Сцены после титров

— Махито, — Годжо запрокинул голову назад, глядя на него через плечо. — Ты же можешь принимать любую форму, да? — Типа того, — Махито дернул плечами, всасывая через трубочку густой коктейль. — Доброе утро, милый, как спалось. — Просто до меня только сейчас дошло, — задумчиво протянул Сатору, игнорируя откровенное издевательство. — Какой обширный простор для творчества создаётся автоматически. Ты же себе и сиськи можешь запросто вырастить, — он радостно пожамкал руками в воздухе, в предвкушении сощурившись. — Четве-ертый ра-азмер… — А что, — ехидно осведомился Махито, умело отпинывая пустой стаканчик коленом ровно в мусорное ведро. — Просто так уже не встаёт? Разнообразия ему захотелось, вы посмотрите. — Махито, — Годжо резко развернулся к нему на каблуках, уперев руки в бока. — Тебе что, сисек для любимого жалко? — Жалко, — прищурился Махито. — Я же сволочь упрямая, помнишь? Меня надо уговаривать, молить, просить на коленях… вот ты получишь сиськи, а я что получу? — Восторг в моих глазах, — авторитетно заявил Сатору. — И море удовольствия от радости за любимого меня. — В жопу пойти не хочешь с такими предложениями? — невинно осведомился Махито. — Мечтаю, — довольно оскалился Годжо. — Особенно если ты нарастишь себе грудь. Прикинь, как тебе пойдёт. — Не дождёшься, — Махито ухватил его за плечи и перетащил со стула на диван через подлокотник, укладывая головой к себе на колени. — Давай, страдай по своей упущенной натуральности. — Какой же ты противный, — Годжо довольно зажмурился, расслабляясь под ловкими пальцами в волосах, и лениво погладил чужое бедро. — Никакого стремления к разнообразию, только скучный секс… Махито дернул его за волосы, полностью выражая своё отношение к заявлению о «скучном сексе», и Сатору недовольно сморщился, сильнее вцепившись пальцами в его ногу. — Значит, — плавно начал Махито, спускаясь пальцами ниже и цепко ухватывая Годжо за острый подбородок. — Тебя не устраивает секс? — Устраивает, — уверил тот, едва шевеля пленённой челюстью. — Но хотелось бы каких-нибудь приколов. Типа, знаешь, ты в наручниках и игрушкой в заднице, а я в латексных трусах и с кнутом. Ну круто же. — Извращенец, — Махито сморщился и наклонился к чужой шее, задевая длинными несобранными волосами. Годжо охотно откинул голову назад, открывая доступ и с удовольствием следя, как проклятие цепляет зубами нежную кожу, тут же зализывая налившийся бордовым след. — А ведь это я по сути своей должен склонять тебя, всего такого чистого и правильного, на всякие пошлые фокусы. Сатору расхохотался, смешно сложив домиком светлые брови, а потом звонко чмокнул Махито куда-то в скулу, чуть приподнявшись на локтях: — Если я — воплощение правильности и чистоты, — отсмеявшись, заявил он. — То эту планету срочно нужно подвергнуть глобальному обновлению. Кстати, — он поиграл бровями, ловко перекидывая локоть назад и забираясь ладонью Махито под свободную футболку. — Может, потрахаемся, раз уж так хорошо лежим? — Что, забыл уже про сиськи? — Махито позволил юрким пальцам сжать собственный сосок. — Какой ты ветреный. — Не забыл, — Годжо, скрипя костями, поднялся с дивана, чтобы тут же упасть обратно, теперь — к Махито лицом. — Но у меня и так встанет. Сиськи подождут. Хотя я все-таки надеюсь тебя развести. — Белье сам будешь покупать, — предупредил Махито и тоненько вздохнул, стоило Сатору поддеть пальцами кромку трусов, касаясь члена. — Самое дорогое. — Уж лифчиками я точно в состоянии тебя обеспечить, — заверил его Годжо. — А у нас смазка, кстати, в шаговой доступности? — умеючи сжал чужой член. Аккуратно так, со вкусом. — Я достану, — прошипел Махито, подавшись бёдрами вперёд, и выбросил правую руку в сторону тумбочки. Та, растянувшись красивой резиновой дугой, легко достигла цели, ювелирно извлекая из ящика ярко-синий тюбик. — Жутковато, конечно, — оскалился Годжо и снова принялся водить ладонью по члену. — Но очень удобно. Махито взвыл и в порыве чувств запустил тюбиком ему прямо промеж глаз. Сатору, привычный к своеобразным проявлениям любви, только пожал плечами, подбирая смазку и медленно, дразняще выдавливая себе на пальцы. Махито сощурился, пытаясь развести ноги шире, хотя бы насколько позволял узкий диван. — Не шебуршись, — попросил Годжо, чистой рукой ловко стягивая с него домашние свободные штаны вместе с уже недевственными трусами. — А то не в ту дырку попаду. — Я тебе попаду не в ту дырку, — ощерился Махито, следя за тем, как влажные от смазки пальцы аккуратно оглаживают внизу. — Шутник недоделанный. — На людях ты куда более жизнерадостный, — пожаловался Годжо и без предупреждения сунул первый палец сразу на две фаланги. Махито ойкнул, закусив губу. — А наедине со мной, видимо, говорит твоя вторая, занудная сущность. И ловко, привычно согнул палец так, что Махито взвыл и выгнулся дугой, подаваясь навстречу. Член радостно дернулся, требующий немедленного внимания. Годжо, сосредоточенному на куда более интересном занятии, было не до него. — Сука, — застонал Махито и двинул задницей вновь, когда Сатору в очередной раз зацепил чувствительное местечко. — Ты меня решил пальцем изнасиловать? — Возможно, — Годжо довольно улыбнулся и аккуратно ввёл второй. — Ставлю эксперименты на древнем опасном проклятии, ага. А ты против? — Я трахаться хочу, — четко обозначил свою позицию Махито сквозь откровенно пошлые вздохи. — Классически. С блэкджеком, медом и членом. У меня очень эластичная задница, мог бы и без растяжки сразу вставить. — Не, — не согласился Годжо и снова дернул пальцами. Махито застонал и подался назад, больно стукнувшись лохматой головой о подлокотник. — Я люблю прелюдии. И вытащил пальцы, тут же заменив членом. Махито, закусив губу, с удовольствием расслабился, наслаждаясь привычной приятной наполненностью, и не выдержал, первым подаваясь навстречу. Годжо выдохнул сквозь сжатые губы и подхватил его под бёдра, забирая контроль, тут же задавая неебически быстрый темп. Махито успевал только орать на всю комнату и изредка вдыхать спертый, пропитанный сексом воздух. Плечи елозили по жесткой диванной обивке, макушка то и дело задевала подлокотники. Он был достаточно раскрыт только с одной стороны — мешала спинка — хотя ноги так и норовили съехать на пол, поддерживаемые только мертвой хваткой вцепившимся в них Годжо. Неудобно, жестко, быстро. Клёво. Махито опустил руку на собственный член, торопливо додрачивая. Годжо размашисто толкнулся в него, попадая ровно по простате и подталкивая подступающий оргазм. — Полегче, — проскулил Махито, неестественно выгибаясь. — Я кончу сейчас и все, прикроется лавочка. — А я говорил, — Сатору, сволочь такая, только ускорился, гаденько ухмыляясь в перерывах между рваными выдохами. — Сиськи наращивать надо было. — Так ты мстишь, — догадался Махито и вздрогнул от очередного удачного толчка, пальцами задевая собственную головку. Годжо остановился на мгновение, сгибая его пополам и нагибаясь ближе — зубами впиваясь в местечко чуть пониже мочки, одновременно снова принимаясь двигаться. Боль, едва различимая в винегрете обострившихся ощущений, спазмом прошла через все тело и Махито сдался, первым позорно спуская в ладонь и расслабленно откидываясь башкой на подлокотник. — Хороший мальчик, — оскалился Годжо, тоже заканчивая в пару движений. Махито почувствовал, как чужая сперма заполнила задницу, и недовольно сморщился. Годжо, разморено улыбаясь, свалился на него, всей тяжестью придавив к кровати. — С тебя сиськи, — мокро констатировал он в ухо и прикусил мочку. — Посмотрим, — буркнул Махито, на пробу пошевелив осквернённой задницей. — На твоё поведение. — Жадина.