POV Sasuke
«Странно, Накамура так рано никогда не уходит с физкультуры, даже если не занимается», — я шёл по улице, решив заглянуть к красноволосой домой и проверить правильность моих догадок о том, что она явно не на дополнительные по математике ушла. Ещё Цунаде-сама мне выговор сделала, что в моём классе девчонка ходит не в форме. «Эх, бабуля Цунаде, если бы ты знала, что скрывается под тем воротником, то сразу отчислила бы Накамуру», — я усмехнулся, засунув руки в карманы. Хорошо, что идти мне было не очень далеко — всего каких-то жалких двадцать минут. Солнце уже садилось, когда я подошёл к дому — деревянному, скромному домишке, рассчитанному на пару клановых семей — не более. Я постучал в дверь и моя челюсть в миг отвалилась, когда я увидел, кто мне её открывает. — Саске-сан? — спросила меня девчонка. Она была на голову ниже меня, стройная и грудь… майка на ней сидит просто шикарно! И волосы были почти как у Юми, только на оттенков двадцать светлее — розовые. — Какими судьбами? — она отошла, позволяя мне войти. — Я зашёл поговорить с Юми… ты, полагаю, её сестра, Сакура, верно? — она кивнула в ответ. Я почувствовал, как не могу отвести взгляда от этих зелёных, словно свежая зелень, глаз, от этих угловатых, но вместе с тем и плавных изгибов тела, прикрытого лишь домашней майкой и шортами. Я видел пару раз эту розовую макушку в школе, но не обращал внимание на все остальные достоинства её обладательницы. — И, да, обращайся ко мне на «ты». — Я нагнулся, чтобы снять обувь и хоть как-то скрыть начавшее краснеть от странных ощущений лицо. — Сакура, кто там? — послышался голос с кухни и оттуда вышла невысокая женщина с пепельно-розовыми волосами. «Да уж, интересная генетика у этой семейки». — Здравствуйте, меня зовут Учиха Саске и я… — не успел договорить, как меня тут же подхватила за локоть мать девчонок и повела на кухню. — Да, да, Учиха, знаю, ты староста Юми, так? — начала тараторить Мебуки, накладывая ужин в тарелки. — Ты голоден? У нас сегодня рис, собственно вяленые осьминоги, салат и, если хочешь, мисо с тофу. — Я, пожалуй, не откажусь от супа, спасибо, — прошептал я, не в силах отвести взгляда от сестры одноклассницы. «Я думал, красивее Юми никого нет, а тут такое…» — я ухмыльнулся своим мыслям. — Саске-кун, а по какому поводу ты лично явился? — спросила меня Накамура-младшая, беря палочки в руки и принимаясь за суп. — Неужели всё плохо? — «Она такая милая… так мило пугается и так мило вскидывает брови…я даже не знаю, что испытываю, смотря на это прекрасное создание!» — Саске-кун? — нежный голос вывел меня из транса. — А, да… дело в том, что твоя сестра в последнее время ходит в школу не в форме. Цунаде-сама сделала мне выговор и сказала донести информацию лично Юми, а её номера телефона у меня нет, — я опустил глаза, беря из тарелки кусочек тофу. — И правда… знаешь, Саске-кун, она последнюю неделю очень плохо себя чувствовала, словно из неё всю жизнь выкачали. Она не ходила в школу, по секрету, не потому, что болела, точнее, казалось, что она болеет, но не физически, а морально… Ты знаешь что-то об этом? — я не знал, что ей ответить. Сказать, что я вместе с братом изнасиловал её сестру — подписать себе приговор и залететь в тюрьму годиков так на пять, а соврать такой малышке язык просто не поворачивается. — Я… — не успел и слова сказать, как входная дверь хлопнула, а через минуту на кухню вошла красноволосая.***
«Чёрт, да как же мне эти пятна скрыть?» — я мысленно ругалась, истратив полпузырька консилера на запястья и шею; он был неплохим, но эти ужасные пятна он перекрыть в полной мере не смог. Я плюнула на всё и закрыла шею волосами. Форма была отпад, но именно благодаря ей меня занесло в лапы Учиха: белая футболка с гербом школы на левой стороне груди, тёмно-синяя приталенная юбка, которая из-за своего покроя на ногах казалась мини и такой же тёмно-синий пиджак, так же с гербом. На ногах низкие чёрные чулки и тёмно-синие туфли-оксфорды. Взяв сумку и в последний раз взглянув в зеркало, тяжело вздохнув, я спустилась вниз. Сегодня Сакура хотела пойти вместе, поэтому я стала её ждать. Она подошла довольно скоро и мы, взяв бенто с кухни, направились в школу. Идти нам было полчаса. Прогулка перед учёбой — один их важнейших, на мой взгляд, элементов — голова свежеет и информация лучше усваивается. Сакура всю дорогу рассказывала мне новости школы за последнюю неделю — ту самую, когда я не общалась ни с кем. Абсолютно. Отчасти мне было плевать, что она говорит, но как только я услышала «правовик», насторожила слух. — Ямато-сенсей экстренно уволился и некому было встать на его место, представляешь? В итоге Саске-кун предложил временную кандидатуру своего брата-прокурора, поверишь, ему всего двадцать четыре, а он уже более двадцати преступников посадил за решётку! А, у тебя уже были уроки с Итачи-сенсеем? — я в ответ лишь кивнула. «Прокурор? Что, простите?» — Ну так вот, он один из лучших преподавателей — мне так нравится, как он объясняет! — сестра так воодушевлённо о нём рассказывала, совершенно не подозревая, какие демоны живут внутри этого человека. — А есть те, кто не понимает его? — опять тупой вопрос, но я не могла из вежливости не продолжить разговор. — В том-то и дело, Юми, что нет! Он моему однокласснику — дураку Наруто, ещё и автомат за семестр уже поставил, видите ли, белобрысый и так право знает в идеале, но я-то в курсе, что его отец — Минато — партнёр по бизнесу отца Итачи-сана! — «Какого лешего она знает об Итачи больше, чем я? Или я так долго в бункере сидела, что все сплетни мимо меня прошли?» — Поразительная наглость! — всё, что я смогла выдавить из себя. Мы уже вошли на территорию школы. Людей было полно — все толпились на входе. У нас было негласное правило — приходить как минимум за десять минут до начала уроков. Разумеется, все и подходили в основном к «без десяти минут урок». Хорошо, что эта толпа быстро рассасывалась, поэтому я, как и Сакура, не боялась опоздать. На входе меня уже ждал староста. Завидев меня и сестру, он подошёл с неестественной для него милой улыбкой на лице. — Доброе утро, девушки, Сакура-чан, рад снова тебя видеть. — «Ах ты свинья, на сестру теперь мою покусился?» — Доброе утро, Саске-сан, — сестра, раскрасневшись, быстро ретировалась, оставляя меня с парнем. — Прости, Юми… — ого! Учиха извиняется? Сегодня, случайно, тайфун не планирует накрывать нас? — Я… — он опустил глаза в пол, явно собираясь с мыслями. Но, не в силах таким образом придумать что-то, крепко обнял меня, положив щёку мне на макушку. — Я не должен был так поступать с тобой тогда и… пару дней назад. Он отстранился и посмотрел мне прямо в глаза. На его лице было сожаление. Я увидела, что ему тяжело. Он снова обнял меня, поглаживая по волосам. Я старалась в этот момент сдержать слёзы. Я правда очень сильно страдала из-за того случая, а теперь, когда он на глазах у почти всей школы стоит, обнимает меня и извиняется каждые две секунды, я тихонько всхлипнула, утыкаясь носом в его уже почему-то так по-родному пахнущую грудь. — Всё, тише, не плачь, Юми, — я никогда не видела Саске таким. После вчерашнего вечера это словно другой человек. Сестра ему что-то рассказала? — Пойдём в класс, пять минут до начала. Сейчас была химия, поэтому мы неспеша поднимались на третий этаж. На лестничном пролёте мы остановились, и он стёр большим пальцем остатки влаги с моих щёк. — Как я могу искупить свою вину перед тобой? — тихо спросил он, гладя меня тем же пальцем по щеке. — Не трогай мою сестру. Я не хочу, чтобы она стала твоей очередной игрушкой, — прохрипела я, машинально прикрывая волосами «поражённый» участок шеи. В ответ на мои слова Саске лишь тяжело вздохнул, и, нахмурившись, посмотрел в окно, опершись на перила. Он о чём-то думал — мысль так и светилась в его глазах, а затем он, протянув мне руку, пошёл наверх. Его брови были сведены вместе, и, казалось, будто он хочет сказать что-то важное, но не может подобрать слова. Как только я вошла в кабинет, на меня тут же устремились недовольные, даже злые, женские взгляды. Не каждую из моих одноклассниц Саске так когда-либо обнимал, учитывая, что каждая с ним уже переспала, за исключением пары-тройки, у которых были парни. Я подошла к своему месту и наткнулась на измазанные лаком для ногтей парту и стул. Единственная, кто мог это сделать — сероволосая, делающая вид, что ей дела нет до происходящего. — Кто это сделал? — спросила я, не на шутку разозлившись. В ответ класс рассмеялся, но парни, которые и так знали о ненависти некоторых личностей ко мне, выдали виновниц. Амэ и её подруги — Мики и Мори — тут же притихли, испытывая на себе мой, полный желания убивать, и ледяной до трясучки в поджилках взгляд Саске. Девушки выпрямили спины, но не взглянули на нас. — Встала и убрала, — прошипела я, встав над своей «соседкой». — Живо. — Чёрта с два, сама убирай, шлюха поганая, — усмехнулась Сорамуни, встав со своего места и посмотрев на меня сверху вниз взглядом, будто я — собачьи фекалии, на которые она наступила. Саске, не вытерпев, схватил её за плечо, и, потянув, кинул на залитое ещё не до конца высохшим лаком цвета фуксии место. То, что следовало дальше — не описать словами. Учиха отчитывал этих трёх так, что даже вошедшая Цунаде в шоке открыла рот. Судя по речи парня она поняла, что произошло, а затем, не говоря ни слова, позвонила родителями троицы — сегодня будет педагогический совет. — Мальчики, помогите старосте переставить парты Сорамуни и Накамуры местами, — директор, несмотря на вспыльчивость, сейчас стояла, будто ничего не произошло, а затем, как всё уладилось, начала урок. Открыв журнал, она решила «отомстить» за испорченную мебель и тут же спросила домашнее задание с вандалов. Под конец урока у них уже было как минимум по три двойки, учитывая, что и более ранние отметки не радуют глаз. Я же всё это время сидела в шоковом состоянии. Сердце колотилось от волнения, как бешеное, а руки трясло. Я отпросилась у учителя выйти, на что она нехотя кивнула, вытянув губы трубочкой — фишка, которая означает, что ученик «на прицеле». «Как страшно-то…» — я оперлась рукой о стену и схватилась за сердце, откидывая голову назад. «Меня ж теперь убьют! Надо куда-то сходить… да, схожу за водичкой…» — медленно отлипнув от стены, я направилась к фонтанчику с водой — в горле пересохло, ведь мать Амэ — любовница дяди Саске, и да, это ни для кого не секрет. Потому-то девка и позволяет себе такие выходки, ведь знает, что родители, а в частности мамочка, всё оплатят. «Кто из нас ещё шлюха, чёртова Сорамуни». На следующем уроке ничего особенного не произошло — была контрольная и никаких проблем не возникло. Следующим же было право. Итачи стоял за кафедрой, когда все начали входить в кабинет. Он коротко посмотрел на меня, потом на сероволосую и затем — на брата, после чего кивнул ему. Саске же кивнул в ответ, а затем, подойдя ко мне, дал записку: «Вот мой номер телефона, если будут какие-то трудности, обращайся». — Я от такого опешила и убрала листок в сумку. Итачи, как и обещал, дал мне и некоторым из отличившихся учеников тест, который позволит ему понять, насколько хороши наши знания по его предмету. Всё бы ничего, но это было самое лёгкое задание из всех, что могут быть. Оставшееся до конца учебного дня время я снова думала лишь об Итачи, который сегодня, на удивление, не просил меня остаться у него после уроков, не намекал на какие-то запретные вещи — он был обычным преподавателем, погружённым в свои мысли. Какаши-сенсей — историк, буквально спал, пока мы в течение всех сорока пяти минут рассказывали ему доклады. День прошёл легко. Я задержалась у историка, чтобы спросить про оценки и пропущенный материал, а затем спустилась вниз. Всё было прекрасно до того момента, как я спустилась к третьему этажу — там стояла Амэ со своей мамашей — высокой, с приятными формами дамой — как капля воды, похожей на дочь. — Ты поплатишься за то, что унизила мою дочь на глазах у всех. Знай, скоро вся школа узнает, как ты кувыркаешься с её парнем, — выплюнула мне в лицо женщина, показывая всю свою истинную сущность, но её лицо тут же исказилось в ужасе, когда позади меня встали двое мужчин, один из которых положил руку мне на плечо. Я чувствовала — это был мой спаситель — Итачи. — А я полагаю, Мизуми, что поплатишься как раз ты, — этот голос я слышала впервые. Обернувшись, я увидела, как позади меня рядом с учителем стоит мужчина почти два метра ростом. От него так и веяло аурой власти. Я присмотрелась: длинные чёрные, как смоль, волосы, собранные в хвост, часть которых обрамляла лицо, которое, кстати, не выражало никаких эмоций. Абсолютно. «Неужели все Учиха такие?» — пронеслось у меня в голове. — Мне пришлось приехать, когда мой племянник сказал, что его близкой подруге угрожают… мной? — мужчина усмехнулся краешком губ. — Отныне ты забываешь мой номер, — он подошёл к женщине, приподняв её голову за подбородок и прошептал еле слышно. — Мой адрес и моё имя. Если ты или твоя дочь ещё хоть что-то учудите, хоть как-то навредите моей семье, — он оглянулся и указал взглядом на меня. — Не ждите ничего хорошего. Женщина и её дочь моментально притихли, а мужчина, кивнув племяннику и подмигнув мне, ретировался. Снизу послышался радостный возглас Цунаде: «Оо, какие люди, Мадара, ты тут какими судьбами? — тишина, а потом уже более тихое, — понятно. Ладно, увидимся!» — Сенжду поднималась к нам, а за ней — две женщины с моими одноклассницами и Саске, на лице которого не дрожал ни единый мускул. — Итачи, Вы уже тут, чудесно. Накамура, вы, полагаю, тоже хотите поучаствовать? — блондинка выжидающе на меня посмотрела. — Да, Цунаде-сама, — произнёс за меня Учиха-старший. — Юми останется. В конце концов на неё было совершено… покушение, — он помедлил и, приобняв меня за плечо, дождался, пока все пройдут. После того, как дядя Учиха ушёл, Сорамуни вели себя весьма покладисто и сдержанно, явно не желая нарываться на ещё большие неприятности. Директор общалась с ними в течение полутора часов, а Итачи вносил свои «юридические» комментарии. В конце концов он вынес вердикт, что Мизуми должна заплатить за испорченную мебель $500 и компенсацию в размере $1000, а родители Мики и Мори по $500 за содействие дочерей «преступлению», отчего моя челюсть улетела вниз. «Ничего себе… представляю, как они себя теперь чувствуют, учитывая, что главный их источник финансирования только-только покинул стены школы», — я снова прикрыла шею волосами, отчего на лице учителя появилась тревога. — Что ж, на этом, полагаю, всё, — директор завершила свой по большей части монолог и, дождавшись, когда все уйдут, закрыла дверь на ключ. Итачи, недолго думая после выхода из здания, повёл меня в машину. Спросив разрешения, он закурил, выдыхая едкий дым. Я чувствовала, что он очень сильно устал, потому попросила его отвезти меня домой. Он, выжидающе на меня посмотрев, кивнул в знак согласия. Ему нужно было отдохнуть. Завтра у него суд, а потому лечь спать пораньше — лучшая идея. По дороге мы перекинулись лишь парой фраз. Оба были вымотаны как никогда. Через десять минут машина уже стояла у ворот моего дома. Мужчина наклонился ко мне и нежно поцеловал в щёку. Я рискнула и, притянув его лицо к себе рукой, впилась в губы, от которых пахло теми же ментоловыми сигаретами. Я скучала. Отстранившись, я попрощалась и увидела довольную улыбку на его лице. Я не могла не улыбнуться в ответ. Минуту он ещё стоял, провожая меня взглядом, а затем, резко нажав на газ, уехал. «Я сделала это… я сама поцеловала своего учителя!» — в моей голове разразился ураган из фантазий и воспоминаний, вызванных чрезвычайной усталостью. Придя в свою комнату я нехотя разделась, и, быстро напечатав Саске: «Пишу, как и просил» — заснула, облизывая губы.