Один плюс один

Спок стоял на обзорной палубе «Конституции» и, не мигая, смотрел в чёрную глубину космоса. Звёзды размазанными полосками проносились мимо идущего в варп-режиме звездолёта. Но он не видел звёзд. Перед глазами были красные пески родной планеты, дом, мама. А еще питомец – сехлат Тч'счейя… Он услышал лёгкие шаги, но не повернул голову. Только выпрямился еще больше и неслышно вздохнул. Он сейчас никого не хотел видеть. Никого. Даже... - Привет, Спок. Я не помешал? Можно, я тоже здесь побуду? – Джим встал рядом и бросил на вулканца настороженный взгляд. Тот только бровью дернул, но ответил ровным голосом: - Твоё присутствие не может мне помешать. И я не могу тебе запретить находиться здесь. Обзорную палубу в любое время может посещать любой член экипажа звездолёта, а также пассажиры. Это указано в распорядке корабля. Ты тоже знакомился с ним и должен был это помнить. Джим скривился как от зубной боли: - Спо-ок, ну не начинай опять. Ты снова стал похож на зануду… Вулканец не ответил, только пристально посмотрел на Джима и снова отвернулся, вперив взгляд в звёзды. Он не понимал, что с ним происходит. Присутствие этого человеческого мальчика странно раздражало его. Нет. Джим Кирк не был ему неприятен. Даже наоборот. То, что они пережили недавно вместе, очень сильно сблизило их. И то, что Спок прочитал в разуме Джима во время мелдинга, заставило маленького вулканца принять этого человека всей душой. Поверить ему. Как другу. Как брату. Чувства эти были сильней Спока. Он постоянно ловил себя на мысли, что ему хочется увидеться с маленьким землянином, говорить с ним. Даже участвовать в проделках, которые то и дело приходили Джиму в голову. Это пугало. Вулканцы контролируют свои эмоции, напоминал себе мальчик снова и снова. Но не мог справиться со своими чувствами. И досадовал на себя за слабый контроль. И боялся. Снова и снова он боялся, что не настоящий вулканец. Что сверстники, которые дразнили его когда-то, были правы. Перед прохождением кахс-вана отец сказал ему: «Ты не разочаруешь меня». И вот теперь Спок чувствовал, что разочаровывает Сарэка, даже больше, чем если бы провалил испытание. Он хотел, чтоб Джим Кирк по-прежнему считал его другом и по-прежнему доверял ему также, как себе, или даже больше. Боялся этого желания и злился на себя, что не может его подавить. Поэтому Спок постарался оградить себя от общения с Джимом, поэтому старался быть с ним так же вежливо холоден, как с другими членами экипажа «Конституции». Но даже несмотря на все ментальные барьеры, которые он так старательно выстраивал, чувствовал, как Джим обижается на него и не понимает этой отстранённости. Как пытается найти способ понять, что происходит. Почему Спок так внезапно переменился, почему больше не то что не играет с ним, а даже разговаривать не хочет. Вот и сейчас он стоит рядом, и Споку приходится прилагать неимоверные усилия, чтоб закрыться от волн непонимания, обиды и… сочувствия? - О чём ты думаешь? Вулканец даже вздрогнул от неожиданности. - Я думаю о своём сехлате, - автоматически ответил он. - Сехлат? А кто это? – Джим резко повернулся к нему и возбуждённо сверкнул глазами. - Сехлат Тч'счейя – мой питомец. Питомцев, как правило, держат в вулканских семьях с той целью, чтоб дети с раннего возраста приучались нести ответственность не только за себя, но также за другого, того, кто полностью им доверяется. - А у тебя давно живёт сехлат? - Джим даже не пытался выговорить его имя. Он просто обрадовался, что Спок снова разговаривает с ним. Может быть, удастся его расшевелить? Спок внимательно посмотрел на мальчика и снова отвернулся к экрану: - Теперешний питомец Тч'счейя живёт в нашей семье четыре года, - ответил он тусклым голосом. Спок воспитывал Тч'счейю с младенчества и любил его, но до сих пор не мог забыть своего первого питомца - Ай'Чайю и не мог простить себе его гибели. И жив ли Тч'счейя, он тоже был не уверен. Сехлат пытался защитить его во время нападения Салеша… Спок подавил острый приступ тоски по дому и нахмурился. Ему ещё многому нужно учиться, чтоб стать тем, кем хочет видеть его отец, кем он сам хочет видеть себя – настоящим вулканцем. - Спок, я… - начал, было, Джим, но тут автоматические двери разъехались в стороны, и на обзорной палубе появилась молоденькая старшина Полянская: - Джим, вот ты где! – радостно воскликнула девушка. - Твой отец везде тебя ищет. Пойдем скорей. Она ухватила мальчика за руку и почти бегом выскочила за дверь. Джим бросил на Спока непонятный взгляд и побежал следом. Маленький вулканец невольно выдохнул. Он выровнял дыхание и углубился в медитацию. Разум заполнили сухой ветер и красные пески Вулкана. *** *** *** Джим сидел на койке в отцовской каюте и болтал ногами. Несколько минут назад старшина Люка Полянская привела его сюда и велела ждать отца. - Мистер Кирк скоро освободится с дежурства и придёт. - Ты же сказала, что он меня везде ищет! – возмущению мальчишки не было предела. Он только собирался поговорить со Споком, выяснить, что происходит, почему друг внезапно отвернулся от него. Может быть, он, Джим, его чем-то обидел? Ненароком. Кто их знает, этих вулканцев. Несмотря на то, что земляне общались с вулканцами уже полторы сотни лет, лично для Джима они оставались непостижимой расой. И самым непостижимым среди всех вулканцев был Спок. Джим никак не мог понять, почему после всего, что им пришлось вместе пережить, после того, как они, кажется, научились понимать друг друга с полуслова, после того, как Спок в прямом смысле спас ему жизнь и стал для Джима настоящим другом (во всяком случае, он, Джим, до недавнего времени именно так и думал), вулканец внезапно отгородился от него. Как будто между ними выросла непробиваемая глухая стена. После того, как опасность миновала, их спасли и подняли на корабль, Спок только первые пару дней старался быть везде вместе с ним. Часто заходил к нему в лазарет, пока Джим совершенно не оправился. А потом… Словно выключатель повернули. За завтраком Джим, как всегда о чем-то заговорил со Споком, даже, забывшись, хлопнул того по плечу… Вулканец поднял тогда на него непроницаемые глаза и очень вежливо попросил больше так не делать. Джима вновь обожгла обида. Он вскочил с койки и подбежал к двери. Немедленно нужно объясниться! Нет. Папа хотел о чём-то поговорить и велел ждать его. И Спок сегодня опять разговаривал с ним сквозь зубы. Джим прерывисто выдохнул и снова плюхнулся на кровать. Посидел ровно две секунды и вскочил. Нет. Ну что это такое? Что он сделал? Почему Спок отталкивает его? - Я не понимаю! Он мазнул рукой по глазам, смахивая злые слёзы. Не хватало еще, чтоб папа увидел, что он плакал. Но он разберётся. Он обязательно поймёт, что происходит с этим чёртовым вулканцем. В конце концов, он ничем не заслужил, чтоб с ним так вот обращались. Джим даже на месте подскочил, услышав шипение расходящихся дверей. Он поспешно стёр рукавом остатки влаги с лица и обернулся. Отец сделал два огромных шага, улыбнулся и взъерошил непокорные вихры. Увидел мокрые полоски на щеках сына и тут же посерьёзнел. - Что-то случилось, сынок? Джим насупился и буркнул: - Всё в порядке. - Ты, наверное, по маме соскучился, - Джордж уселся на кровать и притянул мальчика к себе. - Не грусти. Если хочешь, можно будет договориться с капитаном ещё об одном сеансе связи. - А мы скоро прилетим на Землю? – глядя в пол, прошептал Джим. От неожиданной ласки отца у него защекотало в горле. Джордж Кирк отчего-то замялся. - Папа?.. – Джим сузил глаза - Видишь, ли… - коммандер Кирк помолчал, подыскивая слова, а потом твёрдо выговорил. - Джим, «Конституция» - не пассажирский лайнер и не прогулочный корабль. Звездолёт каждую минуту должен быть готов выполнить любой приказ, поступивший из Штаба Звёздного Флота. Получив послание с Вулкана, мы приняли участие в спасательной операции. Но… теперь мы получили новое задание. «Конституция» не может сейчас идти к Земле или к Вулкану, поэтому… - Это значит, что мы остаёмся на корабле? – боясь поверить в неожиданно свалившееся счастье, выдохнул Джим. - Да, - коротко ответил отец. - Ура!.. – Джим готов был броситься отцу на шею, или пройтись колесом, или, на худой конец, закричать во всё горло от радости. - Папа! Как же это здорово! Он прыгнул на месте и уставился на отца светящимися глазами. Джордж невольно сам рассмеялся. - Ну-ну. Угомонись, - он притворно нахмурился.- А теперь послушай меня. Джим! Перестань скакать как козёл и послушай спокойно. Итак. Так как вы с твоим товарищем, Споком, остаётесь на корабле на какое-то, достаточно длительное время, то ты, в первую очередь ты, должен запомнить несколько правил. Прежде всего, мы находимся в глубоком космосе, «Конституция» наполовину военный корабль, любая небрежность со стороны любого челна экипажа может привести к роковым последствиям, поэтому самое главное, что ты должен усвоить – это дисциплина. Слышишь, Джим, дисциплина. Никаких диких выходок и капризов. Вы оба должны строго выполнять все приказы офицеров корабля. Не соваться туда, куда не следует. Запомнил? Мальчик молча кивнул. Он постарался выглядеть серьёзным, но внутри у него всё так и подпрыгивало от восторга. Неужели это правда? Неужели на самом деле, не во сне, он зачислен в экипаж настоящего звездолёта? Папа сказал: «Любого члена экипажа». Значит, с этой минуты он, Джим Кирк, член экипажа настоящего звездолёта! - Джим, ты слышишь меня? – строгий голос отца вернул его на землю. - Да, папа, я обещаю. Я обещаю, что буду вести себя, как полагается. Только… - Что? - А Споку ты об этом сказал? Ну, что мы должны задержаться на «Конституции»? - С ним поговорит капитан. И, кроме того, в нём я вполне уверен. - А во мне?! – тут же вскинулся мальчик. - А ты часто бываешь шалопаем. Ну, не дуйся. Ты пообещал, что не наделаешь глупостей, и я тебе верю, - Джордж требовательно посмотрел сыну в глаза. - Джим, эта миссия продлится, по меньшей мере, пару месяцев. Всё это время ты будешь числиться членом экипажа звездолёта «Конституция». И я очень надеюсь, что мне не придётся краснеть за тебя. - Не придётся, - очень серьёзно ответил мальчик. Вечером того же дня после ужина Джим медленно бродил по коридорам. В полном одиночестве. Настроение у мальчика было паршивое. Хуже некуда. Отец был занят на службе, поэтому ужинал Джим один. Верней, вдвоём со Споком. Но всё равно, что один. За всё время, что они провели за столом, Спок не вымолвил почти ни одного слова. Лишь на вопрос Джима, знает ли, что они вынуждены остаться на корабле до окончания миссии, вулканец коротко кивнул и ровным голосом выговорил: - Да, знаю. Капитан Альдерберг сообщил мне, что я не смогу попасть на Вулкан около двух стандартных месяцев. - А твои родители?.. - Капитан сообщил моим родителям о задержке. Спок уткнулся в тарелку и больше не поднял на Джима глаз. Мальчик обиженно фыркнул и так же старательно принялся изучать содержимое своей тарелки. Ужин прошёл в тягостном молчании. Джим наскоро опрокинул в рот стакан сока и выскочил из-за стола. - Не хочешь со мной разговаривать, и не надо, – пробурчал он и с размаху кинул поднос с остатками еды в утилизатор. Спок проводил приятеля молчаливым взглядом. Он не понимал этой внезапной вспышки. Почему Джим злится на него? И не нужно было быть вулканцем, чтоб понять, что он злится. Спок уныло поковырял свой салат и отложил вилку. Он ведет себя с Джимом абсолютно естественно. Ровно и вежливо, как со всеми. Он изо всех сил старается сдерживаться, не позволить своей человеческой половине возобладать над ним. С самого детства ему внушали, что он обязан быть идеальным вулканцем, не позволять себе ни единой слабости. Ему навсегда врезались в память слова отца: «Спок, для других неудача не так страшна. Но ты – другое дело. Если ты хоть раз позволишь чувствам возобладать над разумом, найдутся те, кто будет относиться к тебе с презрением, будут считать, что ты не вулканец, будут до конца твоих дней называть тебя полукровкой. Запомни, Спок, я жду от тебя успеха». Спок вздохнул, так же, как Джим, бросил остатки ужина в утилизатор и вышел из столовой. Он медленно шел по коридору и всеми силами старался убедить себя в том, что поступает правильно. Привязанность нелогична. Явная демонстрация дружеских чувств к Джиму Кирку, человеку, не вулканцу, недопустима. Я совершенно спокоен. Я контролирую свои эмоции. Никто никогда не увидит, что я открыто проявляю эмоции. Меня не должна трогать его внезапная враждебность по отношению ко мне. Я – вулканец. Мой разум полностью мне подчиняется. Только логика. Никаких чувств. Джим нелогичен. Он импульсивен, он человек. Я не могу постичь его мотивов… Спок сам не заметил, как оказался в оранжерее. Он опустился на скамеечку под одним из земных растений, таких же буйных и ярких, как сами земляне, и уронил голову на руки. Почему, несмотря на все его мантры, на все его призывы к логике, к Сураку, ему так тяжело. Так невыносимо одиноко. - Всё неправильно, - едва слышно прошептал мальчик. - Я в чём-то ошибаюсь. И нет рядом наставника, чтоб подсказал мне, как следует поступить. Ему вдруг очень сильно захотелось увидеть маму. Прижаться к ней, ощутить едва уловимый, горьковатый аромат духов, увидеть ласковую улыбку и внимательные теплые глаза. Мама всегда понимает его. Понимает и принимает таким, какой он есть на самом деле. Мама, да еще питомец. Спока обжёг острый страх – жив ли Тч'счейя? Во время самого первого сеанса связи мальчик поинтересовался у отца, что с сехлатом. Сарэк ответил, что выстрел из фазового оружия оказался гораздо серьёзней, и Тч'счейя находился на излечении. Питомец получил тяжёлое поражение нервной системы, но доктор сообщил, что сехлат достаточно молод и сможет оправиться. Спок беспокойно заёрзал на скамейке. Он понял, что должен немедленно просить капитана о сеансе связи. Он поговорит с мамой, расспросит её о сехлате. Сообщит ей о том, что с ним всё в порядке. Жаль только, что мама так далеко. Подпространственная связь – не личный разговор. В аппаратной наверняка будут находиться люди. Техники, которые обязаны следить за оборудованием. Хотя можно передать письмо. Оно долетит до Вулкана с такой же скоростью, как если б Спок находился не на другом конце галактики, а в соседнем городе. Да. Он так и сделает. Он попросит о небольшом разговоре, чтоб увидеть маму и лично поинтересоваться здоровьем питомца, а в письме сообщит о своих сомнениях, о том, что с одной стороны, он ведёт себя, как подобает настоящему вулканцу, но одновременно понимает, что поступает неправильно. Он не станет советоваться с отцом. Отец – эксперт во многих отношениях и даже в отношениях с людьми. Ведь женился же он на маме. Но мальчику почему-то казалось, что в данной ситуации Сарэк ничего не сможет ему подсказать. Мама – другое дело. Мама – человек. Она лучше знает, как вести себя с людьми. Спок едва не улыбнулся, но вовремя сдержался. Он поднялся со скамейки и отправился в свою каюту не быстро и не медленно, так, как подобает настоящему вулканцу. Выходя из оранжереи, он едва не столкнулся с Джимом Кирком. Спок инстинктивно отстранился. Джим отшатнулся, как будто увидел привидение, но быстро справился с собой. Он вымученно улыбнулся и сказал: - Привет, Спок. - Здравствуй, Джим. Хотя мы виделись тридцать восемь и пять десятых минуты назад. - Тридцать восемь и пять десятых… Ты, как я погляжу, очень любишь точность, Спок. - Да, - и, не оглядываясь, зашагал по коридору. Но почти тут же остановился и резко обернулся. Он не услышал, а скорей почувствовал: - Спок!.. Джим стоял в дверях и беспомощно теребил подол рубашки. В распахнутых глазах застыло какое-то странное выражение, от которого у Спока почему-то сжалось сердце. - Что-то случилось, Джим? - Да… Да! Слушай, Спок, - Джим покусал губы. - Ты, может быть, обиделся на меня? Я не очень знаю, как надо вести себя с вулканцами. Но вроде всё было нормально. Мы так… так здорово проводили вместе время. Болтали обо всём. Было весело и интересно… А потом… - Джим вскинул глаза и прямо посмотрел на вулканца. - Спок, если что-то не так, ты скажи. А то ты вдруг стал какой-то замороженный… Спок поймал себя на том, что бровь помимо воли взлетела к самой чёлке. Он стиснул за спиной ладони и напряженно сказал: - Обида – человеческая эмоция. Ты не мог сделать ничего, чтобы вызвать во мне подобные чувства. - Тогда в чём дело?! - Я не понимаю тебя, Джим. - Да ты даже разговаривать со мной не хочешь! - Твоё высказывание нелогично. Я разговариваю с тобой сейчас. - Ты… Да ты… Я думал, ты нормальный, а ты такой же сноб, как все вулканцы! Видеть тебя не хочу! – Джим развернулся и кинулся прочь по коридору. Спок качнулся было следом, но даже шага не сделал. Он развернулся и пошёл в противоположную сторону. Если б его сейчас видел отец, то, наверное, остался бы не разочарован: прямая, как палка, спина и каменное лицо. Только в самой глубине глаз затаилась тоска. Что произошло? Почему Джим так странно отреагировал на его слова? Ему просто необходимо с кем-то посоветоваться.