Гарри Поттер и война Некроманта

      Зелёный, выхваченный из темноты изолированного помещения радужным сиянием трёх магических клинков, пристально смотрел на Гарри Джеймса Поттера. Юноша даже в разноцветном свете выглядел бледновато. Впрочем, это было единственное, что выдавало в нём хоть какую-то усталость. Его магическое лезвие, висевшее в метре перед вытянутым кулаком, выглядело идеальным: ни всполоха, ни неровности — идеальная фигура, сотканная из чистой энергии. Зелёный перестал формировать клинок рукой, растущей из плеча, и почесал ей окладистую бороду.       — Ты есть хочешь, Гарри? — спросил Зелёный, втягивая лишнюю конечность обратно в тело.       Высвобожденная энергия тут же усилила оставшуюся пару клинков, но из-за небрежности взрослого чародея форма поплыла, то тут, то там становясь обычным магическим дымом.       — Сейчас, — юного волшебника поглотил процесс тренировки.       После получения сообщения, доставленного серебряной выдрой-патронусом, Поттер смог настроиться на тренировку, и сейчас, хоть и был голоден, но не хотел останавливать процесс.       Зелёный магическим взглядом видел, как в теле мага вся энергия направляется по тонкой леске в клинок, где формирует строгий порядок. Поттер продвинулся дальше него в этом вопросе. Но старый маг обладал опытом — его ленивый взмах перерубил нить, и идеальное лезвие Гарри тут же превратилось в радужный дым и растаяло, оставив магов в темноте. Повинуясь мысли хозяина замка, в помещении тут же вспыхнули факелы, добавляя духоты.       — Блин! — не сдержался Поттер.       — Ну а ты чего хотел? — своим обычно равнодушным голосом спросил Зелёный. — Тебе надо быстро научиться думать глобальнее. Клинок был идеален, но я показал тебе слабое место. Избавься от него.       — Не могу. Не получается. Я стараюсь отделить себя от этой магии и перестаю её и чувствовать, и контролировать. Мне не хватает концентрации.       Зелёный открыл проход в коридор — на магов тут же дунул свежий, холодный воздух. Не сомневаясь, что Гарри пойдёт за ним, Геллерт Гриндевальд быстро пошёл в сторону лестницы наверх.       — Тебе не хватает понимания, — парировал чародей, — ты не можешь понять, как управлять магией вне себя. Не используя свой потенциал, а только то, что есть вокруг.       — Я учился этому у Родригеса! — тут же насупился Поттер. — По вашему указанию.       Факелы в коридоре зажигались только перед магами, освещая путь, и сами же тухли за их спинами. Зелёный уверенно шагал по знакомым коридорам, ведя юношу к себе в кабинет. Поттера всё равно удивлял этот замок. Нурменгард был каким-то живым мыслящим существом: факелы сами загорались, двери открывались, стоило к ним только подойти. Внешне угрюмое, невзрачное здание внутри было гостеприимным. Пустые, аскетичные коридоры через пару дней стали знакомыми, хоть и не открывали все двери перед гостем, будто присматривая, чтобы он не забрёл не туда.       — Знаю. Он ловкий колдун. Но он тоже многого не понимает и действует по наитию. Лучшее, чему ты можешь у него научиться, это чувствовать энергию вне себя. И вот тебе, — маг даже остановился, обернулся и в знак сакральной важности данного сообщения указал пальцем Поттеру в грудь, — это постичь необходимо. Без этого мои тренировки для тебя бессмысленны.       Маги быстро поднимались в башню, где был кабинет Зелёного. Проходя мимо узкого окна на винтовой лестнице, Гарри увидел валлийского дракона, вынырнувшего из облаков. Крылатая рептилия двигалась изящно, стремительно снижаясь во внутренний двор.       Дверь в кабинет, сделанная из толстых дубовых досок, с вырезанным знаком Даров Смерти, повернулась на древних петлях, открывая магам проход. Гарри Поттер сел на гостевое место. Перед ним тут же появились тарелки с первым и вторым, наполняя кабинет вкусными запахами. Юноша только сейчас почувствовал, как он голоден, и набросился на еду. На месте хозяина Зелёного так же ждали тарелки. Маг сел в кресло, обитое толстым шёлком, и принялся за еду. Пустые тарелки исчезали сами с суконного покрытия стола, подводя мысли Гарри к тому, что здесь должны действовать домовые эльфы.       Зелёный взял чашку, которая также появилась сама собой, и подошёл к окну кабинета. Маг смаковал горячий кофе, ожидая, пока юноша расправится со своей увеличенной порцией. Вид за окном был не самый жизнеутверждающий — Нурменгард со всех сторон окружали высокие горы с серыми шапками снега на них. Мир вокруг был сер, спокойно-равнодушен и отчуждён от мирских проблем. Тёмные глаза мага пробегали от одного горного пика к другому, пока он медленными глотками пил терпкий обжигающий чёрный кофе с сахаром.       — Спасибо, сэр, а можно… — Поттер не успел сформировать мысль, как перед ним появилось желанное — компот из сухофруктов. В точности такой, как делали домовики в Хогвартсе.       Взрослый маг допил кофе и сел обратно в кресло. На зелёном сукне стола тут же появился пузатый бокал с коньяком. Отпив напиток и глубоко вдохнув перед монологом, чародей произнёс:       — Начну я, пожалуй, с самого начала. Мое настоящее имя Геллерт Гриндевальд.       Гарри Поттер сдавленно хрюкнул, не в силах побороть удивление, и выплюнул компот на стол.       — КТО?! — опешив, переспросил он.       — Геллерт Гриндевальд. По кличке Зелёный. — Магу непросто давалось раскрытие своей личности.       — Вас Дамблдор убил! — всё ещё не верил Гарри, протирая краем футболки испачканные липкой сладкой жидкостью линзы очков.       — Ну как убил… Так, слегка бока намял. Хотя тогда он нечестно выиграл. Знал, чем можно было меня отвлечь, — пожал плечами Геллерт. — Дела тогда тоже творились страшные… Ученики мои много тогда бед принесли… — Гриндевальд вздохнул. — Я, собственно, и хочу тебе о них рассказать. Чтобы ты знал, с кем тебе придётся сражаться.       Гарри не спускал с него удивлённо-испуганного взгляда. Он не верил, что Зелёный был самим Геллертом Гриндевальдом, хотя и понимал, что кому, как не Гриндевальду, чувствовать себя в Нурменгарде, как дома. Хотя почему — как?       — Не знаю даже, с чего начать эту часть истории. — Геллерт отпил янтарной жидкости. — Я перевёлся в Хогвартс на пятом курсе. Попал из-за характера на факультет Слизерин. На курс, где был Гораций. Пурпур… — тяжко вздохнул маг, тоскуя по погибшему другу. — Альбус был на год меня старше, а Аберфорт — на полтора младше, хоть и учился тогда на четвёртом курсе. С ним на потоке была Мариэтта Сомерси с Пуффендуя. — Зелёный перевёл взгляд на коньяк, и Гарри был готов поклясться, что старый маг сдерживает слёзы. — Хлоя Рейвен тогда училась на пятом курсе Когтеврана… — маг тяжко, прерывисто вздохнул. — Филипп Блейк — он на седьмом учился. Собрал все отлично по ЖАБА, хоть и учился на Пуффендуе. Я за весь год ни разу не увидел, как он улыбается. Он же привёл в нашу компанию Нейтена Ская с потока младше. Какие они были славные ребята… — Зелёный замер.       Перед глазами старого мага вставали образы из позапрошлой жизни. Ещё до того, как он набрал себе учеников, первый поток учеников Геллерта Гриндевальда, до того, как они, на самом деле не только они, погрузили мир в хаос. И как он потом пытался всё исправить. Тренируя уже своих друзей. Он помнил, как чуть не убил Альбуса чёрным пламенем. Как потом шёл против своих же учеников…       Не выдержав, Зелёный покачал головой, разгоняя воспоминания.       Поттер сидел и молча впитывал пока не особо ценную для него информацию.       — Вот. За год мы стали лучшими друзьями. Несмотря ни на что. Мы принимали, ценили и любили друг друга за то, что мы просто были такими, какими мы и были. Тогда же мы начали постигать высшие техники магии. Регенерация, подчинение пространства, магические печати… Это было как хобби, просто кружок по интересам. Многого ли мы тогда добились… Откровенно, Гарри, — Геллерт перевёл глаза на Поттера, вспомнив, что рассказывает это не просто бокалу коньяка, а живому собеседнику, — немногих результатов. Нас это больше сплотило, чем развило в магическом плане. По моим оценкам, Джеймс Поттер с друзьями достигли бо́льших успехов в анимагии, чем мы в магических техниках. Но начало было положено, и мы сплотились, стали настоящей командой. Это было главным. Потом Чёрный сдал ЖАБА и покинул нашу компанию… За второй год мы стали сильнее даже некоторых учителей. Кое-что всё же вышло. Белый развил в себе настоящий талант к магии. Красный легко создавал арахнид. Аберфорт пытался превзойти брата на поприще контроля энергии. Может, даже и превзошёл… У них была одна тренировочная дуэль. За закрытыми дверями Выручай-комнаты. Они оба до сих пор не говорят, чем всё у них закончилось. Хлоя стала ловко орудовать печатями. Пурпур перекрасил Биннса. Никто не знает, как ему это пришло в голову — просто взял, взмахнул палочкой, и призрак стал пурпурным. Биннс даже не почувствовал ничего… Хотя, может, и не мог почувствовать. Мариэтта изящно перемещалась. Мы продолжали развиваться, задаваясь вопросами о будущем. Альбус как-то вечером породил теорию, что под управлением магами мир был бы куда гуманнее, добрее… Мы тогда выпили маленько, а его не остановить было — часа два нам это рассказывал, да ещё и примеры приводил. Вдохновенно так, будто действительно это могло сработать. Знаешь, Гарри, мы ему поверили. И даже пошли за ним. Так родилась Теория Альбуса Дамблдора о назначении магии как хранительницы мира и порядка. Мы правда в это верили, хотели и стремились сделать мир лучше. Даже воспользовались связями Чёрного в Министерстве. А ведь мы были молоды, амбициозны, устремлены. Из Министерства пришёл отказ в поддержке нашего плана, но нас было уже не остановить, мы знали, что сможем едва ли не путём революций привести мир к счастью. Меня уже тогда немного заносить начало. Амбиции, жажда власти, точнее, не так — жажда влияния, хотелось стать богом… И вот тут начинается самая жуткая часть истории. Я решил, что могу предложить вариант лучше. Общее благо. Под моим чутким, как я думал, контролем. Мы начали обсуждать эту идею с Альбусом. Как раз он заканчивал седьмой курс — перед ним были открыты все дороги. Но умерла Кендра Дамблдор, мать Альбуса и Аберфорта, и Белому пришлось присматривать за сестрой. Она была на домашнем обучении.       Зелёный умел хорошо врать, да и выдавать правду об Ариане он не хотел: это было личное дело рода Дамблдоров.       — В один день мы собрались у Белого. Я, он, Аберфорт. Обсуждали далеко идущие планы, ждали, когда подойдут остальные. Я тогда стал всё больше задумываться об общем благе. Альбус меня просто отговаривал, он верил в немного другие вещи. Аберфорт мою идею не разделял категорически. Спор вышел горячий, аргументами я бил, признаю, умышленно по самым больным местам братьев Дамблдоров…. — Геллерт вздохнул ещё тяжелее. — А Серый тогда был куда менее терпим, чем сейчас… — Геллерт очень не любил эту страницу своей биографии и с трудом рассказывал дальше. — Я не могу вспомнить, ни кто начал драку, ни как шальное заклинание угодило в сестру Альбуса и Аберфорта. Как в тумане. Ярость, обида на недоверие друзей, открытые упрёки, претензии, аргументы, что хуже пощёчины… А потом просто шквал заклинаний, как вспышки молний в бурю: везде и всюду… — Геллерт сипло вздохнул и, понурив голову, продолжил: — Первое чёткое воспоминание после этого — как Серого успокаивала Мариэтта, а Альбуса Хлоя. И стеклянный взгляд сестры двух моих лучших друзей. Мы все относились к ней с добротой. Как-то меня тогда переклинило, ужас, что я могу быть виновен в смерти близкого человека, ревность к Синей, злоба на Серого. Я позорно сбежал…       Геллерт замолчал и промочил пересохшее горло. Янтарный древний коньяк сам появлялся в бокале, но эмоции, вызванные воспоминаниями, не давали магу захмелеть.       Гарри Поттер сидел с широко открытыми глазами и всё ещё плохо верил в происходящее. А Гриндевальд, стараясь заглушить лишние эмоции, покрутив бокал, махом выпил всё, что в нём было.       — Первое время я боролся с собой. С эмоциями, старался взять себя в руки. И трусил, да, Гарри, мне не стыдно признаться, я трусил посмотреть в глаза своим друзьям. В каком-то чёрном отчаянии я решил, что справлюсь без них. Мне были нужны люди. Да, я сам Гриндевальд, решил я — я всё могу! Меня поглотило идеей всеобщего блага. Как Тома Риддла поглотила его идея чистокровного правления магов. Но так или иначе, идея, сколько бы раз я ни старался внести её мирным путем: разговорами с министрами магии, с представителями чистокровных родов — не принималась всерьёз. Меня лишь поднимали на смех. В меня не верили. Идею не разделяли. Я был слишком молод. И я был в отчаянии и обиде, — бросал рубленые фразы Геллерт. — Каждый отказ всё больше раздражал и вызывал агрессию. Я нёс им решение всех их проблем, да, Гарри, я сам в это верил, а они не хотели меня поддержать. Тогда меня окончательно занесло. Я решил, что раз мир не хочет быть счастливым, я его заставлю! Имея опыт в технике магического взгляда, я стал искать сильных магов для костяка своей армии. Так появился первый набор моих полноценных учеников. Двадцать пять сильнейших магов мира. Было больше, но не все вынесли нагрузки при тренировках. Я был слишком беспощаден и к ученикам и к себе. Мне повезло, что я уже тогда мог неплохо регенерировать, иначе сам бы там сдох. Хотя тогда, наверное, это было бы хорошим исходом для мира. Можно даже сказать, общим благом, — маг ехидно хихикнул и пригубил ещё коньяка. — Так или иначе, но за год я получил огромную живую силу. Правда, уже тогда моих учеников было сложно контролировать, а способности, которые они постигли, стали пределом допустимой магии. Вот тогда и случилась первая мировая магическая война. Да, стоило мне показать силу, как у меня появились последователи. Они быстро поняли главное, что вряд ли после революции сам строй сильно изменится — поменяются люди у власти, и каждый стремился отхватить себе свой кусочек всеобщего блага. Всеобщее благо стало быстро превращаться в наше… — маг акцентировал голосом на этом внимание собеседника, — всеобщее благо. Надо было лишь убрать из мира недовольных, и мир будет наполнен счастьем и радостью. Мы ввязались в войну маглов. А мои ученики стали первыми, кто, почувствовав силу, безнаказанность, озверели. Уничтожались целые деревни, ты, Гарри, и представить себе не можешь, сколько крови было пролито. Как магловской, так и магической. Первым поставил под сомнение мою власть Скарл. Ты его видел при обороне Хогвартса. Пси-маг, умеющий перемещаться.       — Угу. Без рук который, — подтвердил Гарри.       — Именно. Одну руку я ему отхватил, когда он пошёл против меня, своего учителя. В назидание всем, показательно и жёстко, — вспоминал Геллерт. — Знаешь, с вершины опыта я могу сказать, в чём была тогда моя главная ошибка: я полагался только на силу. Считал, что сила сама наложит на человека ответственность, и что могучие маги не способны вершить зло. Что возможность отнять невинную жизнь или уничтожить взмахом руки деревни, быстро, безнаказанно, станет ограничителем. Вот и учеников я себе набрал под стать — все сильные, но не принципиальные люди. Скорее, наоборот. Ну а получив неограниченные магические возможности, они стали быстро терять любую гуманность. Я старался держать их в страхе. Но потом Скарл окончательно отрёкся от меня. Стал со своей группой верных ему бойцов терроризировать Европу. Останавливать его я пошёл с тремя учениками, в которых был наиболее уверен — Виктором, лучшим специалистом по магическим печатям, Пейром, пиромантом [1], и Эйханом, геомантом[2]. Вик был похож на меня. Светловолосый, статный, больше всего меня поражал его уверенный взгляд. Он не менялся, даже когда Виктор ошибался. Он был очень талантлив в магических печатях. Играл в детстве на скрипке, поэтому пальцами умел шевелить быстрее, чем некоторые его побратимы с ускорением. Отмечу, что он крайне усерден и исполнителен. Может, поэтому он и добился таких успехов. Ты решил это записывать? — Геллерт увидел в руках Поттера блокнот.       — Да, сэр, мне и не только мне придётся с ними сражаться, — ответил Гарри. — И я хотел бы знать про их слабые места.       — Слабое место Виктора, — Геллерт задумался, болтая в бокале коньяк, — бег. Был бег. У него были проблемы с лёгкими. Так что бегать он не любил. А сейчас не знаю. Он зомби — немёртвая и неживая машина в подчинении некроманта. Могу только предположить, что его не было на Гебридах. Я не нашёл следов его печатей.       — Вторым, вы сказали, был Пейр, пиромант.       — Да. Вспыльчивый высокий брюнет. Чуть смугл из-за постоянного взаимодействия с огнём, у него от волос всегда пахло горелым. Огромной магической силы. Он однажды одним ударом испепелил деревню. Но при этом он был равнодушен, невпечатлителен. Магия, его возможности не вызывали эйфории. Как любой пиромант, он не очень любит гидромантов[3], и вообще у него с водными заклинаниями не складывалось.       — Записал, — кивнул Поттер и удивлённо посмотрел ожидавшую его чашку компота. — Как магия это творит?       — Это не сложно, если понимать механику процесса. Продолжу историю. — Геллерт почесал бороду. — Эйхан. Единственный геомант, кого я смог найти. Коренастый, низкий, существуй в этом мире гномы, я сказал бы, что он — один из них. Серые подслеповатые глаза, которые он всегда щурил. Я не знаю, восстанавливает ли некромантия зрение, так что, возможно, до сих пор Эйхан не очень хорошо видит вдаль.       — Ну, всё лучше, чем ничего, — покивал Гарри, строча пером в блокноте.       — Нам удалось поймать Скарла. Драка была короткая, но очень яростная. Закончилась она тем, что Виктор наложил печать запрета пси-магии на Скарла. Я думал, несколько лет ему хватит, чтобы одуматься. Я тогда очень не хотел убивать своих учеников. Много сил в них было вложено. Так что псайкер был отправлен в Нурменгард, который я построил изначально, как тюрьму для своих врагов.       — В этот самый замок? — удивился Поттер.       — Да, поверь, без моего ведома в него никто не попадёт, а без разрешения из него никто не выйдет. Следующими, кто от меня отступил, были Дональд и Мэтью, странная команда из пси-мага и гидроманта. Дональд — хрупкий, выглядевший, как подросток, и злой, как чёрт. По факту, он был псиоником. Со слабостью к легилименции. Мэтью, голубоглазый, я бы даже сказал — синеглазый, такой тёмно-синей радужки я не видел ни у кого. Он тонко чувствовал водную стихию и был большим поборником чистоты. Он первым делом очищал воду от всех примесей, прежде чем применять её. Поэтому его слабость в том, что перед первым ударом он очищает воду, это даёт хоть немного времени его опередить. Они просто взяли и ушли в ночь. Это была лучшая пара бойцов, которая у меня была. Их слаженность и сейчас, когда они стали высшими зомби, никуда не делась.       — И они просто ушли? — переспросил юный маг, переворачивая исписанную страницу.       — Ну не совсем, но да, на год они пропали с горизонтов и моих, и Альбуса. Но через год их смог найти Андре, когда он уже начинал и сам выступать против меня. Его я нашёл в Италии, про таких говорят — жгучий брюнет. Он всегда пользовался огромной популярностью у женщин. Представь, Гарри, кругом война, смерть, неизвестность, неуверенность в завтрашнем дне, паника, голод, а он ни одной юбки не пропускал. Ведь даже ростом не вышел, ловелас. Но женщины к нему летели, как мухи на мёд. В боях он показал себя сильным атмомантом[4]. Ураганом смог однажды дракона сбить. Сила ветра была такая, что дракону сломало крылья. За исключением слабости к женской красоте, за ним грехов я не помню.       — Этого моим не удалось добиться. Дракона-лича Сид тогда так и не сбила, — вздохнул Шрам, представляя силу врага.       — Потом я разругался с магами с востока. Ягуда, Гиа и Заярд. Их я взял одними из последних в группу. Ягуда, иссушенный горячими ветрами араб, с длинными руками, часто брился налысо. Его легко узнать по резким, точёным линиям лица. Он быстро смог подчинить себе магию. Энергетические клинки в его исполнении были, пожалуй, опаснее Скарла. Ягуда быстро пошёл по моим стопам, решил, что на востоке нет места для Гриндевальда и сам хотел там стать верховным правителем. Гиа тоже смуглый, с курчавыми чёрными волосами, на твои немного похожими, с чёрными глазами и с таким огромным носом, что выглядел хищнее Снегга и МакГонагалл вместе взятых. Как гриф. У него, кстати, паронус так и выглядел. И он тоже неплохо владел подчинением магии и времени. Быстрый был. Ловкий. Ну и Заярд. Он любил всегда говорить, что он чистокровный турецкий колдун. Упитанный был, правда, для мага, тем более для гидроманта… — Геллерт задумался, — пил только кофе. Вот какие у них могли быть недостатки, которые тебе могли бы помочь? А их не было. Таких можно победить только мастерством. Заярда разве что можно попробовать поближе к огню держать, чтобы вода испарялась. Паром гидроманты управлять не умеют. Это ближе к подчинению воздуха.       — То есть паром, даже водяным, может управлять атмомант? — уточнил Гарри.       — Да, мы много сил потратили на это при учёбе. Над паром у гидромантов нет власти. Над каплями конденсата есть. Росу могут собрать, капли дождя… Вот ещё что важно — льдом они могут управлять. Причём управление льдом выходит проще, чем жидкостью, менее затратно по энергетике.       Геллерт Гриндевальд поставил на стол бокал, и рядом с ним тут же появилась чашка чая.       — Что-то подустал я уже коньяк пить. Хоть байки эти и протрезвляют моментально. Вспоминать и больно, и страшно…       Он медленно пил чай, наводя Гарри на мысль, что сейчас пойдёт самая жуткая часть истории. Также Зелёный поступил перед тем, как начать повествование.       Поттер же выкраивал время проверить записи, подредактировать их и подчеркнуть главное. Он с опаской поглядывал на Наставника, оказавшегося самым чёрным магом двадцатого века. И которого потеснил только Волдеморт. Геллерт же при этом не выглядел сейчас как вылитое исчадие зла. Потрёпанный жизнью старик. На Дамблдоров, в принципе на обоих, похожий движениями, седыми длинными волосами. Мудростью, накопленной годами, опытом и силой. Сам колдун же, переведя дух, продолжил:       — Потом уже открыто против меня выступили Хунг, Альберт и Серж. Решили, что, собрав все три составляющие магии — пси, обычную и технику подчинения сознания, смогут меня побороть, а если повезёт — и убить. Хунг — кореец, невысокий, юркий, непримечательный, в магическом мире вором был. Я даже сразу не поверил, что он псайкер, а не псионик. Смог однажды украсть часть доспехов Серого Рыцаря. Очень хвалился этим деянием. Наручи и левая латная перчатка его, конечно, усилили знатно, но до уровня Скарла он так и не дотягивал. Но вот защита от легилименции, как и у всех псайкеров, была на месте. Серж её пробить не смог. Слабостью его можно назвать только то, что он похвалиться любит. Славы хотел, признания. Альберт, он на твоего друга Уизли похож был. Ярко-рыжая копна волос, карие глаза, прямые линии лица, длинные руки, разве что ростом был пониже. Магом он был толковым, я уже не в первый раз говорю, что собрал-то самых сильных магов, даже без техники подчинения магии. Вот он мог поспорить в мощи со Скарлом, а когда был в ударе, то и со Скарлом, и Ягудой одновременно. А вот у него было слабое место. Он был очень зависим от внешних факторов. Всё зависело от настроения. Вот был у него настрой — мог даже пару моих учеников одолеть. А если он то ли не высыпался, то ли погода плохая — его все остальные ученики даже по очереди на тренировке могли уделать. Причём шло это по наклонной. После первого же поражения Альберт уходил в себя, и всё. Судя по тому, как они действовали после поднятия в зомби, эта слабость — всё ещё слабость.       — То есть личность сохраняется?       — У высших зомби — да. Так что хочешь вывести Альберта из боя — нанеси ему хоть крошечное, но поражение, и противник будет нейтрализован очень надолго. Ну и Серж. Моя большая ошибка, — горестно вздохнул Геллерт и снова потянулся за коньяком. — Как человек, он изначально был гнилым. По-другому это и не назовёшь. Противной внешности, толстый, низкорослый, с залысиной, подлый. И умеющий подчинять сознание. Страшная комбинация. Я старался как-то его вразумить. Безуспешно. Он, пользуясь своими умениями, получил под своё начало самую многочисленную группу магов. Тоже не лучшего морального состояния. И опять же подчинением сознания он заставлял наших врагов предавать, сдавать, доносить, обманывать, переигрывать планы, подставляя друг друга. Такого хаоса на поле боя, как при его воздействии на людей, я никогда не видел. — Геллерта даже передёрнуло. — Вот истинное соответствие внешности и внутреннего наполнения человека. Внешность его к амурным делам не располагала, поэтому над ним насмехался Андре. Серж мстил. Его навыки позволяли это, и он не чурался эти методы применить. Была у него слабость? — Гриндевальд задумался. — Если только его же навыки. Он был ленив и подчинял себе сознание человека, чтобы не ходить за чаем. Он ленился даже уклоняться от заклинаний, закрываясь очередным подчинённым врагом. Это его и подвело, — пугая Поттера, Геллерт хищно оскалился. — Дело было так. Они планировали поймать меня техникой подчинения сознания. А Альберт бы нанёс мне смертельный удар. Хунг был на подстраховке. Серж внезапно появился передо мной прямо на углу коридора, одно мгновение — и я оказался рядом с Синей. Это слишком сильно сбивало с толку. Я был в своих иллюзиях, но пространство вокруг меня не изменилось…       — Я тогда такое видел… — перебил его Поттер, напоминая, как сам Гриндевальд поймал его в такую ловушку.       — Есть один секрет, как можно бороться с этой техникой. Именно с этой, вампирская построена на иных принципах, с ней так не получится. Нужно отстраниться от себя. Они хотели поймать в ловушку Геллерта Гриндевальда, а я уже тогда чуть больше ассоциировал себя с Зелёным. Да, в какой-то мере это были несколько разные люди. Да и иллюзия, Хлоя всё же чаще называла меня именно Зелёным. И это помогло чуть-чуть развеять иллюзию, я ухватился за эту мысль и в какой-то момент почувствовал жар — клинок Альберта уже опалил мне плечо. Ну, я его и перебросил в пространстве прямо в Сержа. Хотел зарубить меня, а рубанул друга. Не сильно, правда, успел сориентироваться, деактивировал энергию. Но меня в ярости они увидели. И все трое пополнили подземелья Нурменгарда. Без права на свободу. Без права на магию. Без права на справедливость.       — Вы могли их убить, сэр.       — Конечно, мог. — Геллерт даже не удивился этому предположению. — Но мне этого показалось мало. А вот лишение магических сил, да ещё и в тюрьме, откуда не сбежишь — это мне показалось достойным наказанием. Быть там, где еда каждый день именно магическим путём перед тобой и появляется, напоминая, чего ты лишён…       Гарри так громко сглотнул, что сбил Геллерта с мысли.       — Жестоко, — прошептал юноша.       — А то! — довольно согласился Зелёный. — Раз я начал этот разговор, то скрывать какие-то детали нет смысла. Я хотел поступить с ними максимально жестоко. И, хе-хе, поступил. Слушай дальше. Так я потерял половину учеников, им сила вскружила голову окончательно. Дальше всё пошло по накатанной, быстро, неуправляемо. Через неделю после тех событий Виктор взял с собой Акрона, Тимокса и Грана. И они включились в войну маглов на одной из сторон. Так я лишился всех специалистов по магическим печатям. Уходя, Виктор заявил мне, что не хочет быть в подчинении мага, который в любой момент может лишить его сил. Акрон — имя странное для китайца, да и по внешности он не особо походил, высоковат для восточного народа. Отличительная черта — волосы стриг всегда «под машинку». Внешность да, восточная, глаза тёмные узкие, скулы высокие, нос чуть приплюснутый. Тимокс был вообще самый низкий среди них всех, даже Дональд и тот был выше. С русой роскошной шевелюрой, что ещё о нем вспомнить могу? Да ничего из внешности. Не запоминающаяся, всё, как говорится, в волосы ушло. Ну и Гран. Блондин, выглядит как утопленник: ссутуленный, худой, кожа белая, глаза запавшие, волосы редкие, длинные, будто мокрые висели всегда. Жутко он выглядел. Как дементор, только выбеленный и без плаща. Вот они вчетвером печатями у меня и занимались. Виктор был на голову выше всех троих. Не хватало им умения и опыта. Пальцы им так же часто ломало. Не хватало контроля над магией. Вот когда они стали высшими зомби, эта проблема отпала. Сказывался только малый опыт. По печатям на островах было видно. Вик сделал бы всё аккуратнее.       — То есть сейчас надеяться, что печати им поломают руки, не сто́ит? — не столько спрашивал, сколько диктовал себе под нос Гарри Поттер.       — Следующими на меня напали Пейр и Алекс. Два пироманта. Захотели превзойти своего учителя. Я тоже был хорош, многих карал прямо на глазах остальных. Естественно, это не нравилось — ведь в следующий раз мог на этом месте оказаться ты сам. Отношения с учениками рушились очень быстро. Заразная мысль, что Учитель сдерживает тебя, что ты уже можешь больше. Они проходили приблизительно ту же стадию максимализма, что и я во времена, когда погибла сестра Альбуса. Только чёрное, только белое, никаких полутонов. И я уже уверен, что я на стороне добра и справедливости, — жёстко рубил Геллерт. — В общем, с ними я решил не церемониться. Мне два этих пироманта были как родные братья, но позволять им себя испепелить я не стал. Спас их Самсон. Он был по-настоящему огромен, как медведь, только русый. Он открыл портал, и последнее, что я видел — как мелькнули светлые волосы Алекса в дырке к морю, прежде чем она захлопнулась. Я почти не рассказал про Алекса, — опомнился Геллерт, возвращаясь к воспоминаниям про названного ученика. — Ему многое давалось с трудом. Он был слаб, как пиромант. Блондин с зелёными глазами, высокий, хорошо сложённый, но был он каким-то тихим, скромным. На него я надеялся больше, чем на остальных, я считал, что хоть он своим примером спокойствия сможет повлиять на остальных. Не смог. Его считали младшим братом по силе и не стремились поддерживать. У него с Пейром из общих интересов была только любовь к огню. Осталось у меня учеников более-менее верных семеро. Самое ироничное, что не те, в чьей надёжности я не сомневался. Едва ли не наоборот. Вайс, немец, худой, как палка, блондин, с голубыми глазами и идеальными чертами лица. Гидромант. Я всегда за ним чувствовал, что шпионит он для своей родины. Гарри, твой тёзка. Атмомант. Невзрачный, лохматый, рыжий и упёртый, как баран. Но это ему и дало пропуск в мои ученики. Он всегда добивался поставленной цели.       — Гарри… — бубнил себе под нос Поттер.       — Демрон. Крупный, лысый африканец. Родственник Бабайди, друга Альбуса. Несмотря на собственную физическую силу, очень любил призывать чёрного самурая. Бойца не самого сильного, да и пользовался он техникой на низкой сложности, как и Малфой, превращая себя.       — А высокая тогда как? — вклинился в воспоминания Гарри.       — Когда ты призываешь отдельное существо и не превращаешься сам, а ещё лучше — пару существ. Следующим учеником был Грегори. Наверное, самый старый среди нас. Выглядел он не молодо — лысоват, седоват, глаза серые, на лице морщины, прихрамывал он! — внезапно вспомнив отличительную черту ученика, Геллерт даже указал пальцем в потолок, где играли отсветами языки пламени из камина. — Научил я его технике подчинения пространства. Он хорошо её постиг, мог, как и я, не делать дырку, а переноситься сам. Вот у него со слабым местом понятнее — нога левая. И я точно знаю, что некромантия это не вылечит. Как хромал, так и будет хромать. И последние трое. Льюин, причём не могу сказать, имя это или фамилия. Псионик. Вот у него с защитой от легилименции было всё плохо. Поэтому и про лицо его сказать толком ничего не могу — не видел, сразу в его сознание попадал. Тоже, как и Дональд, физически слабый, худой. Да и по пси-силе тоже сильно слабее остальных. Суетной он был, всё вертелся, крутился, на месте не мог усидеть. — Геллерт развёл руками в знак того, что искать слабые места тут тоже было сложно. — Последний псионик в моей команде — Чи. Африканец, невысокого роста, раскосый, с большим носом. И он был единственный, кто шёл ко мне в ученики сам. Он себе даже татуировки на лицо нанёс для защиты от легилименции. Вот с такими мне надо было работать изначально. А не весь сброд, такой, как Серж, собирать. Самоотдача Чи была просто чудовищная. И успехи у него были большие. Только цели в жизни ему не хватало, он был всегда ведомый. И как напарник — он был лучше всех. Вот как ведущий он просто никакой. Ему то ли фантазии не хватает, то ли навыков руководства людьми. — Зеленый развёл руками ещё раз и машинально потянулся за коньяком. — Ну и последний — Ким. Тоже с востока. Толковый был призыватель. Арахнид призывал, богомолов гигантских, пару раз даже птицу Рухх сотворил. Глаза у него были страшные, холодные, безэмоциональные, стеклянные. В них смотришь, а там пустота, даже не холодный расчёт, не презрение, как у Сержа, глаза просто мёртвые. Вот в них и в глаза Льюина я старался не смотреть.       — А слабости у них были? — разминая задеревеневшие пальцы, спросил Гарри, левой рукой берясь за чашку с чаем.       — Слабости-слабости, — машинально повторил вопрос Геллерт. — Ким медитировал всегда по утрам. Выходил только к обеду. Но вряд ли это поможет, теперь его сила ограничена прочностью тела и накапливать в себе потенциал не нужно.       Он выдохнул, заканчивая монолог. Поттер, сняв очки, тёр уставшие глаза. На улице уже стемнело, и единственным источником света был камин за спиной Геллерта. Маг всё же почувствовал, как захмелел, и запустил внутри себя регенерацию для избавления от неприятных ощущений.       — Тебе знания о внешности врагов, да ещё такие скупые, слабо могут помочь. Но если ты успеешь хотя бы признать во враге того или иного моего ученика, то будешь знать, что от него ожидать. Это значит, что тебя будет сложнее застать врасплох. Ну и второе, всё же они не были идеальны. Так что имеет смысл держать в голове, что один из них хромой. Другой не любит поражения.       — А что было дальше? — Поттер отпил чая и пристально посмотрел на Гриндевальда. — Ведь ваши ученики потом были всё же убиты.       — Потом я узнал, что из Нурменгарда случился побег. Я догадываюсь, у кого надо спросить, какова была цена свободы. И на следующее утро я в лагере остался один. Последние мои ученики решили, что не сто́ит дожидаться мести Сержа и Скарла. А я их ждал. Я был готов во второй раз запихнуть их ниже фундамента этого замка. Но, к моему удивлению, пришёл Альбус Дамблдор. Чаша терпения переполнилась, мои ученики, не забывая оставлять знак Гриндевальда на местах нападений, постарались на славу. Я хотел поговорить, но Альбус как раз на разговор настроен не был. Знал, если мы начнём диалог, дуэли не будет. Дружба, которая нас связывала, была хоть и очернена событиями, но оказалась крепче, чем я думал. Получил я тогда знатно. Белый многое знал и умел. Да и я был не в самой лучшей форме, после всех моих неурядиц с учениками и дурными новостями. В последний момент у него дрогнула рука, и я остался жив. Вот это я помню, как будто было вчера. Сидим мы с ним, опалённые магией, в порванных испачканных мантиях, с трудом дышим от усталости. И я задаю вопрос: как ребята? А Альбус серьёзно так говорит: тебе Хлоя привет передавала. Мы с ним тогда до вечера говорили, я рассказывал, что тут со мной произошло. Как моя теория всеобщего блага рухнула и стала, наоборот, теорией всеобщей боли, потому как ничего, кроме смерти, страха, боли, ни я, ни мои ученики уже не несли. Альбус только слушал. А потом спокойно, устало произнёс: пошли в Хогвартс. Там ребята заждались. Вот на этом, пожалуй, я сегодня и закончу. Расскажу в другой раз, что было дальше, полдня рассказывал, устал, — закончил Геллерт Гриндевальд по кличке Зелёный, отпуская Гарри осмыслить всю эту историю.