Мой истинный север

      - Давид! - негромко окликает Алина друга.       Мужчина, до этого задумчиво глядящий в окно, медленно оборачивается и привычным жестом поправляет очки. Старкова улыбается, а потом быстро пересекает гостиную и обнимает друга. Ответные объятия чуть более крепкие и чуть более долгие, чем обычно, словно Костюка что-то беспокоит, словно он боится отпустить Заклинательницу Солнца. Графиня и не против, она удовлетворенно выдыхает и прижимается к другу. В его объятиях Алина всегда находит покой.       Они остались одни друг у друга, только им точно известно, что случилось пять лет назад, только они остались из свидетелей тех страшных событий. Ну, еще Дарклинг. Вспомнив о нем, Алина вздрагивает. И Давид тут же ее отпускает: - Все в порядке? - тихо спрашивает фабрикатор, и глядит так проницательно, что у Алины мороз по коже пробегает. Женщина фальшиво улыбается и отстраняется. Солгать вот так сходу другу она не может, а потому медлит с ответом, а потом, не отвечая на вопрос, переводит тему: - Голоден? Время обеда, - и, не дожидаясь ответа, идет к двери.       Давид следует за ней через пару мгновений. Алина чувствует, что друг чем-то обеспокоен. Старковой остается надеяться, что у Давида все в порядке.       Женщина и рада тому, что он приехал, и в то же время понимает, насколько это опасный шаг: Костюк по-прежнему государственный преступник. И его надлежит сдать властям. Хорошо, что владения Алины достаточно обширны, отношения с соседями достаточно натянуты, а ее слуги достаточно преданны, чтобы никто и словом не обмолвился о ее госте, никто не нанесет внезапный визит и не стал шпионить за графиней.       Они проходят в столовую. Огромный стол - Старкова и сама не знает, зачем ей такой, ведь у нее никогда не бывает гостей, - накрыт с одной стороны. Графиня передвигает свои приборы так, чтобы сидеть напротив друга, а не во главе стола. Давид едва заметно улыбается.       Им подают суп. Какое-то время они едят молча. Алине хорошо. Она очень рада, что друг приехал. Его писем недостаточно. Ровные строчки аккуратного почерка не могут заменить живое общение. Старковой хочется еще раз обнять Давида, просто чтобы убедить себя, что это не сон, не наваждение, что это действительно ее друг, который щурится едва заметно. В молчании нет неловкости, лишь умиротворение. Алина никогда бы не подумала, что они с Костюком станут лучшими друзьями. Возможно, эта дружба вынужденная, но от этого не менее искренняя.       - Я слышал: у тебя был важный гость, - вполголоса говорит Давид, закончив с супом, ожидая второго блюда, откидывается на спинку стула, прямо глядит на Алину. Старкову тянет выругаться. Ну, конечно! Давид приехал, пока она была на верховой прогулке. И гордая невольным визитом царя, Лидия наверняка все разболтала. Да чтоб ее! Алина, конечно, не собиралась скрывать, Алина, конечно, не собиралась молчать. Она бы рассказала, но как-нибудь... потом. Потому сейчас графиня кривит губы, но смело отвечает на взгляд мужчины. - Да, - роняет короткое. Этот разговор продолжать не хочется, но Костюк явно ждет объяснений. Только каких? Почему не убила? С губ рвется нервный смешок. - Твоя экономка очарована им, - замечает Давид. Звучит так, словно мужчина хочет сказать: «ты вновь очарована им!»       «Как и все мы когда-то!» - могла бы парировать Алина, но она лишь вздыхает, складывает аккуратно на коленях салфетку, потом вновь разворачивает ее.       Им приносят жаркое, оно пахнет умопомрачительно. Но аппетита у графини нет. Она думает о предложении царя, думает все эти семь дней после его отъезда. И не может принять решение. Такие колебания Алине Старковой не свойственны. От этого графиня раздражительна и мрачна. Она знает, о чем шепчутся слуги. И ей смешно от предположения, что она скучает по своему царственному возлюбленному. Но людей не переубедить - бесполезное это занятие.       - Он... обидел тебя? - Давид смотрит с сочувствием. Все-то он понимает, а все же ошибается.       Алина вздыхает. Ей нет нужды оправдываться перед другом. Лидия наверняка рассказала ему, при каких обстоятельствах состоялся визит. И едва ли Давид и, правда, намерен ей бросить в лицо обвинения в том, что не убила Дарклинга, пока тот был так слаб.       И Давид, и она давно отступились. Они едва пережили потерю друзей. И от огня ненависти, который когда-то питал их, не осталось более ничего, только пепел в душе.       - Он предложил мне должность при дворе, - просто говорит Алина. Давид замирает, щурится недоверчиво, руки его начинают дрожать, и он откладывает приборы. Смотрит какое-то время на Алину. - Ты хочешь согласиться, - озвучивает догадку. - Не знаю, - тут же отвечает графиня.       И вот теперь отводит взгляд, начинает теребить салфетку на коленях, выдавая свою ложь, потому что понимает: она хочет согласиться. Что это? Нерастраченная энергия? Амбиции? Желание помочь? Не Дарклингу, нет, но тем, кому хуже, чем ей. Алину ведь действительно заинтересовал благотворительный проект. Но управлять им можно и из поместья. Да, это будет не так эффективно, как из Ос Альты, как минимум, письма будут идти очень долго, а все же это возможно. Неужели Алине стало скучно здесь? Неужели ей мало своей земли, и хочется большего? Ей тесно в пределах своих владений, вот, в чем дело. Признать это непросто. Как непросто признать и то, что только царь может дать ей возможность свершить что-то большее.       Старкова морщится.       - Алина, - выдыхает Давид и качает головой, - ты же помнишь, как он может быть очарователен. Мы все когда-то обманулись, мы считали его другом, а он вонзил нам нож в спину. Да, друг был прав. Верить Дарклингу нельзя, но... - Какой смысл ему заманить меня в столицу, а потом убить? Это можно и здесь сделать, - кривит уголок губ в усмешке Алина. Она задавала себе этот вопрос десятки раз за эти семь дней. А теперь спрашивает Давида. - Использовать твои таланты, а потом избавиться от тебя за ненадобностью, когда ты станешь опасна, - пожимает плечами фабрикатор, - как уже было. И он прав. - Ты не удовольствуешься малым, Алина, - продолжает друг, - и если станешь заметной политической фигурой, тебя уничтожат. При дворе опасно. - Я знаю, - дергает плечом девушка, - я помню. Она действительно помнит все. Да только она больше не та наивная девушка. Она прошла войну и смерть близких, она эффективно управляет поместьем, и в ней достаточно жесткости, чтобы противостоять недругам. - Я знаю, - мягко говорит мужчина, - что вы с Николаем так много хотели сделать. И у вас бы действительно получилось стать хорошими правителями, но... С губ Алины срывается смешок. - Перестань, - говорит устало, качает головой, на губах ее играет горькая улыбка, - никакими правителями мы бы не были. Николай никогда бы не женился на девочке без роду и племени. Он был обручен с фьерданской принцессой. И она должна была приехать со дня на день, но началась война. Вот и все. - Принцесса родила бы ему детей и стояла бы рядом на официальных церемониях, но планы и проекты были только ваши, - пожимает плечами Давид, смотрит внимательно, - мне казалось, что тогда тебя это устраивало. Тогда, может, и устраивало. Как бы поступила сейчас, Алина не знает. Она повзрослела, и никому не дала бы себя в обиду. - Он предложил мне заняться попечительством приютов и больниц, - говорит Алина. - Благородное занятие, - кивает Давид, - но стоит ли оно твоей жизни? Старкова не знает, стоит ли. Она сомневается, и ей не нравятся эти сомнения. У нее есть аргументы «за», есть и аргументы «против». Но если вы подбрасываете монетку, а выпавший результат вам не нравится, это значит, что вы уже приняли решение. Алина усмехается. Ей страшно, но решение она уже приняла. - Ты уже приняла решение, - грустно говорит Давид, словно мысли ее читает, - я не вправе тебе мешать, но я хочу, чтобы ты была осторожна, Алина. Старкова тянется к стакану с водой, чтобы запить горечь на языке, перед глазами все расплывается от подступивших слез. - Это предательство, да? - спрашивает, жалко всхлипнув.       Давид смотрит на нее долгим взглядом, который Алина не знает, как трактовать. И молчит. В молчании нет ни осуждения, ни угрозы. Но почувствовать себя по-прежнему уютно Алина не может.       Взгляд друга скользит по блюдам на столе, по обстановке столовой, упирается в окно позади Алины. Там, на улице, яркий солнечный летний день, по столовой гуляет теплый ветерок. И стоило бы радоваться жизни, но сомнения гложут так сильно, что у Заклинательницы все сжимается внутри, а пальцы рук холодеют.       Наконец, взгляд Давида упирается в Алину. - Я встретил женщину, - просто говорит Костюк и смотрит в глаза подруги, ожидая реакции. Алина моргает часто-часто. Такого она не ожидала. Сердце замирает на мгновение, женщина хмурится, а потом расслабляется. - Она шуханка, - продолжает фабрикатор. - Она знает? - просто спрашивает графиня. - Знает, - отвечает Давид, - знает, кто я и что я, знает, что отправился к тебе, знает все, Алина, - вздыхает глубоко, продолжает после паузы, - она совсем не похожа на Женю, - грустно качает головой, - другая. Внешне. Внутренне. Я всегда буду любить Женю, я всегда буду скучать по нашим друзьям, но, Алина, - глаза его за стеклами очков подозрительно блестят, - быть может, нам пора двигаться дальше? Старкова протягивает руку и сжимает ладонь друга, тот стискивает ее пальцы в ответ. - Мне страшно за тебя, Алина, - продолжает Давид, - но если ты сделала выбор, если намерения твои тверды, даже если ты сомневаешься, иди вперед. Только будь осторожна. Будь очень-очень осторожна. И оставляй себе пути отхода, - он хмыкает, качает головой, - святые! Ну, не мне тебя учить, да? Алина улыбается сквозь слезы и утвердительно кивает. Женщина понимает, что ей нужны были эти слова, нужна была поддержка. Давид приехал так вовремя! ***       - Я старалась! - возмущается Алина. - Ну да, конечно, - скептически хмыкает Давид. Все утро он проводит в оранжерее, возится со своими панелями: что-то подкручивает, заделывает, меняет. И ворчит, ворчит, ворчит. - Я все делала так, как ты мне показал! - графиня не намерена сдаваться.       Все утро она отдавала распоряжения и собирала вещи. Лидия слушала ее внимательно, записывала и кивала, обещала, что будет писать каждые две недели и хранить поместье к возвращению хозяйки. Экономка привычно сдержанна, но поглядывает с хитрецой. Алина понимает: Лидия не верит, что графиня вернется насовсем. Старкова старается об этом не думать. Пока она просто едет в Ос Альту, что будет дальше Заклинательница не загадывает.       Перед обедом женщина заглядывает в оранжерею, чтобы собрать цветы на стол и позвать Давида. Фабрикатор ходит вокруг панелей и что-то шипит себе под нос. Он явно не удовлетворен их состоянием. Впрочем, у него высокие стандарты. Алина таким не соответствует.       Наконец, Давид распрямляется и смотрит на графиню, а потом переводит взгляд на цветы в ее руках и внезапно мрачнеет. Старкова вопросительно вскидывает бровь, она не совсем понимает, что расстраивает друга. А он стоит перед ней в рубашке с закатанными рукавами, с пятном масла на носу и нервно крутит в руке отвертку, та становится то чуть длиннее, то чуть короче, то ручка ее меняет оттенок - верный признак того, что гриш нервничает. И смотрит-смотрит-смотрит на букет красных, желтых и розовых тюльпанов. Алина вздыхает.       - Ты же съездишь? - тихо спрашивает Давид. Старковой нет нужды уточнять, о чем говорит друг. Дарклинг разрешил им похоронить друзей на тихом сельском кладбище в часе езды от столицы. Еще одна нежданная милость с его стороны. Впрочем, Николай упокоился в фамильном склепе Ланцовых. Удивительно, что его никто не разрушил ни во время военных действий, ни после. - Конечно, - кивает Алина. Костюк выдыхает с облегчением.       Он уезжает через два дня, а через неделю Алина, закончив все свои дела, отдав последние распоряжения, отправляется в путь сама. ***       Графиня сомневается до самого конца. Путь в столицу неблизкий, тем более в карете. Быстрее было бы поехать конным отрядом, так было бы в разы быстрее, но это не по статусу графине Старковой.       Алина предпочитает путешествовать одна, у нее нет компаньонки, только вооруженная охрана, несколько самых преданных слуг да горничная Ольга - строгая женщина средних лет.       В карете Заклинательница едет одна, а это значит, что непрошеные мысли да страхи завладевают всем ее сознанием. Взятый в дорогу исторический роман быстро заканчивается. Алина смотрит в окно, на проносящиеся мимо пейзажи и думает, не совершила ли она непоправимую ошибку, не едет ли она навстречу собственным краху и гибели, не совершает ли величайшую глупость в своей жизни.       Женщина вновь и вновь прокручивает в голове разговор с Давидом. И вновь пытается мыслить логически, разложить ситуацию на «за» и «против». Но эмоции слишком сильны, чтобы мыслить ясно. И потому невеселые размышления Алины - бурный поток, который не дает ей спокойно спать по ночам. А, может, все дело в том, что даже самые дорогие комнаты постоялых дворов едва ли сравнятся в комфорте с ее домом.       С удивлением графиня осознает, что за пять лет ее поместье действительно стало ее домом - крепостью, где ее никто не тронет, местом, где можно отдохнуть физически и душой, где ее не раздражают чужие люди, где все устроено по ее вкусу. Алина скучает по дому, по землям, по слугам и по своим людям, по своим делам: она не привыкла так долго бездельничать. Вынужденная пассивность раздражает. Алина рвется в столицу, как можно, быстрее. Алина боится оказаться в Ос Альте так скоро.       Графиня сомневается. И даже, когда вдалеке показываются знаменитые двойные стены, сомневается. Картина мирная и почти идиллическая. Стены восстановлены после войны, вокруг расстилаются засеянные пшеницей поля, по широкой дороге медленно движутся повозки, кареты и всадники.       Заклинательница смотрит на это, а видит разрушенные и оплавленные стены, полыхающий город, выжженную землю вокруг, слышит крики и стоны, ржание лошадей, бряцанье сбруи и звон клинков, резкие звуки выстрелов и свист, который создавали крылья волькр, реющих над войском Дарклинга, она чувствует терпкий запах гари и металлический запах крови, сладость ее оседает на губах, вызывая тошноту.       - Документы! - гаркает вдруг кто-то. Алина вздрагивает. Они подъехали к самым воротам города, и стражник просит ее предъявить документы. Графиня протягивает ему копию бумаги, утвердившей ее в титуле графини Старковой. Стражник пробегает взглядом по строчкам и меняется в лице. Он низко кланяется, возвращая ей бумагу. - Добро пожаловать в Ос Альту, Ваше Сиятельство! - голос его так громок, что на них даже оборачиваются несколько человек.       Алина вздыхает. Она не предупреждала Дарклинга о своем визите, но теперь, конечно, ему доложат о том, что Ее Сиятельство графиня Старкова прибыла в Ос Альту этим ясным и жарким летним днем. Следить будут? Мысль веселая и хлесткая. Алина хмыкает, забирая бумагу, сама расплачивается за въезд в столицу, и оказывается за двойными стенами.       Старковой негде остановиться, дома в Ос Альте у нее нет, возможно, и не будет. Друзей, у которых можно было бы остановиться, не осталось. А тем, чтобы снять себе жилье, она не озаботилась. Слишком долго шли бы письма до столицы. Алина могла бы и передумать ехать. Потому она отправляет Ольгу узнать о местах на постоялом дворе. А сама задумывается о том, что же ей делать дальше. Она приехала, но это только половина дела. Самое трудное ждет ее впереди. ***       После ужина Алина отправляется гулять в одиночестве, надев скромное платье и шляпку с вуалью. Едва ли ее узнают на улицах, все же прошло пять лет, однако небольшая предосторожность не помешает. Теперь Алина похожа скорее на зажиточную горожанку, чем на знатную даму, и ее это вполне устраивает.       Летние дни длинны, а вечера теплы. В теплом воздухе разливаются ароматы цветов и травы, а еще духов и выпечки. Гуляют дамы с кавалерами, спешат куда-то слуги, цокают по мостовой копыта лошадей, слышится ржание, потом звук кнута и сердитый оклик, чей-то заливистый смех и громкий восторженный крик.       Алина шествует без цели, сливается с толпой. Столица изменилась - перестроены улицы, возведены новые дома, там, где когда-то были сожжены целые кварталы, раскинулись площади и фонтаны, новые скверы с уютными лавочками и молодыми деревьями, везде чистота и порядок.       Старкова не может не оценить заботу царя о своей столице, здесь ничего не напоминает о войне, ни единого разрушенного или грязного здания, ни одного уголка, который графиня могла бы вспомнить. Столица похожа на прежнюю, а все же совершенно новая. Ос Альту можно исследовать как новый город, незнакомый женщине. Алина не знает, печалит ее это или радует. Но нет чувства горечи, и это уже хорошо. Воспоминания кружат вокруг. На удивление, не только плохие или страшные, все же здесь Алина Старкова была счастлива рядом с любимым человеком.       Ноги невольно несут Алину к дворцам. С удивлением она обнаруживает, что Большой перестроен, а сад рядом с ним открыт для всех желающих. Удивительно! Неужели Дарклинг нисколько не опасается за свою безопасность?       Женщина медленно бредет вперед, наслаждаясь теплым вечером, свежим воздухом и легким ветерком, что треплет вуаль. По губам скользит искренняя улыбка. Алине хорошо и спокойно.       Даже если в столице не сложится, то жалеть о том, что приехала, графиня не будет. Ей стоило увидеть обновленный город, чтобы успокоить сердце. Мелькает мысль, что Николаю бы непременно понравилось. И от этого становится радостно.       Старкова и не замечает, как удаляется от основной аллеи, переходя на боковые тропки, где меньше людей, а голоса и шум доносятся издалека. Когда перед ней на дорогу выходит женщина, Алина останавливается. Сердце пару раз ударяет сильно в грудную клетку и успокаивается. Что же, этого следовало ожидать. Заклинательница спокойна, хоть и видит, что женщина ни одна. А еще слышит шум позади и понимает, что ее окружили. Нападут? Здесь? Зачем? Или же это просто мера предосторожности? Что же, сейчас Алина и узнает.       Графиня делает шаг вперед и убирает вуаль, усмехается криво: - Здравствуй, Зоя! Хорошо выглядишь.       Назяленская фыркает и глядит исподлобья. Да, это генерал Назяленская - верная соратница Дарклинга, талантливейшая шквальная, время от времени любовница своего суверенного. Ее личная неприязнь к Алине стала притчей во языцех в обоих дворцах.       Когда началось восстание генерала Киригана, Зоя была первой в рядах тех, кто его поддержал, безусловно преданная своему господину.       Алина оценивает обстановку: рядом с Зоей инферн и шквальный, чуть поодаль Иван, - Старкова посылает ему свою самую любезную улыбку и кивает, в ответ сердцебит злобно скалится. Конечно, ведь в последней битве Алина знатно его потрепала. Была уверена, что он не выживет, - сбоку женщина замечает пару солдат-отказников с ружьями, а позади двоих сердцебитов. Очаровательная компания. Какая честь - столько человек, чтобы просто поговорить с ней одной! Неужели Зоя боится?       - Что ты делаешь в Ос Альте, Алина? - грозно сверкает синими очами Назяленская. Она, пожалуй, стала еще красивее, она из той породы людей, которым идет власть. - Мне не запрещен въезд в столицу, - ровным тоном говорит Алина и ухмыляется, замечая тень досады на лице шквальной.       Крыть ей нечем - запрета на перемещения и появления в Ос Альте у графини Старковой действительно нет. Интересно, Зою прислал Дарклинг? Или это ее инициатива? Если царь, то так себе прием, и Давид был прав: доверять Морозову опасно. Если ее инициатива, то чего опасается Назяленская? Мести царю со стороны Алины?       - Я бы посоветовала тебе уехать, - сухо говорит Зоя, - да побыстрее. - Спасибо, - ослепительно улыбается Алина, - но в твоих советах я не нуждаюсь. Такой красивой стала Ос Альта, я пожалуй еще задержусь. Наверняка здесь найдутся развлечения для меня.       Зоя хмурится. Уж она-то знает, что Алина Старкова никогда не была любительницей развлечений, даже праздники во дворце выносила с трудом, и вдруг такое заявление. Впрочем, люди склонны меняться.       - Что ты здесь делаешь? - цедит Зоя, глаза ее полыхают откровенным раздражением, заставляя Алину улыбаться еще шире. - Гуляю, - пожимает плечам Старкова, - прекрасный парк. Не думала, что Его Величество откроет его для всех желающих. Ланцовы, наверное, в гробу переворачиваются, как считаешь? - еще немного и Алина подмигнет Зое, ноздри которой раздуваются от гнева, едва контролируемого.       Ветер в кронах деревьев начинает шуметь сильнее. Что это? Попытка напугать? Или потеря самоконтроля? Во второе Алина не верит. А первое... что ж, смелости Алине Старковой всегда было не занимать.       - Зачем ты приехала? - повторяет Назяленская, голос ее становится ниже. - О, - напускает на себя беспечный вид Алина, решив все же ответить, - тебе наверняка известно, что я успешный предприниматель - занимаюсь сельским хозяйством и торговлей. А еще интересуюсь благотворительностью, могу себе позволить, знаешь ли, - тон становится насмешливым, глаза сверкают, - и меня, - Заклинательница становится серьезной и смотрит прямо в глаза генерала, - очень заинтересовал проект Его Величества.       Повисает напряженная тишина, Зоя бледнеет. Алина понимает: Дарклинг ей не сказал. Возможно, она знает о проекте, но едва ли о потенциальном участии в нем Алины. Какой удар!       Зоя всегда полагала, что она нужна своему суверенному. Но правда была в том, что это он был нужен ей. А Зою Назяленскую с трудом, но возможно было заменить. Старкова наблюдает за шквальной с легким злорадством. Они квиты за все те насмешки и унижения, что Алине пришлось пройти по милости Зои еще во время обучения.       - Так что же, - мягко говорит Алина, - я могу продолжить свою прогулку? Назяленская колеблется, а скорее тянет время. У нее нет причин удерживать Старкову, но отпускать вот так просто, не оставив последнее слово за собой Зоя никак не может. - Жди официального приглашения во дворец, - цедит Зоя. Иван бросает на Алину недобрый взгляд и удаляется вслед за своим генералом.       Алина смотрит им вслед с легкой насмешкой. Ждать? И играть по чужим правилам? О нет. ***       Она могла бы заявиться в Большой дворец со всей помпой и потребовать аудиенции царя, показав перстень, дарованный государем. Он мог бы продержать ее в приемной несколько часов в наказание за дерзость, но не принять бы не посмел.       Алине это претит. И она посещает Малый дворец. Здесь почти нет тех, кто помнит ее, кроме Федора Каминского. В той войне он выступал на стороне Дарклинга, но сейчас крепко сжимает в объятиях Алину и шепчет ей, что рад видеть. Старкова не находит в своем сердце ответной радости, но и ненависти тоже нет.       Федор показывает ей отремонтированный Малый, изменившийся так же, как и вся столица. Старкова наблюдает за тренировками эфириалов. Картина настолько знакомая, что перехватывает дыхание. Каминский смотрит с пониманием, поддерживает за плечи и оставляет одну. Алине нужно прийти в себя.       Женщина смотрит на пасмурное небо, погода сегодня с утра испортилась. На улице душно и влажно: скоро пойдет дождь. Алина не захватила с собой зонта, и понимает, что лучше бы вернуться на постоялый двор. Не успевает.       Ее накрывает когтистая тень, слышится приглушенное рычание. Алина оборачивается, рядом с царем истаивают тени. Позер.       Графиня приседает в реверансе. - Добрый день, Ваше Величество! - Могла бы и предупредить, - сразу заявляет государь. Он гневается. Старкова фыркает, косится на мужчину лукаво: - Но так ведь веселее, согласны?       На самом деле, даже приехав, она все еще сомневалась. Ей нужно было время привыкнуть к столице, оглядеться, понять расклад сил. Но, кажется, царь ей не даст такой возможности.       Где-то вдалеке рокочет гром, вокруг темнеет, как перед грозой. - Твой приезд это - согласие? - прямо спрашивает царь и смотрит пытливо. Алина опускает взгляд и тут же вскидывает гордо голову. Нет уж! Она не будет прятаться! - Я хочу попробовать, - решительно заявляет она, - но у меня будет ряд условий. Налетает порыв ветра, глаза мужчины искрятся весельем. - Заключим договор на бумаге? - ехидно спрашивает Дарклинг. Алина едва подавляет желание закатить глаза. Снова грохочет гром. - Отличная идея! - фыркает женщина, а потом смотрит серьезно, - я хочу иметь возможность уйти в любой момент, ты не приказываешь мне, а мы обсуждаем проект, я найду людей, которые мне по душе, или буду работать одна.       Некоторое время Александр раздумывает. Конечно, условия дерзкие, но на меньшее Алина не согласна. Если даст слабину сейчас, ее сожрут. Весь двор, вся столица и вся страна должны видеть, что графиня Старкова, Заклинательница Солнца, на особом положении. - Хорошо, - кивает царь, - я велю подготовить покои во дворце для тебя. Алина даже шаг назад делает и резко мотает головой, совсем по-детски. - Нет-нет! Она уже жила во дворце и хватит с нее. - Я найду себе дом, но жить во дворце я не буду! - в глазах ее почти страх, сердце колотится в районе горла.       Дарклинг хмурится, он готов возражать. Но снова раздается раскат грома, падает на лоб царя первая капля дождя, а потом начинается ливень. Алина промокает до нитки мгновенно. У царя растерянный вид. Он хватает Старкову за руку: - Идем! Ладонь Дарклинга горячая, вверх по руке Алины бегут колкие, приятные мурашки. Женщина удерживает царя на месте, с губ ее слетает смешок, настолько у Дарклинга растерянный и нелепый вид.       Шумит дождь, бегут ко дворцу гриши. А Старкова стоит в саду и смеется, подставляя лицо теплым струям дождя. Царь смотрит на нее и неуверенно улыбается.       Грохочет гром, небо прорезают вспышки молний. Идет дождь, смывая горечь прошлого, открывая дорогу будущему.