Не ожидала?

      Утро было прохладным. Ночью шёл дождь. Благо, сейчас было солнечно и мы спокойно добрались до школы пешком.       Мы ждали начала урока по праву, а шестёрка «самых умных» ждала результаты теста. Я приготовилась к худшему.       Звонок ещё не прозвенел, а Итачи влетел в кабинет, размахивая несколькими листами; не раздеваясь, он встал за кафедру, положив на неё свой кожаный портфель. — Итак, у меня есть пять минут. Шестеро из вас писали тесты. Ханами, Мива, Чиро, Куроичи и Рина — у вас четвёрки. Накамура — сто баллов, — он отдал тесты Саске, чтобы тот их раздал, пока он продолжает свою речь. — Поднимите руки, кто собирается поступать на юрфак? Одни Саске и Накамура? Ясно… значит так, сегодня вы работаете самостоятельно, староста — напишешь задание на доске, а в конце урока соберёшь работы. Юми, встань и собери вещи, сейчас мы едем на судебное заседание. Оно начнётся через два часа. Мы должны прибыть за час. Бегом.       Я, пребывая в шоке, собрала все свои вещи и, взяв пиджак, подошла к учителю, который меня ждал в дверном проёме, постоянно поглядывая на часы. Спускаясь по лестнице я чувствовала, как бабочки трепещут в моём животе. Итачи как всегда был прекрасен, однако, сегодня он выглядит по-особенному — классический костюм делает своё дело.       Опаздывающие удивлёнными глазами наблюдали за тем, как учитель подталкивает ученицу в машину, а сам садится за руль, трогаясь. «Вот это номер…» — подумала я про себя, пристёгивая ремень. — Юми, ты как? — спросил меня учитель, сдавая назад. — Ты какая-то красная, — он слегка улыбнулся, одаривая меня взглядом своих бездонных глаз. — Всё хорошо, Итачи, ты мне не говорил, что у тебя сегодня суд. И вообще, почему я только от своей сестры узнаю о том, что ты — прокурор? — я возмутилась, упрекая Учиха в том, что он скрывает от меня свою жизнь. — Да, прости, я не знал, с чего начать о себе рассказывать, поэтому понадеялся, что мы друг другу начнём открываться по ходу отношений… — он сделал лицо, будто сказал глупость. — Ну так вот, я советник юстиции. После окончания университета дядя помог мне устроиться в прокуратуру, где меня по приколу поставили на высокую должность, однако, никто не учёл моих способностей. Спустя некоторые время, минуя все сроки выслуги, мне присвоили звание подполковника. — А так разве можно? — я насторожилась, смотря на него с опаской. — Нельзя, но так как я — Учиха, то мне можно, — он рассмеялся, что необычно для него, и, облизнув нижнюю губу, коротко взглянул на меня, стараясь не отрываться от дороги. — Действительно, даже за то, что ты трахаешь своих несовершеннолетних учениц, тебе ничего не будет? — в шутку сказала я. — Будет, меня могут привлечь, но я же трахаю тебя с твоего согласия... Или нет? — он с непониманием на меня посмотрел и я, улыбнувшись, положила руку ему на колено, пока мы стояли на светофоре.       Он наклонился и невесомо коснулся моих губ своими. Мой живот больно стянуло. «Итачи… ты нравишься моему телу — несомненно». Я ответила ему, прикрыв глаза. Однако наслаждалась я всего-ничего — мы тронулись с места. Повсюду были пробки, но Учиха нашёл пути их частичного объезда, так что к зданию суда мы прибыли уже спустя сорок минут.       На входе толпились журналисты с камерами, вели репортаж: «Сегодня состоится третье заседание суда по делу иокогамской лисицы. Подсудимая — Акагицуне Иши. Она проникла в Национальный банк Японии и сама лично, минуя все камеры и охрану, в течение полутора лет выносила из хранилища деньги, которые в дальнейшем были обнаружены при обыске одного из её тайных укрытий. После более тщательного обыска и других тайников, было обнаружено более $3000.0000 США…».       Дальше мне не удалось услышать — Итачи приобнял меня за плечо и протиснул сквозь толпу репортёров, жаждущих информации о воровке из надёжного источника. — Сейчас мы встретимся с Мадарой, — произнёс Итачи, поправляя свой костюм и галстук. Я сделала почти то же самое. — Он судья по этому делу. Нам надо обсудить пару вопросов и… я представлю тебя ему.       Я лишь кивнула, плетясь за ним. «Какой же он высокий… а плечи — это не плечи, а произведение искусства!» — думала я, закусывая нижнюю губу и снова вдыхая аромат своего учителя. «Такое ощущение, что у него новый одеколон… в любом случае, я не стала меньше хотеть этого мужчину», — я мысленно облизнулась, когда мои глаза оказались чуть выше его пятой точки — да, подниматься за ним по лестнице — то ещё удовольствие.       Мы взошли на четвёртый этаж. Почти у самого выхода с лестничной площадки стоял КПП, а за ним — по меньшей мере дюжина вооружённых охранников. Учиха показал свой пропуск и, взяв меня под руку, провёл через электронную дверь, заручавшись у постового, что я своя. — Так, нам сюда, — прошептал Итачи, подойдя к кабинету четыреста четыре. Он постучался и, услышав грозное «войдите», открыл дверь, пропуская меня внутрь. Я не могла вымолвить и слова, пока человек, сидящий во главе длинного стола, не улыбнулся мне. — Здравствуйте… Мадара-сама, — пропищала я, чувствуя, как его аура давит на меня, несмотря на его положительное ко мне расположение. — Доброе утро, Итачи, что здесь делает твоя милая ученица? Здравствуй, Юми-чан, какими судьбами? — он встал из-за стола, направляясь к нам. Итачи же просто положил свои руки мне на плечи, успокаивая. — Привет, дядя, — учитель протянул руку для рукопожатия. — Я решил свозить решающих поступать на юрфак на сегодняшнее заседание. Из всего класса выбирать было не из кого — Саске, да она, — он кивнул на меня. — Только тот засранец — староста, поэтому я взял с собой только малышку Юми. — «Как мило». — Приятно познакомиться, — Мадара наклонился ко мне и пожал мою похолодевшую от волнения руку, которая, ко всему прочему, ещё и тряслась. Я в ответ не смогла ничего сказать — в горле ком застрял. — Не бойся ты так, — усмехнулся он, следуя к своему месту. — Я не кусаюсь, — мне осталось лишь нервно усмехнуться. — Не переживай, правда, всё хорошо, — успокаивающе прошептал Итачи, будто я — маленький ребёнок. «Именно маленьким ребёнком, перепуганным до смерти, я себя сейчас и ощущаю».       Мы с Итачи сели по правую сторону от Мадары, который кинул какую-то папку на стол. — Это дело Акагицуне. Я пообщался с этой девчонкой — хороша чертовка. У неё ума больше, чем у всех генералов полиции вместе взятых, — судья усмехнулся, явно выказывая уважение уму преступницы. — Вчера она почти сбежала из-под стражи, но её вовремя успели поймать — три выстрела капсулами с нейролептиками — она только утром в себя приходить начала.       Я ужаснулась. Дядя Итачи так спокойно говорил об этом — аж в дрожь бросило. Хоть он и судья, человек, вершащий судьбы людей, от него исходила жуткая аура. Казалось, от одного взгляда в его глаза можно умереть — таким он мне казался. «Как, интересно, Мизуми могла с ним находиться в такой… близости?» — пронеслось у меня в голове, пока перед моими глазами не пролетела ладонь. — Юми, ты нас слышишь? — я кивнула, смотря на Итачи, который еле-еле сдерживал улыбку. — Мадара спрашивает, не хочешь ли ты завтра прийти со мной к нему на обед? — Я? Что? — я растерялась, смотря сначала на одного, а затем на другого мужчину. — Юми, я не настолько глуп, чтобы не догадаться, что между вами что-то есть, — судья усмехнулся, подпирая голову рукой и хитро ухмыляясь. — А… ну… знаете, Мадара-сама, я, вообще-то… — я просто не знала, что ему ответить. Итачи уже рассмеялся, проводя по моим волосам. От этого чувства у меня по телу мурашки пробежали. — Она согласна, — сказал мой спутник, снимая с меня обязанность самостоятельно ответить. — Отлично, — усмехнулся старший Учиха. — Юми, обращайся ко мне менее… официально. Я как-никак ещё молодой мужик, — он рассмеялся вместе с племянником, пока я всё ещё пребывала в отрешённом состоянии. — Так, нам пора собираться. Спускайтесь вниз. Встретимся, возможно, после заседания, — он подмигнул мне, и мы с Итачи вышли из кабинета. — Итачи, — прошептала я, дыша, словно вышла из бани после километрового кросса. — У тебя невероятная семейка. — Да, сам его порой боюсь, но на самом деле с семьёй он сама доброта. Это в обществе и с любовницами он становится хищником в засаде, — он похлопал меня по плечу и повёл в зал, на входе в который уже собралось достаточно много журналистов.       Меня попросили сесть в углу зала. Хорошо, что из всей толпы внутрь пустили только четырёх представителей СМИ — два федеральных и два независимых.       В процессе заседания я наблюдала за каждым, кто участвовал в процессе. Подсудимая — девушка моложе тридцати лет с рыжими, как хвост лисицы, волосами. По ней было видно — она не в себе. Несмотря на то, что её полночи откачивали — лучше она, кажется, выглядеть не стала, хотя всё познаётся в сравнении. От неё шла нехорошая энергетика, ровно как и от Мадары, который внимательно выслушивал стороны обвинения и защиты. Итачи был просто неотразим: холоден, лаконичен и до мозга костей сексуален.       «Твою ж… Юми Накамура, хватит думать об Итачи, смотри заседание!» — кричала я мысленно себе. Встряхнув головой, я попыталась отбросить эти мысли.       Я не знаю, сколько времени прошло с начала заседания, но бёдра уже начали затекать от сидения на одном месте. Как я поняла по тому, что судья встал и вышел, приговор вот-вот должны огласить. Я всё же решила найти настенные часы, и, о Боги, было уже три часа дня! Пять часов прошло! Наконец-то, спустя ещё полчаса вернулся судья для оглашения приговора. «…заключение в колонии строго режима на срок десять лет без возможности УДО». «Десять лет? За тридцать украденных миллионов? Не маловато ли? Надо будет потом спросить, почему так… а пока нужно выловить Итачи-куна».       Я поднялась со своего места и стала ждать учителя. Было невыносимо шумно из-за расспросов прессы; адвокат давал какие-то комментарии, но вот прокурор сумел прошмыгнуть мимо, прихватив меня под руку и выведя из зала. — Итачи-кун, ты как себя чувствуешь? — аккуратно спросила я, когда мы сели в автомобиль. Немного коснувшись плеча мужчины, я нежно, едва касаясь, погладила его по плечу, спускаясь ниже — к лопаткам, и по новой. — Мы же не едем сегодня в школу? Тебе нельзя… — Юми, мы едем ко мне. Я жутко злой и уставший, — он таковым и выглядел. Сейчас было не до смеха и милостей. — Мы пообедаем и завалимся спать. — «Что ж… неплохая идея!» — подумала я, смотря в боковое зеркало.       По приезде домой Учиха, казалось, готов был крушить и ломать всё, что под руку попадётся. Я дёрнула его на себя так, что он почти упал на меня, и обняла за шею, поглаживая по голове и целуя его в ухо. Это, кажется, более-менее сработало — Итачи немного успокоился, но всё равно был весь на нервах. — Пойдём, — мужчина, взяв меня за руку, повёл в дом. Мураками-сан уже готовила ужин, думая, что Итачи не приедет раньше пяти часов. — Мураками-сан, благодарю, — он кивнул ей, тем самым показывая, что всё в порядке и торопиться не стоит. Даже в такой обстановке я чувствовала его напряжение. «Надо ему помочь…» — усмехнулась мысленно, и, проследовав за ним на тот же третий этаж — закрыла за собой дверь.       Учитель снял с себя галстук, пиджак и убрал их на места, оставшись лишь в рубашке и брюках. Достав из прикроватной тумбы — мини-бара, графин с золотистой жидкостью и стакан, он рухнул на кресло, что стояло рядом, и налил себе, как я поняла… коньяк. Он прикрыл глаза и откинулся на спинку, отпивая резко пахнущий алкоголь.       Я, не долго думая, села перед ним на колени, аккуратно разведя его ноги. Итачи улыбнулся краешком губ. Мне было интересно, что будет дальше, поэтому я провела ладонями, еле касаясь, от колен до паха, а затем — обратно. Я чувствовала, что привлекла внимание, потому, поднявшись, поцеловала учителя в подбородок, затем переместилась на шею, а потом начала медленно, дразня, расстёгивать пуговицы на его рубашке, покрывая поцелуями каждый миллиметр кожи на груди и животе, открывающийся моему взору. Когда с торсом было покончено, я снова перевела взгляд на мужской пах.       Покрыв новыми поцелуями живот Итачи, я медленно расстегнула его ремень, кусая при этом через ткань его уже затвердевший орган. Услышав шумный выдох, я продолжила, пока не стянула всю мешающую одежду, в том числе и боксеры. От размеров достоинства, что сейчас было в нескольких сантиметрах от меня, моё дыхание замерло. «Неужели это было во мне?» — подумала я и, облизав губы, взяла головку в рот.       Из груди Учиха вырвался тихий стон, когда я глубже заглотила его член. «Какой он огромный… но отступать поздно — надо что-то придумать», — я избавилась от пиджака, продолжая медленно двигать головой вверх-вниз, наслаждаясь начинающим сбиваться дыханием учителя.       Я обхватила основание рукой, продолжая играть с головкой, то всасывая, то обводя языком, то полностью заглатывая, давясь. Пара мгновений, и я уже не жалею своего горла — рука Итачи уже держит мои волосы, насаживая меня, а я подстраиваюсь, продолжая работать языком.       Ещё немного, и он кончает, наполняя мой рот спермой. Я, не переставая смотреть ему в глаза, проглотила её, не забыв облизнуться.       Я думала, что это всё, пока мне не было приказано лечь на кровать. Учитель, скинув с себя последний элемент одежды, стоял полностью обнажённым — впервые вижу его так, и это просто потрясающее зрелище: золотые лучи солнца обрамляют его прекрасное лицо, подсвечивают глаза, отчего те приобретают кроваво-красный оттенок, выделяют каждую мышцу на его рельефном теле.       Он сказал мне полностью раздеться. Пока я выполняла его приказ, он достал из своего чёрного шкафа верёвки. И тут я поняла, что он хочет. Откинув вещи на кресло, я легла на живот и немного выгнула спину, заставляя Учиху тем самым поторопиться — пока я удовлетворяла его, потекла, словно водопад. — Сядь и согни руки за спиной, — он сел на кровать позади меня и начал аккуратно обвязывать мои плечи, грудь и локти верёвкой, заплетая замысловатые узлы. — Ты же не против? — Нет, Итачи… — он схватил меня за горло и притянул за ещё не до конца завязанные верёвки к себе, отчего я выгнула спину. — Зови меня «господин», — он хищно улыбнулся, а затем посадил обратно, завершая свои действия.       Я только хотела что-то сказать, как меня впечатали лицом в одеяло, которым была прикрыта кровать. Сначала я почувствовала горячее дыхание, опаляющее внутреннюю сторону бёдер, а затем пальцы, раздвигающие мои половые губы. — Течёшь как шлюха, — прошипел Итачи, а затем его язык коснулся моего клитора.       «Итачи, чёрт, что ты творишь…» — я закатила глаза, не имея возможности дышать — слишком сильным спазмом сжало каждую клеточку моего тела, наполняя сладостной негой. Я помню, что он не любит, когда я начинаю стонать, но это заведомо невозможно. То, как он слегка входит во влагалище языком, а затем легонько всасывает клитор, обводя его языком — всё это сводило с ума и заставляло молить о большем. — Господин, прошу Вас… — простонала я, закусывая одеяло. Низ живота тянуло всё сильнее и сильнее — до боли. — О чём ты меня просишь? — «Да он насмехается надо мной!» — Твою мать, Учиха, трахни меня, умоляю, я и так уже не в силах терпеть, — выпалила я, но потом поняла, что так к нему в данной ситуации, да и в принципе, обращаться нельзя. — Вот как мы заговорили? — он наклонился ко мне, опаляя ухо своим дыханием. — Если ты думаешь, что имеешь право так ко мне обращаться, то я разочарую тебя, — он резко встал и, подойдя к своим брюкам, что лежали на кресле, вытащил оттуда ремень, сложив пополам и хлестнув половинками друг о друга. — Непослушных нужно наказывать.       Он больно, но не со всей силы, ударил меня ремнём по ягодицам. Из моих глаз брызнули слёзы, но я не посмела и звука издать. Он поцеловал несколько раз горящее место на коже, а затем снова шлёпнул, но уже по другой ягодице. Пять раз. Пять раз он это сделал. Самое страшное то, что на третий мне это начало нравиться. «Мазохистка, что ли?» — спросила я саму себя. — Я смотрю, тебе это нравится, смотри, как течёшь, — он снова провёл большим пальцем между моих половых губ, наслаждаясь ощущениями, а затем, не медля, вошёл в меня, срывая с моих губ вскрик. Это было неожиданно.       Он позволил мне привыкнуть к нему, двигался медленно, но потом перешёл на бешеный темп, сжимая кожу на попе и шлёпая по ней ладонью — чертовски больно и вместе с тем приятно. — Господин, пожалуйста, не останавливайтесь, — умоляла я, но он, вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, нарочно замедлялся, позволяя мне прочувствовать каждую вену, каждый изгиб на его члене. «Итачи… какой же ты…» — в голове была каша: было больно, приятно, досадно… — я не знала, что испытываю. Зато я ощущала, что он уже на пределе.       Он неожиданно нарастил темп, уткнувшись носом между моих лопаток и помогая мне кончить, массируя клитор рукой. Моё тело, казалось, взорвалось — меня затрясло, будто в припадке, а дыхание полностью сбилось. Секунда, и он выходит из меня, кончая мне на поясницу.       Я заметила, что он очень быстро вскочил с кровати и взял откуда-то ножницы, а затем быстро перерезал все верёвки. — Юми, милая, — обратился он ко мне, стирая кусками, как мне раньше казалось, мягкой верёвки, сперму с моей поясницы. — Что же ты мне ничего не сказала про руки, моя хорошая?       И правда, руки затекли и ужасно ныли. Казалось, кожу исцарапали кошки. Когда я взглянула на них, то обалдела — фиолетовые кровоточащие пятна были почти по всем плечам и предплечьям, на груди они тоже были, но не такие ужасные. — Прости меня, пожалуйста, — Итачи начал целовать мои раны, периодически целуя моё лицо — нежно и без разбора. Он легонько касался моих губ, так же касался груди, словно боялся, что сломает меня. — В следующий раз я буду слушаться, Итачи, — он навис надо мной, ложась между ног и заключая меня в нежный и вместе с тем страстный поцелуй.       Я снова почувствовала его в себе, но не так, как обычно. Этот раз отличался от всех предыдущих. Он медленно, но вместе с тем напористо входил в меня, заставляя негромкие стоны срываться с моих губ. Он не наказывал меня за это, а лишь целовал — губы, шею, грудь. Итачи двигался медленно, будто извиняясь за причинённую боль. — Итачи, — простонала я. — Пожалуйста, быстрее, — он послушал меня, начав плавно ускоряться.       Он сводил меня с ума, его руки, ласкающие моё тело, снимали всю боль, заменяя её на наслаждение. Я чувствовала каждое его движение, каждый удар сердца, каждый вздох. Ощутив, как начали сжиматься стенки влагалища и как начали дрожать ноги, обвитые вокруг его талии, я вцепилась в сильные плечи, оставляя царапинки. Выйдя из меня, Учиха излился мне на живот, продолжая целовать меня, словно фарфоровую куклу. — Подожди здесь, ладно? — прошептал он, уткнувшись своим лбом в мой. — Я наберу ванну. Ты любишь горячую? — я, поражённая, лишь кивнула в ответ.       Поцеловав меня напоследок, Итачи встал и направился в ванную, не взяв с собой ни одного элемента одежды.       «Как же больно! Твою… ай!» — думала я, разглядывая новые следы времяпрепровождения с Итачи. «Вот тебе и БДСМ! Хотя, с другой стороны, в процессе было не так ужасно…» — я снова оглядела раны и встала с кровати, решив взглянуть на вид в окне.       Не знаю, сколько я так стояла, любуясь закатом. Меня вывел из раздумий Итачи, который, подхватив меня на руки, словно принцессу, понёс в ванную. К слову, он всё ещё был без одежды.       Аккуратно поставив меня перед умывальником, он смыл с моего живота и спины сперму, а затем первым залез в ванну, протягивая мне руку, чтобы я тоже зашла. Вода снова обжигала кожу, только в местах, где были синяки и ссадины, жгло в десять раз сильнее. Претерпевая боль, я всё же опустилась в, как я потом уже успела заметить, джакузи. Учиха положил мою голову себе на плечо, а я обняла его за талию, наслаждаясь моментом. — Юми, — произнёс он, убирая волосы с моего лица за ухо. — Ты самая прекрасная девушка, что я когда-либо встречал, — от этих слов моё сердце пропустило удар… или два.       Приподняв мою голову, Итачи облизал мою нижнюю губу, а затем заключил меня во властный поцелуй, от которого по моему телу который раз за день пробежала волна возбуждения.       Я не знаю, сколько времени прошло, я не знаю, сколько ещё раз за вечер мы позволяли себе ощутить друг друга. На часах уже было девять вечера, но на телефоне — ни одного пропущенного от мамы или сестры, что радовало.       Я надела свою форму, высушив перед этим волосы и спустилась с Итачи к ужину, который уже около полутора часов ждал нас. Было вкусно. Рамен с удоном, суши с тунцом и данго — прекрасный ужин. Прервавшись, я написала маме, что буду поздно — гуляю. — Ты точно в порядке? — ещё раз спросил меня Итачи, целуя в губы и поглядывая на красные пятна на моей коже, болезненно морщась. — Да, Итачи, всё отлично, — я улыбнулась ему. В ответ на это он лишь достал какой-то крем и намазал ранки, а затем, чмокнув в макушку, повёл в сторону гаража.       До дома он довёз меня достаточно быстро. На улице уже никого не было — только собаки лаяли. Проводив меня взглядом, он уехал. Давно я не чувствовала себя такой… счастливой?