Приходи на чай

      — Почему так долго…? — спросила я, разрывая головокружительный поцелуй. — Я так давно тебя не видела.       — Вылазка за стену, еще дела в штабе…       — Потом, — я заткнула Леви, паралельно защелкнув дверь за его спиной. Тут же потянулась расстегивать шиворот его плаща. Торопясь, едва разобравшись с единственной заклепкой, зеленая накидка упала на пол. Легонько прикоснулась к ледяной коже шеи, нащупав там выступающую пульсирующую жилку.       — Стой, — слова вытянули меня из незримого тумана. — Я не за этим сюда приехал.       — А зачем? — я отступила назад, опуская глаза.       — Вернее, именно за этим.       — Я не понимаю… — я посмотрела на Леви, скулы на его лице задвигались.       — Элиза… То, что происходит — не правильно. Я должен был сказать об этом лично.       — О чем ты? Договори до конца, пожалуйста.       — Тц, а до тебя не доходит? Мы живем в мире, где каждый день может оказаться последним. Как я могу быть уверенным, что вернусь со следующей вылазки?       — Никак.       — И какого будет тебе, когда ты будешь оплакивать меня? Страдать?       — Не говори так… Не надо.       — Я не хочу, чтоб ты привязывалась.       — А если я уже…? Ты об этом не подумал?       — Так быстро?       — А ты разве не привязался? — жалобно произнесла я, садясь на кровать. — Совсем ни капельки? — я стала перебирать в руках одеяло. — Молчишь.       — Тц, сама как думаешь? — Леви сел рядом. — Но дело в другом… Я солдат. Я всю жизнь сражался и не считаю, что являюсь тем человеком, который нужен тебе.       — Для чего тогда было все это делать? Зачем ты сначала целуешь меня, а потом уходишь?       — Я думал, что смогу совместить службу и… Тебя. Но так поступать — слишком эгоистично с моей стороны.       — А не эгоистично в одиночку принимать подобные решения?       — В сравнении нет. У меня есть цель. Я должен убить Звероподобного. Я пообещал.       — Я знаю. Ты ведь — Аккерман. Ты сильнейший воин в Разведкорпусе. К чему хоронить себя раньше времени?       — Аккерманы — не бессмертны.       — Леви, а почему ты не можешь приезжать с вылазок не в пустую комнату штаба, а ко мне? Это из-за того, что здесь полно детей?       — Нет. Как это будет выглядеть? Ты, как преданный пес будешь ждать меня?       — За пса, конечно, большое спасибо.       — Ты поняла, что я имел ввиду.       — Да. И если это вопрос, мой ответ — да, буду.       — Какой смысл?       — Ты думаешь, я буду сидеть на крыльце, и выглядывать тебя, тоскуя? Нет, у меня тоже есть, чем заняться.       — Однажды, я не вернусь. Такая вот гнусная правда. Мы встретились в неподходящее время. Если бы не титаны, если бы не проклятая клетка, в которой мы заточены.       — Я знаю, что ты хочешь сказать. А посмотри на это с другой стороны, Леви, — я взяла его за руки. — На улице так похолодало?       — Осень.       — Верно, уже осень, — невинная улыбка заиграла на моем лице. — О чем это я? Сколько нам придется откладывать жизнь на потом? Когда наступит это «потом»? Когда все титаны будут уничтожены? Когда исчезнут стены? Когда?       — Именно.       — А если такое чудесное время никогда не наступит? Если мы не доживем до того прекрасного дня? Зачем забирать у себя хоть и мимолетные, но такие необходимые моменты счастья?       — Тебя никто не просит. В твоей жизни еще будут мужчины.       — А если я не хочу других? Почему у меня ты не соизволил спросить? Да куда ты идешь? — крикнула я в спину Леви, подошедшему к двери.       — Я все сказал тебе.       — Капитан, если вы сейчас уйдете, можете считать — вы добились своего. Мы больше не увидимся.       — Прекрасно.       Больно.       — Леви, — из последних сил выдавила я. — Чайник… Забери чайник. Это твой подарок.       Капитан застыл в полушаге от порога, словно четко обдумывая каждое действие. Затем он медленно развернулся и агрессивно посмотрел в мою сторону.       — Блять, — процедил он. — Какой в задницу чайник, Элиза?! Как ты можешь думать о чайнике в этот момент?       — Но… Он для тебя… — с запинкой выговорила я, задумываясь, что я не так сказала.       — Конечно же… Чайник, — Леви сделал шаг в сторону стола. — Насрать. К черту чайник.       Тут же капитан схватил меня за талию, прижимая к себе и настойчиво целуя мои дрожащие губы.       — Что это было?       — Ты выиграла.       — Мы не играли, Леви.       — Плевать. Иди сюда.        Больше он не старался держать рассудок холодным, как привык, пряча эмоции за непоколебимостью. Он снова поддался мне. Ослабляя привычное напряжение, капитан увлечено потянул меня, усаживая к себе на колени. Его бесчисленные прикосновения опьяняют, заставляют терять рассудок и теряться самой. Нам обоим безумно нужна была эта близость. Пуговицы его рубашки расстегивались, на удачу, быстро. Я легонько прикоснулась к груди Леви и услышала, насколько сильно колотиться сердце строгого капитана. Хотя, что тут говорить? Мое — не меньше.       — Это УПМ так надавило? — спросила я, когда, пальцы нащупали огрубевшие следы от вечного передавливания кожи в одном месте. — Нужно будет помазать. У меня есть специальная мазь.       — Какая еще мазь, Элиза?       — Я состав не помню, но она немного помогает. Нужно попробовать.       — Я понял, — резко перебил меня Леви и одним движением перевернул мое тело, будто оно весит несколько грамм, на спину. Он оперся одной рукой о кровать, а другой стал накручивать кудрявые локоны на палец. Позже его указательный палец прикоснулся к моим губам, не спеша опустился ниже, проводя незримую линию, которую сопровождал завороженным взглядом.       — Хорошо, все потом. Поцелуй меня, — нечаянно вылетело из моего рта и мне удалось поймать мимолетную самодовольную ухмылку на лице, нависшим над моим.       ***              — Точно! Я обещала тебе мазь, — подорвалась я, стягивая покрывало с кровати, и кутаясь в него. — Сейчас-сейчас.       — Не нужна мне никакая мазь, оно же не болит, — недовольно пробубнил Леви.       — А я говорю — нужна, — я стала рыться в полках шкафа в поисках нужного тюбика. — Нашла!        — Элиза, — хотел возразить капитан, а затем тяжко вздохнул. — Ладно, валяй.       Я аккуратно нанесла небольшое количество бледно-желтой субстанции сначала на мышцы груди, обрисовала полоски на спине и поясе, а затем взялась за ноги и колени.       — Все, вот увидишь — УПМ будет меньше натирать, — улыбнулась я. — Если, конечно, не забудешь использовать каждый вечер.       — Э-э, спасибо, — как-то неуверенно бросил Леви. — Откуда у тебя такое добро?       — Я… использую ее. Вернее, раньше использовала, когда состояла на службе.       — Помогла?       — Как видишь, на мне ни следа от ношения обмундирования.       — А как же спина? — Леви недоверчиво вскинул бровями.       — Спина? Ты заметил?       — А я, по-твоему, слепой? Чего на спине не сработало?       — Слишком поздно я узнала о средстве от шрамов…       — Там же не следы от УПМ. Кто это сделал? Твой отец? — спросил капитан, хотя и так знал ответ. Я нехотя кивнула. — Покажи, я хочу посмотреть.       — Ты же уже успел посмотреть.       — Я особо не разглядывал, просто обратил внимание. А сейчас хочу.       — Не нужно, тебе станет противно…       — Иди сюда. Дай свою руку.       — Зачем? — не понимала я.       — Дай, — Леви взял мою ладонь и приложил к своей коже.- Чувствуешь шрам под грудью? Ты его тоже помазала. Это не от УПМ. Мужик в подземном городе загнал мне нож в сердце, у меня получилось остановить его. Дальше руки. Тебе правую или левую? На обоих похожих царапин навалом.       — Я видела…       — Да чего там? Даже на заднице есть. Я изрезан весь. Неужели тебе настолько омерзительный вид моих жизненных отметин, что ты решила избавиться от них при помощи жижи из тюбика?       — Что? — пискнула я. — Нет. Нет. Почему ты опять так говоришь… Я просто переживаю. Как ты не поймешь…       — Тогда в чем проблема показать мне?       — Говорят, шрамы украшают мужчину. А о женщинах подобного никогда не слышала…       — Тц, Элиза, шрамы никого не украшают и не портят. Они просто есть и нам остается только их принять. Возможно, помнить из-за каких неверных решений в жизни они появились, а не стыдиться.       — Хорошо-хорошо, смотри, только не злись, — сдерживая слезы, я опустила простыню на пол.       — Я не злился… — его голос оборвался, а через секунду капитан обнял меня со спины. — Я не думал, что там настолько…       — Все искромсано?! — я заплакала. — Да, я знаю. Неприятное зрелище. — Чем он делал это?       — Прутьями, плетью... Всем, чем мог.       — Какой же он все-таки мудак — твой папаша. Ему еще повезло, что так легко подох.       — Не нужно… Не нужно вспоминать. Прошу.       — Посмотри на меня, — капитан обхватил мое лицо ладонями, утирая слезы, что текли ручьем. — Эй… Ты чего? Он не стоит ни одной твоей слезинки. Слышишь? Никто не стоит.       — Извини, я не хотела разрыдаться в очередной раз, — шмыгнула я носом.       — Не беспокойся. Особенно по поводу шрамов. Хорошо?