Приходи на чай

      — Ты приехал… — едва слышно произнесла я.       Я проснулась рано утром и вместе с садовником перекапывала грядки возле дома второй день подряд. Лопату в руках я держала впервые. Но так как, именно я загорелась идеей украсить участок цветами, мне пришлось учиться. Мы разрыхляли почву, обрабатывали ее и удобряли минералами. К обеду, едва получилось закончить.       — Работаешь? — спросил Леви, подъезжая верхом на лошади.       — Уже доделываем, — я протерла лоб рукавом и развернулась к садовнику? — Ведь так?       — Да, можете идти, Элиза, — ответил тот.       — Я могу подождать, — Леви спрыгнул с лошади.       — Нет, тут работы минут на 10, — продолжал садовник. — Графиня Нейл... То есть… Элиза и без того взялась за выполнение моих обязанностей.       — Пошли, Леви, оставишь лошадь в конюшне, — предложила я, подходя к капитану. — Я рада, что ты приехал.       — Я ведь пообещал, — Леви странно присмотрелся к моему лицу. — У тебя грязь на лбу.       — Где? — мне стало безумно стыдно. — Прости, пожалуйста. Ты же знаешь, где конюшня?       — Знаю.       — Тогда я сейчас прибегу, умоюсь.       — Не спеши.                     Выбежала из дома, на ходу застегивая первое попавшиеся платье. По пути врезалась в Леона.       — Постой! — остановил он меня. — Куда так несешься?       — Извини. Меня просто капитан Леви ждет.       — Я только что кормил его лошадь. Он там потерпает. У детей — обед.       — Что-то? — я посмотрела на толпу детей, что живут в приюте. Они окружили капитана, который стоял, скорчив недовольную гримасу. — Эй, ребята, вы чего тут?       — Элиза! Это ведь тот самый капитан Леви? — с горящими глазами Ники уставилась на меня.       — Да, — я встала между детьми и Леви. — Что у вас тут происходит?       — Мы хотим, чтоб капитан научил нас драться! — запрыгала детвора. — Мы тоже хотим быть сильными, как он.       — Так, успокойтесь, не приставайте к людям. Я разве не учила вас, что надоедать кому-то не прилично?       — Учила, — грустно сказал Майк, опуская глаза. — Прости.       — Вы ведь делаете зарядку по утрам? И хорошо кушаете, — улыбнулась я. — Пока — вам этого достаточно.       — А что если на наш приют опять нападут? — спросил один из мальчишек.       — Опять? — Леви поднял бровь.       — Пока Элизы не было с нами, — заговорила Ники. — На приют напали разбойники.       — Так, ребятня, у вас разве уроки не начались? Давайте быстренько идите отсюда.       — На дом напали? — спросил капитан, когда дети ушли.       — Пошли прогуляемся.       — Давай.       — Вообщем, когда я приехала домой, все работники выглядели сильно напуганными. Леон объяснил, что посреди ночи в дом влезли через окно в подвале. Доктор Ленс работал той ночью. Они его схватили и пригрозили расправой.       — Что им нужно было? Деньги?       — Вроде того. И какие-то документы отца. Документов они не нашли, перерыли и лабораторию, и библиотеку. Даже мою комнату. Взяли 3 золотых слитка и парочку картин. То, что смогли унести. Хорошо, хоть никому не навредили. А с деньгами я разберусь.       — Ты знаешь, кто это был?       — Нет, не знаю.       — А не представители твоей придурковатой семейки? Братец твой ненаглядный, к примеру?       — Эм… Нет, — я отвернула голову. — Это не они.       — Ты знаешь, что у тебя уши краснеют, когда ты врешь?       — Чего? — я закрыла уши руками.       — Ясно, — бросил капитан, затем помолчав немного, добавил. — Надо наведаться в гости к твоему семейству и доходчиво донести, что отбирать деньги у сирот — поступок законченных мразей.       — Вот поэтому я и соврала. Я не хочу, чтобы тетушка или Роб пострадали.       — Вечно ты заботишься о всяких негодяях.       — Леви… Они же семья. А семью — не выбирают.       — Папашу своего ты тоже не выбирала. Хорошо, что смогла понять и успела прикончить, пока он не сделал этого с тобой.       — Перестань…       — Начни заботиться о себе, Элиза, — четко проговорил Леви. — И прекращай врать.       — Х...хорошо... Я думаю мне лучше встретиться с тетушкой Элеонорой и обсудить все. Хотя она вряд ли захочет слушать.       — Ее можно заставить.       — Нет, прошу, никакого насилия или угроз. Я хочу решить все мирно. Сядем здесь у озера?       — Тц, делай так, как считаешь нужным, — буркнул капитан, присаживаясь на берег.       В небольшом голубом озерце плавали белоперые утки. Своими клювами птицы ловили насекомых, которым не свезло оказаться в воде. Листва время от времени шумела, будто деревья перешептываются между собой, их ветки скрипели так по разному, словно у каждого — собственный язык. А с берез, среди которых мы и расположились, свисали продолговатые столбики, напоминающие весенние почки. Только отнюдь не такие зеленые.       — Как прошло награждение в Тросте?       — Все в порядке. Неплохое местечко находится рядом с твоим домом, — капитан быстро перевел тему.       — Да… Знаешь, мы часто прибегали с Леоном в детстве сюда. Сбегали от родителей или учителей. Тут так спокойно и тихо. Красивое озеро. Смотри, сколько ромашек вокруг. Давай сплетем венок? — предложила я.       — Я не умею.       — Я научу, — я начала собирать ромашки, отрывая стебли как можно ближе к земле. — По правде сказать, Леон здесь любил поплакать подальше от глаз людских. Только я об этом знала. Потому что не считаю слезы чем-то постыдным. Я и сама частенько плачу.       — Частенько? — саркастично бросил капитан. — Постоянно.       — Прости, я, правда, стараюсь контролировать эмоции. Не всегда получается, — я пожала плечами. — Вот так, смотри, делаем пучок из нескольких цветочков и обматываем стебельком. Ты никогда раньше не делал этого?       — Нет. Так, что говоришь, Леон предпочитал порыдать в этом месте?       — Да, ты же знаешь, мой отец не был больно заботливым.       — Это еще мягко сказано.       — Да… И однажды Леон нарисовал портрет нашей семьи. Отцу понравилось, но из-за того, что тот любил похвастаться богатством, присвоил картину имени одного известного художника. Как Леон ревел тогда, сидя здесь. Как ему было обидно.       — Паршивый поступок. В стиле твоего папаши.       — Что есть, то есть. Но, знаешь, я все равно любила отца. Не смотря ни на что. Он все-таки мой родитель.       — Я не удивлен.       — Веночек готов, примеришь? — попросила я, набросив творение капитану на голову. И видя такую картину — сердитое лицо Леви, форма солдата разведки и милый веночек из ромашек, я не смогла сдержаться от умиления. — Тебе очень идет. Прямо-таки бери и пиши картину.       — Не думаю, — сухо отрезал капитан. — Но пускай.       — Спасибо, — прошептала я, легонько прислоняясь головой к его плечу. Мы, наверное, так бы и наслаждались тишиной и, тогда уже, вечерней прохладой, если бы не полосатая пчела, выбравшая присесть Леви на колено. Он резко подпрыгнул, отмахиваясь руками и крутя головой в разные стороны.       — Оно улетело? — Капитан выглядел обеспокоенным и напуганным. А когда до меня дошло, я не нашла ничего лучше, чем рассмеяться. — Что смешного?       — Извини. Улетело. Это всего лишь пчела. Ты их боишься?       — Я не люблю насекомых, — от одной только фразы Леви передернуло. — Ничего смешного не вижу.       — Ну, Леви, признай, — я поднялась на ноги. — Сильнейший воин человечества боится пчел.       — А ты нашла повод поглумиться?       — Ну я же не со зла, правда. Нормально испытывать страх перед чем-то. Ты тоже человек. Просто признай это.       — Я не перевариваю абсолютно всех насекомых, — по слогам произнес капитан. — Ровно так же, как и через чур назойливых личностей.       Не тонким намеком, я поняла, это был камень в мой огород. Когда мы доходили до замка, на небе уже успели появиться первые звезды.       — Ты останешься на ночь? — с опаской заговорила я. — Не переживай, дети должны уже все спать. Они тебе не потревожат. И я… Не потревожу.       — Нет, не стоит, — отрезал Леви.       — Пожалуйста, — я схватила капитана за рукав. — Куда ты посреди ночи поедешь? Я могу постелить тебе в отдельной комнате, которая закрывается на ключ.       — Не нужно.       — Я знала, что ты не согласишься. Тогда, могу я попросить вас, капитан, остаться на кружку чая?       — Что ж, у тебя вышло угадать мою слабость. Неси свой чай.       — Ура! — пискнула я. — Ой… Прости…       — На, — Леви протянул мне цветочный венок. — Порадуй кого-то из детей.              ***       — Так вот, — начала я, заходя в свою комнату. — Я не знаю, какой ты хотел чай. Поэтому, взяла все, что есть. Тут обычный черный, зеленый, травяной, с бергамотом, с клубникой, мята, с чабрецом, шиповником и…       — Черный подойдет, — Леви сидел за столом.       — Тогда, — я положила поднос на стол. — Заварим черный. Еще принесла бутерброды, пирог и печенье. Угощайся. Я тоже сейчас сяду.       — Откуда столько видов? — капитан насыпал заварки в черный чайник.       — Да завалялись дома…       — Элиза, уши.       — Ну, я… — промямлила я. — В город ездила. Заходила в лавку. Чайную. И купила. Ты же сказал, что приедешь в гости. И чайник… Его я тоже хотела подарить тебе. Но как-то не успела. Он из оникса. Человек, который его делал, сказал, оникс приносит удачу… Снимает напряжение. И все такое. Э-э-э… Не знаю. Короче, он твой.       — Подарить? — удивленно глянул капитан на меня. — Зачем?       — Ну а зачем дарят подарки?       — Без понятия. Сегодня какой-то праздник?       — Ха-ха-ха! Можно и так сказать, — засмеялась я, но не заметила радости у Леви в глазах. — Тебе не понравился чайник? Не тот камень? Или цвет? Я думала, тебе подходит черный. Хочешь, сделают другой? Какой?       — Черный годится. Не напрягайся так.       — Х...х...хорошо. Как дела в штабе? Как там ребята?       — Нормально.       — А как дела у Ханджи?       — Тоже.       — Понятно… Леви, у тебя нет настроения? Ты просто ничего не рассказываешь… О себе.       — Что ты желаешь знать?       — Скажем... Только не злись… Почему ты боишься насекомых?       — Все не так сложно. Подземный город кишит тараканами, разными жуками и мухами. Раньше они там лазали повсюду. Не знаю, как сейчас. Откроешь кастрюлю — а там плавает несколько. Еще таких толстых, с огромными крыльями, — Леви вновь передернуло. — Наглые, мерзкие. Еще и некоторые из них летать могли. Приходилось перемывать все несколько раз в день. Яды их не брали, только ботинок. Бывает, проснешься посреди ночи от того, что по тебе ползает эта тварь.       — Бр… Отвратительно конечно. Прости, не могу даже представить себе, как ты там жил.       — Там не живут, Элиза, — капитан отпил чай. — Там выживают.       — А ты помнишь свое детство? — я прикусила язык, поняв что, как обычно, взболтнула лишнего. — Имею ввиду…       — Немного. Тебе известно, что моя мать работала в борделе, в котором мы с тобой бывали. Гадкое место. Умерла она, когда мне еще не было и 8 лет. Так что я смутно что-то помню. В школу не ходил. Писать и читать научился сам позже. После смерти матери меня воспитывал Кенни.       — Он твой дядя, да?       — Да. Научил уму разуму. Кого припугнуть, где стащить, как прирезать. Обучил искусству выживания в подземном мире и исчез. Тогда детство закончилось, едва ли начавшись.       — Леви… Мне жаль…       — А что тут жалеть? То, что случилось — не изменить.       — Я зря начала эту тему… Прости, тебе, наверное, больно вспоминать… Но... Можно еще один вопрос?       — Валяй.       — Как звали твою маму? — я подумала несколько секунд, прежде чем спросить, затем осмелилась.       — Кушель. Ее звали Кушель.       — Красивое имя, — я положила свою руку на его.       — Было, — он прикрыл глаза и сильно сжал меня за ладонь. — Уже поздно. Тебе пора спать.       — Ты не…       — Останусь.       — Правда? — обрадовалась я. — Тогда сейчас постелю тебе.       — Я предпочитаю спать в кресле.       — Но эти деревянные стулья такие неудобные для сна. Твердые… Ты же совсем не выспишься. Ты можешь лечь в другой комнате. Еще остались пустые.       — Глупости. Хорошо. Стели постель. Я пойду в душ. Есть полотенце?       — Да, сейчас, — я встревожено открыла шкаф, достала оттуда чистое постельное белье и чистые полотенца. Передала их капитану. А сама принялась надевать наволочки на подушки. Все вываливалось из дрожащих рук. — Все стиранное и глаженное. Правда, стирала не я…       — Эй, — капитан развернул меня к себе. — Ты чего нервничаешь?       — Я... Просто… — руки сами потянулись обнимать его, а тело прижиматься поближе. — Целый день хотела тебя обнять.       — Чего же ты раньше не сделала это?       — Боялась…       — Какая же ты дуреха, — тон излучал тепло. Я осторожно поцеловала Леви, оставив на его губах короткий, почти невесомый поцелуй.