто. Теперь точно граф, похититель чужих сердец. — В смысле? У Вас же тесты... — молодец, Антон, то есть сам факт подобного приглашения от, напомню, твоего учителя тебя не смущает. Хотя ладно, кого я обманываю, меня этот факт никогда не смущал. — Ага, а ещё у меня нерадивый ученик, которому я хочу помочь с выбором, — Арсений ярко улыбается, треплет меня по волосам и направляется к выходу из класса. — Да и ты ещё не обедал, поэтому пошли. Я уже говорил, что не могу ему сопротивляться? Повторю ещё раз, у Арсения Сергеевича такая сильная мужская энергетика, что стоит только оказаться в одной комнате, как ноги подгибаются. Ну и ни о каком сопротивлении речи идти не может. На улице промозгло и холодно, ледяной ветер забирается под толстовку, неприятные ощущения. А куртку я как всегда забыл (специально не надел), потому что, во-первых, так ходят только маленькие, а я уже большой. А во-вторых, мне лень за ней лезть на верхнюю полку шкафа. — Если завтра увижу тебя без куртки и шапки, — Попов оглядывает меня каким-то нечитаемым взглядом, открывая дверь своей машины. — Накажу, понял? А как тут не понять. Правда, интересно, как он меня наказывать собрался, но это я уточню потом. Например завтра, когда опять приду без куртки. Ладно, его руки, так идеально смотрящиеся на руле это тоже отдельный вид искусства. Венки видны, мышцы слегка напрягаются, когда он выворачивает управление. Я что, попал в мир собственных фетишей? Давайте он ещё губу закусит, чтобы я прямо тут сдох. — Приехали, Антон. Это какая-то шутка или что? Мы стоим около набережной, где рядом особо никаких приличных мест поесть нет. Он решил меня утопить? Кинуть так за парапетик, потому что я легко одеваюсь. Жестокий вы человек, Арсений Сергеевич. — Что ты так удивлённо смотришь? — голубые глаза искрят кажется немного при взгляде на набережную. Неужели он так давно тут не гулял? — Прогуляемся, поговорим, возьмём какую-нибудь шаурму поесть. — Вареная кукурузка лучше, пойдёмте, — первый выхожу из машины, ежась от ветра. Набережная у нас и правда красивая, конечно, не такая как в Питере, но красивая. Тут тихо чаще всего, спокойно так. Чайки периодически летают, летом вообще развлечений много. Какое-то время только сюда и ходил в основном. — Так что там насчёт экзаменов? — Попов опять нагло врывается в мои мысли, но зато кукурузку с чайком принёс. — Не знаю, что сдавать. Вроде я гуманитарий, но оценки везде так себе. А куда мне поступать? Тетя говорит, что главное в жизни - получить высшее, а потом уже все пойдет как по маслу и везде меня будут ждать с распростёртыми объятьями. Но я не знаю на кого в принципе учиться, слишком многое хочу попробовать, — слова вылетают сами, без моего присмотра. Ну а что он сможет мне сделать? Поругает, что в таком возрасте пора бы уже знать кем в будущем будешь? Мне это слишком часто говорят, не страшно. А вот выговориться хочется. — Ну, во-первых, высшее не так важно, — он задумчиво жуёт кукурузу, чуть хмуря брови. С одной стороны просто образец эстетики, а с другой кадр из комедии, ей богу. — Особенно если свяжешь жизнь с чем-то творческим. А ещё, просто мои наблюдения, самое худшее - это работать на кого-то. Живи для себя лучше, пробуй, что хочешь. А на ЕГЭ выбери общество и физику, сдашь точно. Киваю, изучая взглядом движения жидкости в своём стакане. Довольно холодно, но я стараюсь греть руки о пока что теплый чай. — Давай палочку, я выкину, — быстрое соприкосновение пальцев, но почему тогда такой разряд тока прошёл по телу? — Ого, какой ты холодный. Да, кстати, есть у меня такая особенность. В любое время года руки и нос всегда холодные. — Давай согрею. Он осторожно кладет свои теплые руки поверх моих и подносит к лицу, горячо дыша на ладони. Арсений Сергеевич на фоне уже уходящего солнца греет мои руки, потому что они холодные, я сплю что-ли? — А вот все эти кольца, они несут для тебя какой-то смысл? — голубые с редкими волнами глаза с интересом оглядывают украшения. Красиво всё же. — Да... — почему голос так хрипит? — Расскажешь? — Обязательно. Стих бы написать....