Сага о семерых

      Столица осталась далеко позади. - Ещё век бы её не видеть. - мысленно проворчал Каленхад, бросив последний взгляд в сторону Ченворда. На прощание. На его старые плечи вновь взвалили непосильную ношу в виде обета молчания и несъёмных доспехов. Он снова безродный рыцарь. Помнится, во многих песнях и поэмах воинов-продолжателей дела Гетрикса иногда зовут скорбными. Каленхад сейчас был именно таким рыцарем. Король дал ему день свободы, а потом вновь эту свободу отобрал. Каленхад не был уверен, чем руководствовался Гилберт при этом, жалостью или ненавистью, может и тем и тем? В любом случае, старый рыцарь чувствовал себя оскорблённым и униженным, он один день дышал полной грудью, ел и пил без изхищрений со своим шлемом, двигался свободно, не ощущая тяжести сдавливавших его тело, разум и личность доспехов... Мог говорить. А потом его вновь всего этого лишили. Милосерднее было бы просто прогнать его со двора, как плешивого пса, забравшегося без спроса в хозяйский дом, или уже наконец-то забить насмерть... В последнее время Каленхад всё чаще задумывался о смерти. Она стала казаться ему единственным способом вернуть свободу. Он уже больше двадцати лет отходил безродным, и старость начинала брать своё. В молодости Каленхад всегда превосходил сверстников и братьев силой и удалью, поэтому и отправился в королевскую гвардию ещё в детстве, но никто не говорил, что они останутся с ним навсегда. Его спина сгорбилась, ноги ослабли, огонь в глазах угас, и взор утратил свою остроту. Смерть приближалась, а умереть в доспехах безродного рыцаря, значило умереть по воле Илая Голда, заточившего его в эти оковы за то, что он поставил жизни братьев по оружию выше жажды крови безумного короля. Когда восстание Ланса Сильвера было разбито, монарх потребовал поднести ему головы королевских гвардейцев, вставших на сторону претендента на трон, но Каленхад отпустил их на все четыре стороны. Нельзя было их винить, в желании видеть на престоле адекватного человека, ведь он и сам долго раздумывал, чью же сторону принять. В одном углу стояли клятвы, в другом дорогая ему дружба с Коеном - старшим сыном Ланса и офицером Ордена, которую ему предстояло предать. Возможно, именно за предательство друга боги наказали его безродностью, но он не мог поступить иначе, потому что привык держать данное им слово. Если бы ему предложили вернуться в прошлое и изменить своё решение, он отказался бы подчиниться даже сейчас, даже после этих двадцати лет страданий. Тогда, в прошлом, в первые годы его лишений у него была надежда на то, что больной и разумом и телом Илай долго не протянет, и его преемник освободит безродного рыцаря от тяжкой ноши, но Гилберт, несмотря ни на что любивший отца, унаследовал презрение к Каленхаду вместе с короной. Если безродный рыцарь умрёт сейчас, то Илай встретит его а аду, хохоча от удовольствия... Если и умирать, то на своих условиях, так всегда считал Каленхад, но умирать ещё было нельзя, оставались ещё незавершённое дело и родственная душа, у которой кроме него не было никого, готового заботиться о ней в этом мире. В свои первые годы в роли безродного рыцаря Каленхад ещё старался жить максимально полной жизнью и в одном из городков на Юге нашёл в борделе куртизанку, осмелившуюся отдаться дурнопахнущему, немому воину в ржавых доспехах. Каленхад чудом смог освободить свой член от гульфика и штанов, а затем случился самый неловкий, постыдный и похоже последний секс в жизни рыцаря. В прошлом году он вновь оказался в тех краях, выслеживал шайку бандитов вместе с местным эйром - одним из странствующих воинов-судей, следящих за правопорядком в Королевстве, и его людьми. Как оказалось, эти преступники атаковали город и перебили всех жителей кроме одного. Единственным выжившим оказался слабоумный сын знакомой Каленхаду куртизанки - Герберт. Добродушный здоровяк насмешил грабителей своей беспомощностью и наивностью, он сначала спутал их с рыцарями, а потом, когда началась бойня, он сложился клубком посреди дороги и стал кататься по земле и беспомощно кричать, несмотря на свои рост и силу. В итоге, когда его мать изнасиловали и обезглавили у него на глазах, налётчики, не нашедшие погреб местного трактирщика со спрятанной выпивкой, попытались выпытать его местоположение у последнего оставшегося в живых обитателя поселения. Но тот молчал. Тогда один из ублюдков сказал, что он колдун, и куртизанка оживёт, если он прочитает заклинание, а Герберт приложит её голову обратно к телу и польёт вином, дурачок поспешил исполнить процедуру, насмешив бандитов и невольно выдав им желанный склад спиртного. Только из-за этого его и оставили в живых. Каленхад испытывал трудно объяснимую привязанность и симпатию к той куртизанке, смилостившейся к нему, и пообещал себе отомстить за её смерть и уничтожение целого поселения невинных людей. С тех пор, уже как год он выслеживал убийц. Дело осложнялось тем, что шайка разбойников вскоре после набега распалась на несколько банд, разбежавшихся по всему государству, большую их часть уже удалось уничтожить, а след одной из последних уходил через королевскую вотчину на Запад, во владения де Ладдов. Основной целью рыцаря в столице, из-за того что он уже особо и не верил в возможность получить помилование, был именно поиск тех, кто может навести его на маршрут бандитов, и с этим, как всегда, были трудности...       Они подъехали к столице на рассвете, Каленхад и его «оруженосец». Рыцарь уже давно не держал при себе никаких постоянных спутников, со временем ему стало комфортнее, когда никто не зависит от него, не рискует своей жизнью ради него, не наслаждается амбре его болезненного, гниющего изнутри тела, к тому же, он не мог говорить с попутчиками из-за принесённых клятв. Однако в первые годы в качестве безродного это не помешало ему окружить себя десятками соратников из Ордена. Не он один воспротивился воле короля Илая, гвардейцы, оскорблённые действиями монарха, отправились вместе с ним блуждать по Королевству и охотиться на бандитов и недобитых солдат Ланса Сильвера, попрятавшихся по лесам. Спутники Каленхада давали ему и друг другу клятвы, что будут всегда держаться вместе, но время шло, и их ряды редели. Кто-то погибал в стычках, кто-то просил у братьев освободить их от клятв, некоторым было стыдно отпрашиваться, поэтому они просто сбегали. В конце концов вместе с безродным рыцарем остался только его старый друг - Годвин Пайк, с которым они вместе служили в Ордене долгие годы. Однажды после одной из схваток Годвин получил сильное ранение, и Каленхад оставил его на попечении у крестьян из деревни неподалёку, а сам отправился дальше, чтобы Пайк не последовал за ним, рискуя жизнью, и не умер, также как многие другие. С тех пор безродный рыцарь долгое время путешествовал в одиночку... Но потом повстречал Герберта. Изначально Каленхад оставил его на попечение эйру, который должен был найти сироте новый дом, они разделились, рыцарь поехал по следу бандитов один в поисках их лагеря, но на первой же стоянке его догнал Герберт, сбежавший от солдат. Детина хотел лично отомстить убийцам и попросился отправиться в путь с ним. Каленхаду слабоумный спутник, не обученный ведению боя, был не нужен. Он притворился, что согласен взять его с собой, а сам, когда Герберт уснул, по-тихому собрался и поехал дальше, но его догнали на следующей же стоянке. Здоровяк двигался очень быстро и стойко преодолевал дальние дистанции на своих двоих. Герберт даже не сообразил, что Каленхад пытался от него избавиться, и добродушно сел рядом с ним у костра и стал пытаться его разговорить, не понимая причин постоянного молчания рыцаря. В этот раз сбежать не удалось и пришлось всё-таки взять попутчика с собой. Каленхад передал часть своих вещей Герберту, чтобы ослабить тяжёлую ношу его старого коня, и двинулся дальше в путь. Первое время компания великана была ему противна. Его выбешивали бестактное поведение мальчика, его беспомощность, бегающие, глупые, маленькие глаза и вечно приоткрытый рот, но потом рыцарь привык к постоянной глупой болтовне и наивности попутчика. Каленхад с трудом, но всё же научился общаться с Гербертом при помощи жестов и условных знаков, и у него, наконец-то, снова появился постоянный собеседник и соратник, которого не пугало и не отвращало общество безродного. Когда дело доходило до драки здоровяк прятался подальше от боя, чтобы не мешаться под ногами, и чтобы рыцарь не отвлекался на защиту великана. В итоге к Ченворду они прибыли, как давнишние спутники, привыкшие к компании друг друга и объединённые общей целью. Каленхад очень редко бывал в столице во время службы в Ордене и ещё реже после становления безродным рыцарем, только при Гилберте и для того, чтобы просить о королевском милосердии. Чтобы что-то узнать, надо было сначала попасть в город, а затем отыскать информатора и найти способ без слов задать нужные вопросы, чтобы не нарушить обет молчания. Герберт представлял чернь, а Каленхада давно лишили родового имени «Голд», приравняв к нему по статусу, поэтому они сразу направились к воротам, ведущим в район Чёрных, там уже собралась огромная очередь из низкородных, желающих попасть в город. Безродный предполагал, что так и будет, от путников на большаке они узнали, что в Ченворде по указу короля досматривали всё ввозимое и всех приезжих, чтобы за стены столицы не попали бунтовщики с оружием, вдохновлённые корнуольцами, восставшими против власти лордов. - Ну... Была не была. - решил Каленхад и двинулся прямо к воротам, чтобы попытаться попасть внутрь без задержек, провожаемый недовольными взглядами из очереди. Когда он подъехал к страже, те тут же отшатнулись от него. Пах Каленхад ожидаемо так себе. Несмотря на это, мужчина, руководивший досмотром, рискнул подойти и переговорить с ним. - Какого ты рода рыцарь? - спросил досмотрщик, зажав нос. Каленхад развёл руками. - Чего молчишь то? Язык отрезали? - раздражённо ухмыльнулся собеседник рыцаря. - Его все зовут безродным рыцарем, он ни с кем не говорит, даже со мной. - заявил с гордостью Герберт. Он не знал ни имени Каленхада, ни его истории жизни. - Я думал, они все вымерли и остались только в легендах. - сразу же заинтересовался гостем молодой досмотрщик. Он обошёл Каленхада со спины и разглядел замки, блокирующие снятие доспехов. - А он настоящий! И я его оруженосец! - похвастался великан. Стражники, взглянув на него, лишь усмехнулись. - С какой целью едешь в столицу, безродный? - спросил досмотрщик. Каленхад вытащил из-под нагрудной пластины доспеха мятое, засаленное письмо, которое недавно написал, одолжив всё необходимое у встреченного на большаке купца, кривым почерком одеревянелыми от отсутствия практики руками и в котором указал в качестве цели приезда прошение к королю об освобождении от обетов. - Как ты умудрился так исковеркать слова, безродный? Тут чёрт ногу сломит! Тебя вообще учили грамоте? - усмехнулся досмотрщик, - Если хочешь попасть в город, иди встань в очередь, как все, и жди, ты такая же грязная сволочь, как и они, раз король нацепил на тебя эти ржавые железки. - заявил чиновник. Каленхад, заранее примирившийся с таким вариантом развития событий, добровольно направился к концу огромной толпы людей, ждущих своего шанса попасть в город, но его остановил крестьянин, телегу которого досматривали прямо сейчас. - Постойте, сир рыцарь. Не вы ли случайно бились с бандитами в Кокхенских лесах вместе с нашим эйром - господином Дарреном Уэлсом, и крестьянским ополчением? - спросил мужик. Каленхад кивнул, он действительно в своё время помогал разбить шайку разбойников, поставившую себе логово глубоко в лесной чаще неподалёку от Ченворда. - Ребята! Может пропустим господина, он жизнью всё-таки рисковал, защищая нас и ничего не требовал за это взамен, к тому же, у него с собой почти ничего нет! - обратился крестьянин к другим ожидающим, среди которых, в том числе было много его земляков. В очереди начались переговоры, многие также узнали Каленхада, он успел исколесить почти всё Королевство за эти двадцать лет в качестве безродного. Большинство приезжих в итоге согласились пустить его без очереди, и Каленхад направился обратно к воротам. Многие провожали его поклонами, и он, приложив руку к сердцу, отвечал тем же, Герберт, взяв пример со спутника, повторял его жест. Стража быстро досмотрела две сумки и поклажу на коне, после чего досмотрщик обратился к Каленхаду. - Вам стоит сдать свой меч. - заявил чиновник. Рыцарь воспротивился и накрыл рукоять клинка ладонью, он точно знал, что имеет право всегда держать при себе оружие, чтобы разить им слуг греха и негодяев, это прямо предполагалось обетами. - Рыцарь без меча, не рыцарь. - оскорблённо заявил Герберт, встав на защиту своего друга. - Король запретил черни ввозить в город оружие, для вас исключения не предусмотрели. - пояснил досмотрщик, но Каленхад продолжил стоять на своём, - Если не хотите сдать меч, тогда идите дальше бегайте по лесам и рубитесь с дикарями, за стены вас не пустят. - раздражившись, поставил ультиматум досмотрщик. Тогда Каленхад выскочил из седла, вытащил меч из поклажи и изношенных ножен и воткнул в землю перед чиновником, не на шутку испугав того. - Пусть им подавится...       Аудиенция с королём в итоге провалилась, как и ожидалось, но по крайней мере Каленхаду на один вечер дали право голоса. Особого желания оставаться на помолвке монаршьей дочки у него не было, но прожить хоть один день по-человечески хотелось. Когда рыцаря привели в порядок замковые слуги, в том числе впервые за долгое время открыв взору безродного его постаревшее болезненное тело обычно скрытое под доспехами, он поспешил занять место за трапезным столом рядом со старым другом - Этельредом Стронгом, который, в отличии от остальных, точно не станет его сторониться. - Каленхад, ты? - тут же спросил гвардеец, даже не повернув голову в сторону старого друга. - С возрастом зрение вернулось? - Я слышал, как объявили о твоём прибытии... Да и в целом, кто ещё мог тут сесть? Кому мог понадобиться слепой старик без титулов, без связей и с повязкой на пол лица, под которой прячутся ужасающие шрамы? - Выходит у тебя всё по старому? - В общем и целом, да... У тебя как успехи? - Сражаюсь помаленьку, гоняю слэйпниров и бандитов по Королевству. - Здоровье как? - Так себе, старею, слабею... Гнию. - Ну... Двадцать лет безродным отходил всё-таки. - Ага... Как дела в Ордене? - Думаю ты в курсе, кто возглавлял нас после тебя, но на всякий случай напомню: Джон Голь, Яков Халстейн, Ричард Грей, Гай Брандт, сейчас - Сайлус Этелинг, мой ученичишка... - Все, ожидаемо, либо мало родные, либо лояльные Короне. - мысленно подметил Каленхад. Кандидатов в главы выбирают в совете Ордена, состоящем из менторов и командиров, а затем передают королю для утверждения, и тот может отвергнуть любого кандидата, такие прецеденты уже случались в прошлом и не раз. - Он сегодня здесь, славный мальчик, не такой способный, как Ричард или Гай, но зато старательный, не такой горячий, как они, всегда готов прислушаться к чужому совету, лучшей кандидатуры сейчас в Ордене не найти... Сайлус сейчас ожидает, когда принц Маркус прикажет идти на Север, он вызвался лично повести наших ребят. - А сам никогда не думал выдвинуться? - Нет, я уже давно не боец, мне лучше оставаться ментором, сидя сытым и в тепле. - И как твоё менторство? Много ребят уже подготовил? - Несколько сотен гвардейцев уже вырастил... Половина мертвы или ушли из Ордена, сейчас обучаю талантливую группу ребят, вот привёз, к примеру, с собой сына лорда Грея - Бэнфлета, чтобы с роднёй повидался, он чем-то напоминает мне своего дядю - Ричарда, жаль, что ты не застал его лучшие годы, Ричард Грей был лучшим рыцарем Королевства... Пока не погиб. - Был наслышан о его удали. Сочувствую. - Бэнфлет имеет большие перспективы, он почти не чувствует боли, что даёт ему значительное преимущество в бою. - И с чем же связаны эти его особые способности? - Думаю, можно сказать тебе правду, всё равно никому не проболтаешься, друг. Он болен проказой, болезнь уже частично охватила его руки, его туловище и спину, но ещё не коснулась лица, её до сих пор можно спокойно скрывать при желании, чтобы не возникало проблем. Сам знаешь, что его ожидает, если вскроется правда: мешок на голову, ношение только траурного чёрного, прижизненные похороны. Именно из-за недуга его и отослали в Орден, хотя у Галы и Олдрика был сын и младше Бэнфлета и следовало взять именно его по закону, но для лорда Грея сделали исключение... - С тобой ведь поступили также? - Ага, но в итоге мою родню за это наказала чума, сейчас лордом Стронгом является как раз таки мой младший брат, вместо которого меня отправили в Орден. - Поддерживаете связь? - Переписываемся время от времени, я больше общаюсь со своим племянником - его сыном, хороший мальчик. А ты пытался связаться со своими в Авлиане? - Нет. Они все от меня отреклись двадцать лет назад. - А ведь сами гордятся, что отпрыски первого безродного рыцаря - светлого Гетрикса Голда. - Ага... Слушай, Этельред, с вами есть ребята, недавно бывавшие на Западе? - Есть пару человек, а что? - Ищу шайку Джона Бесчеловечного, может слыхал про такого, их след ведёт через королевскую вотчину на Запад. - рассказал Каленхад. По его мнению, именно Джон возглавлял тот налёт, сделавший Герберта сиротой, потому что только его имя мелькало в речах эйров, только он обладал достаточным авторитетом и широкой известностью, чтобы собрать банду для полноценного набега на целое поселение, к тому же, оставленная ей позади кровавая баня всегда была отличительной чертой стиля Джона. Именно он стал главной целью рыцаря, убийство бандита, получившего прозвище за страсть к жестоким убийствам детей на глазах у родителей, стало для него делом чести. - Какие-то личные счёты? Или верность клятвам? - Я уже однажды нарушил свои клятвы, ты льстишь мне, старый друг, если думаешь, что понятие чести всё ещё имеет для меня какое-то значение... Это личное. Он и его ублюдочная шайка убили дорогого мне человека. - Для меня ты всегда был и будешь человеком чести, Каленхад, как бы ты не пытался доказать обратное, твои действия противоречат твоим словам... Есть у меня знакомый разведчик, могу вас познакомить после праздника. - Спасибо... - сказал безродный рыцарь, после чего диалог двух старых приятелей просто-напросто затух. Они не пересекались и не общались друг с другом двадцать лет и теперь, когда они наконец оказались в одном месте, и их языки развязаны, кажется, что им просто не о чём говорить, и вот они молча, угрюмо сидят рядом и думают о днях минувших и обо всех тех важных темах, что они когда-то не успели обсудить, а теперь обсуждать которые бессмысленно, и ждут, когда окружающий их праздник подойдёт к концу. Два разваливающихся монолита прошедшей эпохи, безмолвно, фаталично наблюдающих за тем, как вокруг них расцветает молодая, новая жизнь, в которой им, похоже, уже нету места...       На следующий день вновь облачённый в свои доспехи Каленхад при помощи Этельреда узнал о том, что гвардейцы действительно обнаружили на Западе большую группу бандитов, но оставили её устранение на совесть местному эйру и де Ладдам, с которыми были не в ладах. Рыцарь получил новый меч в подарок от старого друга и тут же отправился в Стронгхарбор. На него снова нацепили привычную шкуру хищника, и загнанная в угол дичь уже маячила на горизонте. Он спешил, подгоняя и старого, усталого коня и Герберта, потому что праведная месть должна свершиться, и должна свершиться его руками...       Григор снял с лица маску и опустил взгляд на стоячую воду дворцовой термы. Каждый раз он подсознательно надеялся, что увидит изменения, что чудо возможно, но ужасные шрамы и следы ожогов всё также пролегали по его болезненно-бледному лицу и будут пролегать по нему до самой его смерти. Григор вздохнул и, раздевшись до гола, спустился на несколько ступеней в тёплую воду и лёг на них, опёршись на камень выставленными локтями. Он всегда посещал терму в одиночку, по вечерам, чтобы его лицо не вызывало отвращения у других придворных, которые могли сюда забрести, или не пришлось плавать в его железной маске обитой изнутри шёлком. Григору всегда легче думалось в воде и без посторонних, а сейчас приходилось размышлять даже больше, чем обычно, впервые за долгое время он испытывал тревожное волнение, скоро начнётся исполнение его с лордом де Ладдом плана, и нужно постараться ничего не забыть и учесть как можно больше мелочей, рассмотреть сразу несколько сценариев предстоящих событий, и всё это нужно сделать самому, потому что лорд Витольд тяжело болен и больше неспособен помочь ему, и потому что больше никто кроме них двоих не посвящён в его детали. От напряжённых раздумий его отвлекли тяжёлые приближающиеся шаги подкованных сапог. Эамон остановился у входа, он знал, где надо его искать. - Григор. Отец желает тебя видеть, поспеши, пока он ещё в здравом уме. - сообщил старший сын Витольда де Ладда. Лорд Стронгхарбора уже как полгода проводил большую часть времени в постели, борясь с галлюцинациями, лихорадкой и постоянным бредом. Он уже лишился зрения и страшно одряхлел, смерть стояла на пороге его спальни, но не спешила дарить ему вечный покой. Эамон поспешил удалиться, чтобы не смущать Григора, не любившего показывать на публику свои ужасные шрамы. Рин Аггер наскоро обтёрся полотенцем из шёлка, которое принёс с собой, оделся и скорым шагом направился к лордской башне. У Витольда и ранее случались редкие озарения, когда разум на время возвращался к нему, даруя всем мимолётную надежду на возможное чудесное исцеление герцога. Такие мгновения были ценны для всех придворных, герцог де Ладд всегда держал своих людей в прекрасных условиях, многие его советники происходили из образованной черни, но, несмотря на это, их даже пускали за один стол с господином, с потомком древней алеманской знати. Дворянство он задаривал подарками и окружал уважением и вниманием, крестьян задабривал низкими податями, возможными благодаря умелой экономической политике и росту популярности Стронгхарбора у спасских купцов, в том числе из-за введённых королём запретов на импорт оружия и обязательных досмотров всех кораблей и грузов. В герцогстве его любили все, и все напряжённо следили за его здоровьем, когда Григор добрался до покоев Витольда, там уже было многолюдно. Несмотря на то, что вотчиной сейчас управлял назначенный герцогом регент - его сын Эамон, все спешили доложить о своих успехах и неудачах лично ему. Прямо сейчас сидящему на постели лорду докладывался главный стронгхарборский корабельщик. Чиновник сообщал о том, что строительство нового грузового флота идёт с опережением графика, но его резко прервал Эамон, прошептав отцу на ухо, что Григор прибыл. - Господа... Пожалуйста, оставьте меня с сыном и сиром рин Аггером. - хриплым, слабым голосом прошептал Витольд. Придворные тут же подчинились и поспешили покинуть покои. Когда их оставили наедине, лорд приподнял костлявую, покрытую тёмными пятнами руку и подозвал ей Григора. - Подойди, мальчик мой... Подойди, пожалуйста. - шептал Витольд. Григор прошаркал ногами к кровати, создавая, как можно больше шума, чтобы слепой старик его услышал, и, сев на колени перед постелью герцога, осторожно обхватил своими ладонями руку лорда, которая дрожала и казалось уже совсем невесомой. - Как вы, милорд? - поинтересовался Григор. - Дурно... Я словно живу в собственной голове, вижу людей, давно почивших, и события, никогда не происходившие, так, будто они реальны и прямо сейчас происходят со мной. Я видел, как мы трое охотились в королевском лесу вместе с Илаем, принцем Гилбертом и Бриаллом, и Илай ещё был молод и в своём уме... Он ведь ни разу не садился в седло за всю свою жизнь... - заявил Витольд и вдруг, словно переменившись в лице, замер неподвижно, глядя в одну точку, потом по его телу пробежала крупная дрожь, и он, тряхнув головой, вновь обрёл дар голоса, - Всё в голове смешалось... - с грустью в голосе пожаловался герцог, - Даже сейчас мне кажется, что всё происходит не наяву, я теперь даже не могу увидеть ваши лица, чтобы убедиться в обратном. - Мы здесь с тобой, отец. - утвердительно заявил Эамон, аккуратно положив руку на плечо лорду. Григор видел в его глазах слёзы, сам же он испытал и испытывает до сих пор так много боли в своей жизни, что глаза его высохли, казалось уже навсегда, но тихая печаль колола острыми иглами его окаменевшее сердце. - Я умираю и, к сожалению, умираю долго... Боги испытывают меня болью и напоминаниями о моих ошибках и поражениях... Я перед многими виноват... Перед Илаем, перед тобой, Эамон, и перед тобой... Григор, перед Бриаллом... - заговорил Витольд, всё также глядя в одну точку и не двигаясь, но затем, после долгой паузы, всхлипнув, тихо заплакал, - Димитар, это ты?.. Ты тоже прости меня, Димитар... - Он опять бредит... Говорит с мёртвыми. - с досадой прошептал Эамон. - Нет... Нет. Я ещё здесь... Просто... Болит... Разум... - помотав головой, заявил Витольд, - Григор... Григор, ты сделал всё необходимое? - Да, милорд, всё готово. Как только вам полегчает, мы приступим. - Не полегчает... Я слишком стар и слаб, как телом, так и разумом, чтобы победить эту болезнь... Я лишь надеюсь, что смерть примет меня, как можно позже... - Я не стану действовать, пока не окончится ваша болезнь... Так или иначе. - Я надеялся, что у меня в запасе ещё есть пару тройку лет, и что мы вместе восстановим справедливость, но я подвёл тебя и нашу мечту... - Я справлюсь и сам, не беспокойтесь понапрасну, мы ещё отпразднуем нашу победу вместе. - Я снова подвёл... - прошептал Витольд и медленно сполз на постель, - Илай, верь мне... Греи, Брандты, Берри... Они тебя используют... Используют! - стал судорожно шептать лорд, - Они врут, Илай! Я твой друг, а они тебе кто? Где они были, когда ты лежал в бреду? Когда истекал кровью? Это из-за них у тебя припадки, Илай... - Витольд снова провалился в мир своих галлюцинаций. Эамон, отвернувшись от постели отца, подошёл к окну и упёрся руками в подоконник, а Григор направил свой взор в пол и отпустил руку Витольда. Он вновь покинул их...       В Стронгхарборе Каленхада встретили тепло. Год назад он отличился храбростью и стойкостью в защите города от набега слэйпниров, хотя мог просто покинуть город и поехать дальше бродить по Королевству. Люди здесь хорошо помнят сделанное им добро, причём, как чернь, так и знать. Почти сразу же по прибытию, когда Каленхад ещё только искал место для постоя, его и Герберта пригласили присоединиться к трапезе в лордском дворце. Народ быстро распустил слух о возвращении безродного рыцаря и теперь провожал его улыбками и поклонами, пока он ехал по улицам города, лавочники старались подарить какую-нибудь мелочушку, а дети плелись по обе стороны от его коня и с интересом изучали рыцаря, одну маленькую девчушку идущий пешком Герберт посадил себе на плечи, чтобы она как следует рассмотрела отремонтированные в Ченворде доспехи. Подобные моменты и заставляли Каленхада влачить своё ничтожное существование дальше, потому что кто, как не он поможет этим людям и защитит их? Он продолжал преследовать те же цели, что сам ставил перед своим Орденом...       - А вот и прибыл наш любимый рыцарь! - возгласил придворный глашатай, когда Каленхада и Герберта прямо с дороги провели в обеденную залу, где уже рассаживались сподвижники де Ладдов. - Сир рыцарь, мы в знак уважения поберегли блюда до вашего прибытия, приветствуем вас вновь в Стронгхарборе, где вам всегда рады, прошу присоединитесь к нам. - попросил сидящий во главе стола Эамон де Ладд. - Странно. Где же старый лорд? - задался вопросом Каленхад, потому что пока ничего не слышал о возможной смерти герцога Витольда. Перед тем как двинуться ко столу рыцарь посмотрел на Герберта. Детина стоял с открытым ртом и горящими глазами, безродный знал это его состояние, мальчик хотел что-то сказать, но не мог подобрать слов. Каленхад смерил оруженосца строгим взглядом, чтобы тот вёл себя тише воды и ниже травы, Герберт, привыкший к подобным сигналам, понял воина и виновато понурил голову, после чего рыцарь улыбнулся ему уголками губ, чтобы паренёк расслабился и жестом позвал идти за ним. За длинным столом было много свободных мест, и Каленхад занял для них два стула в его конце, усадив спутника по правую руку от себя, рядом сидел лишь один придворный, прямо напротив безродного. Через пару минут чиновник, нахмурившись, отсел подальше. - Понимаю, уж прости, мыться и стирать портки, не снимая доспехи, тяжело. - самооправдался Каленхад, чтобы не чувствовать себя слишком неловко. Как только все заняли свои места, прислуга начала выносить подносы с едой и сервировать стол. Среди заморской экзотики то и дело обнаруживались простые, почти крестьянские похлёбки и каши, не даром говорят, что в Стронгхарборе между лордом и чернью меньше ступеней, нежели в остальном Королевстве. Пока все приступали к еде, Григор рин Аггер, было занявший первое место справа от Эамона, поднялся с него и, перекинувшись с главой стола парой слов, направился к Каленхаду и не побоялся сесть слева от безродного рыцаря. - Приветствую вас, сир рыцарь, к сожалению, мы с вами не имели чести познакомиться на поле боя в прошлом году, пока вы защищали город, я руководил силами, оставшимися вне стен. Я Григор рин Аггер - хранитель печатей лорда Витольда. - представился мужчина в железной маске, протянув Каленхаду руку. Рыцарь согласился на рукопожатие. Каленхад знавал отца нового собеседника. В своё время лорд Витольд был десницей короля Илая вплоть до того, как тот обезумел, и в его отсутствие Бриалл рин Аггер на правах регента управлял Стронгхарбором, время от времени посещая столицу с докладами для господина, толковый был человек, из бедных рыцарей вырвался в советники старшего лорда, жаль, что чума унесла его жизнь больше двадцати лет назад, как и жизни многих других умных, талантливых чиновников и дворян, из-за отсутствия которых государство до сих пор не может оправиться от последствий потрясений последних десятилетий. Насколько рыцарю было известно, Григор - бастард Бриалла, но это не помешало ему жениться на ныне покойной дочери Витольда, пусть и матрилинейно, странно, что лорд держит отца своего внука на столь низком месте придворного хранителя печатей. - А вы кем будете, сир? - обратился к Герберту Григор. Оруженосец испуганно взглянул на Каленхада, ожидая указаний. Рыцарь коротким кивком головы вернул парню право говорить, понадеявшись на его благоразумие. - Я Герберт, оруженосец сира рыцаря. - оживившись, заявил великан, протянув ладонь через Каленхада, задев и чуть не опрокинув ею при этом и его и свою посуду. - Рад знакомству. - благосклонно сказал Григор, отозвавшись на рукопожатие. - А почему ты носишь маску, Григор? - добродушно задал вопрос оруженосец. Каленхад очень хотел попросить прощения за неуважительное поведение Герберта, он полагал, что металл закрывает страшные раны, и напоминание о них может вызвать у рин Аггера раздражение, но не мог ничего сказать, ему оставалось лишь беспомощно молиться о том, чтобы хранитель печатей не принял слов дурака за оскорбление. - Ну. Так вышло, что я родился в Ченворде и был нежданным и нежеланным внебрачным сыном для моей матери, которая рассорилась с моим отцом, из-за того, что он отказался вступить с ней в брак после открытия беременности. Однажды я, ещё будучи маленьким ребёнком, чем-то очень сильно разозлил её, и она стала бить меня сначала раскалённой кочергой, а потом и ножом для разделки мяса. Отец тогда был в Стронгхарборе, и никто не мог защитить меня. После того как она покуражилась надо мной вдоволь, моё лицо и тело были страшно изранены и изуродованы, но я чудом выжил, благодаря лорду Витольду, который не пожалел никаких средств для моего исцеления, а потом взял меня под своё крыло. - А моя мама меня любила, несмотря на отъезд отца на войну. - сказал на это Герберт. - Значит вам повезло. - спокойно, беззлобно и снисходительно ответил на это Григор, - Сир рыцарь, если это не секрет, я хотел бы узнать причину вашего приезда, я могу принести вам перо с чернилами и пергамент, чтобы вы могли изъясниться... Или можете сказать вслух, вас здесь никто не выдаст. - обратился к Каленхаду рин Аггер. Рыцарь достал из-под нагрудной пластины письмо, он и в этот раз подготовился заранее. Григор быстро пробежался по засаленной записке. - Ищите благородной мести? Я готов помочь вам с этим лично, сир. - заявил рин Аггер, - Мы, безликие, безродные, больные и увечные должны держаться вместе в этом мире, к тому же, эти ублюдки сейчас угрожают подданным моего господина. - сказал он и, похлопав Каленхада по плечу, встал с места, - Я отыщу вас после трапезы, и мы вместе всё спланируем. - Григор размеренным шагом вернулся на прежнее место около Эамона де Ладда, он так и не прикоснулся к еде во время обеда, потому что для этого потребовалось бы снять маску, Каленхад же в это время бросил недовольный взгляд на Герберта, а тот, так и не поняв причины этого жеста, всё остальное время трапезы провёл в интенсивных раздумьях. Рыцарь с трудом приподнял подржавевшую пластину, прикрывающую его рот, и сумел, по крайней мере, частично насладиться дарами местной кухни. В последний раз он ел за одним столом со знатными господами ещё будучи Голдом из Авлиана и главой Ордена, поэтому ему казалось, что эта пища была лучшей, что он ел за всю свою жизнь. Герберт же жадно уплетал всё, что попадало в его поле зрения, игнорируя правила приличия и во всю пользуясь руками за вместо вилки и ложки. Каленхаду было стыдно за его спутника, но, к счастью, как он заметил, не только у оруженосца тут были проблемы с этикетом, при дворе было много выходцев из черни, поэтому приём пищи прошёл без происшествий и скандалов...       - Твои приятели-грабители были здесь. - заявил Григор. Они вместе с Каленхадом, Гербертом и дюжиной стронгхарборских солдат во главе с одним из герцогских эйров - Маттиасом Говардом, отправились по следу шайки Джона Бесчеловечного, но забрели в тупик, когда он привёл их к деревушке дровосеков под названием Игхорн, расположенной вверх по течению от Стронгхарбора на берегах реки Хотстрим, которая разрезала поселение надвое. Разбойники два дня назад пытались ограбить соседнее поселение - ярмарочный городок Хидехальм, но он охранялся людьми Маттиаса, которые устроили засаду и отбили нападение, прогнав бандитов в эту сторону и отбив у тех почти всех коней, но, ко всеобщему удивлению, местные не видели нигде поблизости головорезов, хотя им было некуда больше деваться, кроме как в деревушку, потому что здесь распологался ближайший мост через руку, который был их единственным спасением, потому что, если на этой стороне Хотстрима распологались равнины и вырубки, на которых, в большинстве своём, пешие негодяи бы ни за что не скрылись от конных стражей порядка, то на противоположной лежала лесная чаща, где они могли бы потеряться для преследователей, по крайней мере на какое-то время. Григор отправился вместе с эйром Говардом переговорить с деревенским старостой и теперь спешил поделиться вестями и соображениями со своими спутниками. - Дровосеки говорят, что два дня назад их деревню посетили герцогские сборщики податей, довольно помятые на вид, пожаловались, что на них по пути напали разбойники, разграбив их обоз, и заявили, что, если местные не соберут подати в двойном размере для компенсации украденного, их обвинят в сговоре с бандитами и их деревню предадут огню и мечу от имени Витольда де Ладда, староста благоразумно не стал спорить и пропустил гостей на тот берег реки, получив три дня на сбор откупа. - рассказал Маттиас. Безродному было не слишком комфортно работать с этим эйром, после того как рин Аггер ранее сообщил ему о прошлом Говарда. Маттиас в своё время дезертировал из Ордена и бился на стороне Ланса Сильвера, и, когда восстание проиграло, он отказался, как сдаваться роялистам, так и бежать на Спасс со своим господином, и отправился искать убежище в Стронгхарборе, минимально участвовавшем в гражданской войне, где за него заступился лорд Витольд, добившись для перебежчика помилования. Рыцарь не любил нарушителей клятв и трусов. - Как понимаете, мы никого сюда не посылали. - сказал Каленхаду Григор, - Твой враг, похоже, проходил здесь и, если он достаточно жаден, безрассуден и отчаян, то вернётся за лёгкой добычей, пока его ищут на этом берегу. Я предлагаю затаиться здесь и дождаться, когда разбойник попадёт в нашу ловушку, если ты готов рискнуть, потому что, вполне возможно, эта шайка уже скачет обратно в королевскую вотчину в эту минуту... Рискнём, сир Каленхад? - спросил Григор. Рыцарь утвердительно кивнул, нельзя было упускать такую возможность, к тому же, в случае неудачи, у него ещё будет годок, другой, чтобы выследить Джона. Других чётких целей и планов у него всё равно нет...       Вечером того же дня Маттиас и его люди отослали пару человек, чтобы увести своих коней в Хидехальм, увидев их, бандиты могли заподозрить неладное. Сам же эйр вместе с оставшимися воинами переоделся в босякскую одежду, чтобы не выделяться на фоне дровосеков, после чего они расквартировались по деревенским домам, ожидая завтрашнего прибытия разбойников. Григор занял одну избу с Каленхадом и Гербертом. Им в отличии от остальных маскироваться было бестолку, рин Аггер носил дорогую маску, которую дровосек не смог бы себе позволить, даже если бы откладывал свой скудный заработок всю жизнь на эту покупку, и не горел желанием её снимать, а рыцарь был закован в доспехи. В отличии от них, Герберт и простотой гардероба и повадками отлично вписался в общество дровосеков, даже успел помочь хозяину дома распилить срубленные деревья на водяной мельнице, заслужив похвалу за недюжую силу и старательность, а теперь играл вместе с маленькой дочерью дровосека тряпичными куклами. Его проблемой была наивность, он мог чем-то непреднамеренно выдать засаду, поэтому его оставили вместе с безликими друзьями. - Ему среди них хорошо и тут будет явно безопаснее, чем рядом со мной в моём пути от одной битвы до другой в ожидании насильственной смерти. Когда наша месть свершится, я попытаюсь оставить его здесь, пусть живёт нормальной жизнью среди нормальных людей. - решил рыцарь, глядевший с умилением на детину, согнувшегося втрое, чтобы на равных играть со смеющейся девочкой. Глава семейства говорил, что им не помешал бы такой силач, как Герберт, в помощь, кажется, пытался осторожно узнать, готов ли Каленхад оставить мальчика у них. Тень грусти легла на него, за этот год он вновь привык путешествовать с попутчиком и подсознательно боялся снова остаться один на один со всеми трудностями и угрозами, лежащими на его пути. - Он тут, как рыба в воде, а вот мы здесь лишние, и всегда такими будем, судьба к нам несправедлива... Порой я желаю себе простой крестьянской жизни вместо всего этого, но боги сделали меня знатным отпрыском, лишённым матери, отца, любимой жены... Даже собственного лица... А тебе досталась судьба даже тяжелее, тебя лишили вообще всего, в том числе и имени, Каленхад Голд. - печально прошептал сидевший на соломе рядом с рыцарем Григор, отследивший направленность взора безродного. Каленхад даже вздрогнул, никто не называл его по полному имени, за последние двадцать лет он отвык от него. Рыцарь направил свой взгляд в холодные, сухие голубые глаза собеседника. Почему вблизи они кажутся такими знакомыми? - У тебя есть свои дети, Каленхад? - спросил Григор. Рыцарь в ответ лишь пожал плечами. - Значит, если ты погибнешь на своём пути, от тебя ничего не останется в этом мире, кроме скромной могилки и костей, покоящихся в земле... Мой отец очень тебя недолюбливал, Каленхад, но я вижу, что ты хороший человек. Мне жаль тебя. - заявил мужчина в маске. От раздумий о том, чем он так мог насолить Бриаллу рин Аггеру, Каленхада отвлёк оклик хозяйки дома, она приготовила похлёбку из рыбьей головы и предлагала гостям преломить с ними хлеб за одним столом. - Пойдём, отказываться будет невежливо. - призвал Григор, и они заняли места за небольшим, низким, грубым столиком. Все сидели прямо на полу на грязной, потрёпанной, выцветшей медвежьей шкуре в тесноте, да не в обиде. Пока все ждали пищу, хозяйская дочка внимательно рассматривала безликих Григора и Каленхада. - Дядя Григор, а почему вы носите маску? - спросил ребёнок. - Меня сильно ударили по лицу злые люди, которых мы тут пытаемся поймать, под маской я прячу свои синяки и фингалы. - солгал рин Аггер, чтобы не пугать дитя. - Вам было больно? - из сочувствия спросила девочка. - Очень. - отрывисто ответил Григор, отведя взгляд в сторону. - А почему дядя рыцарь всё время молчит и не снимает броню? - тут же переключилась на новую тему дочь дровосеков. - Да, дядя Григор, расскажите! - поддержал ребёнка Герберт, который до сих пор почти ничего не знал о своём рыцаре. - Дядя рыцарь пообещал королю, что не снимет с себя доспехи и не произнесёт ни слова, пока тот не признает его подвиги достойными. - Достойными чего? - спросил Герберт. - Достойными королевской милости, конечно же. Наш дядя рыцарь бьётся за благосклонность своего короля, помогая всем, кто нуждается в защите, ради блага нашего Королевства. - пояснил Григор. Оба ребёнка, и большой и малый, с горящими глазами взглянули на Каленхада. На лице Герберта читалась нескрываемая гордость. Новые расспросы предотвратило появление еды. Сладить с жидкой пищей Каленхаду было проще, чем с твёрдой, поэтому он с радостью принял свою миску и стал небольшими глотками хлебать пустой суп. Григор же недолго посидел со всеми, а затем вместе со своей порцией отошёл в другой, тёмный угол избы, поблагодарив хозяев за угощение и заявив, что, не снимая маски, отужинать не сможет, а пугать всех не станет. Рыцарь поймал своим взглядом момент, когда рин Аггер приоткрыл свету своё лицо, и смутно разглядел его шрамы: старые ожоги и глубокие порезы, увидел, как спокойно он держит себя в темноте, в своей родной стихии...       - Они идут по мосту. - испуганно шепнула хозяйка, войдя в избу, и осторожно прикрыла за собой дверь. Несмотря на раннее время суток, Григор и Каленхад были уже готовы к бою. Рин Аггер повесил себе на пояс колчан со стрелами и подготовил свой составной лук, а рыцарь вынул из ножен новый меч - дар Этельреда Стронга, и растолкал спавшего на дощатом полу Герберта, тот испугался и тут же подскочил, собираясь закричать, но увидел перед собой безродного, приложившего указательный палец к своей ротовой пластине. Парень сначала от недоумения повторил этот же жест, после чего осознание приказа осветило его лицо, и он на четвереньках подполз к рыцарю. - Что мне делать? - спросил Герберт. Каленхад указал пальцем сначала на него, затем на семью дровосеков и на свой щит. - Понял! - улыбнулся парень и, оглядевшись по сторонам, схватил из кучи, сложенной у печи, увесистое полено. Он останется в избе, чтобы, в случае чего, защитить семью, их приютившую. - Вот они. - сказал Григор, окон в хижинах не было, поэтому он выглядывал наружу через щели между брёвнами, образующими сруб. Каленхад тоже прижался к проёму. Мост пересекала группа из двух десятков, вооружённых чем попало оборванцев с факелами, некоторые из них были уже изранены. Во главе шайки ехал на единственном их коне разбойник с устрашающим шлемом из черепа какого-то крупного хищника. Рыцарь жестом подозвал Герберта. - Он был там, я помню череп. - заявил парень, скорчив злую гримасу. Каленхад взглянул на Григора, он был готов прямо сейчас броситься в бой. - Не торопись, нападём, когда они въедут вглубь деревни, и отрежем их от моста. Сигналом к атаке будет рог Маттиаса. - остудил рин Аггера рыцарь. Каленхад кивком согласился с планом, и они стали ждать удобного момента. Никто не спешил покидать свои дома, поэтому главарь разбойников - Джон Бесчеловечный, остановился и вынул из ножен меч. - Если сейчас же не выйдете ко мне с податями, полетят головы!.. Живо повыходили! - крикнул бандит. Ответа долго не следовало, но затем из своей избы, видимо по приказу Маттиаса, вышел деревенский староста. - Простите, господин, вы застали нас врасплох, прибыв так рано, прошу, мы собрали оброк и сложили всё в одном месте, на пустыре около мельницы. - солгал дровосек. - Проклятые бездельники! Веди нас туда! - нетерпеливо приказал главарь шайки. Староста провёл разбойников вглубь деревни на пару десятков шагов, затем остановился, огляделся по сторонам и вдруг рванул в сторону одного из домов. Маттиас тут же задул в рог. Часть людей эйра выскочила из домов в тылу грабителей и закрыла им путь к мосту, а другая ударила с боков, когда бандиты уже приготовились оборонять свои спины. Каленхад первым выскочил из их хижины и вместе с немногими деревенскими смельчаками ударил шайке в лоб, Григор же стал прикрывать их стрельбой из лука, оставшись чуть поодаль от боя. Рыцарь сразу же направился на Джона, но дорогу ему преградил разбойник с криво сросшимся носом и недавно отрубленным ухом, вооружённый деревянной острогой с двумя зубьями, бандит попытался ударить ей безродному в подмышку, туда где не было металлических пластин, но Каленхад успел выставить перед собой щит, заблокировав выпад, а затем положил клинок поверх него и ткнул острием лезвия в сторону лица оппонента. Удар рассёк грабителю бровь и заставил его отшатнуться в сторону, чем и воспользовался рыцарь, рубанув бандита по груди. Меч рассёк кожаную куртку бандита и оставил глубокую рану, старый друг подарил Каленхаду добротную сталь. Кривоносый упал на землю и стал корчиться от боли, находясь в агонии. Безродный бегло огляделся по сторонам. Бандиты уступали и поэтому поспешили поджечь те дома, что были поближе, чтобы устроить неразбериху. Дровосеки, по своей большей части, тут же позабыли о битве и бросились спасать своё добро. Пользуясь поднятой паникой, разбойники разделились на три части, одна отправилась пытаться пробиться к мосту, другая бросилась в сторону Каленхада, где было меньше всего сопротивления, а третья перемешалась с вышедшими из горящих домов местными и устроила бойню, отвлекая эйра Маттиаса на себя, среди них был и Джон. Один из грабителей, побежавших в атаку на безродного рыцаря, вскоре упал в нескольких шагах от своей цели, получив стрелу в нижнюю часть живота, Григор открыл огонь по приближающимся целям. Как только Маттиас заметил, что хранителю лордских печатей может грозить опасность, если бандиты пробьются через Каленхада, он выцепил из отправленных на выручку дровосекам бойцов одного солдата и направился вместе с ним спасать родича де Ладдов от опасности. Следующим на безродного помчался быстроногий отчаянный малый с коротким ножом-саксом и голым торсом. Каленхад присел, выставив перед собой щит, и, когда разбойник попытался напрыгнуть на него, прокинул того себе за спину. Лежачего, попытавшегося встать на ноги, вскоре прикончила стрела, пущенная Григором. Дальше на Каленхада пошёл лысый, безбровый здоровяк со свежими ожогами на лице, державший в одной руке примитивный меч с односторонним лезвием, а в другой факел. Он стал поочерёдно быстрыми ударами бить по выставленному щиту рыцаря то клинком, то горящей головнёй с такой силой, что безродный упал на колено. В этот раз Григор, как назло, не сумел поразить цель, промазав своей стрелой. Ещё пару тумаков и Каленхад упадёт на спину, тогда пиши пропало. Вдруг град ударов прервал Герберт, он выскочил из-за ближайшего дома и с размаху приложился поленом по затылку лысого, тот покачнулся, но устоял на ногах. Бандит отвлёкся на оруженосца и ударом меча рассёк руку парня, который тут же выронил бревно и, громко крича от боли, упал на землю и свернулся клубком. Каленхад, опёршись на меч воткнутый в землю, попытался встать на ногу, но достаточно быстро он этого сделать не смог, его изрядно помяло. На выручку оруженосцу пришёл боец Маттиаса, напавший на бандита сзади и рубанувший его по спине. Разбойник согнулся от удара, а затем резко развернулся в сторону новой угрозы. Атаку мечом стронгхарборский воин сумел заблокировать, но после неё лысый ударил врага, не имевшего щита, горящим факелом по лицу. Солдат упал на живот, схватившись за голову, чем и воспользовался бандит, рубанув лежачего по затылку. Здоровяк хотел нанести новый удар, но тут Каленхад, сумевший наконец подняться, ударил ему лезвием меча под колено. Лысый упал и попытался атаковать стоящего позади врага, но рыцарь отскочил в сторону другой руки разбойника и, оказавшись перед ним, рубанул тому клинком по лицу. Меч вошёл глубоко в правую щёку бандита, заодно расколов тому челюсть. Лысый выронил оружие, и тогда Каленхад вытащил лезвие из его лица и вскрыл им шею оппонента, уронив того наземь. Рыцарь какое-то время стоял неподвижно, восстанавливая дыхание. - Он сбегает! - крикнул Григор, подскочив к безродному и указав тому в сторону моста. Джон, поняв, что биться дальше бесполезно, в отчаянии поскакал прямо через людей Маттиаса на встречу другому берегу Хотстрима. Его конь сумел подмять под себя двоих солдат, но один из них оставил на ноге лошади опасную рану своим клинком. Каленхад указал подоспевшему к ним Говарду на раненого Герберта, а сам вместе с Григором бросился в погоню. Когда они достигли начала моста, Джон уже был у его конца, тогда рин Аггер наспех пустил стрелу в его сторону, она угодила в спину всадника, согнувшегося в седле от боли. - Далеко не уйдёт! Его конь ранен, как и он сам! Беги за ним, я догоню, когда мы тут всех добьём! - крикнул Григор. Каленхад тут же рывком пересёк мост и побежал по кровавому следу, который вскоре вывел его на поляну, где путь всадника окончился. Конь Джона лежал на траве и тяжело сопел, поджимая раненую ногу, под ним застрял и сам наездник. - Стой! Мы можем договориться! - крикнул в отчаянии бандит, но Каленхад продолжил идти в его сторону с оружием в руках. Тогда Джон с трудом вытащил свой меч из-под лошади и поднял над собой, намереваясь защищаться. Рыцарь одним сильным ударом сначала выбил клинок из руки разбойника, затем рубанул по ней самой. Джон вскрикнул от боли и распластался на земле, после чего Каленхад бросил щит, подошёл к убийце со спины и, схватив рукой за шиворот, ногой чуть приподнял бок лошади и вытащил бандита из-под скакуна. Рыцарь подозревал по болезненным вскрикам Джона, что тот повредил ноги, но всё же, на всякий случай, разбил ему одно из колен ударом меча. Вопли разбойника становились всё громче и тонче с каждый новым ударом, а ведь Каленхад только начал. Дальше рыцарь пнул Джона по лицу и проехался по нему шпорами, потом ударом ноги сломал ребро, спрятанное под кожаной курткой. - Пощады... Ты же рыцарь... Пощади, ради Семерых. - взмолил Джон, в ответ на что Каленхад обхватил меч обеими руками и ударил им по паху бандита. Невинное, испуганное лицо Бесчеловечного, стоящего перед ликом смерти, подобное лику предков человека, впервые узревших разрушительный, непокорный их воле огонь, не могло обмануть рыцаря. Каленхад знал о том, что человек на пороге смерти всегда, всеми силами пытается выставить себя безгрешным, и он был слишком стар и опытен в смертоубийствах, чтобы вестить на этот дешёвый трюк. - О богах тебе стоило думать раньше. - мысленно отметил рыцарь. Разбойник кричал, как девка. Каленхад нанёс ещё два удара туда же. Крик сменился хрипом и громким плачем, Джон сорвал голос. Рыцарь поставил ногу на горло бандита и собрался нанести добивающий удар по его голове, но... Вскоре передумал. - Он бы не стал дарить никому быструю смерть, и я не стану дарить ему её. Тот кому не знакомо милосердие, может на него не рассчитывать. - решил Каленхад и, вложив меч в ножны, сделал шаг в сторону, но бандит тут же схватил его за ногу и остановил. - Добей!.. Добей меня, сукин сын!.. Я молю тебя!.. - хрипло твердил находящийся в исступлении от боли Джон, пытаясь кричать. Каленхад вырвал свою ступню из слабой хватки и отошёл на пару шагов от разбойника, только сейчас он заметил стоящего чуть поодаль Григора. - Справедливый конец для такой мрази... Месть свершилась? Ты удовлетворён? - спросил рин Аггер. Каленхад кивнул, и тогда Григор добил раненного коня стрелой в голову. Они молча отправились в сторону деревни, изредка оборачиваясь, поглядеть на истекающего кровью, хрипящего Джона, пытавшегося ползти в их сторону. Пожар в поселении удалось остановить, бандитов перебили, но Маттиас и дровосеки не досчитались нескольких человек. Каленхад обнаружил Герберта, громко плачущим над телами членов семьи, приютившей их. Оруженосец оставил их, выбежавших из избы спасаться от огня, без защиты, когда бросился спасать рыцаря. Каленхад положил ему руку на плечо, в ответ на что парень поднялся, заключил его в объятья и уткнулся ему лицом в наплечник. Безродный стал похлопывать здоровяка по спине, пытаясь успокоить. - Видимо мы с тобой повязаны, и никому из нас не суждено жить счастливо...       Каленхад не хотел задерживаться в вотчине де Ладдов и решил, что они с Гербертом отправятся в королевскую вотчину - сердце Королевства, искать новую цель для своих шатаний, их путь и путь Григора расходились здесь, но перед расставанием рин Аггер попросил рыцаря о разговоре тет-а-тет, вдали от других глаз. Они встретились в лесу за мостом, ночью. - Было честью биться с тобой плечом к плечу, Каленхад, ты славный воин и... У меня есть к тебе предложение. Вскоре в Королевстве разгорится пламя междоусобиц, уже вспыхнула первая искра в Корнуолле, ты видел её последствия, но огонь ещё не разгорелся в полную силу. Это время станет для нас не только тяжким испытанием, но и шансом сделать шаг вперёд и выйти из тени, снять маски, я хочу, чтобы люди вроде тебя, были рядом со мной, когда настанет время нашего триумфа... Потому что мы с тобой похожи... Встань со мной в один ряд, Каленхад, сними эти проклятые доспехи и верни себе имя и право на вольную жизнь... Или же ступай с миром и продолжай свою борьбу с несправедливостью. Выбор за тобой... Но ты ещё не видел мой главный довод. - заявил Григор. Он, стоя спиной к рыцарю, снял с лица маску, а затем повернулся в его сторону, открыв взору безродного свои черты. Перед Каленхадом стоял призрак его прошлого. - Но ты ведь должен быть мёртв! Это невозможно! - тихим, хриплым голосом вслух заявил шокированный рыцарь. - Пока что мёртв. - поправил его Григор, вновь надев маску на лицо, - Наконец ты заговорил, мой друг по несчастью. - Я видел твоё мёртвое тело! - Я тоже его видел... Я жив и помню, как ты клялся всегда следовать за мной, Каленхад. Ты человек слова и я не хочу, чтобы обеты ограничивали твою волю. Я освобождаю тебя от клятвы... Если моё слово, конечно, для тебя что-то значит. Теперь решай, готов ты пойти за мной, или останешься в стороне?..       Следующим утром Каленхад вместе с Гербертом отправился по заданному маршруту, рыцарь принял тяжёлое решение, он отказался от возможности вернуть всё, что утратил двадцать лет назад, обходным путём, ради сохранения чести и призрачного шанса заслужить прощение у короля, который его ненавидит, но всё же считал, что принял верное решение, Григору же предстояло по возвращению в Стронгхарбор приступить к исполнению их общего с лордом де Ладдом плана, который по итогу может изменить всё Королевство до неузнаваемости... Безликие воины сопроводили друг друга до ближайшего перекрёстка, на котором они разделились и поехали каждый своей дорогой, тепло попрощавшись, видимо, навсегда. - Удачи вам на пути, сир Каленхад, надеюсь грядущие годы будут к вам милостивы. - сказал добродушно Григор...