***
Волдеморт же был чрезвычайно спокоен, лежащие на коленях длинные руки расслаблены. Его планы вскоре свершатся. Теперь осталось только проверить своих последователей на верность, — и придётся избрать другой способ, нежели запугивание и пытки, хоть предатели и достойны этого, — побывав за Гранью, Том Реддл переосмыслил многое. Он поднялся и медленно прошёлся по блестящему паркету особняка Малфоев, ведя любимую игру, хоть теперь она и казалась нелепой и скучной, — кидать наугад взгляды в толпу приверженцев и оставлять волшебников гадать, почему же Повелитель обратил внимание на них; может, он разгневан?... — Не совсем верные мои пожиратели смерти… — начал он, наблюдая, как волшебники посыпались в поклонах на пол. — Я намерен довести до вашего сведения несколько важных моментов. Начнём мы с того, что мои цели относительно Первой войны поменялись. Но об этом после, — криво усмехнулся Волдеморт, и по лицам присутствующих пробежала тень ужаса. Как же это раздражает. — И, кстати, о прошедшей войне и ее участниках... — Дальше Волдеморт говорил все спокойнее и тише, вкрадчивым глубоким голосом, и все больше людей уверовали в его политику после стольких лет перерыва, почувствовали выгоду и власть. Путь проложен.***
Люциус уединился в самой отдаленной комнате Малфой-мэнора, драпированной элитными материалами, заказанными у проверенных фамильных мастеров. Только вот роскошь убранства в этот раз его не слишком радовала, хотя прежде созерцания её часто бывало достаточно. Малфой повертелся в кожаном кресле, закинул нога на ногу и прислушался к шорохам. Для древних родов не стало бы неожиданностью внезапно выплывшее из стенного шкафа приведение, давным-давно проклятое и не упокоенное, зловеще завывающее и обещающее извести муками всю семью. Сейчас не было даже и такого маленького происшествия в размеренном течении его жизни, добытой искусным и изворотливым подкупом судей в Аврорате. Помнится, маленький Драко как-то очень испугался призрака, их дальней родственницы с зияющими пустотой глазницами, и вбежал в кабинет Люциуса, обнимая его за шею и по-детски энергично шепча: — Отец, оно там, большое… Страшное… Оно говорило ужасные вещи и пыталось схватить меня, но я-то сильный и храбрый, и оно испугалось, и от этого его руки прошли сквозь меня! — выпалил тогда он, вжимаясь носом в насквозь пропахшую парфюмом рубашку отца. Люциус хмыкнул: Драко вырос, а он иногда с ностальгией вспоминает того сорванца. Когда Драко с увесистыми чемоданами впервые покинул дом, он сильно отдалился от семьи. Нет, Люциус с Нарциссой всегда присылали коробки со сластями, забавные подарки, узнавали подробности школьной жизни в письмах, каждый месяц выслушивали рассказ об успеваемости и «подвигах» от Северуса, общались на каникулах и иногда даже вчетвером — с деканом Слизерина — выбирались в свет. Но именно того лёгкого общения с мальчиком, который и знает-то только родителей и их знакомых, не хватало. В таком возрасте всем хочется обособленности и самостоятельности. А Люциусу было бы очень интересно вновь посидеть с ним в неформальной обстановке и посплетничать, что с Панси только в куклы и играть, ничего нормального она не понимает. Люциус потянул из бокала густое красное вино, даже не смакуя его вкус на языке. Пить в одиночку — самое худшее занятие, сплошная дрянь. Мысли разные в голову лезут. Северус пил в редких случаях и с неохотой, а Нарцисса и подавно, — морщила изящный носик и отворачивалась. Люциус заядлым алкоголиком никогда не был. Но повод был что ни на есть настоящий. После зловещего собрания, напоминающего о трудном периоде, Люциус был измотан, а метка на руке по-прежнему пылала сквозь тонкую ткань рукава. Лживые вежливые улыбки, натянутый официальный тон, сломавшиеся предатели и многочисленные шпионы, которых наверняка внедрил Дамблдор, болезненные воспоминания о своём юношестве... Не лучшее проведение досуга. Люциус всегда ненавидел способность старика всегда и всюду иметь козыри на руках и умело пробивать дорожку к эгоистическому существованию слащавой лестью и подкупами. Несмотря на изменившееся поведение Темного Лорда, его небывалое спокойствие и загадочный блеск рубиновых глаз, Люциус волновался за свою семью. Она была единственным, чем он дорожил, его уютным островком в море деловых встреч и партнёрств. Как там милая Нарси с такими хрупкими руками в соседней комнате с ее извечным насморком? Давно он не дарил ей цветов просто так, а она так любила душистые белые лилии... А что делает Драко в Хогвартсе?.. Было бы хорошо, если бы тот тихо читал под изумрудным пологом, а не разгуливал по насквозь продуваемым коридорам с целью узнать у местных сплетников с недоброй репутацией подробности недавних событий… Нет, Драко умней этого несмышлёного глупца, прущего напролом. Малфой-старший вздохнул. Точно, стал чересчур сентиментальным, пить в одиночку — всегда дрянь. И поэтому Люциус твёрдо пообещал себе поговорить с сыном как можно скорее, чтобы успокоить и не дать разочароваться в собственной персоне. И с Нарциссой поговорит, главное, чтобы не разнервничалась. Кстати, о холодном замке за много миль отсюда и ходячим комке нервов: Северус всегда был холоден и сдержан, но испортить хорошее настроение мог и один раздражитель, а среди детей таких находилось немало. Единственный и лучший друг уже давно стал в каком-то смысле частью семьи тяжело сходящемуся для близкого общения Люциусу, превратившись из неухоженного ершистого мальчишки с извечными конфликтами в высокого и гордого мужчину, способного достойно ответить на любой выпад в свою сторону так, что унизится уже собеседник. А вместе с ним в его жизнь нагло ворвался вихрастый мальчик со шрамом на лбу, за который судьба прицепила целый ворох проблем. По отношению к нему Малфой испытывал заинтересованность, нечто похожее на случай с Северусом, когда он только увидел его в первый раз, — в Гарри скрывалась начитанность и мудрость не по годам, да и сам факт того, что он сын Снейпа и, судя по поведению зельевара, которое Люциус умел толковать как никто другой, — вдобавок очень и очень дорог ему. И Люциус точно знал, что новости будут важны для его друга, и сообщить их следует как можно скорее. Очевидно, — зная Северуса, сын для него будет в сто крат важнее, чем преданность Дамблдору, который в последнее время ведёт себя весьма двусмысленно. Подстроится под ситуацию он сумеет, в этом сомневаться не приходилось. И даже если бы вопрос не стоял, — ох, как же пафосно это звучит, — между «жизнью и смертью», то Люциус все равно бы поделился тревогами, сомнениями и свежей информацией. О шпионаже Северуса вслух никогда не заговаривали, обо всем говорили глаза, мимика и еле проступившие морщины на лбу. Если бы Северус добросовестно и полностью исполнял свою роль, Люциуса не спасли бы никакие взятки и капиталы, — они заляпались по уши оба, пусть Северус в поисках раскаяния и обратился к старому манипулятору. Он его не винил, болезненное воспоминание о гибели веснушчатой Лили была единственным рычажком, способным управлять Северусом. «Что сделано, то сделано», — хмыкнул Люциус, вновь вспоминая последствие в виде напуганного зверствами магглов Гарри. Унизанные перстнями пальцы сжали подлокотник чуть сильнее. Нет, теперь он был точно уверен, что вместе с выросшим поколением пожирателей за время существования в бестелесной оболочке интеллектуально вознёсся и сам Лорд, и война пройдёт совершенно иначе. Если она, конечно, будет, что с новым раскладом весьма маловероятно. Не давая начать себя винить за несобранность и медлительность, Люциус подозвал домовика и попросил за время его отсутствия немного прибраться. — И ещё принеси успокаивающей и проясняющей мозги настойки, Добби, — голос прозвучал хрипло, а сам Малфой поднялся с кресла. — Вы хотели сказать, протрезвляющего, сэр? — уточнил эльф, не желая смягчать очевидность формулировки. — Да, антипохмельного, — без энтузиазма рявкнул Люциус, услышав поспешный щелчок нагло испарившегося Добби. Приведя себя в порядок и выпив пару глотков услужливо принесённого зелья, Люциус напоследок глянул в зеркало. Синяки под глазами на аристократического цвета коже выделялись особенно сильно, да и само лицо потеряло прежний лоск и осунулось. Волновался, все-таки. Зато гладкая чёрная мантия сидела как влитая, что немного спасало вид. Идёт он все-таки не в светское общество, а к другу. — Нарцисса, я ухожу, — Люциус поправил длинную белую прядку и постучал в дверь. Женщина аккуратно заложила книгу закладкой и только потом встала с кресла, переступая по ворсу ковра мягкими домашними туфлями. Люциус приобнял ее за узкие плечи, вдыхая нежный тёплый аромат, так приятно успокаивающий и обволакивающийся. Нежно проведя напоследок по изящным запястьям, он попросил: — Я обещаю, что и тебе я объясню все ещё раз — и в красках, так подробно, как только смогу. Могу сейчас лишь повторить то, что решу все дела с Северусом и вернусь. — Лорд как-то может навредить им? — спросила Нарцисса, немного отстраняясь и пытливо вглядываясь в глаза супруга. Она уже полностью и давно свыклась с тем, что теперь Северус уже не один. — Будто бы Северус даст кому-то навредить Гарри, — не сдержался и хмыкнул он. — Нет, конечно. Темный Лорд выступал по большей части по поводу завоевания власти, и должен признать, на слух это было вполне логично и эффектно... Северуса там не было — может, Лорд догадался о шпионаже, а может… чёрт с ним, — на одном дыхании пробормотал Люциус, и Нарцисса удивилась необычному выпаду всегда растягивающему слова Люциуса. Значит, в этот раз действительно произошло нечто важное. — Я расскажу ему всё и быстро вернусь. — Конечно, дорогой… — пробормотала Нарцисса. — Я напишу Драко, — сразу уловила тревогу мужа она. — Спасибо, — Люциус легонько чмокнул Нарциссу у лоб и поспешил к камину. Уже практически уносясь в сверкающем снопе искр, он успел позволить легкой улыбке скользнуть по губам: — И у нас будут гости, — заговорщически шепнул он. Камин чавкнул, а магическое пламя осело, словно его и не было. Холл был пустым, если не считать задумчивую Нарциссу и очередного эльфа с пером в руке.