Сага о семерых

      Естественный мрак маленького помещения нарушил тускло вспыхнувший огонёк, начавший робко подниматься по тонкой нити фитиля, преследуя одну-единственную цель своего недолгого существования — освещение тёмной тюремной комнаты допросов, которую уже не мог в полной мере наполнить светом лунного ночного неба закрытый решётками проём в стене, имеющий квадратную форму и называемый здесь окном, но по сути им в полной мере не являющийся. Усталый взгляд покрасневших глаз, впавших вглубь черепа и прикрытых снизу обширными тяжёлыми мешками, не здорово выпуклыми и имеющими тёмно-синий окрас из-за долгого отсутствия сна, заботливо приглядывал за огнём в его коротком путешествии до лампы, стоящей на середине стола. Ярко вспыхнувшее оливковое масло покрыло светом рабочее место, вызвав на лице лорда-дознавателя слабую, усталую улыбку. Внимание человека вновь вернулось к стопке бумаг, лежащей перед ним. — Остался последний… — с облегчением подумал чиновник, — Завтра точно возьму выходной, а может два. — решил про себя мужчина, откинувшись на стуле, — Запускайте! — приказал дознаватель, и через мгновенье дверь комнаты открылась, и облачённый в сталь солдат, держа на плече алебарду с изящным узором в виде виноградной лозы на лезвии, завёл внутрь молодого мужчину, чьи руки и ноги были закованы в металлические кандалы. Внешний вид заключённого не выдерживал никакой критики, его одежда явно видала и лучшие дни, а теперь напоминала лохмотья городского нищего. — Спасибо, Эгберт, можешь быть свободен. — повелительно сказал сидящий за столом дознаватель, в ответ на что солдат кивнул головой и покинул помещение, закрыв за собой дверь. Не дожидаясь приглашения, узник сел на стул напротив будущего собеседника. Чиновник бросил в его сторону строгий взгляд, но, увидев на лице своей жертвы наглую улыбку, понял, что замечание в данной ситуации не будет иметь смысла, и обратился к бумагам по его делу. Из поднятой папки выпал запечатанный конверт, который дознаватель тут же открыл и, обнаружив внутри записку и бегло изучив её, отложил в сторону. — Калеб из Тревельяна? Сын Витольда и Магны? — Да. — ответил заключённый, не снимая с лица колкую улыбку. Дознаватель кивнул головой. — Вы обвиняетесь в смертоубийстве, разбое, подрыве авторитета короны и склонении народа к выступлению против неё, многочисленных угрозах в сторону своего лорда и его приближённых, а также признаны епископом Теобальдом Третьим неисправимым грешником, безбожником и содомитом. — чтец поднял удивлённый взгляд на собеседника, чья улыбка всё расширялась по мере оглашения обвинений, — За всё подряд осудили, чтобы наверняка… — подумал дознаватель, удивлённый количеством обвинений, — Калеб из Тревельяна, ты признаёшь свою вину? — из уважения к процедуре спросил ведущий допрос мужчина. Улыбка исчезла с лица допрашиваемого. — Могу я сам выбрать место и способ казни? — с серьёзной миной спросил преступник. — Я ещё не огласил приговор… — начал дознаватель, но его собеседник не дал окончить фразу. — При моём списке преступлений, узнавать мотивы бесполезно, никакого смягчения наказания не будет, не вы, так кто-нибудь другой объявит о моей казни, зачем зря терять время, если исход очевиден? Вы ведь знаете кто я такой, уверен у вас ещё много других дел. — Наоборот, у нас имеются лишь размытые факты, касающиеся убийства Вика Ленса и начала восстания, поэтому нам и необходимо установить ваш мотив, узнать ваших возможных сообщников, последовательность событий и другую информацию. — Я обязан отвечать? - усмехнулся Калеб. — Для вас будет лучше, если вы ответите сами... Вы признаёте все перечисленные мной грехи за своей душой? — снова задал вопрос обвинитель, глядя на посмурневшую физиономию Калеба. — Частично, но видимо вам и короне виднее чем мне. — То есть вы отвергаете обвинения и считаете себя невиновным? — Нет, я лишь хочу уточнить, что не всё из списка обвинений правда. — И в чём же вы повинны? — В угрозах, смертоубийствах, частично в краже, развратом и богохульством не занимался… А вас собственно не всё ли равно? — Нет, мне не всё равно, у меня есть свои принципы. — Благородно, но недальновидно, если не отправите меня на тот свет, как можно скорее, отправит другой, более лояльный к короне дознаватель, а вы пострадаете. — Обвинения предъявлены от имени Карла Десятого — законного монарха герцогства, и местного епископа Теобальда Третьего… — Людьми у власти, а я глава восстания против их власти, им надо убить меня, чтобы обезопаситься. — Почему вы совершали эти преступления и подняли мятеж против своих законных господ? — Мной руководила совесть. — Это не может быть оправданием ваших преступлений. — Возможно, но вы не знаете причин моего восстания, и не знаете меня самого, если бы вы видели всё так, как это вижу я, возможно, вы бы заняли мою сторону. — Моё мнение не предвзято, у нас с вами, исходя из судебника Поля Голда, есть ещё целая неделя до вынесения приговора, постарайтесь объяснить причину ваших преступлений, и я приму справедливое решение, несмотря на все те преступления, в которых вас заочно обвинили. Стража! Уведите его! — приказал дознаватель. Эгберт вернулся в комнату и жёстко поднял Калеба со стула, чиновник приостановил его жестом, — Лучше придумай историю по правдоподобней, это в твоих же интересах. — сказал он и улыбчивого заключённого увели прочь…       Весь путь до дома, пролегающий по неосвещённым улицам Корнуолла, и всю ночь мужчина думал о новом заключённом и его словах, в уставшей голове роились мысли о том как стоит поступить с ним, дополнительную нагрузку на мозг обеспечило содержание вложенной посторонним лицом в папку с обвинениями записки, словом дело Калеба из Тревельяна очень заинтересовало его. Лорду-дознавателю, как лицу, ответственному за городскую тюрьму и отправление правосудия для признанных виновными преступников, редко направляли подсудимых напрямую, обычно он сам выбирал, кого взять к себе на разговор, а кого передать подчинённым, впервые он столкнулся с заключённым такой важности...       - Что стряслось? - поинтересовался дознаватель, увидев на следующий день Калеба в комнате допросов. Причиной его любознательности были множественные синяки и кровь на одежде и лице заключённого, он удивился, что вчерашние лохмотья сумели принять ещё более плачевный вид. - Сокамерники постарались, признаюсь я думал меня отравят пайком или зарежут, не знаю к чему этот сюр, видимо хотят растянуть удовольствие, чтобы я больше помучался. - сказал Калеб с насмешливым выражением лица. - Не пей воду завтра, а лучше вообще больше не ешь, видимо шпионская служба его величества приступила к работе, они скорее всего постараются, чтобы ты умер в одиночной камере от яда и тогда выставят всё так, будто ты скончался от ран после драки. В таком случае казни не будет, но восстание лишится вожака и лорда в его смерти обвинить не получится. - заявил дознаватель. Калеб рассмеялся. - То есть у меня есть выбор: умереть от яда или от голода? - Я ожидал подобного, тебе будут приносить еду и питьё мои люди, но придётся как-то терпеть пока я всё не улажу. - сказал чиновник. Заключённый кивнул. - Моя жизнь зависит от тебя, идеалист, но я до сих пор не знаю твоего имени. - Можешь звать меня Зигфрид. - представился дознаватель, - Тебе пора начинать рассказ, у нас мало времени, а мне необходимо иметь представление о твоих мотивах. - Не знаю зачем тебе всё это, но раз настаиваешь... Кого ты видишь перед собой Зигфрид? - Преступника, парня которого только я могу вытащить из петли, и, наконец, болтуна, тратящего и без того ограниченное до нельзя время наших встреч на философские вопросы. - ответил дознаватель. Калеб улыбнулся. - Сейчас я свободный человек, а до этого был лишь тенью, ничтожеством, ничего не значащей каплей воды в океане, моё существование не имело никакого смысла, никакой цели, я прожигал жизнь, двигаясь по заранее протоптанной для меня дорожке, как ты прожигаешь фитили от лампы, каждый день был похож на предыдущий, кажется, если бы я умер тогда, никто бы и не заметил этого. Но теперь я пристрастился к свободе, мне было по нраву самому решать свою судьбу и ни от кого не зависеть... - У нас нет времени. - терпеливо напомнил Зигфрид. - У меня нет времени, а у тебя ещё целая жизнь впереди, если ты, конечно, вынесешь нужный приговор. - сказал Калеб, но не добился нужного эффекта. - Говори... Быстро и без рассуждений. - процедил сквозь зубы раздраженный Зигфрид. Калеб кивнул. - Пожалуй начну с самого начала, год назад я только закончил факультет ремесла и традиционных промыслов Корнуолльской академии, меня завалили бесполезной информацией и выпустили в открытое плаванье, я смог устроиться подмастерьем к старому Густаву в его мастерскую игрушек, работа почти не оставляла мне свободного времени, и каждый день я проводил в компании полуслепого наставника, крыс и клопов. В тот день лавочку закрыли, оказалось под сгнившим деревянным полом обустроили себе целое логово грызуны, переносившие заразу, пришлось оставить здание на временном попечении чумных докторов. Я не знал за что взяться, привычный образ жизни был нарушен и пришлось бесцельно бродить по городу, пока я не нашёл доску объявлений на главной площади, одна записка, написанная в спешке кривым, еле разборчивым подчерком, приковала к себе моё внимание, именно из-за неё я сейчас здесь...       "Прошу если в вас есть хоть капля сочувствия, помогите мне найти любимую игрушку сына, он тяжело болен и фигурка рыцаря - единственная вещь которая способна вызвать у него улыбку, а также последнее напоминание о его давно умершем отце, небезразличным просьба зайти в дом номер шесть в квартале Висельников..." - Квартал висельников? Видно у этой семьи дела идут очень плохо, раз они вынуждены жить буквально на кладбище. - подумал Калеб. И в самом деле квартал висельников не самый благополучный район города, если вообще можно считать его часть Корнуолла. Квартал расположился у подножия Златородной горы и от основного города его отделяла река Лафти. Изначально никто и не думал, что Корнуолл будет расширяться в сторону другого берега реки, но потом под безымянной горой случайно нашли золотые залежи. Около сотни лет назад в том месте образовался пустырь, из-за того, что именно там Рафаэль Ленгле -"Спаситель Корнуолла" решил вешать больных чумой. В то время считали, что предсмертный страх выводит болезнь из организма, оставшиеся после этого тела сначала просто оставляли там же, ошибку поняли, когда из-за гниющих трупов эпидемия усилилась. Рафаэль сжёг тела вместе со свежезаболевшими горожанами, и болезнь вскоре сошла на нет. Выжившие стали считать героем, но по мнению современных летописцев он из-за своих методов скорее походил на садиста, хотя Калеб всегда отдавал ему должное, ведь половина жителей города пережила эпидемию, в то время когда многие поселения по всему Королевству вымирали под корень. В честь спасения лорд выстроил "Герою" памятник на пустыре, через пару лет сельское население, пережившее чуму, начало стекать в города в поисках лучшей жизни, после обнаружения золотых залежей это место стало частью разросшегося города, здесь на пепелище с тех времён и по сей день живут бедняки, купившиеся на сказки о лёгком заработке, ютясь в своих кривых, изгнивших лачугах.</i> - Чтож... важных дел у меня не намечается, схожу сделаю доброе дело для разнообразия, потешу свою совесть. - решил Калеб... - И ты пошёл в самую опасную часть города, для того чтобы помочь найти игрушку? - спросил Зигфрид. -Да... Там кстати не так уж и опасно, если одеться как местные, тебя не тронут и ещё я знал многих местных, потому что игрушки мы делали дешёвые, низкокачественные, зато доступные всем. - Время вышло, на сегодня всё, я попрошу своего человека присмотреть за тобой в течении этих дней, потому что мне кажется, что стоит ожидать новых покушений, завтра лучше не тяни время своими рассуждениями о смысле жизни, потому время летит быстро, прямо как лезвие гильотины. - сказал Зигфрид и Калеб улыбнулся... Ночь подходила к концу, а дознаватель всё ещё находился на работе. Зигфрид спустился в тюремный каземат - мрачное помещение с рядами одиночных камер, единственным источником света в этой части тюрьмы - крепости был его факел. Темнота использовалась надзирателями, как рычаг давления на психику заключённых, мотивирующий их делать всё что угодно ради возвращения в "уютные" общие камеры. Зигфрид остановился у металлической непроницаемой двери, крайней справа. - Как он, Ивар? - спросил дознаватель у темноты. Из-за стены вышел стражник. - Живой, ослаб без еды... Видимо кто-то сильно желает его преждевременной смерти, я перехватил у ребят отравленное питьё и хлеб с ржавыми иглами в нём и это уже третья попытка его укокошить за сегодня. - Через час или два приведи его ко мне. - приказал Зигфрид. - Хорошо. - ответил страж и вернулся в тень...       В этот раз Калеба вели под руки стражники, придерживая, чтобы он не упал. Когда солдаты ушли, и Зигфрид поставил на стол миску с хлебом, заключённый с жадностью налетел на пищу. - Не спеши, иначе потом станет ещё хуже. - Куда уж хуже, я не мог уснуть, из-за того, что мой желудок начал переваривать сам себя. - Лучше приступай к рассказу. - Я надел самую неприметную одежду, что у меня была, спрятал лицо за капюшоном плаща и отправился в квартал Висельников. Скверное место. Сначала здесь хранили сор, потом жгли людей, а теперь тут медленно вымирали бедняки со всего герцогства, к тому же, время от времени священникам приходится изгонять отсюда призраков, оставшихся от больных чумой. Только я прошёл в ворота, ведущие в неблагополучный дистрикт, как меня сразу же приветливо встретил начинающий разлагаться труп, обычно чумные доктора обходят улицы и собирают тела в конце недели, поэтому некоторые успевают подгнить в здешнем нездоровом климате. Несколько шагов вправо и в широком проёме между домами можно увидеть железную статую Рафаэля Ленгле в "клювастой" маске, стоящего в торжественной позе с отставленной в сторону левой рукой, взором устремленным в небо и правой ладонью, покоящейся на его груди. Скульптор, должно быть, хотел позой доктора подчеркнуть какое-то из его личностных качеств, а в итоге из-за внушительного роста статуи в десять метров и удачного расположения отставленной руки над землёй, возникла традиция, по которой до сих пор на левой руке вещают нарушителей закона, и в этот раз она не оказалась пуста. Рафаэль по иронии судьбы продолжил отнимать жизни и после собственной смерти...        Нужным домом оказалась покосившаяся хижина с вырезанной на одной из стен шестёркой. Каждую лачугу в квартале нумеровали, потому что подати тут собирают с дома, не с семьи, как в остальном Корнуолле. Стук в дверь и оклики ни к чему не привели, и тогда Калеб подошёл к дому с задней стороны и обнаружил пустую оконную раму, через которую увидел мальчика лет двенадцати, лежащего на импровизированной постели, собранной, казалось, из всего, что было под рукой, и накрытой тканью, и издающего нездоровый обрывистый храп. Гость постучался в раму. - Пс! Эй! - постарался разбудить ребёнка Калеб. Мальчик приоткрыл глаза и откашлялся. - Я насчёт объявления. Мама дома? - Она ушла на рынок... вы правда хотите помочь? - спросил больной, прервав фразу приступом кашля. - Да хочу, могу я войти? - задал вопрос гость. Мальчик кивнул и Калеб, заскочив внутрь через окно, присел перед кроватью, - Так где и когда ты потерял солдатика и как он выглядел? - Рядом с каменоломней, я играл там, пока ждал маму, оставил его на мгновенье без присмотра у входа в шахту и больше не видел. Это случилось две недели назад. - сказал мальчик с заметным расстройством в голосе, а затем детально описал пропажу. - Ладно я поищу его. Поспрашиваю шахтёров. - сказал, кивнув, гость. Его обещание вызвало оживление у больного. - Спасибо, а то стыдно будет папе говорить о том, что потерял его подарок, он мне обещал, что когда я вырасту тоже стану рыцарем, он уже много лет на войне, сражается со слэйпнирами, и уже скоро я уеду ему помогать. - Ясно. Лучше прибереги благодарности на потом, я ещё не нашёл пропажу, но приложу все усилия, чтобы вернуть тебе брата по оружию. - сказал Калеб, несмотря на то, что слово «спасибо» согрело его сердце, и, положив на постель горсть медяков, вышел тем же путём, что и вошёл...       - Значит ты решил поиграть в сыщика? - спросил Зигфрид, прервав рассказ. - Я хотел помочь людям, которые не могли помочь себе сами, в квартале висельников ситуация такая, что всем плевать друг на друга, а лекари туда даже не доходят... Я жил в деревне, до того как перебрался в Корнуолл, лекарей в округе не было и всегда, когда кого-то касалась зараза, будет он жить или нет, решал бросок монетки, все местные пытались хоть как-то поддержать больного и его семью, чтобы, по крайней мере, облегчить их страдания. - мрачно ответил Калеб. - Благородная цель... на сегодня хватит, отдыхай. Уведите его!...       - Ещё один рабочий день позади... с отпуском похоже придётся повременить... - думал Зигфрид по пути домой, передвигаясь по Королевскому району города. Завернув за угол он вдруг увидел окровавленное тело нищего, ошивавшегося в этом переулке и обычно так его донимавшего, на своём пороге и нож, покрытый кровью и вбитый во входную дверь его жилища. - Это предупреждение, похоже мне предлагают ускорить процесс вынесения приговора и кажется я даже знаю чей это подчерк. - хладнокровно сделал вывод Зигфрид, вынимая из двери обоюдоострый клинок с рукоятью из красного дерева, на которой очень гармонично смотрелась свежая кровь убитого...       Ночь оказалась для Зигфрида бессонной, но вся накопившаяся сонливость мгновенно ушла, когда, просунув ключ в замочную скважину, дознаватель понял, что его кабинет уже открыт. Он нащупал "подаренный" ему вчера нож, запрятанный в подвёрнутом во внутрь рукаве, на всякий случай, слегка успокоил нервы, прокрутив пару раз обручальное кольцо, слегка сжимающее его безымянный палец левой руки, и вошёл внутрь. Неизвестный в фиолетовом плаще сидел на его стуле, скрыв своё лицо под капюшоном, скрестив руки на груди и закинув ноги на стол. Фиолетовый носили только высокопоставленные придворные лорда Корнуолла, потому что представители дома Бэрри, когда король объявил их высшими лордами, изменили свой герб, в его центре раньше находилась тёмно-зелёная виноградная груздь, которую по такому случаю перекрасили в фиолетовый, указывая на то, что род возвысился над другими средними лордами, так как фиолетовый виноград в корнуолльском герцогстве встречается значительно реже зелёного и более ценен, и тем самым приватизируя этот цвет. Позволение носить фиолетовое стало одним из высших проявлений лордского благоволения. Надевать при любом удобном случае плащи любил лишь один из знакомых Зигфрида... -Ну привет, Зиг. - насмешливо поприветствовал дознавателя незваный гость. - Вернер... Что ты тут делаешь? - спокойно задал свой вопрос Зигфрид, узнавший говорившего и ловко скрывший своё волнение от встречи с лордом-шпионом герцога Бэрри и его лучшим другом детства - Вернером Монком. - Спасаю твой зад, дружище. Как обычно впрочем. - ответил "шпик" и встал со стула, - Ты получил моё послание? - Да. - Отлично, думаю, ты понимаешь, что от тебя требуется, верно? - Я не... - начал Зигфрид, но его мгновенно перебили. - Никаких «я не»! Меня отправил убедиться, что ты выполнишь свои прямые обязанности, лично лорд-регент Магнус Линдел, можешь тянуть время, дарить разбойнику ложную надежду, но для твоего же блага лучше будет сделать правильный выбор, и главный советник лорда моими руками намекнул какой. - сказал Вернер, подойдя в упор к дознавателю. - Если я не послушаюсь? - Разрешу вам с Калебом самим выбрать вид казни, говорят сейчас в моде удаление мозга через нос, больно, но эффектно. - Как мы докатились до такого, друг? - со вздохом спросил Зигфрид, заняв непривычное для него место допрашиваемого. - Ты сам хотел эту должность, а я всегда стремился продолжить дело отца, забыл как так вышло? Давай я тебе напомню. - ответил шпион, вернувшись на стул Зигфрида, - Твой отец был одним из нас, его хотели сделать лордом-шпионом при Карле Десятом и лорде-регенте Магнусе Линделе, но был и другой человек, метивший на это место и его убили в собственном кабинете, тогда ты - королевский писарь, обратился ко мне за справедливостью... - А я помню, как ты забрался в дом моей семьи посреди ночи и рылся в вещах отца, пока я тебя не заметил. - У меня тогда было мало опыта в подобных делах. - Ты не нашёл ничего, что могло бы указать на возможного убийцу, и заручился моей помощью, вместе мы смогли найти след, приведший к дому тогдашнего лорда-дознавателя - Венцеслава, там оказалось письмо от Рене - шпиона, убившего моего отца ради собственного возвышения... Твоего отца. - В письме он угрожал дознавателю, знавшему о том, что он совершил убийство, и молчавшему. Я доложил обо всём, Венцеслава повесили за клятвопреступление, мне дали должность лорда-шпиона за вместо Рене, который успел исчезнуть, а тебя повысили до твоего нынешнего поста. Счастливый конец грустной истории. - Это того не стоило, я не должен был тебе помогать. - Недоволен жалованием? - усмехнувшись, спросил Вернер. - Рене угрожал жене и сыну Венцеслава, ты знал об этом, но выставил всё так как-будто это был подкуп! Ты убил его! - Закрой свою пасть! Он также виноват в смерти твоего отца, как и Рене! Я убил его ради справедливости!.. Ты не забыл кто протащил тебя на эту должность? А? Тогда ты не жаловался. - сказал Вернер, переходя с крика на шёпот. - Не забыл... Тогда я не знал, на что ты готов пойти ради собственной выгоды, например, ради красивого поместья Венцеслава в королевском районе, не был знаком с твоими методами... А ещё я не забыл Элию и Сигурда - жену и сына дознавателя Венцеслава, их смерти на наших руках... На моих, из-за тебя. - озлобленно прошептал Зигфрид. - В судьбе его семьи моей вины нет. - А кто оставил их без кормильца и имущества, если не мы? - Я знаю, что ты передавал им деньги под видом пожертвований через верного Ивара - парня, которого ты вытащил из трущоб и устроил в стражу, чтобы он тебе помогал. - заявил Вернер. Зигфрид яростно впился в рукоять спрятанного ножа. - Я потерял их из виду, они умерли. - Ну вот и отлично, наконец-то перестанешь тратиться на этих отщепенцев... - Вон! - вскочил Зигфрид. - Я... - Вон отсюда! - крикнул Зигфрид. Вернер встал и, уже стоя в дверях, обернулся. - Лучше тебе принять правильное решение, друг, я не желаю тебе смерти, но приказы выполняю всегда. Рад был наконец свидеться. - сказал он и ушёл. - И ведь мы росли вместе, наши отцы всегда были дружны, что заставило Рене предать дружбу? Он ведь никогда не был так властолюбив. Или может Рене просто всегда скрывал свои истинные намерения и амбиции, как и Вернер? - в который раз спрашивал у себя Зигфрид, оставшись один на своём привычном месте и вернувшись мыслями в далёкую юность...       Его снова пришлось заносить в кабинет и усаживать на сиденье. Калеб продолжал слабеть. Когда Зигфрид достал пищу, он лишь окинул её безразличным взглядом. - Я не могу есть, слишком плохо... - прошептал он. - Тебе придётся себя заставить, иначе умрёшь ещё до приговора. - сказал Зигфрид, придвинув еду к допрашиваемому, - Продолжай рассказ. - Я прибыл на каменоломню и начал расспрашивать рабочих, пока один из них не дал мне наводку.- продолжил историю Калеб...        - <i>Две недели назад? Мы все работаем внутри шахты с утра и до вечера, безвылазно, из наших утащить фигурку мог только ответственный за тележку, можешь посмотреть у входа список ответственных на этот месяц, если обучен грамоте, а ко мне не приставай, чудак. - ответил на вопросы Калеба раздражительный шахтёр, вывезший из глубин, где люди его ремесла добывают дроблёный строительный камень и редкое, но из-за своего качества очень ценное золото. - Спасибо. - сказал сыщик, кивнув головой, и отправился к зацепке. - Фальвик... - прошептал имя нужного ему шахтёра Калеб, изучив доску у входа в шахту, на которой были высечены имена и странные символы напротив них, у Фальвика символом был квадрат, поделённый пополам диагональной линией. Узнав нужную информацию и сориентировавшись по солнцу со временем, он отошёл к костру, одному из тех, что подготовили для камнеломов, чьи смены подходили к концу вечером, и расположили рядом с частоколом, отделяющим каменоломню от трущоб, и стал ожидать появления работников. Вскоре солнце зашло и шахтёры, словно муравьи, стремительно потянулись на поверхность из своего подземного муравейника. Калеб дождался момента, когда все рабочие рассядутся и подошёл к ближайшему из них - старику в рваном балахоне с нарисованным чёрной краской кругом на спине, сидящему отдельно от больших кучек. - Ты не знаешь где я могу найти Фальвика? - спросил сыщик, но ответа не услышал и переспросил, лишь подойдя ближе он увидел, что уши у шахтёра были "слегка укорочены". - Лжесвидетель. Язык небось тоже отрезали. - догадался Калеб и отправился к другому собеседнику. - Я ищу Фальвика. - У нас таких нет. - ответил седой шахтёр, очищавший кирку своими тонкими морщинистыми руками покрытыми крупными старческими пятнами с помощью сорванной травы, - Никаких Фальвиков не знаю. Есть только Полурукий Фальк, возможно ты по его душу пришёл. - Где я могу его найти? - У костра, около входа в шахту, он не любит уходить далеко от работы, всегда усердно трудится, хочет вытащить семью из этой дыры, хороший мужик. - Спасибо. - сказал Калеб, кладя медную монету с портретом Эдрика Второго - первого из старших лордов Корнуолла, умершего более ста лет назад, в карман старика. Именно он в своё время начал добычу в здешних местах драгоценных металлов и даровал нынешним шахтёрам-энтузиастам место для работы, попутно возвысившись над другими местными средними лордами благодаря богатству, а затем убедив короля поднять его на следующую ступень феодальной лестницы с помощью возросшего влияния. А ведь всего этого могло и не случиться, если бы не воля случая. Калебу рассказывали в академии об истории здешних шахт. В своё время некий зажиточный купец решил построить для себя поместье прямо в безымянной горе около Корнуолла. Работники решили проломиться через горную породу с помощью взрывчатки, но в итоге что-то пошло не так и все они вместе с купцом умерли под завалом после одного из взрывов. С тех пор люд обходил те края стороной, пока однажды один мальчишка не решил от безделья поиграть в обвалившейся кишке, выкопанной рабочими. Чёрт знает чем он там занимался, но в итоге в город он вернулся со странным куском камня в руках, который привлёк внимание одного из уличных стражников. Как оказалось парнишка откопал золотой самородок, а солдат привёл его ко двору лорда. Вскоре в пещерах под горой после разведки нашли обширные залежи золота, и судьба Корнуолла изменилась кардинально, графская казна оказалась переполнена, золото потекло с востока в сторону Ченворда - столицы Королевства, из-за чего в итоге Корнуолл стал четвёртым и последним дарованным знати герцогством на данный момент. Мальчик и стражник в итоге сильно возвысились и многие молодые знатные рода претендуют на своё происхождение от них, а некоторые даже от погибшего купца, например несменный регент - Магнус Линдел. Возле нужного костра шла оживлённая беседа, один из шахтёров, видимо пьяный, громко хвастался вынесенным тайком из шахты золотым самородком размером с куриное яйцо. - Если бы он только знал, что с ним могут сделать, за это... - подумал Калеб, - Я ищу Фальвика. - сказал он, и тем самым привлёк внимание сидящих у костра. - Ты его нашёл, дружище! - весело, с хмелем в голосе прикрикнул пьяный хвастун, - Чего ты хочешь? - Я ищу деревянную фигурку солдата, пропала две недели назад. - сказал Калеб, приметив, что у шахтёра одна из рук сильно короче другой. Распространённая проблема в среде потомственных камнеломов. - Ничего об этом не слышал. - ответил Фальвик, не теряя весёлого расположения духа. - В тот день ты отвечал за тележку, может видел кого-нибудь? - спросил Калеб. Фальвик нахмурился. - Ты хочешь назвать меня вором, утырок? - грозно спросил подозреваемый. Собеседники Фалька начали браться за инструменты и искоса смотреть на Калеба. - Думаю, да. - дерзко ответил Калеб, в ответ на что шахтёр перескочил через костёр и встал перед собеседником, оказалось они примерно одного роста, но Фальк был явно крепче сложен, на балахоне шахтёра теперь еле различался нарисованный квадрат, поделённый пополам диагональной чертой, такой же знак находился напротив имени Фальвика в списке ответственных за тележку. - Я тебя сейчас насмерть киркой забью, а тело сварю и скормлю беднякам под видом говядины, как тебе такой расклад!? - грозно прошептал Фальвик. - Хороший план, но у меня есть другой: ты возвращаешь фигурку, а я никому не скажу о самородке, который ты случайно забыл в своих карманах. - А если я отрежу тебе язык? - Я не вижу у вас ножей. - насмешливо ответил Калеб, но Фальвик юмора не понял и ударом длинной правой руки опустил собеседника на землю, расквасив ему нос. Сыщик вытер кровь, встал на ноги и, широко улыбнувшись, посмеялся, тем самым заставив других на мгновение растеряться, поклонился и поспешил уйти, оставив шахтёров недоумевать по поводу его последних финтов...       Стемнело. Фальвик распрощался с друзьями и в быстром темпе отправился домой, ведь уже через пару часов он отправится обратно. В спешке пьяный Фальк не заметил, что по его следам идёт незнакомец. Приметив, как шахтёр заходит в один из домов, Калеб запомнил его номер, криво высеченный на стене и решил прийти сюда завтра...       - Время вышло. - заметил Зигфрид, прервав рассказ. - Как ты это узнаёшь? Когда закончился сеанс? - Формально судебник Поля Голда запретил нам допрашивать одного преступника дольше десяти минут в день, чтобы не привязывались к обвиняемым, я выработал привычку, раньше пользовался песочными часами, но после стольких лет работы здесь, я и без них справляюсь, настроил внутренние часы. Стража! Уведите!..       Посреди ночи Калеба разбудил скрежет отпираемой двери его камеры. - Запашок тут у тебя стоит не лучший. - с насмешкой прошептал вошедший страж. - Здравствуй, Ивар, зачем ты пришёл на этот раз? - измученным голосом выдавил из себя Калеб, в ответ на что страж положил на каменный пол перед ним миску супа и кусок сыра. - Мы перекупили повара, блюда нормальные, лично проверил, чистыми руками. - с улыбкой сказал Ивар. - Тяжко тут, ни одного окна, никаких удобств, только грязь под плотным слоем которой уже и не различишь каменные плиты. - подумал стражник, осмотревшись. - Спасибо. - сказал Калеб, но на еду так и не обратил внимание. Ивар кивнул. - Не теряй веру. Знаю сейчас тебе так не кажется, но не все в Корнуолле желают твоей смерти, многие всей душой поддерживают твоё дело. - заявил он покидая камеру. - Возможно... - Прошептал Калеб, вновь оставшись один, - Возможно...       Кровь начинала стекать с ног, закованных в кандалы, которые объединяла толстая железная цепь. Идти приходилось быстро, несмотря на боль, потому что наездник продолжал подгонять лошадь, к седлу которой верёвкой была привязана шея Калеба. Его вели уже много часов, и вот он наконец завидел крепостные башни Корнуолла - самые высокие на востоке страны... Перед процессией открыли главные врата города. Когда генерал Бриндел в опрятном фиолетовом плаще надетом поверх до блеска отполированных доспехов первым въехал на улицы Корнуолла, с крепостных стен начали падать лепестки роз, он остановился и, поймав один из них, нахмурился. - Они не знают. - подумал он и продолжил путь к замку, скрыв опечаленный взор за забралом шлема. Калеб слышал оскорбления со всех сторон, жители Корнуолла поливали его содержимым их ночных горшков. Пленник усмехнулся, и на его глазах проступили слёзы. - Я сражался за них! За их благополучие! Они гибнут от нищеты и при этом считают врагом меня! Меня, а не своего лорда, довёдшего свои земли до разорения бездействием и безразличием! - возмутился Калеб. Единственное, что согревало его душу - фигура Бриндела, который ехал впереди, склонив голову, генерала считали героем, никому не сказали, что главарь бунтовщиков сам ему сдался, спасая своих людей от погони, рыцарю приписывали всевозможные подвиги, а ведь он ради взятия одного пленника отказался от полного разгрома восстания, потерпевшего тяжёлое поражение от его войска около города Копперхилл, - Жаль что мы оказались по разные стороны баррикад. - подумал Калеб. Тот факт, что генерал понимал показной характер происходящего и испытывал стыд от происходящего, радовал пленника. Бриндел был добр к нему во время нахождения в плену, проявлял уважение и в целом являлся самым благородным полководцем из всех имевшихся у лорда Карла Десятого, который в это время стоял на площадке, установленной около его дворца, в ожидании процессии, вместе с министрами и некоторыми из лордов младших по статусу - вассалов Корнуолла. Лицо его выражало полное спокойствие, он испытывал крайнее безразличие к происходящему и с нетерпением ждал конца триумфального парада. Пленника покрытого с ног до головы грязью и испражнениями провели перед помостом лорда. Глядя на этого юношу, из глаз которого стекали слёзы, Карл не мог поверить, что такой человек смог поднять целое восстание и вдохновить чернь со всего королевства на борьбу против своих господ. Их взгляды пересеклись, лорд понял, что его оппонент не был испуган, видимо очи его увлажнились из-за разочарования. Лидер восстания был также как и он безразличен к происходящему. - Может попытаться помиловать его? - промелькнула в голове правителя мысль. Он почти сразу же её отбросил. Милосердие в данном случае приведёт к недовольству регентского совета, а недовольство пошатнёт его и без того слабую позицию марионетки, сидящей на троне. Карл усмехнулся, - Лорд не имеющий власти! Мог ли его отец - Олаф Миротворец - правая рука короля Илая Голда! Представить, что его сын не сможет принять ни одного самостоятельного решения за более чем двадцать лет правления! - на фоне тяжких мыслей, ему снова вспомнился тот судьбоносный бой у реки Лафти после которого он стал лордом. Тогда они с братом - Биргером впервые оказались на поле боя. Их мать-регентша решила поднять дух солдат видом их лорда и его брата-наследника - Карла. Они объезжали бойцов перед битвой одетые в золотые доспехи и раздавали воинам монеты и похвалы, в ответ на что получали симпатии ополченцев, вынужденных сражаться за свою Родину против грабителей Рериха Безносого - конунга одного из северных кланов слэйпниров, прибывших в их земли морем за добычей. Это сражение навсегда отпечаталось в его памяти. Бой дали в открытом поле, потому что отступать дальше было некуда, позади оставался лишь Корнуолл. Слэйпниры быстро смогли смять правый фланг армии братьев и избежать окружения было почти невозможно. Мать приказала ввести в бой арьергард, чтобы отвлечь врага и безопасно увести детей в Корнуолл, который, при должном везении, мог выдержать нападки северян вплоть до прибытия королевской гвардии, выступившей на помощь, но Биргер воспротивился её указу. Он вскочил на коня и выхватил меч. - Я поведу моих людей в бой, нельзя позволить этим варварам грабить мой народ и топтать наши земли! - крикнул он. Матерь попыталась его остановить, удерживая за ногу, но он пнул её в лицо и рванул вперёд под клич помчавшихся за ним солдат из арьергарда. Увидев лорда, скачущего им на выручку, отступающие южане воодушевились и вернулись в бой. Карл пытался поехать следом за братом, но Магнус Линдел - правая рука сначала его отца, а потом и матери, бич всей его жизни, удержал коня и вытащил его из седла. Карл видел собственными глазами, как ход битвы изменился кардинальным образом. Под натиском вдохновлённых ополченцев - крестьян, ещё вчера пахавших землю, закалённые в боях северяне начали терять инициативу и бросились в отступление. Когда начавшаяся бойня стихла, воинам пришлось сразу же вернуться на поле сечи, потому что их лорд так и не вернулся из боя. Биргера нашли под кучей тел убитых. Он погиб в самом эпицентре сражения, но никто из солдат не заметил его гибели, каждый был уверен, что видел рядом с собой сверкающие золотые доспехи лорда, бился стоя с ним бок о бок и умирал, принимая на себя удар, предназначавшийся ему. Под слоем грязи и крови было не видно блеска его брони, а лицо Биргера не закрытое шлемом было изуродовано ударами мечей и топоров, ногами людей и копытами лошадей. Приняв смерть в бою, он так и не выпустил из рук клинок, погиб почётной смертью воина... - Лучше бы в том бою умер я, а не он. - в очередной раз решил для себя Карл, вспоминая как любили пятнадцатилетнего Биргера и как сейчас относятся к нему, - Брату поставили статую, после его смерти устроили стодневный траур, на похороны, проведённые на месте битвы, пришли тысячи людей, вместе лили слёзы и дворяне и простолюдины, в честь него поют песни и пишут оды, а кто будет оплакивать меня? Меня никто не любит и не поддерживает, даже мать меня покинула, скончавшись через несколько дней после смерти Биргера из-за разболевшегося сердца. Меня используют, как марионетку, мои же советники, когда-то могучее герцогство отца, сейчас не выдержит даже нападения самого хилого ярла с севера, чудом отбиваясь от восставших крестьян. - погрузившись в тяжёлые думы, Карл не заметил, как церемония закончилась. Этим вечером он подписал обвинительную грамоту в адрес Калеба, написанную им со слов Магнуса Линдела - настоящего правителя Корнуолла...       На лицо Калеба кто-то плеснул воды и он с удивлением обнаружил себя в комнате лорда-дознавателя. - Ты задремал, когда тебя усадили на стул. - сказал Зигфрид кивком головы отправив прочь охранника, державшего в руках пустую деревянную кружку. - У меня была тяжёлая ночь. - Понимаю. Продолжай рассказ. - На следующий день я дождался момента, когда сын Фальвика окажется вне дома и надзора родителей...       Калеб подкрался к мальчику, игравшему на пустыре за отчим домом, со спины и сразу заметил, что тот играет с фигуркой, подходящей под описание той которую он ищет. Окрашенная, с множеством мелких деталей, даже вырезали лицо, причём поистине солдатское: с квадратной челюстью, бородой, суровым взглядом накрытым хмурыми пышными бровями и широким шрамом проходящим через левую щёку. - Фигурка красивая и похоже очень дорогая, делали её явно не мы с Густавом, значит не местная, ярмарок в городе не устраивают, приезжих купцов мало, а семья у вас похоже невыездная. - вслух подметил Калеб. Мальчик наполовину обернулся к нему правым боком и пододвинул игрушку поближе к себе левой рукой, лицо его выражало недоверие. - Что тебе нужно? - Я хочу поговорить насчёт фигурки, просто поговорить, я не желаю тебе зла и грабить не собираюсь. - Что тебе нужно? - повторил малец всё тем же недоверчивым тоном. - Можешь ответить на пару моих вопросов? - спросил Калеб и не дождавшись ответа продолжил, - Тебе её отец подарил? - парень кивнул. - Две недели назад? - мальчик снова кивнул. - Слушай, мне нужна эта фигурка, я могу дать тебе взамен несколько других, похожих, просто эта нужна одному мальцу примерно твоего возраста, он тяжело болеет и я хотел бы вернуть ему пропажу, немного позитива парню не помешает. - пояснил Калеб собеседнику, сев перед ним на корточки. - Я хочу за неё деньги... серебряник. - Хочешь помочь семье? - спросил Калеб и в ответ получил кивок, - Хорошо. - сказал он со вздохом и вложил парню серебряную монету с гербом дома Берри, правящего Корнуоллом уже не одно столетие, в ладонь перед этим накрыв её рукой: - Беги быстрей домой пока никто её не увидел. - посоветовал Калеб. Парень послушался и побежал прочь: - Хороший малец, отказался от, похоже, единственной игрушки ради благополучия семьи, жаль только без денег меня оставил, но не бросать же дело столь близкое к завершению... Чего только не сделаешь, чтобы порадовать совесть, которая порой так дорого человеку обходится. - подумал Калеб, глядя ему вслед, а затем взял заветную фигурку и ушёл...       Фальвик шёл домой после смены. Здоровая рука казалась слабее недоразвитой, когда-нибудь эта шахта его изведёт, но зато без денег он семью не оставит, подходя к дому он издалека заметил, что внутри горит тусклый свет. - Ждут меня. - подумал он и эта мысль согрела его озябшее, в эту прохладную весеннюю ночь, тело. В короткой руке он нёс кусок сахара. Сегодня его сын принёс домой серебряник, шахтёр поверил в историю об обмене фигурки на деньги, поминая о том парне, который устроил ему допрос на работе. Фальвик был очень горд и решил часть от серебряника потратить на награду для своего чада. Он тихо открыл дверь и так же тихо прикрыл её за собой, желая сделать сюрприз для домашних, но вдруг услышал стук в неё с внешней стороны. Фальвик прислушался и, различив стремительно удаляющиеся шаги незнакомца, открыл дверь и увидел на пороге дома свёрток с несколькими игрушками. Он с улыбкой посмотрел вслед неизвестному и крикнул: - Лео! Беги сюда скорее!..       - Благородно, мальчик поставил нужды семьи выше собственных потребностей и, увидев это, ты его вознаградил... Так ты вернул игрушку хозяину? - Завтра расскажу, кажется мне пора назад в опочивальню. - Хорошо, будем считать, что это так. - уступил Зигфрид, заметив как внезапно переменился в лице Калеб, - Стража!..       - Докладывай Вернер. - приказал Магнус Линдел, когда шпион наконец прибыл в тронный зал по его указу. - Милорд... - начал Вернер, приклонившись для вида лорду Карлу, и окинул взглядом залу, в которой были только они трое, - У вас тут пустовато и слишком темно, это вредно для глаз. - Потому что приём уже давно закончился, и лорд желает скорее отправиться в опочивальню. Поспеши с докладом. - В таком случае, прошу прощения за моё промедление. Мои люди перехватили делегацию мятежников-переговорщиков и избавились от них, как вы нам и приказали, также мы обнаружили новый лагерь предателей на севере герцогства, они пытаются отрезать отряд генерала Лумба от оставленной у Копперхилла армии сира Бриндела... - Думаю сира Бриндела пора отослать обратно в войско, он и так слишком надолго задержался в городе и получил достаточно лавров. Продолжай. - перебил Магнус. Вернер кивнул. - Нам стало известно, что место Калеба из Тревельяна занял Сеймур Блэкберри... - Бастардова кровь берёт своё, сначала дезертировал из королевской гвардии, а теперь прибился к этому сброду... Что насчёт самого Калеба? - В процессе, уверяю вас, что по истечении недельного срока вынесения приговора, ублюдок будет казнён с причитающейся жестокостью, я лично вчера навещал лорда-дознавателя. - Надеюсь на это, потому что, если что-то пойдёт не так, отвечать будет не только Зигфрид. Безутешный отец - Лорд Бальдрик Ленс, передал нам целое состояние на борьбу с восставшими, в особенности с этим грязным ублюдком, а ещё у вас есть уцелевший свидетель, своими глазами наблюдавший за тем как он убивал герцогского пристава и теперь изуродованный им до конца жизни. Убили герцогского пристава, Вернер. Герцогского пристава. Я очень разочарован низкой результативностью ваших людей, Сеймур Блэкберри всё ещё жив и здравствует, нет никакой новой информации об убийстве Вика Ленса, грязный пёс Калеб всё ещё дышит... Что мешает вам в выполнении приказов, лорд-шпион? - строго спросил Магнус. - Если позволите оправдаться, милорды, большая часть моих людей сейчас работает на линии фронта или в тылу бунтовщиков, из-за сокращения финансирования, я не имею возможности искать новые ассеты, а имеющиеся опытные оперативники имеют тенденцию гибнуть, потому что наше ремесло рискованно, а работа часто завершается преждевременной смертью, если бы мы получили больше средств из казны, то результаты были бы более впечатляющими, милорды. - отчитался Вернер. - На севере герцогства идёт война, сир Монк, там деньги в данный момент нужнее... Я вас услышал, как только появится возможность, и как только вы покажете мне хоть какой-то значимый прогресс, я обеспечу вам новые вливания из казны, до тех пор работайте с тем, что имеете. - приказал Магнус. Шпион кивнул. - Вам больше нечего мне сообщить? - спросил лорд-регент. - Нечего. У меня всё, милорды, желаю вам приятного сна. - сказал Вернер и пошёл вон из зала, но на полпути приостановился, - Ночь будет холодная, лучше прикройте окна вашей опочивальни, вы нужны нам в здравии в такое тяжёлое время. - Хорошо, Вернер, спокойной ночи. - ответил герцог. - Люди нашей профессии никогда не спят. - сказал напоследок Вернер и оставил Карла наедине с Магнусом Линделом. - На сегодня всё, иди к себе. - отдал команду лорд-регент и, покинув герцога, отправился в свою личную башню, выстроенную специально для лиц его должности ещё при первых правителях из рода Берри...       Карл сидел в кресле у камина, когда, пролетев через открытое окно, к нему в покои проник чёрный голубь. Он сразу заметил, что к цевке птицы подвязана записка. Лорд снял её и прочёл. "Приказ дошёл и будет исполнен. У меня есть доказательства." Улыбка просияла на измученном лице Карла. Он тут же предал послание огню своего очага, а голубя отправил назад в ночь. Лаконичное послание мигом избавило лорда от тяжёлых дум, и он лёг спать, предвкушая свой близкий, как никогда, триумф...       - Ещё долго рассказывать? - спросил Зигфрид у приведённого к нему в кабинет Калеба. - Сегодня закончу...       Получив искомую фигурку, Калеб, находясь в приподнятом настроении, на следующий день направился к своему "работодателю". Он постучался в дверь шестого дома в квартале Висельников, затем ещё раз, но, так и не дождавшись приглашения, дёрнул дверную ручку. Дом оказался не заперт. - Есть кто!? - спросил Калеб, но ответа не поступило. Гость заглянул в первую попавшуюся комнату. Никого. Тогда Калеб зашёл в следующую. Немолодая женщина сидела в старом ободранном кресле, уложив голову на руки, сложенные на столике перед ней. Калеб откашлялся. - Она не спит... - понял он, не заметив никакой ответной реакции. Приблизившись, он обнаружил на столе кружку, на дне которой находился подозрительный осадок коричневого цвета. - Мальчик! - внезапно вспомнил Калеб и побежал в дальнюю комнату, где до этого однажды застал больного. Парень лежал на "кровати" с закрытыми глазами. Гость приблизился к нему и попытался нащупать пульс на его шее. Он был мёртв. Калеб схватился за голову, отступил к стене, облокотился об неё спиной и медленно сполз на пыльный пол. - Опоздал... - Калеб достал из кармана своих штанов фигурку. Он ещё какое-то время просидел в том же положении, не понимая, что ему теперь делать, и бездумно рассматривая кусок дерева в его руке, теперь утративший любой смысл и какую-либо ценность для него. Наконец собравшись с мыслями, Калеб поднялся и, вложив в мертвенно-бледную ладонь мальчика потерянную фигурку, вернулся в комнату с телом его матери. Внимательнее изучив комнату, Калеб заметил сжатую в левой руке женщины записку, разжав кулак и распрямив пергамент, он сумел прочесть короткое послание. "Извещение: в связи с неуплатой вами надлежащих податей, мы вынуждены объявить об отчуждении вашего жилья в пользу лорда Карла Десятого. Вы должны покинуть его в течении недели. Пристав Вик Ленс." Внутри Калеба закипела ярость. Он порвал извещение с подписью пристава. - Суки! Кровопийцы! - думал Калеб, но сдерживал всю злобу в себе, - Это они их довели, они! Я бы не смог помочь с этим, даже если бы знал! - убеждал себя он, но его раздирала и другая мысль, - А вдруг мальчик умер от болезни, не дождавшись меня, что если я мог бы дать им столь необходимую надежду, но опоздал. Может из их положения был выход? - Калеб ходил из стороны в сторону, приседал, поднимался и ходил снова, поднимал кулак и тут же опускал. Он долго не мог ответить на возникшие вопросы и решиться на следующий шаг, но всё же одна из частей его души оказалась убедительнее. - Они виноваты, и им это с рук не сойдёт, я клянусь...       - Они потеряли права на дом и тогда мать, так и не дождавшись ни от кого помощи, отправила сына на тот свет и покончила с собой, последовав за ним. Я сжёг их жилище и подкупил могильщика, чтобы он закопал их тела на кладбище. - Значит женщина была грамотная? - спросил задумавшийся Зигфрид. - Наверное... А это важно? Важно то, что сразу после этого я убил Вика Ленса и сбежал от наказания в глушь. Я отправился путешествовать по герцогству, собирая соратников. Тогда я ещё мог отступить, скрыть всю правду и вернуться в мастерскую старого Густава, убедить себя, что всё случившееся было лишь сном, внезапным наваждением или ужасным недоразумением, что господам не всё равно на нас, но потом ваши люди вырезали мою родную деревню вместе со всеми жителями, отказавшимися платить новые подати, введённые «непогрешимым» Карлом Десятым, со смертью родителей, другие пути для меня закрылись, две смерти заставили меня подняться на войну со знатью, эксплуатирующей народ, а другие две дали силы для её ведения. - Свободен. - прошептал Зигфрид, глубоко задумавшись. - Вот мы и вернулись к нашему первому разговору. Ну что скажешь? Теперь убьёшь меня? - спросил Калеб, поднявшись со стула. - Стража! - позвал дознаватель и двое солдат увели заключённого под руки. - Позовите Ивара! - крикнул им вдогонку Зигфрид... - Скажешь что-нибудь напоследок? - спросил стражник. - Передавай привет своей матушке, воспоминания об её ласке согревали меня все эти холодные ночи. - с улыбкой ответил заключённый и получил удар кулаком, закованным в латную перчатку, по лицу. - За что его так? - спросил Ивар, привлечённый вознёй в одной из камер-одиночек. - На него донесли коллеги шахтёры, обвиняется в краже имущества лорда. - И что украл? - Золотые самородки. - Придётся тебе попрощаться со здоровой рукой, приятель, и это в лучшем случае. - сказал Ивар, в ответ на что Фальвик плюнул в его сторону, последовал новый удар по лицу. - Ну всё, я устал, надеваем маску! И рубашку прихвати! - крикнул стражник своему помощнику, который поспешил исполнить приказ. - Без этого точно не обойтись? - спросил Ивар. Ему никогда не нравилась так называемая "маска". Она мало того, что закрывала глаза, так ещё и блокировала слух и не давала говорить, единственные отверстия на ней предназначались под ноздри, чтобы был доступ к воздуху. В комплекте с ней одевают смирительную рубашку, чтобы человек чувствовал себя абсолютно беспомощным. - Он избил двух сокамерников и только что оскорбил меня. - заявил стражник. Нахмурившись, Ивар ушёл подальше от этой камеры и отправился за Калебом, Зигфрид попросил его лично привести их "клиента"...       - Что решил? - спросил Калеб, когда Ивар закрыл за собой дверь, оставив его наедине с Зигфридом. - Завтра тебя должны сжечь...       - Стража! На помощь! - крик дознавателя привёл стражников, стоящих на карауле у его кабинета, в движение, они тут же отперли дверь и ворвались внутрь. Калеб уже лежал на полу, а Зигфрид стоял рядом, из раны на его ладони текла кровь, в другой руке он держал окровавленный нож с рукоятью из красного дерева. - Что случилось? - задал вопрос один из стражников. - Откуда он достал нож!? Как вы могли не заметить передачу!? - спросил в ответ Зигфрид и не дождавшись ответа от провинившихся солдат добавил, - Мне повезло, что он ослаб от голода и недосыпа! - заявил дознаватель. Другой стражник поднял Калеба с пола, заломив ему руки за спиной, заключённый успел лишь бросить последний озлобленный взгляд на Зигфрида, перед тем как его вывели из комнаты. - Одеть его в маску и рубаху, послезавтра подготовьте его к казни. - приказал Зигфрид...       - Что чёрт возьми случилось!? - спросил Зигфрид, которому на следующий же день после провалившегося покушения Калеба пришлось прибыть в тюрьму раньше положенного времени, протирая заспанные глаза. - Один из заключённых умер ночью прямо в своей камере. - ответил стражник. - Имя? - Фальвик. Новенький. - ответил воин. Зигфрид кивнул. Вскоре они остановились у нужной камеры, и стражник отпер дверь, открыв чиновнику вид на скорченное тело заключённого, до сих пор одетого в рубашку и маску, лежащее на каменном полу. - Он даже крикнуть не мог, чтобы сообщить о том, что умирает. - сочувственно покачал головой спутник дознавателя. - Тело кто-нибудь уже осматривал? - холодно и безэмоционально спросил Зигфрид, не пошевелив ни одним мускулом своего лица. - Про смерть заключённого знаем только я и Ивар. Этой ночью была моя очередь проверять одиночные камеры, потому что Дитмару не здоровилось с самого обеда, и он попросил поменяться днями дежурства, когда дело дошло до Фальвика, и я, открыв дверь, увидел, что он вот так лежит в раскорячку и не шевелится, сначала подумал, может он задумал что и пытается подманить меня ближе и усыпить мою бдительность, когда я ткнул его лезвием меча в бок, и он даже не шелохнулся, я толкнул его голову ногой, для верности, снова никакой реакции, тогда я стал звать кого-нибудь на подмогу, потому что вы говорили, что в подобных случаях нельзя оставлять тела без присмотра или пытаться самому их осматривать, а стоит сразу звать вас. На мой зов пришёл Ивар, сказал что был рядом, выполнял какое-то ваше поручение, и я сразу отправил его за вами, а сам запер камеру и остался её стеречь. - Молодец. Завтра призовите могильщика Уолберта, пусть тело полежит в камере до его приезда, а Сэлвик сегодня позже его осмотрит... Ты сегодня спал? Не отвечай, сам вижу, что нет. Завтра у тебя выходной, Уиллис, сейчас же попытайся урвать пару часов сна, а потом перетерпеть и отслужить этот день до конца. Спокойной ночи, можешь быть свободен. - сказал дознаватель, изучив такое же сонное, как и у него, лицо стражника. - Спасибо, сэр. - отозвался Уиллис и, закрыв камеру ключом, удалился, а Зигфрид, печально вздохнув, поплёлся к своему кабинету...              Резкий пинок в живот прервал сон. Меня тут же подхватили чьи-то крепкие, грубые руки и вывели из одиночной камеры, как и в прошлые разы, привычно стукнув при этом волочащимися по земле ногами о высокий входной порог. Из-за маски ничего не было видно. - Куда меня ведут? Наверное, очередной допрос. - ответ был очевиден, но, когда стало ясно, что стражники свернули не в сторону комнаты дознания, а куда-то в другое место, в голове проскочила мысль, мгновенно вызвавшая ужас. - Неужели казнь!? - Хотелось закричать, хотелось вырваться из рук убийц, но рубашка, сковывающая движения, этого не позволяла. Осуществить затею получилось лишь спустя пару минут, когда нога зацепилась за что-то, и пришлось, следуя за ней, беспомощно упасть на землю. - Мостовая. - удар об мощённый настил из камня ни с чем нельзя было спутать. Пинок по голове, резкий, небрежный рывок чужих рук, и я снова оказался на ногах. Тут, внезапно в меня начали бросаться чем-то, судя по ощутимой тяжести ударов - камнями. - За что? Что я им сделал? - хотелось спросить, но сквозь маску удалось выдавить лишь слабое мычание, за которым последовал сильный толчок в спину, в этот раз равновесие удалось удержать. Шли мы долго, в какие-то моменты даже шагали, поднимаясь вверх по ступеням, и каждая секунда была для меня длиннее и тяжелее предыдущей. Шаг. Шаг. Ещё один... Шли так долго, что воображение успело нарисовать сразу несколько невероятных сценариев моего внезапного спасения, и тут, вдруг палачи остановились. - Нет! Не останавливайтесь, ублюдки! - моё мычание кому-то не понравилось, и, судя по тяжести удара, железный кулак разбил мне нос. Кровь, стекающая не только в отверстия маски, но и вниз по моему лицу под ней и раздражающая этим и так находящиеся на пределе нервы, усугубила ситуацию. Хотелось её вытереть, но не было возможности, как и не было сил терпеть всего навалившегося кошмара. Тело привязали к чему то. - Что сейчас будет? - мозг перебирал все известные варианты казни. Угадать не получилось, и осознание этого пришло, когда через солому лаптей начало проходить тепло. - Нет! Только не так! Прошу! - но эти слова никому не было суждено услышать. Огонь, как жестокий хищник, сначала грел и щекотал мои ноги, но затем яростно впился в плоть. Крик заглушался маской, нельзя было с уверенностью сказать, что хоть кто-то меня услышал, как и мои всхлипы рыдания, перемешавшиеся с молитвами Семиликому с просьбой о спасении. С каждой секундой зверь вгрызался своей горящей пастью всё глубже, всё выше. На мгновение смилостивившийся огонь открыл мне взор на площадь, заполненную тысячами зевак, когда прожёг ткань правой части маски, но вскоре мой глаз лопнул, не справившись с жаром, мир вновь погрузился для меня во тьму. Полыхало уже всё тело. Вдруг верёвки перерубили, чему последовало моё медленное, воздушное падение в разгоревшийся костёр. Боль от падения неожиданно и резко охватила всё моё естество, а затем стихла, всё закончилось, моя жизнь оборвалась... Оборвалась до срока...        - Спасибо за помощь, парни, свободны. - сказал Зигфрид, когда два стражника положили тело в рубашке и маске на повозку Уолберта. Дождавшись, когда они уйдут, могильщик обратился к дознавателю. - Зачастил я к вам, господин, как бы самому однажды в повозке не оказаться, а то я слышал, у вас тут страшные, противоестественные вещи творятся. - сказал он, указав движением головы на мёртвое тело. - Знаешь, как у нас говорят? Не верь слухам и сам не распространяй их, целее будешь. - сказал Зигфрид и кинул мошну с медяками старику, тот взвесил её на ладони, кивнул и ударом хлыста направил в путь свою дряхлую лошадь. - Сегодня точно возьму выходной, а лучше два. - подумал Зигфрид, глядя ему вслед, и впервые за последние дни улыбнулся своей тусклой, усталой улыбкой...