Мой истинный север

      Она стоит перед ним вытянутая в струнку с заложенными за спиной руками – жест подсмотренный у него. Тонкая, с идеально ровной осанкой и собранными в пучок каштановыми волосами – ему хотелось бы, чтобы эти локоны рассыпались по хрупким плечам. Он и не помнит уже, как это было.       Алина – в черном, носит его цвет небрежно, словно бы это обычный жест с его стороны.       Раньше только одному гришу было позволено носить черное, теперь это цвет не только правителя Равки, но и генерала Второй Армии – Алины Старковой. Кафтан расшит золотыми нитями, сияет солнце во тьме, хотя ткань кое-где истрепалась и запылилась, превращая благородный черный в пыльный серый. Но Алина все равно в нем чудо как хороша!       Хотя даже со своего трона Дарклинг видит, как она устала, как бледно ее лицо, как заострились черты, как она похудела. Под теплыми карими глазами залегли тени, а у рта образовалась горькая складка. Военная кампания против Шухана не была легкой, они многих потеряли. И могли потерять еще больше из-за безрассудства Алины, которая сунулась в шуханскую лабораторию, несмотря на прямой запрет своего царя. И ему бы ругать ее, но он не хочет. Он хочет лишь, чтобы она отправилась отдыхать, потому что, видят Святые, ей это необходимо.       И он, и она знают, что не было нужды прямо с дороги бежать с докладом, но так пожелала генерал. И это греет сердце царя. В первую очередь она пришла к нему. А он отложил все дела ради нее. Не для доклада – он и так все знал уже, но ради того, чтобы увидеть своего генерала. Дарклинг откровенно ею любуется, слушает ее голос, почти не вслушиваясь в смысл слов. Голос хриплый и уставший, но громкий, уверенный тон, правильно расставленные акценты во фразах. Голос льется музыкой, разносится под сводами тронного зала, лаская слух мужчины.       Как же он соскучился! Эта мысль пугает, отрезвляет, заставляет нахмуриться. Алина замечает это и сбивается на мгновение, однако быстро берет себя в руки и продолжает докладывать. Любой другой и не заметил бы этой заминки, но только не Дарклинг. В ней он замечает все.       Святые! Да он помнит ее маленькой испуганной девочкой, которую привезли в Малый дворец из сиротского приюта. Тогда она боялась всего на свете, неловкая, смешная, болезненно худая и бледная. В ее хрупких пальчиках была заключена огромная сила, которой не видывал свет, сила, которая до сих пор приводит Дарклинга в восторг. Ему пришлось тогда постараться, чтобы эта умная не по годам девочка перестала бояться прежде всего его. Не так-то просто было завоевать доверие ребенка, которому с детства внушали, что гриши – зло, что они жестокие вероломные существа. Но он сумел, стал ее другом, единственным человеком, которому она полностью доверяла. Хотелось верить, что так и осталось.       Он помнит прилежную ученицу, которой была так недовольна его мать. Впрочем, Багра всегда и всеми была недовольна, а у Алины, как назло, не сразу получилось в полной мере раскрыть свой дар. Они старались вместе. Когда мог, генерал Кириган, отложив дела Второй Армии, всегда спешил в Ос Альту, стал бывать в Малом дворце чаще. Все ради маленькой девочки, которая плакала, уткнувшись в его кафтан, после занятий с Багрой, показывая синяки от ударов трости на руках. Ему бы хотелось сказать матери, чтобы она была с Алиной помягче, но, во-первых, когда это Багра слушала хоть кого-то, а, во-вторых, как ни прискорбно было это признавать, но такое суровое воспитание было необходимо. Гриши – прежде всего солдаты, а на плечах Алины с детства лежала огромная ответственность, осознавать которую она начала далеко не сразу.       Он помнит строптивого подростка, на которого никто не мог найти управы, только суровый генерал Кириган, но его практически не бывало тогда в столице, и за обучением Алины он наблюдал издалека, через доверенных лиц. И когда приезжал, то нарывался на демонстрации и выходки, на резкие ответы и злые взгляды. Это был неприкрытый бунт. Дошло до того, что однажды Алина сбежала из дворца в город. Опричники искали ее два дня, он сам искал ее два дня. А она вернулась в Малый дворец, как ни в чем не бывало, и нахально заявила, что его личная стража ни на что не годится, раз уж не смогла найти всего лишь одну юную особу. Тогда он все же устроил ей суровый выговор, не первый, не последний, она была заперта в своей комнате, лишена прогулок, новых книг, любимых зеленых яблок, а занятий с Багрой стало гораздо больше. Впрочем, на тот момент использование дара уже перестало быть для Алины пыткой, превратившись в удовольствие, которое не могли испортить даже ехидные комментарии его матери.       Он помнит прекрасную и решительную девушку, которая, не колеблясь, надела на шею рога оленя, которая вошла в Каньон, позволив превратить его в оружие. Алина всегда была рассудительна. И Дарклинг не пожалел о своей откровенности ни разу. Девушка на удивление спокойно восприняла информацию о том, что она оружие в его руках, такое же, как и Каньон. «Все мы ваши солдаты, генерал», - ответила она тогда, - «я готова помочь своей стране. И вам». Она стала его верной соратницей, которая помогла ему прийти к власти. И превратилась в прекрасную женщину, великолепно владеющую собой.       В того самого сурового генерала, которого боятся и которым восхищаются, за которым готовы идти, чей благосклонный взгляд ценнее любых наград и чье разочарование так тяжело пережить. Ее любят подчиненные, она пример для подражания для маленьких гришей. Даже Багра с годами стала ворчать на нее гораздо меньше, чем на остальных. Ее любит народ, называя святой. Изображения Санкта Алины в черном кафтане красуются на стенах домов Ос Альты, в самой столице набирает силу ее культ. Народ возносит молитвы за здравие генерала Старковой, ведь именно она надежно охраняет границы государства. Безжалостная к врагам, любимая народом Равки. Солнечная и яркая.       Дарклинг и сам восхищается ею. Она его верный генерал, его опора, его неизменная соратница, эффективное оружие. Но только ли?       Дарклинг привык, что видит ее насквозь, считывает все эмоции, но не сейчас. Сейчас перед ним безупречный генерал, и он не понимает, рада ли она вернуться в Ос Альту, рада ли она видеть его. А это почему-то становится первостепенно важным, ведь он так давно не видел ее искренней, широкой улыбки, от которой на ее щеках появляются ямочки, а в карих глазах разгораются искорки, которые, кажется, делают светлее мир вокруг. И, видят святые, свет царю необходим сейчас. Ее свет.       Мужчина поджимает губы. Это ненужные мысли, опасные мысли. Ему не стоит привязываться настолько, пусть Алина – единственный человек, которому он доверяет. Почти доверяет. Прожитые столетия научили его никому не доверять до конца. Генералу Старковой он доверяет почти полностью.       Голос ее стихает, в тронном зале воцаряется тишина. За массивными дверьми гудит дворец на разные голоса. Но здесь царит тишина, прохлада и солнце, свет которого стал будто бы ярче с присутствием Алины, словно теплые лучи тянутся к Заклинательнице Солнца, заставляют ее кожу сиять, окутывают волшебным ореолом, создавая сказку наяву. По губам Дарклинга скользит едва заметная улыбка. Его прекрасный генерал здесь, и мир становится чуточку светлее. И будто бы даже легче дышать. Поразительный эффект. Опасная слабость, которую ему не следовало бы позволять себе. Но он позволяет. Всего на миг. Вот только сейчас. Дарклинг не хочет отпускать это теплое чувство, разгорающееся в груди, поразительную легкость, причина которой, - он знает это, - Алина Старкова, его безупречный генерал.       - Прекрасно, генерал, - кивает царь, - я доволен. Алина чуть склоняет голову, в глазах ее на мгновение вспыхивает радость, солнечными искорками подсвечивает все вокруг. Но уже через мгновение к досаде царя девушка вновь становится бесстрастна. - Вы свободны. Надеюсь, увидеть вас завтра на военном совете. - Мой царь, - она коротко кивает, кланяется. И выходит за дверь под пристальным взглядом мужчины.