Мой истинный север

      Когда ее начинают душить стены дворца, а властность Дарклинга становится невыносима, когда раздражает все вокруг и становится все труднее контролировать свои силы, когда в очередной раз не согласна с решениями и действиями Заклинателя Теней, Алина сбегает.       За прошедшие десятилетия она стала настоящим мастером в том, чтобы улизнуть из дворца незамеченной. Впрочем, иногда ей кажется, что ей это так ловко удается только потому, что Дарклинг позволяет. Об этом Алина предпочитает не думать.       Первые годы Дарклинг всегда отправляется за ней вслед. Бывает, что он в гневе, в ярости, переворачивает вверх дном Равку и весь мир, находя ее, забирая, возвращая в Ос Альту. Иногда его это забавляет, даже кажется, что он рад оставить душный дворец, пускаясь в путешествие за своим непостоянным светом. Порой он усталый, молчаливый, но все такой же упорный в своих действиях – погнаться за Алиной, найти ее.       Одно неизменно – он всегда отправляется следом. Сразу же или давая ей несколько дней, месяцев, лет форы.       За эти годы Алина, кажется, побывала везде: изъездила всю Равку, жила в глухих деревнях и больших городах, побывала в роскошных особняках и скромных домишках, посмотрела на Новый Зем и пожила в Керчии, плавала по Истиноморю, жила даже в приграничных территориях Фьерды и на границе с Шуханом. Горы Петрозоя, Вечный Мороз, равнины, леса, реки. Она повидала все. Но каждый раз открывала для себя что-то новое, захватывающее.       Возможно, это был ее способ справиться с вечностью, что ей отпущена, не сойти с ума, не пресытиться этой жизнью, не позволить ей стать серой и безрадостной, тусклой; не позволить себе оставаться равнодушной или возненавидеть Ос Альту, Равку и Дарклинга впридачу.       Впрочем, Александр и без ее побегов дает полным-полно поводов для ненависти к себе. И, возможно, ей нравится дразнить всемогущего правителя Равки, заставляя его тоже проявлять эмоции, нравится лишать его невозмутимости, собранности и контроля. Их игра в прятки, словно глоток свежего воздуха в веренице дней, порой утомительно однообразных.       Она убегает, он гонится, она прячется, он находит. Это неизменно. Но не в этот раз.       Первый год Алина наслаждается жизнью в Кеттердаме, водит знакомство с самым дном этого города, учится ловким трюкам преступников, проигрывает в карты значительную сумму денег, столь же значительную сумму выигрывает, едва не лишается за это головы, едва успевает унести ноги, находит защиту у другой банды. В общем, веселится, как может. И с удивлением ловит себя на мысли: а что сказал бы Дарклинг на ее выходки? Похвалил бы или поругал? Посмеялся бы или бы хмурился? Алина отодвигает эти мысли прочь и еще три года беззаботно живет в Кеттердаме.       Потом ей надоедает, и она пускается в путешествие по Керчии, совершенствуя свой керчийский.       Проходит еще несколько лет, Керчия остается для нее чужой.       На седьмой год Алина понимает, что ее никто не ищет.       Осознание этого вызывает сначала безмерное удивление. Она несколько дней бродит по очередному небольшому городишке на ее пути в состоянии глубокой задумчивости, не в силах осознать произошедшее. Ее настолько выбивает это из колеи, что несколько ночей Алина почти не спит, поглощенная своими мыслями и сумбурными чувствами.       Потом на нее накатывает волна обиды и возмущения. Дарклинг не ищет ее? Стало быть, она и вовсе ему не нужна? От этого неприятно тянет сердце, обида жгучая и злая, подобно желчи разъедает изнутри, мешает спать и ясно думать, путая мысли, оставляя после себя лишь горечь.       Затем Алина вдруг до жути пугается: быть может, что-то случилось? Что-то непоправимое с Равкой или Александром? Но если бы что-то случилось с великим равкианским царем, об этом бы уже знал весь мир. Уж в пронырливой Керчии точно бы знали.       Как бы там ни было, но тревога ее столь сильна, а воображение, придумавшее сотни ужасов и бед, столь живо, что Алина садится на ближайший корабль, чтобы через несколько дней высадиться в Ос Керво. И с наслаждением услышать родную речь.       Старкова вдруг понимает, как соскучилась по Равке. И с еще большим удивлением осознает, что тоскует по столице, по ее улицам и улочкам, по знаменитым двойным стенам, по роскошным особнякам и домам бедняков, по шумным базарам и тихим мастерским. Она соскучилась по Малому дворцу и неугомонным гришам, по Большому дворцу и беспардонным придворным. Ей хочется увидеть надменную Зою и сдержанную Женю, а еще Дмитрия – сына давно ушедшего Николая, точную копию своего отца, у которого от матери лишь глаза синего цвета грозового неба. Неугомонный парень так сильно напоминает Николая; отпускает те же шуточки, так же беззастенчиво флиртует с царицей и так же сильно бесит царя, как и его отец. И, кажется, будто Николай Ланцов живет вечно.       В Ос Керво, собрав последние слухи и сплетни, Алина уверяется, что царь жив и здоров, что дела в государстве идут неплохо, новых налогов и потрясений не было. И это злит Старкову так сильно, что она едва подавляет в себе желание немедленно мчаться в Ос Альту или же явиться к Дарклингу рассерженным видением. Но этим покажет, как она соскучилась, покажет, как надеялась, что Александр вновь отправится за ней, заставит ее вернуться. Окажется вдруг, что она хочет вернуться, хочет быть рядом с Дарклингом. А в этом Алина ему никогда не признается.       Ей и самой себе трудно признаться в том, что она соскучилась. Ей претит признаться в том, что в глубине души она всегда желала, чтобы Александр ее нашел, чтобы заставил вернуться, вновь сыграл для нее злодея, чтобы она могла переложить на него ответственность за свое возвращение в столицу к обязанностям царицы, чтобы она могла не стыдиться и не признавать того, что ей хочется быть в Ос Альте, быть в Большом дворце. А главное, что ей хочется быть рядом с Александром. Но теперь ответственность перекладывать не на кого, а вернуться с каждым днем хочется все больше.       А еще ей страшно. Очевидно же, что Дарклинг прекрасно управляется с Равкой и без Алины, очевидно же, что не так уж она и нужна ему в качестве царицы.       А в качестве любимой женщины рядом?       От этих мыслей голова идет кругом и неприятно ноет в грудной клетке. Несколько недель Алина живет в Ос Керво, не решаясь ехать в столицу, словно бы она будет там нежеланной гостьей. Ей страшно ощутить себя ненужной и чужой.       И снова порывается прийти к Дарклингу видением, дергает однажды за ниточку связи, глубокой ночью, надеясь, что Александр ей не ответит. Почувствовав мгновенный отклик, пугается так сильно, что захлопывает все двери в своем сознании, отгораживается высокими и толстыми стенами. Старкова не спит до утра, глядя в темноту, лежа под тонким одеялом, мерзнет и дрожит. А утром выдвигается в столицу.       Она прибывает в Ос Альту в предрассветные часы, когда ночная тьма едва начинает светлеть, когда все вокруг замирает в ожидании нового дня, и неестественно тихо.       Скрыв себя с помощью всего света, что может собрать в эти предрассветные часы, Алина, никем не замеченная, пробирается во дворец. С каким-то восторгом вдыхает привычный суховатый воздух, бредет по коридорам медленно, разглядывая и так знакомое убранство, едва-едва изменившееся за семь лет ее отсутствия. Наконец, замирает рядом с дверьми, ведущими в их общие с Дарклингом покои, разглядывает узор и причудливую резьбу, робко ведет по острым граням, нервно дышит. А потом, собравшись с духом, толкает створку.       Ей отчего-то кажется, что она найдет Дарклинга за работой. Алина никак не ожидает, что он будет спать в их общей постели. На ее половине кровати. Во сне он так умиротворен и спокоен, что невозможно представить, что этот человек уничтожал целые города и селения в гневе и ярости. Вечная складка на лбу у него разглаживается, и Дарклинг выглядит совсем юным.       Алина шумно выдыхает, медленно раздевается, на цыпочках пробирается к кровати, ныряет под одеяло. И чувствует, как распускается в ее груди тугая пружина беспокойства и тоски, что терзала ее последний год. Быть здесь оказывается как никогда правильным, единственно верным. Умиротворение и облегчение накрывают мягкой волной, погребают под собой. На глаза наворачиваются слезы, и Алина едва сдерживает позорный всхлип. Она дома.       Ей и страшно разбудить Дарклинга, но не прижаться к нему всем телом Старкова не может, оставляет смазанный поцелуй на его плече, еще один и еще. Она утыкается лбом между лопаток, выдыхает рвано. Рука ее обвивает его за талию. Кажется, не разбудила. Ей не хочется выяснять сейчас отношения.       Но сердце замирает и делает кульбит, когда Александр берет ее руку в свою. Алина отчетливо слышит его насмешливый голос в своей голове, вот сейчас он скажет что-то язвительное, возможно, злое, что-то, что разрушит этот хрупкий момент ее счастья, сотрет ее облегчение, сведет на нет всю радость быть здесь.       Но мужчина молчит, лишь переплетает их пальцы, подносит руку к губам и целует нежно костяшки. А потом его дыхание выравнивается, он засыпает мгновенно, продолжая держать Алину за руку. Старкова улыбается едва-едва и тоже проваливается в сон.