Skillet – Save me
Вся правда в том, что если бы он не хотел, она бы не пришла. Не потянулась бы к связующей их нити, что плакала тихо и надрывно, словно боялась быть услышанной и в то же время отчаянно этого желала, вибрируя отчаянием и тоской. Вся правда в том, что если бы она не хотела сама, то не пришла бы, кусая губы, задыхаясь от боли, раздирающей душу на части, убивающей, словно отравленный клинок, медленно и неотвратимо, жестоко, безжалостно. И вся правда в том, что в этот страшный момент они нуждаются друг в друге, сколь бы парадоксально это ни звучало. Враги, чье противостояние способно уничтожить не только Равку, но и весь мир. Свет и Тьма, сошедшиеся в извечной борьбе (и кажется, что не могло быть иначе, что это предначертано самой судьбой, жестокой и насмешливой), которая ранит других, проливающие реки крови в стремлении уничтожить друг друга. Они – идущие по головам монстры, которым неважно, кто пострадает на пути к достижению цели. Они оставляют за спиной горы трупов, раскалывая мир надвое, желая ранить один другого, как можно, сильнее, больнее, смертельнее. Алина может убеждать себя, сколько угодно, но сейчас она пришла не насладиться мигом торжества над сломленным Дарклингом, она пришла утешить и получить утешение. Он сидит на полу, одну ногу согнув в колене, а другую вытянув, откинув голову на стену, прикрыв глаза, красивый даже без привычного лоска и застегнутого на все пуговицы кафтана. Измученный, бледный, застывший. В одной рубашке, с упавшей на лоб прядью волос мужчина выглядит совсем молодым, мальчишкой, что совершил чудовищную ошибку, что уже не исправить. Алине кажется, что если бы гриши умели создавать иллюзии, то Дарклинг бы сейчас заставил ее поверить, что все хорошо, не дал бы увидеть то, как он потерян. И, тем не менее, он все еще монстр, что скалится на Алину, едва та появляется рядом, привычно не видя окружения, но ей кажется, что она заметила сломанный стол и изорванный полог кровати, а еще разбитое зеркало и валяющийся на полу письменный прибор, но реальность быстро размывается, оставляя лишь легкое головокружение. Ей удивительно видеть Дарклинга таким, не скрывающим своей усталости, истерзанным и разбитым. Алина неловко сжимает руки, не зная, что сказать, как объяснить, зачем пришла, ведь он не примет сочувствия, оттолкнет утешение, посмеется над ее состраданием. Он не поверит в ее сопереживание и даже в горе ее не поверит. Но ведь Алина искренне скорбит по Багре. Он, конечно, чувствует ее присутствие, нет нужды говорить, что она здесь. Ей стоит только терпеливо подождать, когда Дарклинг открывает глаза, и все чудовища его истерзанной души смотрят на Алину, злобно скалясь, готовясь разорвать на кусочки, откусить протянутую руку помощи, до костей обглодать, рыча злобно. - Уходи, - бросает ей Дарклинг, голос его звучит так хрипло и низко, словно он кричал, срывая его в отчаянии, в желании быть услышанным. И Алина услышала, ведь взывал Дарклинг к ней, пусть сам себе в этом он никогда не признается. - Нет, - голос ее надтреснутый, сухой после пролитых слез. Никогда бы она не подумала, что будет оплакивать Багру. - Уходи, - скалится Александр, тени расползаются от его силуэта, извиваются чернильными щупальцами, рвутся вперед в желании причинить боль, растерзать, отомстить. Но только кому мстить, кроме как самому себе? - Нет, - твердо повторяет Алина и делает шаг вперед, прямо во тьму. Она могла бы призвать свет, она могла бы устроить здесь очередную бойню, противостояние, схватку. Могла бы ослепить его, сжечь дотла за то, что он сделал, за его жестокость, честолюбие и гордыню, что привели Багру к смерти, а его самого толкнули к краю так близко, что на мгновение Алине кажется, что он сам сейчас шагнет вперед, падая, разбиваясь о камни насмерть. - Я не хочу тебя видеть, - качает головой Дарклинг, губы у него сухие и обветрившиеся, под глазами залегли круги, а скулы на бледном лице только обозначились четче. - Неправда, - твердо отвечает Алина. Ей бы подтолкнуть его к краю пропасти, сказать ему злые и жестокие слова, обвинить и этим добить. Это было бы сейчас просто. Алина знает, что сказать и как сказать, как ранить, ломая его волю сейчас, как вывернуть наизнанку душу, сжигая ее ослепительным светом, и развеять пепел, чтобы даже воспоминания не осталось. Это было бы просто и легко, ведь Дарклинг на самом краю, ему не выплыть из той бездны, на дно которой он так стремительно погружается, задыхаясь в собственной тьме и собственном болезненном одиночестве, что разъедает его, как кислота. Он остался совсем один, без единственного человека, который знал когда-то его настоящего, знал не Дарклинга, но Александра. Алина шагает ближе и опускается рядом на колени. Взгляд у Дарклинга совсем больной, он скалится злобно, насмешливо, но прежнего огня в этом оскале нет, это лишь маска, попытка продержаться еще немного, попытка быть сильным там, где силы уже не осталось. Не сегодня. Не этим вечером. В глазах его тлеет огонь, присыпанный пеплом, в глазах его смертельная тоска, горькое одиночество, упрек: «ты тоже оставила меня». В глазах его крик о помощи: «спаси меня»! Алина на этот призыв отвечает. Пусть Дарклинг руки отдергивает, когда девушка хочет его коснуться, пусть поджимает губы зло и надменно, пусть сверкает глазами, прищурившись, но Алина слышит его крик о помощи, она чувствует, что сегодня привычная ему тьма не спасет Александра, видит, как он нуждается в свете. В ее свете. - Милосердная Санкта Алина, - насмешливо тянет мужчина, собирая остатки сил, остатки гордости, потерянный и несчастный мальчишка, который так тянется к свету, что готов сгореть в его жаре, - пришла добить меня? А сам смотрит со всем отчаянием: «спаси меня! Помоги мне! Скажи, что мне делать»! - Пришла разделить твое горе, - просто отвечает Алина и устраивается рядом на полу, медлит немного, а потом кладет голову ему на плечо, ощущая, как Дарклинг вздрагивает, но не отстраняется, - говорят, что если его разделить, то ноша становится вдвое легче, становится не так тяжело. - С чего ты решила, что мне тяжело? – цедит Дарклинг, а у самого надламывается голос. - Она бы сказала, что ты невыносимый гордец, - тихо говорит Алина. - Ты не знаешь, что бы она сказала! – огрызается мужчина. И Алина понимает: попала в цель. - Значит, это говорю я, - просто соглашается девушка. Сейчас не время для споров. Они молчат какое-то время. Тишина между ними напряженная, неуютная и злая. Алина до сих пор ждет, что Дарклинг оттолкнет ее, но он просто замирает каменной статуей и в какой-то момент кажется, что и вовсе не дышит. - Она любила тебя, - говорит Алина. - И умерла из-за этой любви! – огрызается Александр. - Нет, - Алина сжимает его плечо, - она умерла ради этой любви. Она умерла ради тебя, потому что ты был для нее слишком многим, потому что она чувствовала свою вину, потому что она хотела спасти тебя. Алина берет мужчину за руку, его пальцы ледяные, Старкова чуть-чуть нагревает свою кожу, желая согреть, поделиться светом, желая разбить этот лед и оттащить мужчину от края, куда он был готов шагнуть. Александр крупно вздрагивает, тяжело сглатывает, но руки не отдергивает, а лишь сильнее сжимает ее пальцы своими. - Помоги мне, - хрипит, - спаси меня. Алина! – он вцепляется в ее руку, как в спасительный круг, - я не знаю, что мне делать дальше. Девушка чуть разворачивается, пальцы ее второй руки зарываются в его волосы, Алина смотрит в темные глаза, в которых отчаяние разгорается ярким пламенем, грозящим спалить дотла; стены, что Дарклинг возвел вокруг своего сердца, рушатся, погребая под собой сломленного мужчину. Он тяжело дышит, его взгляд мечется по ее лицу в попытке найти ответы, которые Алина не может ему дать. - Не винить себя, - произносит Алина, ласково перебирая пряди его волос, - прежде всего не винить себя, а потом снова нести смерть и разрушение, противостоять мне, создавая кавалькады чудовищ, - она тепло улыбается, - но сегодня ты можешь быть сломленным и слабым, ведь сегодня я рядом и я не позволю тебе шагнуть за край. Глаза Дарклинга подозрительно блестят и, может быть, то слезы, а может игра теней, Алине не понять. Да ей и все равно. Александр подается вперед, прижимаясь своим лбом к ее, закрывая глаза. Она останется здесь до утра, молча сидя рядом и обнимая, неся свет и утешение, спасая и не давая упасть. Она останется, протянув руку, чтобы вытащить из бездны и не дать захлебнуться отчаянием и горем. Она останется, чтобы спасти его и себя.I'm closer to the edge tonight I'm standin' on the ledge, so why Won't you reach out your hand To save (To save), to save me tonight? I'm damaged if you dare tonight It feels like no one cares, so why Can't I come up for air? Just save (Just save), just save me tonight What are you waitin' for? Someone save me