***
Босые ступни проваливаются в землю. Она мягкая, влажная от свежей пролитой крови, громко чавкает под ногами. Осколки стекла разрывают тонкую кожу, врезаются в мясо, мешают идти дальше. Но Кейя идет. Он перешагивает через мертвые растерзанные тела людей, пустым взглядом обводит место боя. Он видит тела жителей — искореженные, с застывшим выражением ужаса на измазанных грязью и кровью лицах. Кейя спотыкается о чью-то оторванную руку, смотрит на нее долгие минуты и шумно сглатывает, поняв, кому она принадлежит. Альберих делает несколько шагов и находит тело. Рейзор лежит на спине, мертвыми глазами смотрит на черное тяжелое небо. Его грудная клетка вспорота, до сих пор кровоточит, под разорванной одеждой видны глубокие борозды от чужих когтей. Рядом с ним лежат еще несколько тел, но они разодраны до обнаженных костей. Рейзор боролся до последнего. Умирая, он хотел забрать с собой как можно больше. Кейя садится на колени рядом с ним, стирает с его лица прилипшую к щеке грязь, гладит холодную кожу пальцами ласково, словно будит ото сна. Но Рейзор не проснется. Небо над Кейей хмурится все больше, оно черное, громадное и невыносимо тяжелое. Оно давит на его плечи, пригибает к земле, заставляя ноги дрожать. Оно гневается на глупых людей за то, что они посмели распоряжаться жизнями друг друга. Слышатся первые раскаты грома — небо проклинает глупых существ. Дождь смывает кровь с его волос, лица, рук. Он впитывается в пропахшую гарью и железом одежду, холодит кожу, отчего та покрывается мурашками, впитывается в землю, что становится еще более скользкой и мягкой. Когда капли дождя становятся сильнее, Кейя находит его. Он сидит, прислонившись спиной к раскидистому дереву, в его волосах застряло несколько сухих листьев, а дрожащие пальцы сжимают рукоять клеймора. Заметив Альбериха, он криво улыбается и салютует ему сломанными пальцами. — Знаешь, — говорит он, выдыхая. — Я не удивлен, что ты жив. — Почему? — спрашивает Кейя, садясь рядом с ним. — Такие, как ты не могут умереть, — хрипло смеется он. — Они слишком гордые для этого. — Дурак, — фыркает Альберих. — Какой же ты все-таки дурак. — Я знаю, знаю, — говорит Дилюк, заходясь в приступе кашля. Кейя видит, как из ран на его груди, пульсируя, течет кровь. Рагнвиндр следит за его взглядом и вновь усмехается. — Не думал, что умру от стрел, — тянет он, осматривая порванную рубашку. Кейя не спорит — знает, что он умрет. Он вздрагивает, когда чувствует чужие пальцы на своем лице. Рагнавиндр поворачивает его к себе, гладит заострившиеся скулы и смотрит. — Ну, не надо, — тихо говорит он, стирая слезы с его лица. Кейя в его руках дрожит и до боли сжимает пальцами его рубашку. — Я того не стою. Кейя отчаянно мотает головой и закрывает его рот ладонью. — Замолчи, — говорит он, всхлипывая. Дилюк молча обнимает его, прижимая к себе, гладит по спутанным темным волосам и тихо напевает колыбельную. Кейя зло бьет его по плечам за это, плачет громко, отчаянно, жалобно. Он чувствует, как тело Рагнвиндра сотрясает судорога, как он стискивает зубы, чтобы не закричать от боли. Дилюк мягко отстраняет его от себя, чтобы поцеловать в последний раз. Поцелуй соленый с привкусом бесконечной боли, что растекается по венам, бежит вместе с кровью, затапливает сознание. — Я люблю тебя, — хрипит Дилюк. Его глаза едва заметно светятся алым, непривычно холодные пальцы гладят дрожащую ладонь. Дилюк тепло улыбается и закрывает глаза. Его рука безвольно падает на землю. Кейя поднимает голову к небу. Оно все такое же черное. Как и все вокруг. Кейя проваливается в эту черноту, что несет за собой холод и боль. Они топят его, утаскивают на самое дно. От Кейи не остается ничего. Только боль, боль, боль. Просыпаться посреди ночи, кажется, вошло в привычку, что у Кейи, что у Дилюка. Рагнвиндр не спрашивает ничего, просто поднимается с постели, чтобы вернуться обратно со стаканом воды. Кейя залпом осушает его, вытирая рот тыльной стороной ладони. Голова раскалывается, глаза слезятся, а голос снова сорван. — Я снова кричал? — спрашивает Кейя, хотя прекрасно знает ответ. Дилюк молча кивает, вздыхает и прикрывает глаза. — Прости меня, — говорит Кейя, обнимая его. — Я не могу себя контролировать во сне. Прости. — Не извиняйся, — отвечает Дилюк, гладя его по спине. — Все в порядке. Всем нам снятся кошмары. Под теплыми руками Кейя успокаивается. Дрожь унимается, дыхание выравнивается, сердце перестает биться так, словно вот-вот пробьет грудную клетку. Дилюк мягко тянет его обратно в постель. Кейя послушно ложится, кладет голову ему на грудь и прикрывает глаза, вслушиваясь в удары чужого сердца. Дилюк еще долго перебирает его волосы, останавливается лишь тогда, когда дыхание Кейи становится глубоким и размеренным. Вся эта история с кошмарами началась неделю назад, когда Кейя вместе с путешественницей отправился в древние развалины, где их поджидали Маги Бездны. Вернулись они оттуда потрепанные, но практически невредимые. Так все думали, пока задремавшая на их небольшом собрании Люмин не проснулась от собственного крика, а Кейя не смыкал глаз всю ночь, не желая вновь видеть удушающие кошмары. Лиза сказала, что это очень похоже на одно из запрещенных заклинаний. Человек, попавший под его влияние, начинал видеть во снах свои самые потаенные страхи, из-за чего переставал спать, а после умирал от истощения. Эффект этого заклинания длился от недели до двух, что обнадеживало. Дилюк укрывает Кейю сползшим одеялом, приобнимает его за плечи и закрывает глаза.***
Юная девушка лежит на снегу. Ее легкая броня разодрана едва ли не в клочья. Поодаль лежит разломанный лук, на колчане поблескивала не успевшая застыть кровь. Девушка смотрит прямо на Кейю мутными мертвыми глазами. Из разорванного горла продолжает вытекать кровь. — Ты не спас меня, Кейя, — холодные пальцы больно сжимают плечи. — Не спас. Эмбер крепко сжимает его плечи, заставляя открыть глаза. Она стоит перед ним, словно живая. Темные волосы, светлые глаза, любимый красный костюм. Но в следующий миг ее лицо искажается — бледная, вся в крови, она смотрит на Кейю стеклянными глазами, отчего тот отшатывается. — Их ты тоже не спас, Кейя. Кейя оборачивается и застывает. Беннет лежит, пронзенный множеством стрел, рядом с изодранным телом Рейзора. Розария сидит чуть поодаль, привалившись спиной к дереву, из ее груди торчит копье. Фишль висит на этом же дереве, пригвожденная чьим-то мечом. Лиза лежит недалеко от нее со свернутой шеей, около нее Джинн с размозженной головой. Кейя идет дальше. Ноэль и Барбара умерли вместе, спина к спине, пронзенные одним копьем. Там же лежит Дилюк. Из его груди торчит до боли знакомый меч, в котором Кейя с ужасом узнает свой. — Видишь? — ядовитый голос отравляет и без того помутившийся рассудок. — Ты снова не успел, Кейя. Не спас. — Кейя, — жалобно зовет Беннет, едва шевеля окровавленными губами. — Почему? — Кейя, — тянет Розария, склонив голову на бок. — Где ты был? — Ты оставил нас, Кейя, — хрипит Джинн. — Тогда, когда был нам нужен больше всего. — Бросил, — соглашается Лиза, Фишль же молча кивает. — Мы доверились тебе и умерли, — в один голос говорят Ноэль и Барбара. — Ты привел нас на смерть, Кейя. — Простите меня, — задушено шепчет он, падая на колени. — Простите меня, я не хотел. Не хотел… — Кейя, — зовет его Дилюк. Слезы застилают все мутной пеленой, легкие горят огнем от недостатка воздуха. Кейя судорожно пытается дышать, но у него не получается. — Кейя! Кейя открывает глаза и видит перед собой встревоженного Дилюка. Его теплая ладонь касается покрытого испариной лба, ложится на щеку. Грубоватые пальцы успокаивающе гладят, не позволяя провалиться обратно в кошмар. — Я в порядке, — спустя какое-то время тихо говорит Кейя, перестав дрожать. — Это был просто сон, Кейя, — Дилюк убирает мешающиеся пряди с его лица. — Все хорошо. Альберих кивает, вымучено улыбается и, повернувшись к нему лицом, прикрывает покрасневшие от слез глаза. Дилюк поправляет на нем одеяло, крепче прижимает к себе и целует в макушку. Кейю окутывает неясное тепло, из-за чего ледяные цепи, сковывающие сердце, тают, оставляя после себя лишь фантомные ощущения. — Засыпай, — говорит Дилюк, успокаивающе гладя его по спине. — А я посторожу твой сон, хорошо? Ни один кошмар не пройдет, обещаю. Кейя тихо смеется ему куда-то в шею, обнимает за пояс и действительно засыпает. Дилюк еще долго смотрит в окно, пытаясь понять, перед кем извинялся Кейя во сне. Непривычные отчаяние и страх на его лице тревожили Рагнвиндра больше всего. Что именно так терзает его сердце и разум? Дилюк со вздохом прикрывает глаза, но не засыпает — обещал же охранять чужой сон. Оставшуюся ночь Кейя спит спокойно.