Lost & Found

Клинт ждет, когда высохнет последний слой краски, поэтому делать ему пока нечего. Он смотрит телевизор, а потом решает побродить по городу и узнать, что там происходит. Он не ищет Баки. То, что тот один раз улыбнулся ему, ничего не значит, что бы ни говорил прошлым вечером Сэм. Ноги несут Клинта к перекрестку, на котором он останавливается. Вокруг ходят занятые люди, а он один торчит тут без дела. Клинт вздыхает. — Отлично! — раздается голос у него за спиной. — Вот ты-то мне и нужен. Клинт разворачивается и видит перепачканного моторным маслом Тони. На плече у него висит тряпка, которая выглядит грязнее, чем он сам, а в руке — паяльник. — В чем дело? — спрашивает Клинт. — Мне нужна пара рук, а твои, кажется, свободны, — отвечает Тони. — Этому городу никогда не был нужен второй механик, но сейчас у меня два проекта, и оба срочные. — Но я не механик. Я, конечно, знаю основы, но… — Мне не нужны твои основы. Мне нужно, чтобы ты кое-что подержал, выглядя при этом максимально красиво, и сделал то, что я скажу. Я, конечно, мог бы справиться и сам, но это займет уйму времени, а у Питера домашнее задание, так что я потерял помощника, а ты проходил мимо, так что… — Я… — начинает Клинт, а потом вспоминает, что ему действительно нечем заняться, и, честно говоря, помогать Тони гораздо интереснее, чем таскаться по городу, чувствуя себя одиноким и несчастным. — Ага, хорошо. — Вот и славно, — Тони хватает его за руку и тянет в мастерскую. — Итак, что ты знаешь об автомобильных двигателях? В итоге Клинт помогает ему с чьим-то древним пикапом, ужасно воняющим бензином. От Клинта не очень много пользы, но для того, чтобы перетаскивать с места на место инструменты и запчасти, светить лампой в нужные места и, когда просит Тони, заводить двигатель, много ума не надо. — Итак, доктор Дулитл, кого ты еще спас? — спрашивает Тони, выкатываясь из-под машины. — Никого, — немного подумав, отвечает Клинт, решив не говорить о стащившем обед койоте. — Жаль, я собирался купить тебе форму медсестры, маленькую шапочку и все такое. — А шериф знает, что ты покупаешь форму медсестры чужим мужикам? — Стив поддерживает мои усилия по улучшению вкуса в одежде жителей этого города, — чопорно отвечает Тони, и Клинт ухмыляется. — Не думаю, что он сделал бы это, увидев мои ноги в этой форме. — Уверен, ты совсем неплохо заполнил бы эту форму, Певенси, — говорит Тони, и Клинт улыбается, позволяя ему выиграть. Тони принимает свою победу и подмигивает. — Что? Ты же не подумал, что я говорю о чем-то непристойном, правда? — с притворным удивлением спрашивает он. — Робин Певенси, я потрясен тем, что ты мог так подумать. — О, да ладно… как будто это не ты мечтал увидеть мои ноги в мини. — Певенси, ты же видел Стива? С какой стати мне мечтать о тебе, когда у меня есть он. Клинт признает его правоту и запрещает себе представлять шерифа в короткой юбке. Это путь в бездну. Лучше сменить тему. — Чей это ржавый рыдван? — спрашивает он. — О, этот престарелый монстр — радость и гордость Барнса, — отвечает Тони. Клинт с грохотом роняет гаечный ключ. — Кажется, ее зовут Люси. Он не часто позволяет мне осматривать ее, в основном занимается сам — Черт, Тони! — кричит Клинт. — Ты… он же ненавидит меня. Зачем тебе понадобилось, чтобы я возился с его грузовиком? Я обязательно что-нибудь сломаю, и он возненавидит меня еще больше. — Зачем тебе что-то ломать? — Тони удивленно вскидывает брови. — Я не механик, — поднимая руки и пятясь от машины, отвечает Клинт. Конечно, он мало что успел сделать, но… он не знал, как работает система охлаждения и вполне мог испортить ее, ведь минуту назад он делал что-то именно в том месте. — Я бы не дал тебе дотронуться до нее, если бы не был уверен в том, что ты знаешь, что делаешь. — Черт, Тони. Ты меня даже не знаешь, — качает головой Клинт. — Я идиот и… я неуклюжий. И я постоянно что-то ломаю. — Правда? А я был уверен, что ты не идиот, Баскин Робинс, — ухмыляется Тони, глядя на испуганного Клинта. — И кто, скажи мне на милость, ничего не ломает? Я все время что-нибудь ломаю. Это предлог, чтобы сделать это лучше. Клинт смотрит на разбросанные по бетонному полу обломки того, над чем работает Тони. Обломки того, что когда-то было автомобилем. — Почему-то меня это не удивляет, — качает головой он. — Но если я все испорчу… — Ты не боялся ничего испортить до того, как узнал, что она принадлежит Барнсу. В чем дело, колись? — Он ненавидит меня, — повторяет Клинт, хотя понимает, что это является довольно слабым оправданием. И сейчас это не совсем правда. Баки… в последнее ведет себя неплохо, и Клинт даже начал думать, что их физическое влечение взаимно. — Во-первых, Птичий Мозг, нет. Я видел, как Барнс поступает с теми, кого ненавидит. Все вокруг становится… очень грязным. А во-вторых, ты хочешь сказать, что за всю жизнь никто не испытывал к тебе неприязни? Должен сказать, что я никак не смогу в это поверить. Ведь ты вроде как мудак. — Сам мудак, — парирует Клинт, и Тони ухмыляется. Ладно, может, Клинт и ведет себя, как истеричка. — Никогда не утверждал обратного, но серьезно, что тебя так раздражает в Барнсе? Я хочу, чтобы он прижал меня к стене и набросился на меня. Желательно, губами. Этого Клинт не говорит, а пожимает плечами.  — Не знаю, — отвечает он. — Впрочем, это не имеет значения. Я не пробуду здесь столько, чтобы это начало иметь значение. — Ага, тебе надо встретиться с братом, — в такт словам кивает Тони, и в его голосе звучит такое сомнение, что у Клинта моментально встает дыбом шерсть. Почему ему здесь никто не верит? — Ну, и как дела? Клинт проглатывает ответ и смотрит на грузовик — Люси, или как ее там. Он молчит и пожимает плечами. Если быть честным с самим собой, — а Клинт старается никогда этого не делать, потому что честность с самим собой очень угнетает, — он не знает, как обстоят его дела. Барни его еще не нашел или, может, уже знал, где он, но ему пока было небезопасно с ним связываться. Клинт отказывается думать, что Барни не пришел потому, что не смог. Из-за того, что те, кто искали Клинта, нашли Барни. Барни умный, он знает, как о себе позаботиться. С Барни все в порядке, и в один прекрасный день он придет и спросит Клинта, о чем, черт возьми, тот думал. Обычно именно так и все и происходит. Не то чтобы Клинт когда-либо попадал в подобные ситуации, но в его прошлом были определенные закономерности. От дальнейших расспросов Тони о брате Клинта спасает скрип открывающейся двери, и он с облегчением оборачивается, чтобы посмотреть, кто пришел. Это не человек. Это… собака? Оно похоже на собаку. У него цвет, как у золотистого ретривера, но уши острые, как у хаски, а ростом оно примерно Клинту по грудь. Это чудовище. Клинт несколько раз моргает, но, похоже, оно реально, а по мере его приближения становится ясно, что здесь нет никакого обмана зрения или проблем с перспективой — зверь действительно настолько велик, насколько Клинту показалось вначале. Он думал, что его волк огромный, но это…  — Их что, здесь чем-то особенным кормят? — спрашивает он. Тони поворачивается и широко улыбается животному, нисколько не удивляясь его появлению. — Привет, Капитан, — с ухмылкой говорит он. — Как хорошо, что ты к нам присоединился. — Это твое? — спрашивает Клинт, потому что был абсолютно уверен, что Тони любит кошек. Ему должно было быть удобнее с питомцами, делающими то, что они хотели, а не с теми, которых нужно было выгуливать и которым нужно было уделять внимание. — О да, это мое, — улыбается Тони. Собака подходит к нему, садится и вываливает изо рта язык, как будто ей смешно. Она смотрит на Клинта, подставляет голову под ладонь Тони и радостно гавкает. — Пришел меня проведать, да? — спрашивает Тони, гладя огромную голову. Собака фыркает, встает и подходит к Клинту, который протягивает руку, чтобы собака понюхала ее. Она нюхает пальцы, а потом облизывает их. Клинт смеется. — А я и не знал, что у тебя есть собака, — говорит он, почесывая пса — Капитана — за ухом. Тот закрывает глаза и виляет хвостом, с глухим звуком барабаня им по полу. — Точнее было бы сказать, — это у него есть я, — усмехается Тони. — Он… большой, — уважительно говорит Клинт, и Тони снова смеется. — Да, он у меня большой мальчик. В нем есть что-то от волка, и мне нравятся большие. Собака снова фыркает, поворачивается и идет обратно к Тони, очевидно, довольная вниманием, которое оказал ей Клинт. — Такие маленькие городки, как этот, — идеальные места для больших собак, — говорит Клинт. — В большом городе, в квартире, им попросту не хватит места. Чего уж говорить о цирке, думает он. Это был еще один рот, который нужно было кормить. Поэтому все их животные были исключительно рабочими животными. — Ага, — кивает Тони, поглаживая Капитана. — Это одна из причин, по которой я переехал сюда. Раньше я жил в Нью-Йорке. — Ты переехал сюда ради того, чтобы завести собаку? — спрашивает Клинт. — Я переехал, чтобы оставить его, — отвечает Тони. Клинт хмурится, потому что это звучит немного странно. Но Тони гладит собаку, а та радостно виляет хвостом и влюбленно смотрит на него большими собачьими глазами. Так что, кто Клинт такой, чтобы рассуждать о том странно это звучит или нет. Это не его дело. Если он не хочет, чтобы кто-то совал нос в его дела, ему не стоит лезть в дела Тони. — Так, — говорит Тони. — До того, как появился мой малыш, ты рассказывал о своей опрометчивой влюбленности в нашего бармена. Клинт абсолютно уверен, что об этом они не говорили. Хотя его всегда привлекали люди, которые его ненавидели. Как та блондинка, которая присоединилась к цирку на один сезон. Она была великолепна и умела метать нож. А еще она была убеждена, что Клинт — воплощение дьявола. Так что, возможно, Клинт хотел бы увидеть Баки Барнса голым. И, возможно, хотел бы устроить с ним парочку раундов яростного секса. Это было вполне разумным и взрослым желанием. Но это не значило, что он был влюблен. Клинт смотрит на грузовик, а потом на собаку. В этом городе с животными явно что-то не так. Все они выглядят такими смышлеными, как будто понимают английский, но это просто смешно, ведь они животные. Хотя у них такое выражение глаз, будто они знают, о чем Клинт думает. Это нервирует. — Я не влюблен, — сообщает он не столько Тони, сколько уставившейся на него собаке. — И нам обязательно говорить об этом? — Ну… о своей семье ты разговаривать не хочешь, — пожимает плечами Тони. — Поэтому беседа о том, что ты смотришь на Барнса так, будто хочешь облизать с головы до ног, кажется неплохим компромиссом. К тому же, ты спокойно работал над этим грузовиком, пока не узнал, чей он. И вот тогда у тебя случился приступ. — Вовсе нет, — мотает головой Клинт. — Ты был похож на девицу из романа. Твоя грудь вздымалась, и ты весь трепетал, — продолжает Тони. — Начитался любовных романов? — Ага, — кивает Тони. — Но вернемся к сути. Ты обнаруживаешь, что это грузовик Барнса, и тут же начинаешь паниковать из-за того, что что-то сломаешь. Довольно сильная корреляция, тебе не кажется? — Я и до этого думал, что могу что-то сломать, — отвечает Клинт. — Есть вещи, в которых я действительно хорош, но это… — он обводит рукой мастерскую, — … в них не входит. — Почти уверен, что это полная чушь, — хмыкает Тони. Его собака, видимо, почувствовав беспокойство Клинта, подходит к нему и кладет огромную лапу ему на ногу. Она почти такая же широкая, как бедро Клинта. — Ты превосходен в бильярде, — продолжает Тони, — ты сделал из облезлого, полусгнившего пансиона настоящий дом и доказал, что являешься довольно неплохим помощником, что от меня звучит неслабой такой похвалой. Ты даже выдвинул пару разумных идей, так что… — С бильярдом все просто, — пренебрежительно машет рукой Клинт. — Надо просто бить кием в правильное место. — Рассчитав при этом угол, силу тяги и вращение, — добавляет Тони. — Я ничего в этом не понимаю, — пожимает плечами Клинт. Это звучит слишком сложно для простой игры, цель которой — загнать шары в лузы. — Думаю, я просто знаю, как обращаться с палкой и шарами, — ухмыляется он. — А пансион… это просто физический труд. Даже такой тупой деревенщина, как я, может заниматься физическим трудом. — Я почти уверен, что на самом деле это называется столярное дело, и люди тратят годы на то, чтобы обучиться ему, — возражает Тони. — Ты должен прекратить эту самокритику, Певенси. У тебя есть навыки, и ты должен ими гордиться. — О, я знаю, что у меня есть навыки, — складывая руки на груди, говорит Клинт. — Я просто хочу сказать, что ты их еще не видел. Если бы Тони увидел, что он умеет вытворять с луком, он бы понял, что все остальное… вообще ничего не значит. Клинт может целую кучу вещей, но по-настоящему хорош только с луком в руке. — Ну, так, может, покажешь, — говорит Тони. — Или бедный тупой деревенщина боится? Клинт неловко ерзает. Это слишком близко к тому, что он предпочел бы никому не раскрывать. — Может, нам… вернуться к работе? — спрашивает он, кивая на грузовик. — Чтобы Барнс не содрал с меня шкуру заживо. — Уверен, он хочет содрать с тебя далеко не шкуру, — ехидно тянет Тони. — Уверен, это звучит не так возбуждающе, как тебе кажется, — отвечает Клинт. — Ой, ты чего? — шипит Тони. — Ладно, ладно, Кэп, не буду я к нему приставать. Ты слишком требовательная собака. Ой, да ладно, не смотри на меня так. Клинт вздыхает, не обращая на них внимания, поднимает гаечный ключ и ждет, пока вернется Тони. *** Когда Баки заходит в кафе, он видит восторженно разглядывающего гамбургер Робина. По подбородку у него течет жир, а на верхней губе висит кусочек маринованного огурца. У него как у хомяка раздуты щеки, и, по идее, он должен выглядеть максимально непривлекательно, но Баки почему-то улыбается. Клинт с наслаждением стонет, откусывая очередной кусок, и эти звуки кажутся Баки одновременно и непристойными, и смешными. Он уже смирился с непреодолимым желанием прижать Робина к ближайшей поверхности и сделать так, чтобы тот закричал, но всплеск вот такой симпатии — это что-то новое. Сегодня вечер понедельника, бар закрыт, и Баки может позволить себе роскошь провести вечер так, как хочется. Готовить — не вариант, значит — кафе. И вот удача — сегодня на гриле даже не Виж. — Привет, высокий, темный, сероглазый, — кричит Дарси. — Что я могу для тебя сделать? — Бургеры выглядят неплохо, — отвечает Баки, оглядываясь на Робина, который, кажется, читает своему гамбургеру поэму о любви. Дарси хмыкает. — Ага. Я понятия не имею, как ему удается столько запихивать в рот, — качая головой, говорит она. — Мне все время кажется, что он вот-вот задохнется, а я потом должна буду объяснять офицеру по охране здоровья и безопасности, что это он сам во всем виноват. И знаешь, похоже, у него напрочь отсутствует рвотный рефлекс. Это чудо какое-то. Баки не хочет думать о наличии либо отсутствии у Робина Певенси рвотного рефлекса, поэтому сердито смотрит на ухмыляющуюся Дарси. — Так ты хочешь бургер? — спрашивает та. — Нет, как обычно, спасибо, — отвечает Баки. — Сейчас подам. Садись. Баки задумывается, сесть ему одному или продолжить попытки казаться «милым». — Сяду, пожалуй, с этим чудом природы, — в конце концов говорит он. — Что, теперь он тебе нравится? А я подумала, что ты поклялся всеми своими предками уничтожить его, — она поднимает бровь. — Я был не настолько плох, — возмущенно бурчит Баки. — Ага, продолжай убеждать себя в этом. — Ну… и, может, он не так плох, как я думал. — «Не так плох?». Будь осторожен, Барнс, а то люди начнут выдумывать всякое, — она дергает бровями. Баки качает головой и отходит от нее. — Ты разбиваешь мне сердце, мишка Баки, — кричит она ему вслед, но он не оборачивается, а подходит к Робину и садится напротив. Увидев его, Робин загорается, как лампочка, и открывает рот, чтобы что-то сказать, но тот оказывается забитым под завязку, и тогда Робин начинает быстро жевать. — Привет, Баки! — проглотив, улыбается он. — Как ты? — Да вот, пришел поужинать и решил составить тебе компанию. — Здорово. У Сэма с Нат свидание, так что они прийти не смогут. Хреново быть ими, потому что это чудесные гамбургеры. Самые лучшие, — он так влюбленно смотрит на лежащую на тарелке половину гамбургера, как будто хочет на ней жениться. Он берет ее, благоговейно подносит ко рту и откусывает еще один огромный кусок. — Они неплохи, — говорит Баки, — но не самые лучшие. Робин сердито мычит и решительно размахивает свободной рукой. Баки понятия не имеет, что он хочет сказать, но суть ясна. Он отрицательно качает головой. — Самое лучшее в меню… Подходит Дарси и ставит перед ним большую тарелку со стопкой оладий и горкой зажаренного бекона и кувшинчик с сиропом.  — Ваш ужин, сэр, — говорит она. — Спасибо, Дарси. Она отдает ему честь. Баки смотрит на стол и улыбается. — Это что, смайлики? — спрашивает Робин, придвигаясь поближе, чтобы получше рассмотреть. — Из черники, — кивает довольный Баки. — Кла-а-асс, — тянет Робин. — И ты всегда ешь это? — А кто отказался бы от смайликов в оладьях? — спрашивает Баки, аккуратно наливая сироп. — Эрик делает их только для него, — сообщает Дарси. — Потому что я особенный, — гордо заявляет Баки. Робин все еще улыбается ему и пахнет удовольствием. Баки вдыхает поглубже. — Ты любишь оладьи со смайликами, — ухмыляется Робин. — У тебя с этим проблемы? — откусывая первый кусок, спрашивает Баки. У Эрика получаются чертовски вкусные оладьи. — Вот уж не думал, что увижу нечто подобное, — хмыкает Робин. — Никому не говори, — Баки наставляет на него вилку. — Не хотелось бы тебя убивать. — А кому я скажу? — пожимает плечами Робин. — О тебе тут и так все всё знают. Но я все равно думаю, что бургеры вкуснее. — Да что ты говоришь? Ты же даже не пробовал. Робин протягивает через стол руку, хватает с тарелки Баки оладью и запихивает в рот. Маленькая капля сиропа повисает в уголке его губ, и Баки видит, как появляется розовый язык, и капля исчезает. — Да, ты прав, неплохие оладьи, — говорит Робин, облизывая губы. Баки сглатывает — во рту пересохло. Он смотрит на растрепанные волосы Робина и не думает о том, чтобы зарыться в них пальцами и немного потянуть. Он чувствует тепло его ног под столом, и они настолько близко, что если бы Баки немного сполз по дивану вниз, то прижался бы к ним коленями. Он чувствует запах собственного растущего возбуждения и запах Робина, смешанный со сладким ароматом черники. Они пристально смотрят друг на друга, и Баки готов поклясться, что чует не только свое возбуждение. Мгновение растягивается, и ему начинает казаться, что сейчас что-то произойдет. Раздается звук вибрации телефона, лежащего у него в кармане, и от неожиданности Баки дергается. Робин тоже вздрагивает и удивленно оглядывается по сторонам. На экране написано «Стив», и это, наверное, к лучшему. Значит, Баки должен ответить. — Баки, — напряженным голосом говорит Стив. — Похоже, ты был прав насчет койота. Баки матерится, встает, придвигает свою тарелку к Робину и кивает ему. — Можешь доесть, а мне надо бежать, — и, не дожидаясь ответа, выходит из кафе. — Что случилось, Стив? — К западу от города появился запах. Это чужая стая, и она пахнет злостью. — Койоты? — Не все. Но волков нет. Там много диких собак-оборотней. Это может стать проблемой. — Они знают, что без разрешения на территорию другой стаи лучше не соваться, — говорит Баки. — Если на нашей территории находится их беглец, и они думают, что мы ему помогаем… — Стиву не нужно договаривать, Баки и так понимает. Он так и знал, что койот — это беда. Выпрашивает еду, да еще и не пахнет. — Я попытаюсь назначить встречу, но не знаю, кто они и откуда. И я даже не знаю, чего они хотят. Возможно, это совпадение. Но они могут не соблюдать Пакт; ты же знаешь, как оборотни не-волки не любят его. Это политический кошмар, мысленно резюмирует Баки. Как раз то, что им сейчас так нужно… — Что мне делать? — Я ввожу комендантский час для всех, кто не пойдет на переговоры. Проследи, чтобы все разошлись по домам. — Комендантский час? Уверен? — Баки останавливается и оглядывается. Еще слишком рано, и на улицах полно народу. Бар, может, и закрыт, но город еще не спит. Убрать всех с улиц будет совсем непросто. — Уверен, — говорит Стив. Голос у него был усталым, но он держался. Стив никогда не отступал. Иногда Баки жалел, что он решил бороться за право стать альфой стаи, но Стив был создан для того, чтобы вести за собой, так что… — Их много, Бак. Мы не можем так рисковать. — Я знаю, просто удивляюсь, что ты это понимаешь, — отвечает Баки. — Я сделаю все, что смогу. А потом приду на место встречи. Куда? — На Лунную поляну, — отвечает Стив, и Баки закатывает глаза. Стив, может, и говорит, что делает все по правилам, но вести переговоры на Лунной поляне, там, где максимально сконцентрирован запах стаи… это пассивная агрессия, вот что это такое. — Встретимся там, — Баки вешает трубку и оглядывается. Это будет весело. Он оказывается прав. Люди не хотят уходить. Они хотят толпиться на улице и сплетничать о том, что происходит. Только его неофициальное положение одного из советников альфы вынуждает их прислушаться к его словам. Кто-то идет домой, а кто-то отправляется на поляну, чтобы посмотреть на переговоры. Когда Баки начинает казаться, что он, похоже, справился, он видит бредущую по главной улице одинокую фигуру. — Робин? — кричит Баки. — Баки? — Робин оборачивается. — Куда все подевались? У меня что, часы отстают? Не думал, что уже так поздно. — Нет, не отстают, — вздыхает Баки. Комендантский час — это, скорее всего, перебор, но если та стая не соблюдает Пакт, то человеку, в одиночку бродящему по улицам, может угрожать опасность. — Шериф ввел комендантский час. — Он тебе поэтому звонил? — спрашивает Робин. — Из-за комендантского часа? — В округе появилась стая диких собак, — говорит Баки, не сильно отходя от правды. — Сотрудники контроля за животными думают, что она может быть опасной. Пойдем, я отведу тебя в пансион. — О… кей… — Робин прищуривается, но Баки сохраняет невозмутимое выражение лица. Они быстро доходят до пансиона, но как только оказываются у двери, раздается яростный лай. Это явная агрессия. Баки чуть ли не силой впихивает Робина внутрь. — Закрой окна и двери и сиди тут, — говорит он. Это не поможет полностью избавиться от человеческого запаха, но сделает его менее очевидным. — А как насчет Сэма и Наташи? — спрашивает Робин, оглядывая пустой пансион. — Они, наверное, застряли где-нибудь в другом месте, — отвечает Баки. На Лунной поляне, со Стивом, где сейчас должен быть и я, не говорит Баки. — Оставайся здесь. — А ты? — спрашивает Робин. — Со мной все будет в порядке! — он толкает Робина в темное здание и закрывает дверь. — А теперь запрись. Раздается вой. Баки узнал бы его, где угодно. Это Стив. Баки должен быть там. Он может только надеяться, что Робин окажется достаточно благоразумным для того, чтобы остаться на месте. Баки бежит в лес, раздевается и перекидывается. Волком бежать быстрее. Теперь он чувствует запах чужой стаи, и у него начинает жечь нос. Их лай то затихает, то звучит снова. Баки выскакивает на поляну. Волки расступаются, и он молчаливой смертоносной тенью застывает рядом со Стивом. Альфа-койот обводит его оценивающим взглядом, отмечая и размеры, и отсутствие передней лапы. Тут и койоты, и собаки динго, и гиены, и даже парочка лис. Наташи не видно. Она, как всегда, следит за происходящим из засады. Но Тони здесь. Он ни за что не отпустил бы Стива одного, а тот выглядел так, будто разнообразие членов стаи его совершенно не смущало. Баки надеялся, что чужаки ничего об этом не скажут, потому что Стив терпеть не мог, когда оскорбляли его пару. Стив запрокидывает голову и снова воет, сообщая стае, что переговоры вот-вот начнутся. Баки хочет присоединить, но сейчас не время. Сейчас время Стива — их альфы. Вой затихает, Стив выпрямляется, смотрит на чужого вожака, и все остальные замолкают. *** Клинт не очень хорошо умеет исполнять приказы. Он слишком много думает. Это проблема. И он не очень хорошо умеет оставаться на месте, когда считает, что люди, которые ему небезразличны, в опасности. Лай продолжается, и это похоже на лай адских псов. Клинт задумывается, а не происходит ли здесь что-то вроде культа. Это многое объяснило бы. Он мог бы запереться, как велел сделать Баки, и дождаться завтрашнего утра, но это звучало довольно дерьмово. Он не позволит адским псам разорвать его друзей в клочья. Клинт хватает лук и колчан, вылезает из окна на крышу веранды и взбирается на ближайшее дерево. Он прекрасно чувствует себя на высоте и отлично держит равновесие. Лес густой, деревья стоят близко друг к другу, поэтому ему легко перебираться с ветки на ветку. Он немного похож на охотящегося на орков Леголаса. Он идет на шум на северо-западе от города, и ветер дует ему в лицо. Внезапно лай прекращается, оставляя после себя гулкую тишину. А потом раздается вой. Он отдается эхом от деревьев, поэтому Клинту кажется, что звук идет со всех сторон и что он окружен. Он смотрит вниз и видит цепочку следов, тянущихся в одном направлении. Он перекидывает лук через плечо, чтобы держаться обеими руками, и следует за ними. В конце концов он замечает кого-то, похожего на собаку, бегущую между деревьями. А потом еще, и еще. У Клинта перехватывает дыхание. Это, должно быть, стая диких собак, хотя ему кажется, что в темных тенях леса он видит какие-то большие фигуры. Там мелькает кто-то со светлой шерстью. Возможно, это собака Тони — Капитан. Он и раньше думал, что в лесу много волков, но это… Сердце бешено бьется в груди. Они очень быстрые и похожи на хищников. Если они заметят его, он не сможет уйти. Он застрянет на этом дереве, пока они не решат оставить его в покое. Конечно, он мог бы убить нескольких, но их больше, чем стрел у него в колчане. Ни Баки, ни Сэма, ни Наташи не видно. Насколько Клинт может судить, здесь нет ни одного человека, и он начинает сожалеть о принятом решении. Он ждет, пока собаки исчезнут во мраке, и смотрит им вслед, ища хоть какие-то признаки находящихся поблизости людей. Свет тускнеет — луна чуть больше полумесяца. В ночном лесу даже исключительное зрение Клинту не помощник. Вой прекращается, а Баки так нигде и не видно. Скорее всего, он пошел проверить кого-нибудь, а не сюда… Клинт решает вернуться. На обратном пути он пару раз поскальзывается, но вовремя хватается за ветки и не падает. Руки поцарапаны, на груди и животе — синяки и ссадины, но он жив. Он возвращается через окно и кладет лук на место, слушая, как снова начинают лаять собаки. Он закрывает раму на щеколду и старается не вспоминать о плывущих по лесу темных силуэтах. Он надеется, что сотрудники комитета по контролю за животными знают, что делают. *** Клинту нужно место, чтобы подумать. Этот город становился все более странным. В какое бы помещение он теперь ни зашел, находящиеся там люди сразу замолкали или меняли тему разговора. Он чувствует, как снова обостряется паранойя, значит ему нужно срочно уйти от всего этого. Подняться над всем этим. Туда, где можно дышать, где дома не смотрят осуждающе и где на него не давят узкие улочки. Ему надо наверх. Самое высокое здание в городе — библиотека. Он бывал там пару раз, потому что, вопреки распространенному мнению, умел читать. Библиотекарь, мисс Картер, суровая женщина, которая, вероятно, могла бы остановить человеку сердце, просто посмотрев на него, подозрительно косилась на Клинта, пока он почти час читал книгу о разновидностях обитающих в США волков. Но расстроенной она не выглядела, просто была настороженной. Как и весь остальной город. Но сегодня он не пойдет внутрь. Сегодня знания ему ни к чему. Сегодня его интересует вид с крыши. Лазить по зданиям не трудно, если знаешь, что делать. В стенах полно мест, за которые можно зацепиться, поэтому, если вы обладаете правильной техникой, вы сможете без труда оказаться наверху. Клинт, конечно, не акробат, так что техника у него примерно три из десяти, но он все равно добирается до крыши, и оказывается прямо под чистым, открытым небом. Деревья тянутся настолько далеко, насколько хватает глаз, и там, на горизонте, темная зелень сменяется яркой синевой. Люди внизу занимаются своими делами, выгуливают собак, разговаривают с соседями и заходят в магазины. Дети выстраиваются в очередь за мороженым. Клинт глубоко вдыхает, пробуя воздух на вкус. Разница всего в три этажа, но здесь он намного слаще. До этого момента он не понимал, как ему не хватало этого взгляда на мир с высоты птичьего полета. Он так давно не сидел на платформах под самым куполом и не взбирался на самую вершину шеста. Все это время он оставался на уровне земли. Как он вообще выжил? Клинт садится на край ограждения и свешивает ноги вниз. Вот помощник шерифа Наташа выслушивает двух спорящих из-за фена домохозяек. А вот Дарси Льюис из кафе тащит куда-то доктора Джейн — ветеринара, которую Тор подталкивает сзади. Вот Питер сидит на лавочке у парикмахерской и, покачивая головой, строчит что-то в блокноте. Вот шериф и Баки… Нет, Клинт не станет на него смотреть. Весь смысл прихода сюда состоит в том, чтобы не думать об этом. Мысли резко замирают, когда краем глаза он видит какое-то движение. Он поворачивает голову, очень надеясь, что это не мисс Картер, которая забралась сюда, чтобы поделиться с ним своими мыслями. Она напоминала Клинту школьную учительницу, ту самую, которая как-то усадила его в учительской и долго расспрашивала о том, все ли у него в порядке дома, а потом была сильно недовольна его ответом. Мисс Картер казалась ему крайне эффективной и очень целеустремленной. Клинт не знал, смог бы он вынести, если бы она вдруг решила за что-нибудь отчитать его. Он, наверняка, выдал бы ей все свои секреты. Тут никого нет. Но глаза — не уши. Это слух Клинта переживал сейчас не лучшие времена, поэтому даже когда он напрягался, то слышал лишь общий фоновый шум ветра. Глаза обычно оказывались правыми. От ушей можно было ждать любой подлянки, но глазам Клинт доверял безоговорочно. Если он видел, как что-то двигалось, значит, что-то двигалось. Он медленно встает и обходит крышу по периметру. В углу находится небольшая встроенная каморка, в которой обычно размещают генераторы и кондиционеры, и это единственное место, где можно спрятаться. Клинт открывает дверь, ожидая увидеть енота, опоссума или еще какое-нибудь бесстрашное животное, решившее обосноваться на крыше. Увидеть сидящих между трубами и кабелями детей он никак не ожидает. Тут совсем мало места, к тому же темно и неуютно, хотя они, похоже, свили себе гнездо, укрывшись… это что, куртка Сэма? На Клинта настороженно смотрят две пары огромных глаз. Девочка и мальчик, подростки. Клинт делает шаг вперед, чтобы не слепило солнце, и ему кажется, что их глаза светятся. Это длится всего секунду, и Клинт одергивает себя. Это дети, а не монстры. — Привет, — мягко говорит он, потому что они выглядят так, будто готовы вот-вот сорваться с места. — Похоже, вы нашли неплохое убежище. Девочка растерянно смотрит на него, а мальчик прищуривается. — На что уставился, старик? — вскидывается он, и девочка предостерегающе смотрит на него. — Ребята, вы же в курсе, что в пансионе удобнее? Там есть кровати и все такое, — говорит Клинт. — Все нормально, нам и здесь неплохо, — говорит мальчик, отодвигаясь от Клинта подальше. — Знаю, он выглядит не очень, но внутри намного лучше, — продолжает Клинт. Он понимает, каково это — торчать на холоде, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. — И там есть е… — он замолкает, когда до него доходит. — Но вы и так это знаете, да? Черт… это вы воровали еду из кухни… и из кафе. Мальчик вскакивает, хватает Клинта за ворот майки и дергает на себя. Клинт очень не элегантно заваливается вперед, и звук, который он издает, — это нечто среднее между визгом и бульканьем. — Ты никому не скажешь, — шипит мальчик. — А если скажешь… Ему на плечо опускается рука девочки, и он замирает. — Мы не хотим никого обижать, — говорит она. Клинт подмечает, что она не говорит «мы не будем». — У нас просто нет денег. Мы пытались добраться до города, чтобы повидаться с тетей, но я заболела. — Понимаю, — кивает Клинт. — Ты? — пренебрежительно спрашивает мальчик. — Ты слишком жирный, чтобы понять, что такое голод. — Эй! Это все мышцы, — возмущается Клинт. Мальчишка насмешливо хмыкает, а Клинт демонстрирует ему бицепсы, потому что не хочет, чтобы с ним так разговаривал какой-то пацан. Конечно, в последнее время у него не было настоящих тренировок, и сейчас пресс, возможно, не так явно очерчен, но он перетаскал и распилил столько досок, что мышцы у него в полном порядке. А еще, он совсем не старый. — Слушайте, — продолжает он, — Сэм, владелец пансиона, прекрасный человек. Я не смог ему заплатить, и он разрешил мне вместо этого привести в порядок дом. Он не позволит вам умереть с голоду. Если вы пойдете со мной, я сам все ему объясню. — Нет! — в два голоса говорят дети. — Больше никому не рассказывай, — просит девочка. — Мы… Клинт видит у нее в глазах страх, и мальчик, должно быть, что-то почувствовав, отпускает Клинта и обнимает ее за плечи. — Ясно, — кивает Клинт, потому что понимает, что это взгляд человека, который от чего-то бежит. — Понятно. Так чем я могу вам помочь? Они в недоумении смотрят на него. — Вам нужны одеяла? Я могу принести еды, чтобы вам больше не пришлось воровать. Я даже могу… починить дыру в крыше, чтобы… — Знаем мы эти фокусы, — резко перебивает его мальчик. — Мы пойдем с тобой, а ты позвонишь шерифу. Я видел, как ты с ним разговаривал. — Я не собираюсь… — Клинт вздыхает. — Слушай, шериф — классный парень, к тому же я знаю, как это — не хотеть общаться с копами… — он замолкает. Дети подозрительно смотрят на него. — Давайте попробуем еще раз, — вздыхает Клинт. — Привет, я Клинт, приятно познакомиться. — Я Ванда, а это мой брат — Пьетро, — говорит девочка. — Приятно познакомиться, Клинт. Хотя я думала, что тебя зовут Робин. Упс… Вот она, его тайная личность. — Как я уже говорил, я кое-что знаю о нежелании разговаривать с копами, — пожимает плечами он. — А еще я как-то раз целую неделю питался содержимым мусорных баков. — Это отвратительно, — морщит нос Пьетро. — Нет ничего отвратительного, когда ты голодный, — говорит Клинт. — А вы молодцы — держитесь вместе. Это хорошо. Братья и сестры должны держаться вместе. Хотя вы слишком маленькие, чтобы путешествовать без взрослых. — Мы не маленькие, — вскидывается Пьетро. — Сколько вам? Двенадцать? — ухмыляется Клинт. На вид им около шестнадцати, но Клинт родился готовым выводить людей из себя. Особенно мальчишек, называющих его стариком. — Нам восемнадцать, — выпрямляясь, говорит Пьетро. Клинт прекрасно видит, что он врет. — Как скажешь, малыш. Но я все равно могу вам помочь. — Они тебя выследят, — говорит Пьетро. — Зачем им это? — спрашивает Клинт. — Серьезно, я думал, что это у меня паранойя. Просто дай мне самому с этим разобраться. Вам повезло, что тебя до сих пор никто не поймал. Пробираться в дома? Это чертовски опасно. — Я быстрый. — И следующий парень, в чей дом ты залезешь, будет тоже быстрым, но с дробовиком, — говорит Клинт. — Теперь, когда я буду вам помогать, тебе больше не надо этого делать. — Зачем? — спрашивает Ванда. — Почему ты хочешь нам помочь? Клинт неловко трет шею. — Я, конечно, не знаю, что привело вас сюда, ребята, но я был в похожей ситуации и понимаю, что это отстой. — Ты ни хрена не знаешь, старик, — говорит Пьетро, складывая руки на груди и поворачиваясь к сестре с классическим «ты только посмотри на этого придурка» взглядом. Но Ванда смотрит на Клинта так, будто видит насквозь. — Спасибо, — говорит она. Пьетро изумленно вскидывает брови. — Нет! Мы не можем ему поверить. Он все им расскажет. Ванда смотрит на него.  — Мы не можем всю жизнь никому не доверять, — тихо говорит она и поворачивается к Клинту. — Мы недолго пробудем в городе. Как я уже сказала, мы хотим добраться до тети. Там я буду учиться, а Пьетро сможет найти работу. Мы пробудем тут всего несколько дней, пока не убедимся, что вокруг безопасно. — Вы от кого-то прячетесь? — спрашивает Клинт. — Да, — отвечает она. — Но они не рискнут залезть на территорию шерифа. Ему это не понравится. Ее рассуждения кажутся Клинту странными, но они точно знают тех, кто их преследует, лучше него. Может, это какая-то банда. — Ну, если вы уверены… — говорит он. — Что вам нужно кроме еды и воды? Пьетро не переставая бурчит, но Клинту с Вандой все же удается составить список необходимых вещей, и они договариваются, что Клинт принесет их завтра. Клинт уже собирается уходить, но Ванда засовывает ему что-то в нагрудный карман футболки. Это растение. Веточка с несколькими фиолетовыми колокольчиками. Они довольно милые. — Спасибо, — говорит Клинт. Они его любимого сине-фиолетового цвета. — Это аконит, — говорит Ванда. — Он защитит тебя от волков. — От волков? — переспрашивает Клинт. — Хорошо… Они в основном живут за городом, а один вроде как мой приятель. Ну… в смысле… иногда он околачивается поблизости. Не думаю, что можно дружить с волком. Существует небольшой языковой барьер. Ванда улыбается и качает головой. — Он ни хрена не знает, — вздыхает Пьетро. — Он понятия не имеет. — Он разберется, — кивает Ванда. — Он умнее, чем кажется, и аконит его защитит. Немного неловко слушать, когда о тебе говорят так, будто тебя здесь нет, к тому же Клинт не думает, что ему нужна защита, тем более — от волков. Но если этот красивый фиолетовый цветок поможет ему с его сердитыми бывшими коллегами, ищущими свои деньги, то он с удовольствием возьмет его. — Спасибо, — повторяет он. — Значит, завтра я принесу вещи. Он машет им и спускается на землю, позволяя зданиям снова поглотить небо.