Не ожидала?

      С момента, как я очнулась, прошло три дня. Несмотря на то, что всё закончилось, домой я возвращаться не спешила. Мама расстроилась, но… я убедила её в том, что мне рекомендовали постельный режим и уход, который она мне дать не сможет — занята.       Итачи заставил меня остаться сегодня в убежище Акацуки — на всякий случай. Более того, за мной было кому присмотреть. Обито давно покинул список тех, кто может причинить мне вред.              Утро было не самым добрым — рядом со мной в постели никого не было. Я, расстроившись, пошла в душ, чтобы умыться, да и в принципе привести себя в порядок. По дороге я не встретила никого. «О, Ками! Как же я этому рада…» — подумала я, закрывая за собой дверь. Раздевшись, я встала в душевую кабинку и включила кран. Шла горячая вода, до боли обжигающая, но вместе с тем приятная. Я не знаю, сколько времени я провела стоя под струями, но было чувство, что достаточно долго. Быстро собравшись и почистив зубы, я вышла, встречаясь носом с чьей-то обнажённой грудью. «Твою мать! Научитесь уже одеваться! Тут же я — ребёнок!» — мысленно ругалась я, поднимая ненавистный взгляд вверх.              Передо мной стоял высокий блондин с длинными волосами, завязанными хвост. Что-что, но черты его лица были настолько женственными, что я могла бы назвать его весьма красивой девушкой, однако… Он улыбнулся, засовывая руки в карманы спортивных брюк и смотря на меня с высоты своего роста. — Доброе утро, Дейдара, ты-то хоть мог бы одеться! — выругалась всё-таки я, отходя в сторону. — Юми-чан, — протянул он, беря меня аккуратно за плечо. — Тебя на кухне ждёт Обито, давай быстрее, а то останешься без завтрака. Хотя… я бы на твоём месте немного сбросил, — он подмигнул мне, а затем за долю секунды закрылся в ванной, явно осознавая, что подписал себе смертный приговор. «Итачи нравится! Мне вообще дела до твоего мнения нет! Любишь подобных себе, так люби! Пф… дрыщ!» — ругалась я, направляясь в указанное мне место.       За плитой стоял Обито, одетый в привычные спецназовские брюки и чёрную водолазку, идеально подчёркивающую его фигуру. Он, услышав звук отодвигающегося стула, обернулся, нежно улыбаясь. — Добрый день, соня, — мужчина развернулся и поставил передо мной тарелку с яичницей и кусочком масляного хлеба. — Ты что-то поздно проснулась, моя хорошая, — улыбнулся он, садясь напротив, поправляя на своей груди оружейную портупею. — Добрый день, Обито-сан, а который час? — спросила я, смотря на него и кладя в рот кусочек хлеба в желтке. «Я сейчас кончу оттого, как это вкусно!» — я закатила в удовольствии глаза и облизнулась, наслаждаясь «блюдом». Это не ускользнуло от него. — Очень вкусная яичница, как Вы это сделали? — Час дня. Мне очень приятно, что тебе нравится. Она поджарена на сливочном масле с паприкой и смесью перцев. Оставшееся масло я собрал хлебом. Я был уверен, что тебе такое понравится… — он выжидающе на меня посмотрел, будто хотел что-то сказать или спросить. — Юми, я тут подумал, и… я был бы рад, если бы ты… — «Обито мнётся? Что с ним? Он заболел? О нет! Он смутился! Как мило!» — Да, Обито-сан? — спросила я, наблюдая за тем, как он подскакивает к рабочему столу и начинает разливать кофе по чашкам. — Я хотел бы побольше узнать о… Мебу…кхм… о твоей маме, Юми. — тут мои глаза полезли на лоб, а рот раскрылся в немом вопросе. «Что, простите?» — Я… мы… в последнее время проводим много времени вместе и… я хотел бы узнать, что она любит… из цветов, например, или… музыка… какая музыка ей нравится? — «Ничего себе, как покраснел! Он что, в маму мою влюбился? Вот, так номер! Никогда бы в жизни не подумала, что такой садист может когда-то полюбить, тем более жену покойного друга! Ужас.» — думала я, пытаясь ответить на его вопросы, но мне хотелось самой задать пару. — Обито-сан… Обито, ты меня, конечно, извини, но… как вы познакомились? Она вообще знает, кто ты? — начала допрос я, принимая чашку горячего кофе с кокосовым молоком и тарелку с хорошим таким куском бисквита, политого белым шоколадом. — Да… она знает, я ей всё рассказал и… — он снова замялся, отпивая глоточек из своей чашки. — Я был начальником группы её охраны и… как-то раз я зашёл к ней, чтобы сообщить кое-какие известия и… она так посмотрела на меня и… я понял, что снова влюбился, как мальчишка… — он горько усмехнулся, смотря на меня. «Какие преданные глаза… Ками! Да он и правда не врёт! Ладно… я ему многим обязана». — Она любит горячий шоколад с ванилью и французские булочки. Ещё она любит якинику и хорошее красное вино, — я отпила из чашки. «Как же вкусно! Уверена, бисквит идеально подходит сюда…». — Из цветов она любит белые лилии и орхидеи, а из музыки… честно, не скажу — понятия не имею, — я рассмеялась, и, подняв глаза на мужчину, поняла, что он внимательно впитывал всё мной сказанное. — Ты очень похожа на отца, Юми… — горько прошептал он. — Было бы замечательно, если бы ты была похожа на меня, не так ли? — он усмехнулся, а я покраснела пуще варёного рака. С одной стороны мне было до боли обидно, но с другой стороны я была рада, что мама спустя столько лет наконец-то обретёт своё счастье. — Обито, не смей обижать её, — твёрдо и уверенно произнесла я, отламывая кусочек от бисквита. — Иначе пеняй на себя, папочка, — он вылупил на меня глаза, отчего я ещё сильнее рассмеялась, а затем, утихнув, продолжила: — Да ладно тебе, я шучу. — А я вот не шучу, — обиженно произнёс он, смотря на наручные часы. — Мне пора, ещё раз приятного аппетита. Итачи обещал вернуться к трём часам, — он поднялся со стула, и, помыв посуду, ушёл.       Спустя некоторое время я доела свой завтрак, а затем решила прогуляться по базе, но сначала зашла в комнату и надела полюбившееся мне худи Итачи, которое помимо того, что так дурманяще пахло, так ещё и прекрасно согревало. Переодев шорты на джинсы и надев кроссовки, я двинулась в путь, а именно на тот самый этаж, где были заключены Сорамуни. Вчера прошёл слушок среди членов организации, что их ещё не скоро куда-либо переведут, только если в государственную тюрьму.       Выйдя за металлическую дверь в «колодец», я подошла к лифту, что вёл вниз. Нажав на кнопку M16, я начала плавно спускаться. Двери почти бесшумно открылись и я снова попала в белый лабиринт из пустых камер. По мере приближения к нужным мне камерам, я всё отчётливее слышала стоны и крики, символизирующие явно не пытки. Вдруг в одной из стеклянных кубов я увидела спящую мать одноклассницы с закрытыми чем-то ушами. Я двинулась дальше. «Эта Сорамуни и здесь нашла, с кем трахнуться, а?» — спросила я себя, выглядывая из-за угла влево. То, что я увидела, повергло меня в шок: Амэ прикована наручниками к вентиляционным отверстиям для воздуха внизу пуленепробиваемого стекла, а перед ней на коленях стоит Хидан, который мало того, что был полностью раздет, так ещё и запрокинув голову жёстко имел мою неустанно орущую одноклассницу.       Я не знаю, как так вышло, но я уже полностью вышла из-за угла и наблюдала за всем происходящим. Мужчина, завидев меня, лишь хищно усмехнулся и, кончив на живот девушке, оперативно оделся, предварительно отстегнув её руки. Благо, она не могла выйти за пределы камеры — браслет на ноге не позволил бы. «Хоть бы постеснялся кончать у меня на глазах! Я, конечно, тоже молодец — нагло наблюдала за эдаким процессом, но нужно же было… Я даже отвернуться не успела!» — Ты чё тут бл*ть забыла, малышня? — спросил у меня парень, закрывая электронный замок на камере одноклассницы. — Тебя вообще не воспитывали, а? — Вообще-то, Хидан, я пришла поговорить со своей одноклассницей, которая, кстати, ещё несовершеннолетняя! — огрызнулась я. — Да как ты мог! Хоть она и монстр, но всё же такой же ребёнок, как и я! Даже младше! — начала уже возмущаться я, но пепельноволосый лишь закатил свои малиновые глаза, хищно ухмыляясь. — Но так или иначе, шлюха она ещё та! — он прокрутил в руках наручники. Я же нажала на кнопку вызова лифта, и это, естественно, не сработало… — Ты в курсе, что лифт открывается на этом этаже только по отпечатку пальца, а? Удивительно, что было бы с тобой, не окажись я тут, — он злобно рассмеялся, проходя в кабину. — Подождала бы… — прошипела я, становясь позади него. — И вообще, с чего это ты вдруг решил так использовать её? — Действительно, бл*ть, с чего это? — прошипел-прорычал он в сарказме, явно раздражаясь в моём присутствии. — Не дрочить же мне, как Сасори или Дейдаре, а Конан не в моём вкусе, — оправдался он, на что я усмехнулась. Правда, после этого меня одарили взглядом глаз цвета спелой малины, наполненных раздражением. — О чём ты хотела с ней поговорить? — Да не знаю я! Как-никак, но нас уже одиннадцать лет подряд в один класс засовывают. Не могу же я просто сидеть сложа руки, пока она там одна… — Она не одна. В одной из камер её мамаша сидит, кстати, весьма недурная! — «Ты вообще с ума сошёл? Ты же извращенец!» — думала я, отходя ближе к стене позади меня. — Но мелкая менее раскрепощена, наверно потому, что её Мадара не е*ал, — «да заткнись ты…» — мы вышли из лифта и я рванула к двери, ожидая своего «собеседника». — Итачи или Обито ни слова о том, что ты меня видела в таком виде. — Иначе что? — с вызовом спросила я, смотря прямо ему в глаза. — Иначе меня на кол посадят. Без шуток. — я, не видя и капли сарказма или издёвки в его словах, нехотя кивнула, а затем вошла в открывшуюся дверь.       Хидан же сразу пошёл в душ. «Не забудь спиртом обработаться, а то мало ли подцепил от неё что…» — усмехнулась мысленно я и, зайдя в комнату и разувшись, завалилась снова в кровать. Мне, несмотря на то что я всё время была с Итачи, было грустно. Я скучала по нему. С каждой секундой, что его не было рядом, мне было всё более и более одиноко.       Я долго размышляла о том, что же со мной будет дальше, пока ручка не щёлкнула и в комнату не зашёл Итачи. Я, подскочив с кровати, тут же кинулась ему на шею, обвивая его талию ногами. «Ты пришёл…» — Привет, моя принцесса, как ты себя чувствуешь? Что делала сегодня? — спросил он меня, а после нежно поцеловал, проводя языком по нижней губе. — Ничего особенного… ходила сегодня к Амэ — хотела поговорить, — мужчина напрягся, и, нахмурив брови, в непонимании посмотрел на меня. — Там стоял Хидан и… я побоялась заговорить с ней. Ещё её мать перевели в другую камеру… — Хидан точно стоял? — спросил он. На его скулах заходили желваки, на что я, мило улыбнувшись, кивнула. — А насчёт Мизуми, — он аккуратно уложил меня на кровать, нависая сверху. — Перевели её по простой причине: Хидан ненавидит, когда смотрят, как он занимается сексом, — я вылупила на него глаза. Конечно, никому бы не понравилось такое, но откуда он знает… — Мы просто застали его за этим делом несколько дней назад и… это было что-то, — Учиха рассмеялся, а затем, легонько чмокнув меня, встал и начал собирать мои вещи.       Я наблюдала за тем, как ловко он складывает баночки, одежду и средства гигиены в чемоданы. Я хотела помочь ему, услышав «тебе стоит отдохнуть перед сегодняшним вечером», сразу зарылась в одеяло, представляя, что же со мной сегодня сделают. «Подвесит? А может на подоконнике? А что, если к стене привяжет? А что…» — Малышка, поехали, — услышала я, и, вскочив с кровати, ринулась к своему учителю, беря свой чемодан.

***

      Оказавшись у него дома, я поприветствовала старушку Мураками, которая уже явно привыкла к моему постоянному пребыванию в этом доме. Она готовила ужин. Сейчас я обратила внимание, что она надела наушники. «Неужели… как стыдно-то…» — подумала я, поднимаясь вместе с Итачи в его комнату. Я лишь успела прикрыть за собой дверь, как мужчина жадно впился в мои губы, грубо их посасывая. — Чёрт, Юми, я так скучал… — прошептал он, подхватывая меня на руки и кидая на кровать. — Спасибо, что оставила мне свою тетрадь, — произнёс он, кладя скетчбук на стол.       В момент он снова навис надо мой, забираясь руками под толстовку, что была мне почти как платье, касаясь кончиками пальцев моей талии. Далее они поползли выше — к груди, до боли сжимая её, а после снова вниз. Итачи провёл рукой по низу моего живота, отчего я сжалась, испытывая сладостное удовольствие вкупе с болезненным спазмом.       Я, ощущая как грубо и вместе с тем нежно мужчина ласкает моё тело, начала, не разрывая страстного поцелуя, расстёгивать пуговицы на его рубашке. Я чувствовала, насколько он горячий и чувствовала, что одним разом сегодня мы не обойдёмся.       Откинув рубашку в сторону, Учиха стянул с меня толстовку, а затем принялся расстёгивать джинсы, что так мешали ему добраться к его самой любимой части моего тела. Разобравшись со всей одеждой на мне, не считая нижнего белья, Итачи проделал то же самое с собой, оставаясь в одних лишь чёрных боксерах.       Наклонившись снова, он начал покрывать мою шею поцелуями, кусая и посасывая кожу. Далее он перешёл к груди и грубо укусил меня за сосок через ткань лифчика, который, кстати, тут же улетел куда-то в сторону. — Ты не представляешь, что я хочу сегодня с тобой сделать, — прорычал он, жадно обхватывая уже другой сосок губами, а второй зажимая между пальцев — до боли. Я таяла от его грубых ласк, зарываясь пальцами в его мягкие волосы.       Вдруг всё резко прекратилось и Итачи встал, направляясь к излюбленному мной шкафу. — Назови мне число от одного до шести, — прошептал он, стоя ко мне спиной и разглядывая орудия его «пыток». — Четыре, — прохрипела я, всё ещё жадно глотая воздух. — Я так и думал, — произнёс он и достал длинную верёвку, после чего медленно подошёл ко мне. — Обхвати лодыжки руками, сладкая, — прошептал он, а затем начал обвязывать сначала одну сторону, а затем, продев верёвку через изголовье — другую. — Умничка, — прошептал он, хищно облизываясь. Я же просто не могла пошевелиться, лёжа в весьма развратной позе, открывающей прекрасный вид. — Господин… — прошептала я, когда он снова подошёл к шкафу. — Ещё одно слово и я тебя ещё сильнее накажу, — прорычал он, доставая из шкафа плеть, нож, какую-то непонятную палочку, анальную пробку и зажимы, а затем швыряя всё, кроме ножа, разумеется, на кровать. «Чёрт, дело дрянь! Я не готова к такому!» — Итак, Юми, — снова прошептал мужчина, беря в руки плётку, — ты видела Хидана. Более того, ты мне соврала, — «Да как он узнал…». — А потому, — он хлестнул меня по внутренней стороне бёдер, задевая половые губы сквозь ткань трусиков. Больно. Ещё раз. И ещё раз. И ещё. — Господин, прошу Вас, хватит! — взмолилась я, готовясь к следующему удару, но его не последовало. — Я и не собирался. Однако ты ослушалась меня… — «точно, он же сказал молчать! Что же делать-то?». Итачи, встав передо мной на колени, взял зажимы и прищепил их к соскам, а после потуже закрутил, отчего мне стало ужасно больно и приятно одновременно. — Потому я тебе покоя сегодня не дам. За каждый твой проступок будешь получать разряд тока по твоей сладкой груди или же… — он провёл пальцами по моей прикрытой промежности и сладостно закусил нижнюю губу, а после, взяв нож, резко разрезал последний элемент одежды на мне. — И правда, как шлюха, — он снова усмехнулся, одной рукой оглаживая правое бедро, а большим пальцем второй отодвигая половую губу вправо.       Я наблюдала за тем, как он вёл себя. Это был изголодавшийся зверь — он не был похож на того, что был час назад. Итачи, налюбовавшись, плюнул мне между ног, а затем жадно впился губами, начав активно работать языком. Момент. Он вставил в меня сразу два пальца, начав активно ими двигать. Я изо всех сил старалась сдерживать стоны, но у меня не получалось. Учиха сильно потянул цепи на зажимах, причиняя мне адское удовольствие. — Малышка Юми, когда же ты начнёшь слушаться? — прорычал он и, взяв в руку электрошокер, поднёс его к области между моих ног. Несильный разряд прошёлся по моему клитору, отчего я невольно вскрикнула. Следующий был по бедру, третий — по второму, пока Учиха, не выкинув его, снова не припал губами к сочащейся от извращённых ласк промежности. — Думаю, пора играть с тобой, — он взял пробку и, проведя ей между половых губ, смазывая, вставил её мне в попу. Грубо. Резко. Снова мой вскрик, но уже от боли. Итачи лишь наклонился ко мне и поцеловал, начав массировать клитор рукой.       Я извивалась под ним, словно змея. То, как он тянул за зажимы, то, как бил по соскам током — всё это сносило мне крышу. Я не могла не кричать от удовольствия, с каждым разом нарываясь на бо́льшую грубость. Я уже не могла ждать. Я хотела, чтобы он вошёл в меня. Грубо. Как я, оказывается, люблю.       Прочитав мои мысли, Итачи снял с себя боксеры и с гортанным рыком мучительно медленно вошёл в меня, зажимая моё горло рукой. Другой же он снова схватился за цепи, оттягивая их на себя. — Господин, прошу, быстрее! — кричала я, сгорая от желания. — Шлюха, — прошипел он мне в губы и, поцеловав, начал грубо двигаться, душа меня и терзая мою грудь. — Ита…чи — как мантру я повторяла его имя, не заботясь о том, что он сделает дальше. Одно это слово возбуждало меня ещё больше, отчего я с каждым разом кончала, забрызгивая мужчину своими соками.       Довольно рыча, Учиха продолжал иметь меня. Долго, сладостно и мучительно. Казалось, я потеряла счёт времени, пока не почувствовала, как Итачи напрягся.       Он схватил меня за шею обеими руками и властно поцеловал, вбиваясь в меня, отчего по комнате разносились хлюпающие шлепки. Ещё чуть-чуть и он, не церемонясь, с грудным рыком кончает в меня. «Как же это приятно!» — подумала я, ощущая, как горячая жидкость разливается внутри.       Итачи развязал меня, убрал все игрушки и лёг ко мне, кладя мою голову к себе на плечо. — Ты была просто великолепна, — прошептал он, целуя меня в искусанные губы. — Тебе понравилось? Только честно… — Итачи, ты же знаешь ответ на этот вопрос, — прохрипела я из-за, казалось, в кровь разодранного от криков и стонов горла. — Но есть один момент… — Я люблю тебя, малышка Юми, — он, притянув мою голову к своей груди, через некоторое время ровно засопел — уснул. Я же ещё долго размышляла над его словами и над тем, что я могла забеременеть.