***
Третий раз происходит, когда Сэм, наконец, забирает себе щит Капитана Америки.
Баки подкидывает ему щит и смотрит в глаза — буквально мгновение. И уходит, даже не оглядываясь.
Слышит, как Сэм с усилием поднимается и берёт в руки щит — символ свободы и независимости; символ самой Америки, символ всего, что им всем так дорого. Чувствует спиной, как напряжён Сэм, и, судя по звукам, как неприятно ему стирать чужую кровь с, теперь, его щита.
Джон что-то пытается кричать, что это его, что он Капитан Америка. Баки даже не оборачивается на его вопли и идёт прочь из этого здания. Хотелось бы прочь и из этой жизни, из сложившейся ситуации, потому что он уже устаёт.
То, что Сэм добирается до штаба Разрушителей раньше него — Баки узнаёт ровно в тот момент, когда Сэм прижимает его к стене небольшой комнатки недалеко от чёрного входа в здание и становится на колени. На ближайшем стуле лежит уже чистый щит, агентов ФБР нигде нет, окна зашторены.
«Он собирается что?!..»
Сэм расстёгивает ширинку на джинсах Баки и смотрит на него. На Баки, в смысле. Прямо в глаза.
У Барнса в который раз не хватает смелости
и нервов сделать то, в чём он так хорош — пялиться. Не хватает духа взглянуть в глаза Сэму, потому что то, что Сэм собирается сделать — напрягает. А ещё то, что у него, Баки, так быстро встаёт — смущает не на шутку.
Баки отводит взгляд: смотрит на несколько стульев и стол, на грязные стены в детских рисунках, на двери, ведущие в другие комнаты, на чистый щит Сэма, на оружие Сэма, на очки, которые Сэм почти никогда не снимает на миссиях, на куртку, что принадлежит Сэму, на…чёрт. От этого мало проку — не думать не получается.
С Баки стягивают штаны и бельё, шершавый язык касается головки. Сэм дразнит уретру и рукой проводит по всей длине члена. Легко дует на головку и, затем, берёт её в рот, обхватывая губами.
Глубоко вздыхая, Баки жмурится сильнее и, словно, старается исчезнуть отсюда. Вжимается в стенку, как будто хочет слиться с ней. А, в итоге, только бьётся сильнее головой. А потом вздыхает — несдержанно и громко — потому что Сэм заглатывает полностью. Носом утыкается в лобок — на удивление коротко стриженный — и языком проводит по всей длине члена, когда почти полностью выпускает его изо рта.
Рукой держится за бедро Баки — Баки думает, что это ему надо сейчас за что-то схватиться. Вокруг всё начинает плыть. Сэм посасывает головку, широко мажет языком и оттягивает крайнюю плоть. И абсолютно точно всё ещё прожигает Баки взглядом.
— Ты можешь смотреть мне в глаза, — говорит тихо-интимно, слегка с надрывом, пока в свою ладонь вкладывает холодную кисть Баки и кладёт вибраниум на свой затылок, — и направлять.
Когда их взгляды встречаются — Баки впервые за последние полгода без Стива хочется выть по-волчьи, потому что Сэм — о этот грёбанный безумец, чей рот, казалось, заточен для идеального минета — позволяет влажной головке оставить на его губах мокрый след и — пресвятой Локи! — позволяет члену скользнуть прямо в глотку, пока рукой он сжимает его у основания.
То, что они впервые смотрят друг в другу в глаза во время…
этого, чем бы это не являлось — доходит не сразу. Но Баки однозначно точно нравится смотреть Сэму в глаза, когда губы того растягиваются на члене Барнса.
Весь Сэм — долбанная анти-аксиома об идеальном специалисте в минете: у него ни пухлых губ, ни больших щёк. Вместо этого — широкий быстрый язык (уж непонятно каким образом натренированный) и глотка такая глубокая, словно уровень познания Земо в сарказме и цинизме.
И если бы Баки мог — Баки бы прямо на лбу у себя выгравировал: «Уилсон сосёт
в е л и к о л е п н о».
Если бы мог. А сейчас всё, что ему хотелось, и всё, что он мог, так это кончить, потому что боль возбуждения давит на низ живота, на всю тазовую часть и, в основном — тянет в районе яичек.
И, наконец, он, Баки, пользуется предложением: не прерывая зрительный контакт, он направляет голову Сэма. Он не позволяет ему выпускать член изо рта, не даёт спокойно вздохнуть, хотя замечает, как трепещут ноздри у Сэма от того, с какой силой Баки давит на чужой затылок.
То, что с любым другим человеком, который мог бы быть на месте Уилсона, Баки бы давно не церемонился, так ещё бы и причёску подпортил — остаточно всплывает второстепенной мыслью в голове, когда Сэм сильно-сильно сжимает член в горле, так же обхватывая самое основание губами. Баки давит на голову сильнее, не позволяя отстраниться, и…
…раз.
Два.
Три — он жмурится.
Сэм сам закатывает глаза и позволяет крепкой металлической руке держать его столько, сколько потребуется. Баки почти сразу выравнивает плывущий перед глазами мир, отпускает Сэма и упирается головой в стену.
— Я просто хотел сказать «спасибо», — слышится рядом.
— Если бы все так говорили «спасибо», то мне бы половина «Г.И.Д.Р.А.», «Мстителей» и, в особенности, Стив — пересосали бы, — усмехается Баки, застёгивая джинсы.
Сэм тоже тихо смеётся и отходит к раковине в углу комнаты. Барнс не слышит, чтобы тот сплёвывал — и удивляется всему произошедшему. Они теперь будут обсуждать
это?
С умывальником Сэм возится ещё недолго, а Баки присаживается на стул, держась за кружащуюся голову. В отдалении он улавливает вопрос: «на сто седьмом году здоровье подводит, старичок?» Логично не отвечает, молчит. Уилсон проходит рядом, а Баки всё никак не реагирует на него.
— Я…мне нужно найти Земо, — начинает говорить, словно извиняется. Словно не хочет оставлять Сэма одного. Но он не нуждается в защите Баки.
— Я понимаю, — говорит Сэм, пряча взгляд, пока подбирает щит, — надеюсь, как только ты его передашь вакандцам — нас не попрут из квартиры, — Баки усмехается. Сэм кажется уже менее раздражающим. Хотя его шутки и вечный позитив всё ещё подбешивают, — хотя, прежде, чем ты поедешь за этим гадом, сходи со мной к Торресу.
И он идёт, но направляясь к Хоакину, Баки понимает — на губах у него застыла лёгкая улыбка.
Ныть под ложечкой из-за разлуки начинает к вечеру вторых суток.
***
