Lost & Found

Последние несколько недель солнце шпарит нещадно. Похоже, лето в этом году наступит рано. Или может, для этих мест это типичная весенняя погода. К полудню находиться на улице становится совершенно невозможно. Завтра шея и спина Клинта станут малиновыми. Он отпиливает доску нужной длины и понимает, что за ним наблюдают. Сердце бьется, как сумасшедшее, потому что сначала он решает, что его нашел Жак. Или потерявший терпение Баки Барнс, решивший все же добраться до него, чего ему, очевидно, до смерти хотелось сделать с тех самых пор, как Клинт появился в городе. Ну, а еще это может быть паранойей, но Клинт уверяет себя, что это совершенно здоровый вид паранойи, потому что раньше такое уже случалось. Как бы людям ни нравились цирковые представления, работники цирка — это совсем другое дело, особенно те, у кого длинный язык и сволочной характер. Видя оружие Клинта, местные обычно думали дважды, но его уже не раз загоняли в угол, поэтому Клинт уважал свою паранойю. В маленьких городках нужно было держать ухо востро. Так что да, какая-то его часть уверена, что Баки Барнс все же явился за фунтом его плоти, и Клинт знает, чем все это для него закончится. Поэтому, когда он поворачивается, чтобы рассмотреть то, из-за чего у него на затылке шевелятся волосы, и видит наблюдающего за ним из-за деревьев волка, он облегченно выдыхает. Пока они почти минуту смотрят друг на друга, Клинт пытается вспомнить все, что узнал о диких животных от дрессировщика львов. Там было что-то про уверенность и стальные яйца. Правда дрессировщик общался с людьми исключительно будучи навеселе, поэтому, скорее всего, это могло не сильно помочь Клинту. — Привет, — говорит он, ведь, что еще можно сказать наблюдающему за тобой огромному зверю? — Держу пари, жарковато тебе под всем этим мехом. Час назад Сэм вынес ему бутылку воды, а под навесом Клинт видел ободранную светло-голубую собачью миску с надписью «Принцесса». Клинт берет ее, наливает немного воды и ставит на довольно приличное расстояние. Он надеется, что волк не умеет читать, потому не обидится на то, что его назвали принцессой, хотя, если подумать, ему должно быть приятно, что он выглядит… м-м-м… царственно. Клинт пятится назад, не сводя с волка взгляда. Клинту кажется, что к волкам нельзя поворачиваться спиной. Или это к тиграм? Как бы то ни было, у него здоровенные зубы, и лучше держать его в поле зрения. Клинт по опыту знает, что всегда надо следить за тем, что может тебя убить. Жара усиливается. Клинт надеется, что это просто обычная жара, а не предвестник каких-нибудь ужасных событий. Он подносит к губам бутылку и поднимает ее, надеясь смочить пересохшее горло, но там осталось буквально пол глотка. Он в отчаянии смотрит на бутылку и вздыхает. Волк все еще продолжает гипнотизировать его. У него светло-серые глаза. Разве для волков это нормально? — Слушай, мне надо работать, — говорит Клинт. — Этот парень… ну, тот, кому принадлежит это место… он хороший, так что я не хочу его подводить, понимаешь? Он разрешит мне пожить бесплатно, если я приведу этот дом в божеский вид, а я сейчас не могу позволить себе искать другое жилье. Так что я должен… ну, знаешь… ремонтировать. Волк не выглядит впечатленным, но в том, как он стоит, есть что-то странное. Через несколько секунд Клинт понимает, что у него нет передней лапы. Он вспоминает встреченную в первый вечер собаку и пристально смотрит на волка. Воспоминания несколько размыты, но Клинт помнит большую темную фигуру и ощущение густой шерсти под пальцами. — Ты что, следишь за мной? — спрашивает он. — Потому что если это так, то тебе, должно быть, чертовски скучно. Волк молчит. — Только не убивай меня, ладно. Ответа нет, тогда Клинт представляет, что мог бы сказать волк, а потом сам отвечает ему. — Тебе легко говорить, но я пробовал спать в лесу — на матрасе намного лучше. К тому же я разорен, чувак. Взгляд волка становится… осуждающим? Клинт решает перестать выдумывать возможные отчеты и действия за волка. — Хочешь есть? У меня тут… — говорит он, роясь в карманах. В салфетке лежит раскрошившийся кусок хлеба. — Он, наверное, будет ужасным на вкус, и я даже не знаю, едят ли волки хлеб, но если ты голодный… Волк встряхивается, встает и рысью возвращается в лес. Клинт смотрит ему вслед, а потом кричит: — Ты не выпил воду! Он обиженно смотрит на миску. Может, вылить воду обратно в бутылку? Нет, не стоит. Он совершенно точно не должен этого делать. *** Клинт не знает, кто это стучит к нему в дверь. Он никого не ждет. Он осторожно открывает ее, и это Сэм, держащий в вытянутой руке пузатый мешок для мусора. — Привет, Робин, — говорит Сэм. — Надеюсь, я тебе не помешал. Я тут заметил, что у тебя совсем мало одежды, и случайно разговорился об этом в скобяной лавке с Мэй. Так вот, она просто взяла и дала мне это. Я понимаю, что это немного странно, но… может, тебе что-нибудь подойдет. Клинт удивленно моргает и смотрит на себя. Он знает, что немного похож на… бродягу, но он не думал, что все настолько плохо. Конечно, футболка немного порвана, джинсы давно не стирали, а от трусов ему вообще пришлось отказаться еще неделю назад, но ведь этого никто не видит. — Ты принес мне одежду? — спрашивает он, и дело не в том, что у него какие-то предубеждения насчет подержанной одежды. Он всю жизнь донашивал вещи за Барни. Просто было что-то странное в том, чтобы совершенно незнакомые люди вдруг ни с того ни с сего давали тебе одежду. — Неужели все так плохо? — спрашивает он, ковыряя ногтем засохшее на груди пятно от кофе, которого раньше не было. — Нет, что ты? Просто… Я понимаю, тебе приходится путешествовать налегке, но раз уж ты пока живешь здесь, может, тебе стоит… ну… переодеться. На всякий случай. И, честно говоря, Мэй… ну, у нее все это уже давно валялось. Если ты не возьмешь одежду, она ее просто выбросит, — он пожимает плечами. Клинт может отказаться, у него еще осталось немного гордости. Но гордость — это такое дело… а «новая одежда» звучит совсем неплохо. Он кивает и берет пакет. Довольный Сэм улыбается. — Отлично! Вот Мэй обрадуется. — Я посмотрю, подойдет ли она, — говорит Клинт. — Поблагодари ее от меня, ладно? — Ты сам можешь это сделать. Зайди к ней в магазин, она работает почти каждый день. К тому же, ты сможешь купить там что-нибудь для крыльца. Кстати, отличная работа. — Спасибо, — немного неуверенно отвечает Клинт. Конечно, ему удалось сделать крыльцо менее ужасным, но не похоже, чтобы его работа выглядела профессионально или что-то в этом роде. Тут была одна доска, которая продолжала шататься, что бы он ни делал. Повисает немного неловкое молчание, а потом Сэм разворачивается и сбегает вниз по лестнице, оставляя Клинта наедине с его новой одеждой. Ему подходят почти все вещи. Они немного тесноваты в руках и груди и длинноваты в штанинах, но они хорошего качества и довольно прочные. Там есть даже пара ботинок как раз размера Клинта. Он смотрит на гору одежды, лежащую на кровати, и думает, что с этим городом ему несказанно повезло. *** Через несколько дней Клинт понимает, что крыльцо начинает выглядеть по-другому. На нем даже есть несколько участков, которыми он действительно гордится. Та доска больше не качается. Он победил ее и даже позволил себе в честь этого исполнить сдержанный победный танец. Он чувствует себя так, будто попал в мишень, болтаясь в воздухе вверх ногами, да еще и с завязанными глазами. Это крыльцо — его. Может, тут и есть несколько мелких ошибок, пара проколов, но оно — его. Даже если Жак найдет его, это крыльцо все равно останется здесь, и будет принадлежать Клинту. Может, он даже успеет закончить его, прежде чем двинется дальше. Это хорошая мысль — задержаться здесь достаточно надолго, чтобы оставить что-то после себя. Обычно он царапал свое имя на деревьях и скамейках в городах, в которых они останавливались, чтобы люди знали, что Клинт Бартон существует. Теперь он что-то строит, и пусть на этом нет его имени, оно все равно его. Он, улыбаясь, собирает вещи и идет к себе, чтобы привести себя в порядок и раздобыть столь необходимый ему алкоголь. Он смывает с себя слой накопившейся за день грязи и опилок и берет новую куртку. На бирке от руки написано имя «Ричард». Клинт не знает, кто он такой, но у него явно неплохой вкус, хотя бицепсы, видимо, немного меньше, чем у Клинта. Он быстро спускается в коридор и видит стоящих очень близко друг к другу Сэма и Наташу. Клинт откашливается, чтобы сообщить им о своем присутствии. — Робин? — растерянно глядя на него, говорит Наташа. — Ты куда? — В… бар? — отвечает Клинт, начиная чувствовать неладное. Он ходил туда каждый вечер, поэтому это не должно было казаться им странным. — Он сегодня закрыт, — говорит Наташа, поворачиваясь к Сэму. — Я думала, ты ему сказал. — А я подумал, что ему сказала ты или Стив, — пожимает плечами Сэм. — Закрыт? Но сегодня не понедельник… — беспомощно лепечет Клинт, чувствуя, что у него опускаются плечи. Конечно, его иногда нужно закрывать. Баки с Тором тоже нужны выходные. — Э-э-э… я… наверное, ты забыла упомянуть об этом. — Прости, — в ее голосе слышится искреннее сожаление, и Клинту становится немного лучше. — Сегодня в городе все закрыто, — говорит Сэм. — У нас ежемесячное городское собрание. — Всё? — повторяет Клинт. Похоже, его планам раздобыть выпивку и пиццу не суждено сбыться. Видимо, он остается дома и смотрит телевизор. — Да, прости, — говорит Сэм. — Ты ведь справишься один? — Что? О, конечно. Со мной все будет в порядке. У меня же есть телевизор, — улыбается Клинт и пожимает плечами. Наташа кивает. — Мы вернемся поздно, — говорит Сэм, открывая входную дверь. — Не жди, — добавляет Наташа. Когда дверь за ними закрывается, Клинт вздыхает, снимает куртку и ботинки, и идет в комнату с телевизором. Снаружи идущие по двое или по трое люди спешат в одном направлении. Это немного странно, но Клинт думает, что они все идут в одно и то же место, хотя… некоторые — и их довольно много — похоже, заодно выгуливают собак. Городское собрание, должно быть, очень лояльно к домашним животным. За последние две недели Клинт видел довольно много собак, и некоторые выглядели почти как волки, про которых говорил шериф. Странно. Некоторые, кажется, даже идут без людей. Может, у волков тоже собрание? Поток людей постепенно редеет, и вскоре на улице становится совершенно пусто. Клинту кажется, что он находится в какой-нибудь сказке о привидениях, и что сейчас кто-то скажет «это был ужасный темный вечер». Не то чтобы снаружи было сильно темно, но оранжево-розовые отблески заката казались ему несколько зловещими. Клинт качает головой и поворачивается к телевизору. Идет британское кулинарное шоу, в котором повара пытаются сделать диорамы из печенья. Клинт ежится. Ему не нравится это ощущение пустоты, притаившееся у него за спиной. Он не привык к такой тишине. За всю свою жизнь он никогда не был так далеко от людей. Рядом всегда был кто-то. Обычно — храпящий или ругающийся, или просто существующий Барни. Со слухом у Клинта всегда была беда — он то появлялся, то пропадал, — но обычно он хоть что-то слышал, а сейчас в доме стояла гробовая тишина. Которая, казалось, давила на него. Клинт прибавляет громкость. Ну и что с того, что он уже включил субтитры. Ничего страшного. Монстров не существует. По крайней мере, какой-нибудь нечеловеческой разновидности. Человеческой-то Клинт встречал довольно много. Клинт смотрит шоу. Одна из диорам рушится под собственной тяжестью, а другая объявляется недостаточно «хрустящей», когда судья обезглавливает одного из маленьких пряничных человечков, стоящих на ее вершине. Потом начинается «Щенячий патруль», и Клинт устраивается поудобнее. А потом он слышит дикий, испуганный крик. Которому как-то удается пробиться сквозь туман, обычно заволакивающий его уши. То, что он вообще может его слышать, подсказывает Клинту, что он чертовски громкий. Клинт вскакивает и суёт ноги в ботинки. Лук лежит наверху, и бежать за ним некогда, поэтому он берет на кухне скалку и, размахивая ею, как бейсбольной битой, идет к двери. На улице прохладно, и яркий свет полной луны погружает мир в серебряное сияние. Где-то ухает сова. Клинт слышит ее лишь одним ухом. К счастью, зрение у него намного лучше. Клинт всматривается в серебристо-серый мир и видит, что на ближайших деревьях дрожат листья. Там что-то есть. Клинт тихо и осторожно — как будто по проволоке — идет вперед и представляет, что миллиметр неверного движения может означать или громовые аплодисменты, или хруст ломающихся костей. Листья шевелятся снова. Что бы это ни было, оно меньше человека, если только тот не ползает на животе. Хотя, если кто-то ранен и не может стоять… Он подходит еще чуть ближе к источнику движения и замахивается скалкой. На него летит меховой шар. Сначала ему кажется, что это тот волк, который наконец-то решил прийти за ним. Но потом он понимает, что существо намного меньше и не такое темное. Это лиса. Клинт смотрит на лису, лиса — на Клинта. У нее прямой, спокойный взгляд, с примесью какой-то жутковатой фамильярности, причин которой Клинт не понимает. Жизнь диких животных в Таймли, похоже, бьет ключом. Клинт начинает чувствовать себя питомцем в зоопарке, на которого они приходят посмотреть. — Ты не знаешь, кто это кричал? — вглядываясь в темноту, спрашивает Клинт. Надо было взять факел. Лунный свет на открытой местности довольно неплох, но деревья закрывают большую его часть, когда вы заходите в лес. Лиса долго смотрит на него, а потом открывает пасть и начинает кричать. У Клинта отвисает челюсть, а по телу пробегает дрожь. Это звучит так, будто кричит испуганный человек. — О… так это была ты, да? — дрожащим голосом говорит он и опускает скалку, начиная чувствовать себя совсем глупо. Это лиса, а не человек, что вполне логично. Что он вообще собирался сделать? Спасти кого-то от нападения скалкой? — Я решил, что кто-то попал в беду, — объясняет он лисе, которая продолжает выжидающе смотреть на него. — Но если это ты, то, наверное… повеселись? — он пожимает плечами. — И попробуй вести себя потише. Лиса стоит в тени, поэтому Клинт не может быть абсолютно уверенным, но похоже, она действительно закатывает глаза. Он собирается что-то сказать, но лиса отворачивается, прислушивается и, вильнув хвостом, исчезает за деревьями. — Вот не думал, что все так плохо, — качает головой Клинт и идет обратно к дому. Там он кладет скалку на место и улыбается, глядя на свое отражение в зеркале прихожей. Рыцарь, блин. В сверкающих доспехах… На которого он похож в этой поношенной футболке и рваных джинсах? Кого он вообще пытается обмануть? Когда он бросает смотреть телевизор и идет к себе в комнату, Сэма с Наташей все еще нет. На рассвете он слышит, как они возвращаются и начинают хихикать. Он прислушивается к их шепоту, потом переворачивается и снова засыпает. *** На следующий день город кажется полусонным, за исключением детей, у которых, похоже, энергии раза в два больше, чем обычно. Они играют на улице, и Клинт слышит их голоса, но слов разобрать не может. Он вздыхает и начинает забивать гвозди. Даже волк, выскользнувший из тени и рухнувший под кустом в дальнем конце сада, выглядит более вялым, чем обычно. Он все еще наблюдает за работой Клинта, но, кажется, не может собрать себя в кучу, чтобы сделать это стоя. Это выглядит довольно жалко. — А у волков бывает похмелье? — спрашивает Клинт, и волк тихо рычит. То, как он пытается быть страшным, довольно мило. Наверное, это глупо, но несколько раз в жизни Клинту казалось, что он похож на волка. Он не самый лучший представитель двуногих, что совершенно очевидно из того, что он скрывается от бывших коллег. А еще он испытывает к волку что-то вроде солидарности, потому что точно знает, чего хочет, когда чувствует себя настолько паршиво. У него есть собачья миска и большая бутылка воды, не говоря уже о половине сэндвича с беконом в кармане. Он действительно ждал момента, когда смог бы его доесть, но ему были нужны все друзья, которых собиралась послать ему жизнь. Даже вот такие трехлапые, вроде как, преследующие его, волки. Друзья бывают разных форм и размеров. Нищие не выбирают и все такое. Он наливает в миску воду и осторожно несет в дальний конец сада, стараясь держаться от волка как можно дальше. Он обожает щенячьи глазки, но он не идиот. Он оставляет сэндвич рядом и возвращается к работе. Проходит несколько минут, прежде чем он смотрит в сторону миски и видит жадно пьющего волка. Клинт победно выбрасывает в воздух кулак, а волк продолжает вызывающе плескаться в воде, как бы говоря «я в курсе, что делаю то, что ты хочешь, но пошел ты, потому что я тоже делаю то, что хочу, а я — гребаный волк». — Не за что, принцесса, — хихикает Клинт. Волк рычит, ему явно не нравится, что его прерывают, но он продолжает пить, так что Клинт думает, что сегодня его, похоже, не убьют. Сэндвича тоже нет. Так что Клинту удается заработать еще несколько очков. Надо только постараться не кормить его после полуночи. Волки и гремлины — очень похожие существа. Наверное. Через пару часов волк оживляется и, резко вскинув голову, навостряет уши. Клинт едва успевает заметить его движение, а он уже исчезает в лесу. — Я что-то не то сказал? Я же молчал… — кричит Клинт деревьям. — Ты что-то сказал? — раздается позади него голос. Клинт подскакивает и смущенно оборачивается. Это шериф с приветливым выражением лица и солнечными бликами на значке. — Ничего! — быстро отвечает Клинт. Это автоматический ответ на любой вопрос сотрудника правоохранительных органов. — Здравствуйте, шериф Роджерс! Странно встретить вас здесь. — Я же просил тебя, Робин, звать меня Стивом, — улыбается шериф Роджерс. Да, просил, но звать его так в тусклом свете бара, когда у всех в руках спиртное — легче, чем сейчас, когда Роджерс похож на шерифа из старых голливудских вестернов: светлые волосы, бицепсы и добродушная мораль, бьющая из него, как свет маяка. Если вам будет нужно нарисовать шерифа, то вы обязательно нарисуете Роджерса. Он слишком стереотипный идеал, чтобы быть реальным. И в бильярд играет так, словно продал бы душу бабушки, лишь бы выбить восьмерку. У Клинта начинает кружиться голова, когда он думает об этом. — Просто решил зайти и посмотреть, как у тебя дела, — весело говорит шериф. Трудно думать о нем как о Стиве, когда его значок пускает Клинту в глаза солнечных зайчиков всякий раз, когда шериф дышит. — Выглядит неплохо. Ты раньше столярничал? Сэм что-то говорил о декорациях для театральных постановок. — Что-то в этом роде, — кивает Клинт, потому что просто не может солгать ему прямо в лицо. Почему-то это кажется ему неправильным. Чем-то, вроде кражи у монашки. — Это очень мило с твоей стороны, — говорит шериф — Стив — с искренней улыбкой. — Не совсем… — Клинт неловко переминается с ноги на ногу и никак не может заставить себя посмотреть ему в лицо. — Я хочу сказать, что Сэм разрешил мне пожить здесь бесплатно, пока я занимаюсь этим, так что… — он пожимает плечами. Он не бескорыстен и делает это не по доброте душевной. Это абсолютный эгоизм. — Ага, ясно, — кивает шериф. — Сэм очень добрый. Я рад, что он решил тут остаться. Вот и ты, просто хотел пройти мимо, а остался и вот… помогаешь. Клинт смотрит на шерифа, пытаясь понять, шутит тот или нет, но если да, — его маска безупречна. С другой стороны, никто не может быть настолько серьезным. — Ты хороший парень, Робин, — говорит Стив, хлопая его по плечу. Придуманное имя пронзает Клинта насквозь, и он едва сдерживает дрожь. Ему хочется рассмеяться, потому что шериф понятия не имеет, насколько он неправ. Клинт — самый что ни на есть «плохой парень». У него наверху сумка с украденным миллионом долларов, а об остальном… об остальном он даже не хочет думать. Он не может рассказать все это шерифу, поэтому говорит: — Спасибо, — и начинает тереть внезапно зачесавшееся ухо. Оба замолкают, а шериф — Стив — все еще смотрит на него так, будто искренне верит, что Клинт чего-то стоит. Клинту срочно нужно снять это напряжение, даже если он единственный, кто его чувствует. — Пока ты здесь, — начинает он, — этот волк… — Клинт не знает, почему выбрал именно эту тему, но слова прозвучали, и он должен признать, что его пушистый друг — странный. Он почти уверен, что дикие животные не должны быть такими ручными. Но как только с его губ слетает слово «волк», шериф меняет позу. Он выпрямляется, еще сильнее выдвигает челюсть — если это вообще возможно, — поворачивается в сторону деревьев и слегка раздувает ноздри. Клинт начинает жалеть, что заговорил об этом. — Волк? — напряженным, но притворно небрежным голосом спрашивает шериф. Клинт хорошо знает подобные голоса. Обычно он слышит их, когда делает что-то на так. Возможно, он не так хорошо слышит нюансы, но некоторые вещи просто врезаются ему в мозг. Клинт напрягается. — Ага, — стараясь делать это спокойно, говорит он. — Я иногда вижу волка. В лесу. Просто хотел узнать, стоит ли мне волноваться? Слова звучат неопределенно и не угрожающе. Волк всего лишь наблюдает за ним и съедает половину его сэндвича с беконом. Клинт не хочет, чтобы на него ополчился весь город. Но шериф сразу расслабляется, и его улыбка становится более теплой. — О, тебе не о чем беспокоиться. Местная фауна довольно дружелюбна и совсем не агрессивна, если только ты не нападаешь первым. В основном мы уважаем их, они — нас. Уважение — это ответ на многие жизненные неурядицы. — Хорошо, — кивает Клинт. Он почти уверен, что этот волк его не уважает, но он все-таки еще не убил Клинта. — Возможно, ты даже встретишь парочку бродящих по городу, — говорит шериф. — Просто не трогай их, и они не тронут тебя. — Хорошо, — повторяет Клинт, потому что дикие волки, бродящие по городу… это ведь совсем не страшно. В цирке их предупреждали, что их лев был когда-то диким, а дикие звери навсегда остаются дикими. Никогда нельзя терять бдительность. — Все в порядке, — говорит шериф, становясь более серьезным. — У нас уже семьдесят лет не было инцидентов. — Это радует, — отвечает Клинт, но все равно решает держаться на расстоянии. — Значит, ты хорошо устроился? — продолжает шериф. — Да, — отвечает Клинт, с изумлением понимая, что это правда. — Ну… я не то чтобы устраивался, но у вас тут такой славный городок… и люди хорошие… — он смотрит на свою одежду. — Вот, дают мне всякие вещи. — Мы помогаем друг другу, — с улыбкой кивает Стив. Клинт не говорит «но я не один из вас», хотя слова так и вертятся у него на языке. — Какая-то Мэй передала мне целый пакет с одеждой, — вместо этого говорит он. — Да, Мэй несладко пришлось, — вздыхает шериф. — Она, наверное, отдала тебе старые вещи Бена. Она годами пыталась их выбросить, но так и не собралась. Ты помогаешь, забирая их у нее. — Сэм тоже так сказал, — отвечает Клинт. — А мне кажется, что все наоборот. — Ну, может, и так, — улыбается Стив. — В любом случае, мне пора идти зарабатывать себе на жизнь, — он показывает большим пальцем в сторону дороги. — Уверен, тебе приходится бороться с огромным количеством преступлений, — хмыкает Клинт. — Вот ты шутишь, а меньше десяти минут назад я остановил закоренелого преступника, который собирался совершить преступление прямо у меня на глазах, — абсолютно серьезно говорит Стив. — Правда? — Да, миссис Андервуд — серийный преступник. — Миссис Андервуд? — Клинт напрягает память, пытаясь выудить из нее лицо. Вот. Хитрая старушка с безупречным макияжем и опасным блеском в глазах. — Сколько ей? Девяносто? Что, черт возьми, она делала? — Переходила дорогу в неположенном месте, — отвечает Стив. — Я уже несколько раз ловил ее и выносил строгое предупреждение, но она не сдается. — Ну, если так, то тебе лучше вернуться к своим обязанностям, — улыбается Клинт. — Город явно нуждается в тебе. — Ты прав, — отвечает Стив и… черт побери, приподнимает шляпу. — Желаю успехов с крыльцом. Это нелепо и старомодно, но, когда шериф, засунув руки за пояс, уходит, Клинт чувствует в груди волну чего-то, похожего на гордость. Как будто он действительно счастлив от того, что им довольны. Он отмахивается от этого чувства. Он не должен привязываться. Он должен сосредоточиться на ремонте. Барни придет, и они исчезнут. И никто не будет скучать по Робину Певенси. Шериф — это просто еще один полицейский, которому Клинт соврал. Этот город — всего лишь еще одна остановка. Он не должен привязываться. *** Прошло уже больше трех недель с тех пор, как Клинт в последний раз стрелял. У него чешутся пальцы, и, оказываясь у себя в комнате, он все чаще смотрит на сумку с луком. Это преступление — так долго держать его без дела. Сэм дает ему выходной, потому что он его заслужил или что-то в этом роде, и Клинт свободен. Поэтому он решает рискнуть. Он берет сумку со снаряжением для стрельбы и идет в лес. Подальше, чтобы его никто не увидел. Жак знает, что он никогда не продаст лук. Они знают, что он сентиментален. И если они узнают, где его лук, то найдут и его. Вообще-то, он не должен этого делать. Чересчур большой риск. Это слишком близко к Клинту Бартону и слишком далеко от Робина Певенси. Но боль в груди из-за отсутствия ощущения лука в руках нарастает, к тому же, это то, в чем он действительно хорош. Поэтому он идет в лес, оставляя зарубки на деревьях, чтобы не заблудиться. Он хочет почувствовать себя собой. Удивительным Хоукаем — непревзойденным лучником. Наконец он находит подходящую поляну с достаточно далеко растущим деревом. Он достает лук и гладит его пальцами. Потом встает в позицию и начинает стрелять. Стрелы летят одна за одной и попадают именно туда, куда ему нужно. Это небольшая часть его жизни, которую он может контролировать. Часть, в которой все легко и просто. Порыв ветра, натяжение тетивы, тяжесть лука в руке, прикосновение кончиков пальцев к щеке и дерево, в которое он целится. Услышав рычание, Клинт замирает. Он не один. Похоже, не все волки так добродушны, как его трехногий друг. Он видел нескольких в темноте, когда смотрел в окно. Огромные фигуры, которые выглядели намного больше, чем должны были. Что бы ни говорил шериф о том, что здешняя дикая природа не опасна, Клинт не склонен в это верить. Он осматривается, потом вынимает стрелу и кладет на тетиву. Он просто хотел немного расслабиться и попрактиковаться в том, в чем действительно хорош, пока рядом не было никого, для кого он должен быть «Робином Певенси». Но, по-видимому, природа против. Может, ей не нравятся все те дырки, которые он сделал в дереве. Клинт не часто использует навыки стрельбы из лука для чего-то другого, кроме развлечения толпы, но знает, что сможет выстрелить, если у него появится шанс. Его беспокоит лишь наличие этого шанса. Раздается еще один рык, и Клинт поворачивается в ту сторону, откуда он доносится. Он поднимает лук и сквозь листву вглядывается вдаль в поисках источника звука. Сквозь деревья виднеется что-то мохнатое. Клинт знает, что волки охотятся стаей и что они преследуют свою добычу. Когда он встретил своего нового друга, он провел исследование. В местной библиотеке было на удивление много книг о волках. Это даже не было трудно, хотя библиотекарь подозрительно посмотрел на него, узнав, о чем Клинт читал. Они охотятся стаей. Так что там, где один, скорее всего есть и другие, поэтому бег — не вариант. А если Клинт не сможет убежать, значит надо делать нечто прямо противоположное. Он идет через подлесок. Он не пытается быть незаметным, но аккуратно перешагивает через ветки. Через несколько шагов Клинт видит очертания волка. Своего волка, который громко и сердито рычит, потому что застрял. Клинт опускает лук, и волк, скалясь, поворачивает к нему голову. Клинт сглатывает. Раньше волк всегда был спокойным, Клинт никогда не видел его таким. Он вдруг вспоминает, что на самом деле никакой это не друг, а дикое животное, попавшее в ловушку и готовое наброситься на любого. Клинт смотрит вниз. Задняя лапа волка зажата в зубастых челюстях медвежьего капкана. По тусклому металлу стекает яркая кровь. Клинт убирает стрелу в колчан, вешает лук за спину и поднимает руки, пытаясь выглядеть безобидным. Ему надо было лучше слушать пьяную болтовню укротителя львов. Тогда он бы знал, как подойти к смертельно опасному животному и не умереть ужасной, мучительной смертью. — Эй, — он старается говорить как можно мягче. Он должен хотя бы попытаться помочь. — Что скажешь, если я вытащу тебя оттуда, а ты не разорвешь мне глотку? Звучит хорошо? Он не ждет ответа, но волк наклоняет голову и встает. Он двигается немного странно, и Клинт вспоминает, что у него нет передней лапы. — Похоже, ты здесь не в первый раз, а? — спрашивает Клинт, приближаясь еще на дюйм. — Вот отстой. Волк фыркает, как будто соглашаясь с его словами. — Не переживай, я почти уверен, что эту ты сохранишь, — говорит он. — По крайней мере, я на это надеюсь. Я не ветеринар, но… — он замолкает, присаживается на корточки и ждет, что волк разинет пасть и повернет к нему голову, но ничего не происходит. Единственными звуками, которые он слышит, являются тяжелое дыхание волка и щебет птиц на деревьях. Клинт медленно опускается на колени и осторожно протягивает руку. Да. Он полный идиот. Он даже не спорит. По крайней мере, он может утешиться тем, что это ненадолго. Еще секунда — и он завалится на бок и лишится сознания от потери крови. Он смотрит на голову волка. Раньше он никогда не был так близко — во всяком случае, трезвым, — поэтому не понимал, насколько волк огромный. Вероятно, он смог бы откусить ему руку практически до локтя. Потрясающе. Клинт косится на волка, а тот смотрит на него грустными серыми глазами. Сейчас или никогда. Он не может просто взять и оставить его здесь. Клинт опускает руку. У волка теплый и жесткий, но густой и плотный мех. Ладонь Клинта почти исчезает в нем. — Все будет хорошо, — говорит Клинт. Волки похожи на собак, верно? Так что надо просто отнестись к нему, как к гигантской, кровожадной собаке. До сих пор это работало. Одной рукой он гладит дрожащую спину, а другую опускает, чтобы исследовать капкан. Как только он дотрагивается до металла, волк жалобно скулит. Клинт мягко успокаивает его. — Черт, выглядит плохо, — говорит он себе под нос, и волк поворачивается, чтобы тоже посмотреть. — Эй, нет, не надо, — говорит Клинт. Волк продолжает извиваться, и кровь начинает капать быстрее. — Ты делаешь себе больно. прекрати. Волк замирает. Клинт снова поглаживает его. — Хороший мальчик, хороший. Надо вытащить тебя отсюда. Не двигайся, стой спокойно. Волк снова рычит. — Слушай, — говорит Клинт, обращаясь к волку так, будто тот его понимает. — Если хочешь, чтобы я вытащил тебя, то сиди смирно. Слышится очередное фырканье, но волк не шевелится. — Хороший мальчик. Раздается раскатистый рык, и Клинт застывает. — О’кей, я понял, — кивает он. — Ты не собака. Прости, — он наклоняется ниже. Чувствуется запах металла, и Клинт не может понять, это капкан, или кровь. Он неплохо разбирается в обычных вещах. Дайте ему компьютер, и он ничего не поймет. Но дайте что-то вроде этого, что-то, где видны все рабочие части и места их соединения друг с другом, — он точно сможет что-то с этим сделать. Волк лежит так, что его можно было бы принять за мертвого, если бы Клинт не слышал его тяжелого дыхания и редких стонов боли, вырывающихся из пасти. Он осторожно тянется к капкану. Похоже, вот эти штуки по обе стороны от порочных металлических зубов, — это что-то вроде рычагов. Возможно, ему удастся раздвинуть их достаточно широко, чтобы волк смог вытащить лапу. — Я знаю, что ты меня не понимаешь, — говорит он тихим, успокаивающим голосом, — но думаю, что я смогу открыть его. Тебе, наверное, будет очень больно. Волк снова скулит. — Ладно, дружище. Давай попробуем. Он крепко сжимает рычаги, глубоко вдыхает и тянет. Сначала ему кажется, что ничего не происходит, но потом раздается скрежет металла, и что-то поддается. Клинт видит, что металлические челюсти начинают раздвигаться. Он напрягает руки и стискивает зубы. Еще немного. Еще. Совсем. Чуть-чуть. Наконец дуги расходятся настолько, чтобы волк смог выдернуть лапу. Клинт отпускает их, и они с лязгом защелкиваются. Он садится на задницу и дышит также тяжело, как и волк. Они смотрят друг на друга. Волк стоит, пошатываясь — удерживать равновесие всего на двух здоровых лапах непросто. Он пытается осторожно перенести вес на перебитую лапу, но скулит и снова поджимает ее. Потом пытается еще раз и в итоге падает на бок. Клинт вздыхает. Ему нужно оставить его в покое, но как он сможет выжить всего на двух лапах? Когда Клинт подходит ближе, волк снова пытается встать, но снова падает. И пытается снова. Может, Клинту нравится его упрямство. Он слишком хорошо понимает его. — Так, ладно, — говорит он волку. — Все ясно. Тебе надо доказать, что ты можешь это сделать, но ты ранен. Время от времени всем нужен отдых, — Клинт может поклясться, что волк его понимает. — Я помогу тебе. В городе есть ветеринар. Ну, их, вообще-то, трое, а врач всего один, и это немного странно, но думаю, в округе много ферм или чего-то в этом роде. Как насчет того, чтобы я отвел тебя к ветеринару. Он приведет тебя в порядок. Барни часто говорил, что Клинта слишком легко разжалобить. Вот для чего ему нужен Барни: чтобы его не облапошил тот, кто умеет махать ресницами. Но Барни нет, а Клинт не может позволить этому парню умереть в лесу. Конечно, это создает определенные проблемы. Он не может вернуться в город, держа лук со стрелами на виду. Если Жак услышит о человеке, бегающем по здешним лесам с луком наперевес, то обязательно отправится проверить. Клинт отстегивает колчан и вместе с луком прячет под кустом. — Только никому не говори, ладно? — просит он волка. Тот смотрит на него с выражением, которое Клинт расшифровывает как «я волк, кому я скажу?». — Серьезно, это вопрос жизни и смерти. Волк, кажется, задумывается, а потом скулит. Клинт качает головой. Он разговаривает с животным. Теперь, когда он официально миновал точку невозврата, он представляет, что волк может понять его и ответить. У Клинта есть мышцы — годы выступлений в цирке неплохое в этом подспорье, — но даже он не сможет просто так поднять двести фунтов живого волчьего веса. Он возвращается к кусту, вытаскивает из сумки свои вещи, и снова прячет их. Волк, продолжающий лежать на земле, смотрит на него. — Так. Нести я тебя не могу, — говорит Клинт, — а ты не можешь идти без помощи. У меня есть идея, — он раскладывает пустую сумку и расправляет ремни. — Я могу поддерживать тебя, чтобы ты шел равно. Таким образом, ни одному из нас не придется нести весь твой вес. Это как собака-поводырь — только я буду человеком-ногой или кем-то в этом роде. Черт, зачем я это говорю? Ты же ничего не понимаешь. Просто… — он присаживается на корточки. — Похоже, мне придется тебе перенести, ты не против? В цирке есть силач. Его зовут Маркус. Он может поднять Клинта в полной экипировке одной рукой и держать у себя над головой. Толпа приходит в восторг. Так вот Маркус передал Клинту некоторые знания. Поднять двести фунтов несчастного раненного волка, не будучи укушенным или не задев его лапу, — нелегко. К счастью, Клинту нужно всего лишь подтащить волка на пару футов (почему он не положил сумку поближе? Ладно, уже слишком поздно), и тот становится гораздо более сговорчивым. Клинт думает, что это нормально. Может, ему просто нравится, как Клинт пахнет, а иначе с чего бы ему сейчас тыкаться носом ему в шею. Требуется некоторая перетасовка ног и ручек сумки, но в конце концов Клинту удается расположить ее так, чтобы она находилась у волка под животом, а ручки — по бокам между передней и задними лапами. Волку удается встать. Клинт поддерживает его вес сумкой. Клинт смотрит на волка. Волк смотрит на Клинта, и тот не может удержаться от смеха. Его прерывает рычание. — Прости… прости. Просто… Ты как один из тех чихуахуа, которых носят в сумках. Просто больше… и менее шикарный, — раздается еще одно рычание. — Нет, ты классный. Просто… Боже, не знаю, что тебя так раздражает, ты же меня не понимаешь. Они кое-как добираются до города и находят ветеринарную клинику. Клинт удивлен, почему никто не считает их процессию забавной, как будто это зрелище является для жителей совершенно нормальным. Все переживания Клинта о том, что ветеринар не лечит волков, вылетает в трубу, как только за ними закрывается дверь. — Господи, что случилось? — всплескивает руками худенькая девушка с каштановыми волосами в белом халате, спешащая им на помощь. — Медвежий капкан, — отвечает Клинт, хотя она, похоже, обращается к волку, а не к нему. От мысли о том, что он не единственный, кто здесь разговаривает с животными, Клинту становится немного лучше. — Ну, надо же… — она поджимает губы и сердито сдвигает брови. — Наверное, остался от охотников, которые были здесь в прошлом году. Ублюдки. Прежде чем Клинт успевает с ней согласиться, она зовет на помощь еще одну девушку, и они вдвоем грузят волка на тележку. Первая девушка довольно крошечная, но почему-то занимает гораздо больше места, чем должна. — Благодарю вас, мистер Певенси. Мы забираем его. — Вы меня знаете? — удивленно спрашивает Клинт. — У нас маленький городок, — отвечает она. Клинт, конечно, знает это, но постоянно забывает. Теперь ему хочется поскорее уйти. — Да, точно, — кивает он. — Значит, вы знаете, где меня найти, — он думает о сумке с деньгами под половицей в своей комнате. — В этом нет необходимости, — говорит она, улыбаясь немного искреннее. — Вам не нужно беспокоиться о счете. — Правда? Ну, это хорошо… но… как? — спрашивает Клинт, пытаясь справиться с неприятными ощущениями от того, что кто-то уже заплатил за лечение его волка. — У нас разработана система. Она отвечает так, будто ждет не дождется, когда он уже уйдет. — На случай, если волк попадет в медвежий капкан? — Что-то вроде этого. Для раненых местных диких животных. Мы заботимся о природе. — Я… пойду, хорошо? Девушка облегченно выдыхает. Она действительно хочет, чтобы он поскорее убрался. — Спасибо, что нашли время помочь, — говорит она. — Мало кто стал бы этим заниматься. — Не мог же я просто бросить его там, — пожимает плечами Клинт. — Сообщите мне потом, как у него дела? — Хорошо, обязательно, — кивает она, открывая входную дверь и оттесняя к ней Клинта. Все это слишком странно. Но совершенно ясно одно, — здесь он точно никому не нужен, и как бы Клинту не нравилось мешать людям и выводить их из себя, он не хочет отвлекать их, пока его друг-волк в опасности. Значит, ему пора. Клинт выходит на улицу и практически натыкается на помощника шерифа. — Привет, Робин, — говорит Наташа, с улыбкой глядя на то, как он отскочил от нее. — Я не знала, что у тебя есть домашние животные. — У меня нет, — отвечает он. Она замолкает и смотрит сначала на дверь клиники у него за спиной, а потом на вывеску, на которой аккуратными буквами выведено «Ветеринар». — Значит, заблудился? — ехидно тянет она. Клинту нравится Наташа, они неплохо ладят, но ему постоянно кажется, что она пытается его подловить. То, что она легавый, тоже не очень помогает. Он напрягается, пытаясь придумать ответ, а потом понимает, что причин скрывать правду нет. В этом он может быть честен на все сто. Он облегченно расслабляет плечи. Он немного запутался во всём этом вранье. — Какой-то ублюдок поставил в лесу медвежий капкан. Я нашел попавшего в него волка и привел сюда. Клинт неплохо разбирается в людях. И он прекрасно знает, как выглядят испуганные люди. На лице помощника шерифа Наташи мелькает страх, но она быстро берет себя в руки. — Волка? — переспрашивает она. — Ага, — кивает он. — Огромного, с темным мехом. — Он тяжело ранен? — спрашивает она. Ее голос звучит равнодушно, и если бы Клинт не заметил ее страха, то поверил бы в это. — Думаю, не очень, — отвечает он. — Кто… — она замолкает, хмурится и начинает снова. — Какие-нибудь отличительные черты? — уточняет она. — У нас в округе несколько волков. Большинство местных жителей знают их всех. Это немного отличается от того, что говорил ему шериф. — Три лапы, — отвечает Клинт. — Бедолага. Он, наверное, тут один такой. — Да… этот — один… — хмурится Наташа. — Пойду узнаю, что думают об этом Джейн с Хелен, — она идет к двери, но, проходя мимо Клинта, останавливается. — Отличная работа, спасибо. Она уходит, а Клинт остается неловко стоять на тротуаре. Ему хочется остаться, чтобы узнать, все ли с волком в порядке, но он явно там не нужен. Он долго смотрит на дверь, а потом качает головой. Это всего лишь волк. Он сможет вернуться потом и узнать, как у него дела. Клинт уверен, что с ним все будет в порядке. И вообще, Клинту надо еще забрать свои вещи. На сегодня с добрыми делами покончено. Ему не надо ждать здесь, как будто он ближайший родственник или что-то в этом духе. Это всего лишь волк, а он должен пойти и забрать свой лук. Волк в хороших руках, а его лук — под кустом. Оставаться здесь было бы бессмысленно.