Lost & Found

Клинт думает, что проще всего будет разжиться едой в пансионе. Там он обедал, и Сэм разрешал ему брать из холодильника все, что он хотел. Клинт чувствует небольшую вину, но потом вспоминает голодных детей и успокаивается. Им пища нужнее, чем Сэму. Подойдя к кухонной двери, Клинт слышит голоса. Он не собирается подслушивать, только не с его ушами. Но отдельные слова все равно звучат довольно отчетливо. — Нам ни к чему вступать с ними […], — говорит Наташа. — Они просто хотят получить то, что принадлежит им и […]. Клинт застывает. Сердце начинает долбиться в ребра, а горло перехватывает. Это звучит плохо. Он поворачивается к двери лучше слышащим ухом. Он не может поверить, что Стив или Наташа пошли бы на сделку с Жаком, но если кто-то и знает, что люди не всегда такие, какими кажутся, то это Клинт. Неужели Жак нашел его раньше Барни. Да, похоже на то. Они нашли его, и теперь Клинт втянул в историю весь город, как и предсказывал Баки. — Люди не могут никому принадлежать! — громко говорит Стив. А вот и ответ на вопрос, хотел ли Жак просто вернуть свои деньги. Клинт догадывался, что надеяться на это было слишком оптимистично. — Но они так не думают. И […]. Я понимаю, что […], — говорит Наташа. — Я тоже, — соглашается Баки. — Они не […] — голос становится еле слышным, и Клинт медленно идет поближе. — Мы никого не сдадим, — говорит Стив. Клинт резко втягивает носом воздух. Стив на его стороне. Он готов расцеловать его. — Безопаснее было бы […]. […] город, Стив, — осторожно говорит Наташа. — Мы даже […]. Это не стоит нашей безопасности. […], — теперь она говорит так тихо, что Клинт вообще перестает что-либо разбирать. Но потом вступает Стив. Его низкий голос Клинт слышит намного лучше. — А чего тогда стоит мой значок? А твой? Какая польза от всего этого, если мы готовы отдавать людей, с которыми будут обращаться, как с собственностью? Нат, мы создали это место, чтобы поддерживать и защищать друг друга. Если сейчас мы забудем об этом лишь из-за того, что это поможет нам избежать каких-то там проблем, то больше не сможем притворяться, что верим в эти ценности. — Они не… — начинает Наташа. — Это не имеет значения, — перебивает Стив. — Мы не знаем точно, что происходит, зато я отлично разбираюсь в плохих ситуациях, и это именно она. Я никого не отправлю туда, где им сделают больно, тем более — детей. Клинт ошарашенно смотрит на узловатые линии дерева на двери. Что он только что услышал? Дети? Какие дети. Здесь нет никаких де… И тут до него доходит. Ванда и Пьетро. Причина, по которой он стоит тут и слушает все это. Они говорят о Ванде и Пьетро. В груди все разжимается. Это не цирк. Это не за ним. Но это значит, что Ванда с Пьетро в опасности. А шериф хочет им помочь. А они ему не разрешают. Честно говоря, Клинт не может их винить. Его собственная история с законом довольно длинна, но не отличается разнообразием. Даже когда он соблюдал все правила, у него были неприятности из-за того, что он находился там, где они не хотели, чтобы он находился. Попытка объяснить, что все выглядело по-другому, не срабатывала. К тому же, он и сам до сих пор не был уверен, что верил в то, что в этом крошечном городке полным-полно порядочных людей. Какая-то часть говорит Клинту, что он прямо сейчас должен пойти на кухню и все им рассказать. Так будет лучше для всех. Но Наташа… она довольно практична, да и Баки высказал свое мнение. Клинт уверен, что все в городе слушаются Стива, но ради безопасности близких люди часто делают сумасшедшие вещи; нет никаких гарантий, что они согласятся помочь Стиву. Так что вместо этого Клинт приступает к плану «А», который является тем еще дерьмом, но другого все равно нет. Он немного отходит назад, специально наступает на скрипящую половицу, подходит к двери и толкает ее. — Привет! У вас что, вечеринка на кухне? — радостно говорит он. — Или я помешал сверхсекретной встрече? — он оглядывается. Сэм тоже тут, ну где же ему еще быть… — А у вас есть тайное рукопожатие? — продолжает Клинт, подходя к холодильнику. — Сэм? Можно я возьму немного еды? Просто умираю с голоду, — он оборачивается. Все четверо подозрительно смотрят на него. Блядь. Он что, прокололся? У него что, на лбу написано «я ворую еду для подростков-беглецов, о которых вы только что говорили»? Он очень надеется, что нет. Он переводит взгляд с Сэма на Стива, потом на недовольно поджавшую губы Наташу, а потом на Баки, вдруг оказавшегося намного ближе, чем думал Клинт. — Ты… — хмурится Баки. — Я что? Клинт проверяет наличие штанов. Нет, к его огромному облегчению, сегодня не такой день. Баки растеряно смотрит на Стива, а тот, хмурясь, наклоняет голову набок, как обиженный щенок. — Откуда у тебя этот цветок? — спрашивает Наташа. Клинт переводит взгляд на торчащее из кармана растение, которое теперь гипнотизируют четыре пары глаз. — Э-э-э… — он даже не думал, что кто-то мог заметить цветок. Это разве не странно? — Нашел? — медленно говорит он. Звучит правдоподобно. В городе полно цветов. Он видел. Он вполне мог сорвать этот, потому что посчитал его красивым. — Где? — спрашивает Сэм. Клинт пожимает плечами. — Ну… дальше по дороге. Он мне понравился. Это становится еще страннее. В чем проблема? Это всего лишь обычный цветок. — В городе? — уточняет Стив. — Ты нашел его в городе? — Э… да, — Клинт оглядывается. Их лица выражают безразличие (Наташа), беспокойство (Стив), отвращение (Сэм) и ярость (Баки). Конечно, Баки злится. Правда, на этот раз Клинт понятия не имеет, что делает не так. — Не любишь петлицы? — спрашивает он, поднимая бровь и напрягаясь в ожидании того, что может случиться. — Он у тебя в кармане, а не в петлице, — рычит Баки. — Он сердится не на тебя, — влезает Наташа. Она и правда, похоже, обладает сверхъестественной способностью читать мысли Клинта. — Так же, как и мы. — Просто этот цветок… — начинает Стив, но замолкает. — Ядовит, — заканчивает за него Сэм. — Он называется аконит и очень ядовит. Очень. Клинт моргает. Это определенно не то название, которое сказала ему Ванда. — Это не твоя вина, — немного грубовато говорит Баки. — Ты не знал. — Тогда, наверное, я не стану его есть, — ухмыляется Клинт. — Если только… это ведь не контактный яд, нет? — он в ужасе смотрит на цветок. Ванда показалась ему милой, но, возможно, все это время она втайне хотела отравить его. Он слишком много знал. Честно говоря, это был бы очень подходящий конец для Клинта Бартона: убитый цветком, подаренным улыбнувшейся ему девушкой. — Нет, не контактный, — качает головой Наташа. — Он ядовит только при приеме внутрь. — О, тогда ладно, — Клинт облегченно выдыхает. Ванда не пыталась его убить. Супер. Наташа встает, подходит к нему и хлопает по груди рядом с цветком. — Оставь себе. Хороший цвет. — Нат, я… — начинает Сэм, но она пристально смотрит на него, и он вскидывает руки. Потом поворачивается к Стиву, но тот пожимает плечами, качает головой и смотрит на Наташу, которая по-прежнему выглядит самой спокойной. Похоже, тут идет разговор, который Клинт понять не может. — Если тебе нравится, оставь себе. Ты никому не причинишь вреда. Хотя мы должны найти, где он растет. Кто-нибудь из местных диких животных может отравиться. Клинт испуганно раскрывает глаза. — О нет… он может навредить животным? — он смотрит на цветок сверху вниз. Тот выглядит таким невинным. Может, Ванда именно это и имела в виду, говоря о защите от волков. Если они съедят его, то отравятся. Клинт морщится. Это звучит довольно ужасно. — Мы займемся этим, — отвечает Стив, кивая встающим Сэму с Наташей. Потом смотрит на Баки и иронично поднимает бровь. Тот упорно не замечает его веселого взгляда, продолжая все еще слишком близко стоять к Клинту. Сэм, проходя мимо, толкает его локтем, и Баки, тряхнув головой, переводит взгляд с цветка на лицо Клинта. — Это не твоя вина, — повторяет он. — Просто плохие воспоминания. — Я уберу его, — быстро говорит Клинт. Он не хочет этого делать, ведь это подарок, а Клинт копит подарки, используя их до тех пор, пока они не развалятся на части. Баки хмурится, а потом пару раз глубоко вдыхает носом. — Нет. Пусть будет у тебя. Я переживу. — Ты идешь, Бак? — спрашивает Стив. — Или остаешься? — Иду, — отвечает Баки. Когда они вчетвером направляются к двери, то выглядят скорее, как похоронная процессия, чем как собиратели цветов. Глядя им в спины, Клинт вспоминает, зачем пришел. — Сэм, так я возьму немного еды? — Конечно, угощайся. И ты не мог бы присмотреть за домом, пока мы не вернемся? — Конечно, — кивает Клинт, открывая холодильник. *** Туалетные принадлежности и другие вещи, необходимые близнецам, достать сложнее, но у Клинта все еще есть несколько купюр, поэтому, после того, как возвращается Сэм, он идет в магазин. Женщина на кассе кажется сейчас даже более обиженной, чем обычно. Клинт думает, что у них не было ни одного полноценного разговора о чем-либо, кроме цен на его бритвенные лезвия. — Это для пансиона, — сообщает он. Она не выглядит убежденной, но все равно кивает, а он запихивает всё в пакеты и отправляется домой. На следующее утро по дороге с вещами на крышу Клинт встречает Наташу. Она в форме и со стаканом кофе в руке. — Направляешься в какое-нибудь тихое местечко? — делая глоток, приветливо спрашивает она. Клинт абсолютно уверен, что она знает всё. — Да, тут недалеко, — пожимает плечами он. Наташа переводит взгляд на пакеты. — Решил взять с собой обед. — Оставайся в городе, — хмурясь, просит она и смотрит на его цветок. — И не забудь про комендантский час. Мы думаем, что дикие собаки все еще могут быть поблизости. Мы рекомендуем всем, кто не знаком с местностью, оставаться в городе. — Хорошо, — кивает Клинт и улыбается. — Без проблем, помощник шерифа, — он знает, как умаслить закон, когда это необходимо. Вернее, знает, как попытаться. В большинстве случаев это звучит довольно саркастично. К счастью, это не тот случай. Она долго смотрит на него, а потом вздыхает.  — Ты же в курсе, что мы не нашли в городе ни одного аконита, — говорит она. Клинт понимает, что она или проверяет его, или предупреждает. С Наташей сложно понять. — Странно, — качает головой он. — Ну, тогда нам, по крайней мере, не придется беспокоиться о собаках. Тони будет в восторге. — Тони? — Наташа удивленно поднимает бровь. — Ну, у него же такая огромная собака… — говорит Клинт, — …Капитан? — Ах да… Капитан… Собака Тони, — ухмыляется Наташа. Клинт не знает, что ее так развеселило, да и, пожалуй, никогда не узнает. Чтобы раскусить Наташу понадобилось бы не одно десятилетие. — Нужна компания? — спрашивает она. Будь это любой другой день, Клинт ответил бы «да». Ему нравилась Наташа. Она была хорошим копом и не пыталась обманом заставить Клинта выдать все свои секреты. Но сегодня у него была цель. Его танцевальная карточка была заполнена под завязку. — Вообще-то, я хотел… кое-что обдумать, — говорит он. — В одиночестве… ну… ты понимаешь… — он ждет очередной шутки, но Наташа просто кивает. — В этом есть смысл. Будь осторожен и не уходи из города. — Есть, мэм, — улыбается Клинт и пытается отдать ей честь, забыв о зажатых в обеих руках пакетах. Конечно же, он бьет себя одним по голове, но Наташа не смеется, хотя и выглядит так, будто сдерживается с трудом. — Осторожнее, — вздыхает она и добавляет: — Тут, вообще-то, довольно много еды для одного. — Я много ем. Не волнуйся, со мной все будет отлично. У меня армированный желудок, — говорит он. Она улыбается, качает головой и проходит мимо него в сторону пансиона. — Хорошего дня, — говорит Клинт, и она отвечает ему тем же, прежде чем закрыть за собой дверь. Клинт старается идти быстро, но не бежать. Бегущий человек выглядит подозрительно. Клинт очень надеется, что не столкнется сейчас со Стивом. Этого не случается. Он всего лишь проходит мимо нескольких людей, которых знает, если не по имени, то в лицо. Они все здороваются с ним и спрашивают, как у него дела, и Клинт начинает чувствовать себя завернутым в успокаивающее одеяло. Если бы не пульсирующая тревога, исходящая от пакетов с контрабандой, он бы чувствовал себя почти как дома. Ему все тут почти так же знакомо, как в цирке. Он различает звуки города. Знает, когда кто-то проходит мимо, выгуливая собаку или провожая ребенка в школу. Утешительная привычность всего этого — тревожное чувство, которое он должен задвинуть подальше. Ведь в какой-то момент ему все равно придется со всем этим распрощаться. *** Пьетро с Вандой жадно набрасываются на еду. Клинт совершенно не скучает по этим ощущениям. Боже, сколько же раз это было? Сколько раз ему приходилось сидеть и ждать, слушая урчащий живот, пока Барни не придет с засунутой под майку едой? Слишком много. Близнецы быстро утоляют голод и начинают радостно переглядываться. Пьетро наклоняется и, высунув язык, слизывает с руки Ванды крошки от чипсов. Клинт скучает по брату. Скучает по тому, на кого можно рассчитывать, несмотря ни на что. Люди в этом городе замечательные, но они не семья. Он вздыхает, и Ванда переводит на него взгляд. — Нет, ничего, — улыбается Клинт. — Просто скучаю по семье, — говорит он. Она хмурится и открывает рот, чтобы что-то сказать, но лишь качает головой. Они едят и, тщательно редактируя, рассказывают ему истории из своего прошлого. У него входит в привычку приносить близнецам еду. Он предпочитает обедать с ними, а не завтракать, чтобы не вызывать подозрений. Сейчас он красит стены пансиона, заменяя облупившуюся розовую краску свежей светло-голубой. Волк приходит и уходит, но никогда не остается надолго и больше никогда не подходит близко, предпочитая бродить в дальнем конце сада и исчезать до обеда, что, конечно, всё очень облегчает. Несколько раз Сэм спрашивает, куда Клинт ходит, на что тот пожимает плечами и каждый раз придумывает новое место. Он передвигается разными маршрутами и, на всякий случай, проверяет, не следят ли за ним. Иногда ему кажется, что он чувствует на себе чей-то взгляд. Тогда он обходит город вдоль и поперек, пока не уляжется паранойя. Ведь шериф определенно ищет Ванду с Пьетро, поэтому у Клинта такое чувство, что здесь за ним может следить каждый. Прошла неделя с тех пор, как он начал помогать детям, и Ванда объявляет, что завтра они уезжают. — Опасность миновала, — улыбается она. — Пока, — добавляет Пьетро, потому что он, видимо, маленький лучик солнца. Рот у него набит пирогом, а вокруг разбросано печенье. Клинт всю неделю думал о том, как поднять эту тему, и каждый раз отступал, но если уж они начали собираться, значит — пора. — Я думаю… — он переводит взгляд с одного на другого и замолкает, но потом продолжает: — Думаю, вы вполне могли бы остаться здесь, если захотели бы. Кто бы на вас ни охотился, здешние жители не позволят причинить вам вред. Это хорошие люди. Ванда грустно улыбается.  — И мы создадим им проблемы. Может, когда мы станем старше, мы вернемся и навестим тебя. Клинт собирался сказать, что ему бы это понравилось, но он вовремя вспоминает.  — Меня здесь не будет, — качает головой он. — Я дождусь брата, и мы уедем. — Куда? — спрашивает Пьетро, снова набивая рот пирогом. — Не знаю, — отвечает Клинт. Он старается не думать так далеко вперед. Он не может себе этого позволить. — Куда захотим. Может, потом я сам найду вас, — с усмешкой говорит он, но Ванда с Пьетро не улыбаются. — Может, тебе стоит последовать своему совету, — говорит Ванда. — Тут неплохо, если ты сможешь справиться с волками. Клинт на мгновение представляет это: жить здесь, в городе, с Баки и всеми остальными. Барни тоже здесь, работает механиком у Тони в мастерской или разнорабочим. Он мог бы купить себе кое-какие вещи, настоящие вещи, а не те, которые удобно переносить. Он проводит пальцем по лепесткам, которые все еще такие же свежие, как в тот день, когда Ванда дала ему цветок. Было бы здорово снова обрести рядом людей, которые готовы были бы прикрывать ему спину. Но это не для Клинта. — Нет, — говорит он. — Нам это не подходит. Мы здесь не задержимся. Я ведь все равно все испорчу, — он пожимает плечами. — Не думаю, что ты все испортишь, — серьезно говорит Ванда. Гораздо серьезнее, чем предполагал тон Клинта. — Испортит, испортит, — кивает Пьетро, зарабатывая сестринский тычок локтем в ребра. — Я ужасен во взаимоотношениях с людьми, — говорит Клинт Ванде. — Не думаю, что их это волнует. Они тоже в некотором роде… ужасны, — вздыхает Ванда. Пьетро согласно кивает. — Как скажешь. Но мы говорили о вас. Если вам пора, то, конечно, но… может, я… Соберу вам сумку или что-то в этом роде. И провожу. — О, ты будешь скучать по нам, старичок? — тянет Пьетро. Клинт закатывает глаза. — Ладно, — соглашается Ванда. — Мы выйдем завтра на рассвете и пойдем на север. Встретимся в лесу, за городом. Клинт кивает. *** Ранним утром лес кажется нереальным: тихим и таинственным, с птичьим пением, эхом отражающимся от деревьев. Они идут молча. Клинт даже не шутит. Он не хочет, чтобы они уходили. Прошла всего неделя, а он уже привязался к ним. Это так глупо. Конечно, Пьетро решает, что они идут слишком медленно, поэтому бросается вперед. — Шевелитесь уже, вы двое, — кричит он. — Приложите хоть капельку усилий. Клинт поднимает маленький камешек, бросает в Пьетро и попадает точно по заднице. Пьетро так обиженно смотрит на него, что Ванда с Клинтом смеются. Клинт поправляет на плече сумку, перераспределяя вес. Ремень ужасно впивается в кожу. Справа он замечает какое-то движение. Бегущую по лесу фигуру. Он почти привык к подобному сопровождению, но все равно на всякий случай смотрит попристальнее. Наташа говорила о диких собаках. Там никого нет. Он вздыхает и придвигается к Ванде. То, что он ничего не видит, не значит, что там ничего нет. — Не оглядывайся, но, кажется, у нас гости, — шепчет он. Ванда молодец — не застывает, а продолжает идти. — Что за гости? Пьетро бежит впереди, продолжая издеваться над ними. — Думаю, может, волк, но… — начинает Клинт, но тут раздается испуганный голос Пьетро: — Черт! Откуда ты взялся? Клинт поворачивается и видит Баки. На нем толстовка с надетым на голову капюшоном, рука спрятана в кармане. Ванда делает шаг назад. Клинт делает шаг вперед. — Но как? — хрипит Пьетро. — Я же должен был… — Научился небольшой хитрости, — отвечает Баки, доставая из кармана цветок — брата того, который у Клинта. — Вот, решил попробовать. — Ванда, — кричит Пьетро. — Беги! — Нет, — тут же вступает Клинт. — Никто никуда не бежит, — он поднимает обе руки, как будто это хоть как-то сможет помочь делу, и делает еще один шаг вперед. — Слушайте, давайте… всем надо успокоиться. — Он отправит нас назад, — кричит Пьетро по-английски, а потом говорит что-то на каком-то неизвестном Клинту языке. Слова не звучат комплиментарно. — Следи за манерами, сынок, — мягко говорит Баки. — Я здесь не для того, чтобы навредить вам. Клинт переводит взгляд на подобравшуюся Ванду, которая тоже, похоже, готова сорваться с места. Но при этом она еще и выглядит довольно опасной. Черт, ну почему этим должен заниматься именно Клинт? Он совершенно не умеет успокаивать. — Робин, — обращается к нему Баки, продолжая смотреть на Пьетро. — Не подскажешь, что именно я тут вижу? — спрашивает он, снова убирая руку в карман. Клинт задумывается. Язык тела Баки не сигнализирует о возможной угрозе. Он, конечно, выглядит, как ваш любимый боевой нож, но как тот, который пока еще в ножнах. Клинт почти уверен, что Баки не причинит вреда детям. Но только почти. — Я могу объяснить, — быстро говорит он. — И тебе лучше поторопиться, — кивает Баки. — Потому что все это выглядит довольно плохо, и у тебя всего две минуты, прежде чем я возьму телефон и позвоню Наташе и Стиву. После этого все станет намного сложнее. — Ты врешь! — кричит Пьетро, оглядываясь по сторонам в поисках притаившегося в кустах шерифа. — Они ведь уже здесь! Я знаю таких, как ты. Вы всегда считаете себя самыми большими и злыми волками в лесу. — Малыш, ты никогда не встречал таких, как я, — устало говорит Баки. — Это я разорвал самого большого и злого волка на части. Клинт смотрит на него и не слышит в его словах лжи. Похоже, Баки верит в то, что говорит, а вот Клинт не может в это поверить. Баки любит смайлики в оладушках. Черт его побери. — Никто никого не будет разрывать на части, — максимально убедительно говорит Клинт. — Баки, они же дети. Они попали в плохое место, а потом выбрались оттуда. Ты не можешь отправить их обратно. — Почему? — Потому что… — Клинт замолкает. — Потому что не можешь. Потому что это было бы неправильно. Потому что Стив… — Стива здесь нет. — Потому что ты хороший человек, — говорит Клинт, потому что это правда. Он поставил бы жизнь на то, что это правда. — Уверен? — спрашивает Баки, глядя ему в глаза. — Да, — кивает Клинт. — Ты недоверчивый сукин сын, и можешь быть гребаным мудаком, но ты бы никогда не стал подвергать опасности невинного человека. Баки кивает, скорее себе, чем Клинту, и поднимает бровь. — А при чем здесь ты? — спрашивает он. — Ты этих детей даже не знаешь. — Кого это ты назвал детьми? — воинственно вскидывается Пьетро. Ванда шепчет его имя, но он не обращает на нее внимания. Баки игнорирует обоих. — Они заслуживают шанса, — продолжает Клинт. — Вы, ребята, и Сэм… вы дали мне мой, и теперь я передаю его дальше. — Ты считаешь, что там, куда они направляются, они будут в безопасности? — Ну… я считаю, что они определенно не будут в безопасности, если вернутся туда, откуда сбежали, — пожимает плечами Клинт. У них есть шанс. Это не гарантия, но они умные, и Клинт помог им всем, чем смог. Они должны справиться. То, что их с Барни убежище оказалось еще одной сковородкой, не означало, что это должно было случиться со всеми. Баки вздыхает. — Уверен? — Я никогда ни в чем не уверен, — отвечает Клинт. — Но жизнь с сюрпризами намного веселее. Баки наклоняет голову, на него попадает луч раннего утреннего солнца, и черты его лица становятся нереально прекрасными. Клинт не ахает. А просто немного прикусывает язык. Это крайне неподходящий момент для того, чтобы начать испытывать чувства или говорить что-то неуместное. Баки улыбается. — Ну, можно и так сказать, — медленно говорит он, и с каждым словом его улыбка становится шире. — О Боже, снимите номер, — фырчит Пьетро, а потом говорит что-то тише, и Клинт не может ничего разобрать. Баки пристально смотрит на мальчишку, а Ванда дергает его за рукав. Пьетро замолкает, но засовывает руки в карманы и с вызовом смотрит на Баки. — Так, и какой у нас план? — спрашивает тот. Клинт недоуменно моргает. Это было совсем просто. — Ты нам поможешь? — спрашивает Ванда. Баки качает головой и заговорщически улыбается. — Нет. Этим я нарушил бы Пакт, — отвечает он. Клинт открывает рот, чтобы спросить, что за пакт такой, но закрывает, потому что понимает, что прямого ответа сейчас не получит. Что за странное слово. Пакт. Он слышал его только в ужастиках. Может, они и правда все тут поклоняются дьяволу. Город, населенный дьяволопоклонниками, приносящими в жертву невинных путешественников и заключающими пакты с демонами. Клинт качает головой. Нет, это вряд ли. — У них тетя в городе, — говорит он. Пьетро возмущенно смотрит на него. — Отлично, — шипит он, пиная ногой камень, — расскажи врагу о наших планах. Прекрасная идея. Просто отличная. — Я вам не враг, — говорит Баки. — Кроме того, как я только что сказал, я не собирался помогать вам. Рано утром я вышел прогуляться по нашему чудесному лесу, в котором совершенно случайно встретил человека, которому решил помочь, потому что должен ему. — Ты ничего мне не должен, — хмуро говорит Клинт. — Да, вроде как, должен, — ухмыляется Баки. — Значит, вам как-то надо добраться до города? — Да, — кивает Ванда. — У меня есть деньги на автобус, — добавляет Клинт. — Хорошо, но если вы продолжите в том же духе, то столкнетесь именно с теми проблемами, от которой пытаетесь убежать. Идемте со мной. — Чтобы ты заманил нас в ловушку? — хмыкает Пьетро. — Ну уж, нет. — Как я уже сказал… — говорит Баки, — …вас я не видел и понятия о вас не имел. А вот он… — Баки кивает на Клинта, — …ему я должен, поэтому помогаю избежать опасной ситуации. Вы же можете отправляться, куда захотите. — Думаю, нам надо его выслушать, — вздыхает Ванда. — Но… — Похоже, он говорит правду. Пьетро опускает плечи. — Отлично. Но если все это окажется ловушкой… — он качает головой. Следующий час их прогулки не так приятен, как тот, что был до этого. Пьетро дуется и постоянно убегает вперед на разведку, чтобы убедиться, что Баки не ведет их в западню. Ванда тоже заметно нервничает, но выглядит более спокойной. Баки идет рядом с Клинтом. Не так близко, чтобы сталкиваться локтями, но достаточно для того, чтобы подстраховать, если Клинт вдруг споткнется (он делает это всего раз). Клинт думает, что они с Пьетро очень похожи, но держит эту мысль при себе. Вряд ли кто-нибудь из них сейчас в состоянии оценить ее. Клинт несколько раз говорит — как ему кажется — нечто смешное, но у него довольно привередливая публика, поэтому он получает всего лишь полудюймовое движение губ Ванды и углубление хмурости взгляда Баки. В конце концов Клинт тоже замолкает, и единственным говорящим среди них остается скачущий впереди причитающий Пьетро. Дом появляется прямо перед ними внезапно. Вот только что были одни деревья, а потом раз, — и целый дом со знакомым побитым пикапом возле. — Так вот где ты живешь? — говорит Клинт. — Да, — отвечает Баки, немного расслабляя плечи. — Что? Ты думал, я живу над баром или что-то в этом роде? — Не-а, я вообще не думал о том, что ты где-то живешь, — пожимает плечами Клинт. Он смотрит на дом. Тот кажется милым. Тихим, но в хорошем смысле. Баки подходит к машине и открывает водительскую дверь. — Садитесь, неудачники, мы едем за покупками, — говорит он. — Ты… — начинает Клинт, но замолкает, не зная, как продолжить. — Это тот самый момент, когда ты увозишь нас еще дальше в лес и рубишь там на куски? — спрашивает Пьетро. — Ага, — невозмутимо кивает Баки. — А теперь лезь на заднее сиденье. — А почему это я должен лезть на заднее сиденье? — возмущается Пьетро. — Может, сзади лучше сесть Клинту? Может, вам стоит ненадолго расстаться. Мы с Вандой можем побыть вашими дуэньями. Клинт открывает рот, чтобы ответить, что они с Баки едва знакомы и не нуждаются ни в каких дуэньях, но потом до него доходит смысл сказанного Пьетро, точнее то — а Клинт всегда точен, — как тот его называет. Черт. Чертчертчертчертчертчерт… Он виновато смотрит на Баки. Тот приподнимает одну бровь, но не выглядит ни злым, ни удивленным. — Клинт, — говорит он, интонационно выделяя имя, — поедет впереди, потому что Клинт — не тот, кого я не пытаюсь тайно вывезти из города. А теперь, Клинт, возьми свой аконит и отдай пацану, — он достает из кармана свой цветок и протягивает Ванде. — Я знаю, что у вас уже есть, но будет странно, если мы… — он смотрит на Клинта и пожимает плечами. — Пусть лучше побудут у вас. А теперь оба назад и под одеяла, пока я не скажу, что уже безопасно. Ребята садятся на заднее сиденье, а Клинт пытается понять, что такое с этими цветами. Это просто цветы. Что делает их такими особенными? — Есть, сэр, ворчливый старикашка, сэр, — говорит Пьетро. Баки показывает ему через плечо средний палец, но из-под одеяла Пьетро этого не видит. — Так что там с цветами? — спрашивает Клинт, прикасаясь к карману на рубашке. Баки сжимает руль. — Всего лишь местное суеверие, — отвечает он. — Правда? Хорошее или плохое? Потому что, когда вы увидели его у меня, Сэм готов был сравнять с землей и сжечь то место, а теперь ты ведешь себя так, будто это какие-то амулеты или талисманы. Клинт знает толк в суевериях. Вы не найдете более суеверных людей, чем циркачи. Счастливые трусы, приносящий удачу распорядок дня, выход на арену с определенной ноги, все это было обязательным, иначе вечер был бы непременно испорчен. Сам Клинт всегда дважды стучал пальцем по луку перед первым выстрелом. Это, конечно, было ерундой, но… А вот это не было похоже ни на одно суеверие, которое он когда-либо встречал. — Да просто местная штука, — говорит Баки, и Клинт понимает, что он хочет, чтобы Клинт отстал. — Но Пьетро с Вандой не местные, — продолжает он, потому что никогда не делает то, чего от него хотят. — Вот почему у нас разные предрассудки, — вступает из-под одеяла Ванда. — Там, откуда мы родом, это к счастью. А тут — к беде, как черные кошки. — Хм… — говорит Клинт. — А я думал, что с черными кошками все зависит от того, в какую сторону они идут. — Ты что? — вскидывается Баки. — Черные кошки — это к удаче. — А вот и нет, это — плохая примета, — кричит из-за их спин Пьетро. — Заткнись, — говорит ему Баки. — Мы уже близко. Все замолкают, хотя перед этим Пьетро снова бурчит что-то, похожее на оскорбление. Клинт переводит взгляд за окно. Между деревьями бегут какие-то фигуры. — Это волки? — спрашивает он. Баки вздыхает. — Помнишь ту стаю диких собак? — спрашивает он. Клинт утвердительно хмыкает. — Так вот это они. — Это… нормально? — спрашивает Клинт. — Не очень, — отвечает Баки и замолкает. — Вам кто-нибудь говорил, что это странное место? — спрашивает Клинт. — Мало кто задерживается тут надолго, чтобы это узнать, — говорит Баки. — Просто… веди себя естественно. — Хорошо, — кивает Клинт. — Буду вести себя так, как веду себя обычно, когда еду в грузовике, преследуемом дикими собаками. Потому что это случается со мной постоянно. Баки фыркает, и, возможно, это смех. Клинт решает, что это именно он. — Черт, а я-то думал, что делаю что-то особенное, — отвечает Баки. — Мне придется постараться. — Я ожидал от тебя намного большего, — ухмыляется Клинт. Собаки бегут за ними по дороге. Напряжение в машине растет, и у Баки белеют костяшки сжимающих руль пальцев. Дорога резко поворачивает направо, и они видят, что прямо на асфальте стоит человек. Баки вжимает педаль тормоза в пол, и пикап, взвизгнув шинами, останавливается. — Какого… — начинает Клинт, но Баки взглядом приказывает ему замолчать. Человек подходит ближе, и Баки опускает стекло. — Мистер Барнс, не ожидал вас здесь увидеть. Куда путь держите? — спрашивает человек. Голос звучит довольно приятно, но в нем какие-то странные нотки, значение которых Клинт не может определить. У человека худое лицо и волосы того цвета, когда в смеси перца с солью соли становится больше. Он смотрит на Клинта, как на особо раздражающего жука. — В Марвел-Хилл, — отвечает Баки, указывая на дорогу. — Нам с Робином нужно кое-что забрать. Человек кивает, наклоняется к машине чуть ближе и морщится. Это немного слишком. Клинт знает, что вспотел, но пахнет он не настолько плохо. — Вас куда-нибудь подвезти? — спрашивает Баки, и у Клинта сжимается желудок. Какого хрена он делает? На единственных местах, на которых можно ехать, лежат Пьетро с Вандой. Клинту хочется испепелить Баки взглядом, но это может выдать их, поэтому он держит равнодушное лицо и надеется, что человек ответит «нет». Человек шмыгает носом и качает головой.  — Нет, спасибо. В этом нет необходимости, — говорит он. — Счастливого пути, мистер Барнс, мистер Певенси. Баки кивает, ждет, пока человек отойдет, закрывает окно и, махнув рукой, заводит машину. Они едут в полной тишине. Когда они подъезжают к остановке и вываливаются из грузовика, автобус уже готов отправиться в путь. Ванда с Пьетро выглядят подавленными. Клинт не спрашивает, кем был тот человек на дороге. Ему это не нужно. У них на лицах все написано. Клинт берет собранную для них сумку и протягивает Ванде. От ее тяжести у той поднимаются брови. — Я постарался подумать обо всем, что может вам понадобиться. Будьте осторожны, ладно? И присматривайте друг за другом. — Конечно, как всегда, — отвечает Ванда и крепко обнимает его. Застигнутый врасплох Клинт неловко хлопает ее по спине. — Спасибо, — говорит она и отстраняется. — Не за что, — пожимает плечами Клинт. — Это просто кое-какие ненужные мне вещи. — Я не это имела в виду, — грустно улыбается она. — Ты понятия не имел, откуда мы пришли и почему убежали, но все равно помог нам. — У всех в жизни было дерьмо, — не глядя на нее, говорит Клинт. — Поверь, от кого бы вы ни бежали, я встречал похуже. И, наверное, делал похуже. Она снова улыбается. Клинту не нравится, что все ее улыбки выглядят грустными. — Твое сердце в правильном месте, — говорит она. — Так же, как и остальные части тела. Клинт смеется. — Ну… совсем скоро я увезу все это отсюда. Она укоризненно смотрит на него. — Клинт, просто держи глаза открытыми и помни, что некоторые вещи еще более странные, чем кажутся. — Хорошо, — кивает Клинт. Она снова говорит что-то загадочное. Ему будет не хватать ее загадочности. — Сестра, пошли, — зовет ее Пьетро. — Или он уедет без нас. — Я благодарю Клинта за помощь. И ты должен сделать то же самое, — говорит она. — С чего бы это? Мы вполне могли обойтись и без него, — хмыкает Пьетро. Ванда закатывает глаза и вздыхает. Потом целует Клинта в щеку и, подойдя к Баки, отводит его немного в сторону. Достаточно далеко, чтобы не смог услышать Клинт. Пьетро подходит с засунутыми в карманы руками и видом ребенка, которому велено извиниться. — Спасибо. Наверное… — говорит он. — Ты не был абсолютно бесполезным. Даже если ты ничего и не знаешь. — Спасибо. Наверное… — эхом отзывается Клинт. — Будь осторожен и позаботься о сестре. — Если кто-то захочет обидеть ее, ему придется пройти через меня, — говорит Пьетро и скалится. Возможно, это игра света, но на секунду его зубы кажутся Клинту слишком острыми. Клинт моргает, и иллюзия исчезает. — Будем надеяться, что до этого не дойдет, — говорит он, надеясь, что у них все получится. Кто заслуживает этого, если не они? — Ты тоже береги себя, старикашка, — ухмыляется Пьетро. — И не ходи один по лесу. Там могут водиться большие злые волки. — Не знаю, какие у тебя проблемы с волками, — качает головой Клинт. — Все, которых встречал я, были довольно дружелюбными. — Как я и говорил, — вздыхает Пьетро. — Ты нихрена не знаешь, — он толкает Клинта плечом. — Прости, что стащил у тебя обед. — Это… о-о-о… — Клинт замолкает и вспоминает. — Что значит «стащил»? Ты никогда не брал мой обед. Пьетро ухмыляется и начинает пятиться к автобусу. — Сестра, все, я ухожу без тебя! — кричит он. Ванда кивает Баки и, махая Клинту, идет за братом. Они садятся в автобус, и Клинт ждет, пока он не отъедет. Баки стоит у него за спиной. — Скатертью дорога, — говорит Клинт. — Они были ужасны. — Ты совершенно не умеешь врать, Клинт, — вздыхает Баки, снова интонационно выделяя имя. Черт, Клинт совсем забыл об этом.  — Ты, наверное, захочешь узнать побольше… — У тебя будет куча времени, пока мы будем ходить по магазинам, — говорит Баки, отворачиваясь от грузовика. — По магазинам? — Ага, — кивает Баки. — Надо, чтобы все выглядело правдоподобно. Клинт оглядывается. Город, в котором они находятся, раза в три больше Таймли, но это точно не делает его большим. — Ладно, и что мы будем покупать? — Клинт — твое настоящее имя? — спрашивает Баки. — Ага. — А фамилия у тебя есть? — Ага. — Расскажешь, что происходит? — Неа. — Тогда ты точно не узнаешь, что у меня в списке покупок, — пожимает плечами Баки. — Ну… увижу, когда ты их купишь. Баки ухмыляется, убирая волосы с глаз. — Уверен? — Ага, совершенно. Этот разговор не имеет смысла, Барнс. — Ладно, попробуем другой. Почему ты помог этим детям? — Ты уже спрашивал. И мы закрыли эту тему. Я не такой уж мудак. — Да, это я уже понял, — отвечает Баки. — Но дело не в этом. Клинт смотрит на него. У Баки такой тон, будто он точно знает, что происходит в голове у Клинта. — Я пережил нечто подобное, — наконец говорит он, заглядывая в окна, мимо которых они проходят. — И это было отстойно. Оказалось то, что я считал вытаскивающей меня рукой, было рукой, тянущей меня в другую яму. Наверное, мне просто захотелось, чтобы тогда кто-то тоже помог мне и Барни, вот и все, — он пожимает плечами. — Это правда, — говорит Баки так, будто Клинт заслужил его одобрение. — С чего ты взял? — спрашивает Клинт. — Считаешь себя детектором лжи? Ты не можешь понять, когда я вру. — Могу. — Не ври. — Ладно, скажи мне две правды и один раз соври, — предлагает Баки. — Серьезно? — спрашивает Клинт. Баки выжидательно поднимает бровь. — Хорошо. Я ненавижу пиццу, мой любимый цвет — оранжевый, и сейчас я без трусов. — И тебе не натирает? — спрашивает Баки, глядя в район его ширинки. — Ну, это совсем нетрудно. На прошлой неделе ты двадцать минут без остановки доказывал Тони, что пицца — лучшая в мире еда. Весь бар это слышал. Ты был очень убедителен. — О-о-о… — вспоминает Клинт. Но ведь Баки был на другом конце бара, когда все это происходило… Он точно знал это, потому что все время тайно поглядывал на него. Должно быть, Клинт говорил громче, чем думал. — Но откуда ты знаешь, что мой любимый цвет — не оранжевый? — Твой любимый цвет — фиолетовый, — хмыкает Баки. Клинт не помнит, чтобы хоть кому-нибудь говорил об этом. — Пробуй еще. — Хочешь потруднее? — спрашивает Клинт. — Я свободно говорю на трех языках, однажды я сломал руку, упав с одноколесного велосипеда, и однажды меня стошнило в Большой Каньон. — Ты должен был сказать только одну правду, — хмурится Баки. — А тут — две. — Во-первых, пошел ты. А во-вторых, и где же я соврал? — В первый раз, — отвечает Баки, даже не останавливаясь. — И на скольких же языках ты говоришь? — На четырех, — недовольно бурчит Клинт. — Хочешь угадать, на каких именно? — Ну, очевидно, ни один из них не является английским, — улыбается Баки. Клинт толкает его локтем. — Да пошел ты. — Ты все время это повторяешь. — Как насчет того, чтобы я сказал это на другом языке? — предлагает Клинт и говорит это по-испански. Этот язык был очень полезен в некоторых частях страны. Возможно, словарный запас Клинта был несколько ограничен, но он выучил его в процессе общения, а не в душном классе. — Как насчет того, чтобы попробовать еще раз и сделать это правильно? Клинт хмурится, но начинает обдумывать варианты. Он не должен этого делать, но часть его очень этого хочет. В конце концов, он сам может выбрать, что именно сказать. — На выпускной я пригласил парня, я родился в Айове, и я боюсь высоты, — говорит он. Это достаточно общая информация. — В хоккейном штате, да? Клинт возмущенно смотрит на него. Как он это делает? — Прекрасно! А как насчет этого? Мое второе имя Чарльз. Мое второе имя Майкл. Мое второе имя Фрэнсис. — Клинт Фрэнсис, значит… Мило, — говорит Баки, окидывая Клинта долгим оценивающим взглядом, от которого тот немного краснеет. — Тебе идет. Во всяком случае, больше, чем Робин. Кстати, откуда ты его взял? — Ярый поклонник Бэтмена. — Я ведь только что сказал, что слышу, когда ты врешь. Не хочешь говорить — не говори, только не ври, — Баки останавливается и оборачивается, чтобы посмотреть на него. Клинт вздыхает. Нет никаких причин скрывать это. — Робин Гуд, — опустив плечи, говорит он и ждет насмешек. — Похож, — ухмыляется Баки. — Заступался за обиженных. Грабил богатых и раздавал деньги бедным. Да, точно — похож. Клинт краснеет. На самом деле он вовсе не Робин Гуд, но вполне мог бы им быть. Он скопировал стрельбу из лука, а заодно и криминальную часть. А над остальным еще надо работать. — Так ты всем расскажешь? — спрашивает он. Баки, похоже, обдумывает ответ, и у Клинта замирает сердце. Он все-таки облажался. Конечно, Баки всем расскажет. — Стив считает, что люди могут измениться, и что нужно давать им шанс сделать это, — говорит Баки, обдумывая каждое слово. — Если бы ты рассказал мне это месяц назад, я бы сразу пошел к Стиву и Наташе, но ты оказался не таким, как я о тебе думал, — он пожимает плечами. — Если хочешь оставить Клинта Фрэнсиса в прошлом, то, думаю, ты заслуживаешь этого. Ты не так уж плох. — Спасибо, я в восторге, — отвечает Клинт. Баки останавливается. — Мы на месте. «На месте» — это магазин, до отказа забитый игрушками всех форм и размеров. Клинт расплывается в улыбке. Он не заходил в магазин игрушек с тех пор, как… Он не уверен, что вообще хоть когда-нибудь в него заходил. — Мне нужен подарок для племянницы, — говорит Баки. — У нее день рождения через две недели, так что у меня нет особого выбора. Если только я не решусь попросить Тони сделать ей робота, — он задумывается, а потом качает головой. — Нет. Может, на следующий год. Она еще слишком маленькая для вещей, в которых могут быть лазеры. — У тебя есть племянница? — спрашивает Клинт, оглядываясь по сторонам. Ему так хочется рассмотреть все и потрогать. Руки буквально чешутся от желания порыться на полках, поэтому он быстро засовывает их в карманы. Он снова чувствует себя шестилеткой. — Не знал, что у тебя есть братья или сестры. — Сестра. Бекка. У нее двое детей. Клинт хмурится. Таймли совсем крошечный, к тому же Клинт тут довольно давно. Он хотя бы раз должен был слышать о них. Баки, кажется, чувствует его удивление, но не оборачивается. — Они живут на западе, в Калифорнии. Она ушла, когда встретила свою па… мужа, — он вздыхает и берет с полки машинку. — В последнее время я вижу их не часто. — А что ей нравится? — спрашивает Клинт. Баки поворачивается и удивленно вскидывает брови. — Племяннице, что ей нравится? — уточняет Клинт. — Мучить младшего брата, — усмехается Баки. — Ну, и немного — динозавры. — Динозавров мы должны найти, — говорит Клинт, закатывая рукава и восхищенно озираясь. Это огромная сокровищница. Тут куча ведер, набитых фигурками. Они находят двух трицератопсов, стегозавра и рычащего тиранозавра, но вскоре Клинт отвлекается на жонглирование шарами. Потом он видит водяные пистолеты и какое-то время довольно успешно изображает ковбоя, пока не находит супергероев и не втягивает Баки в игру «Капитан Свобода спасает день». — У меня был такой, — немного грустно говорит он после того, как Капитан Свобода спасает динозавра, убив злого плюшевого мишку, и уезжает на спине этого самого динозавра в закат. — Правда, у моего не было щита, но зато был шлем, — он поднимается и кладет Капитана обратно в ведро. — Это было здорово. Чтобы отвлечься от воспоминаний, он снова берет шары и вспоминает все свои лучшие трюки, чтобы удивить и поразить Баки. Ему это удается, Баки смеется так, что даже начинает плакать. Когда к ним подходит хозяйка магазина, чтобы попросить их прекратить это безобразие, Клинт кланяется ей, послушно убирает шары на место и идет на улицу. Баки качает головой, но Клинт видит, что тот действительно впечатлен. — Прошу прощения, мэм, — говорит Баки, когда Клинт толкает дверь. — Я постараюсь держать его под контролем. Клинт стоит снаружи, смотрит по сторонам, а потом видит в плетеной урне выброшенную кем-то газету с большой фотографией собаки сверху и берет ее. — Может, поедим? — спрашивает выходящий с пакетом под мышкой Баки. Клинт подозрительно смотрит на него. — Я никак не привыкну к тому, что ты хорошо ко мне относишься, — говорит он. — У меня такое чувство, будто тебя заменили инопланетным ящером-оборотнем. — Если бы я был инопланетным ящером-оборотнем, — говорит Баки, наклоняясь так близко, что Клинт видит отдельные волоски у него в бровях, — ты бы об этом не узнал, пока не стало бы слишком поздно, — он с ухмылкой отстраняется, и Клинт чуть не падает вперед. — Идем, там за углом пиццерия. — Пиццерия? — оживляется Клинт. Он целую вечность не ел пиццы. — Знаешь, что самое идиотское на этом свете? — спрашивает Баки, открывая дверь в милое местечко с красными скатертями, пахнущее восхитительной едой. — Та реклама по телевизору, которая обещает идеальный пресс после употребления молочных коктейлей? — говорит Клинт. Он действительно ненавидит эту рекламу. — Ну да, и она тоже. Но еще то, что Стив стал шерифом. — Хм? — Клинт поворачивается и смотрит на него. — Мне кажется, у него хорошо получается. — А вот это самая идиотская часть. Ты не представляешь, насколько огромной занозой в заднице он был для прежнего шерифа, когда был маленьким. Нас буквально через день доставлял домой помощник шерифа, — у него появляется интересный акцент: — «Миссис Барнс, ваш сын снова подрался с мальчишкой Роджерсом». — Твое грязное криминальное прошлое, да? — усмехается Клинт. — Это Стив во всем виноват. — Неужели? — О, так и есть. Баки Барнс, который не испытывает к вам ненависти, оказывается довольно очаровательным ублюдком. Он решает, что Клинту просто необходимо узнать о том, как рос Стив, и Клинт смеется над тем, как всю жизнь Баки пытался уберечь крошечного, решительного Стива и сварливого подростка Наташу от неприятностей всех родов и мастей. Клинт не может ответить ему тем же, так как большинство его лучших историй про цирк довольно специфичны, поэтому в основном он слушает, приходя в восторг от неудач Баки, старающегося вдолбить в Стива хоть чуточку здравого смысла. Поев, они возвращаются к машине. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как Клинт в последний раз смотрел в окно грузовика, направлявшегося к Таймли. Он больше не чувствовал себя таким потерянным. Он считал, что это хорошо. Баки включает радио и начинает подпевать. У него приятный голос, и Клинту кажется, что он мог бы остаться здесь навсегда: хорошая компания, полный живот еды и убаюкивающий звук голоса Баки. Но теперь, когда Баки кое-что знает, Клинту хочется, чтобы он знал больше. Может, ему нужно прощение или одобрение, или он просто хочет, чтобы кто-то наконец увидел, какой он на самом деле огромный кусок дерьма, но он больше не может сдерживаться. — Эй, Бак, — начинает он. — Что из этого правда? Я ел пиццу с омарами, я ударил акулу в нос, однажды я стрелял в человека на глазах у его ребенка. Как только слова слетают с губ, Клинт тут же начинает жалеть об этом, но вернуть ничего нельзя. Баки замирает. — Ты собираешься сделать это еще раз? — через несколько секунд спрашивает он. — Да, это было очень вкусно, — намеренно не понимая, говорит Клинт. Баки резко поворачивает голову и смотрит на дорогу. Клинт пытается снова: — Я очень надеюсь, что нет, — он не смотрит на Баки, но краем глаза видит, что тот кивает. — Ты был прав насчет меня. Мне нельзя доверять. — А Стив так не думает, — говорит Баки. — Черт, у него ужасные представления о причинах для драк, но у него отличный нюх на людей. Клинт неловко ерзает на стуле. — А Наташа практически умеет читать мысли. — Говорит ходячий детектор лжи, — вздыхает Клинт, но Баки не обращает на него внимания и продолжает. — …и ты ей нравишься. Не уверен, что она доверяет тебе, не уверен, что она вообще хоть кому-то доверяет, но ты ей нравишься. А она не так легко заводит друзей. — Наверное, — соглашается Клинт. — Сэму я тоже нравлюсь. — Сэм — идиот, — фыркает Баки. — Но эти двое… ты послушаешь их или будешь слушать себя? Потому что я должен сказать тебе Ро… Клинт, иногда ты несешь полную чушь. Тот человек… ты убил его? — Нет. Это сделал кто-то другой, не договаривает Клинт. — Ты же в него не просто так выстрелил, да? — спрашивает Баки. Клинт мысленно возвращается к пистолету в руке человека, направленному в голову Барни, и кивает. — Я не собираюсь говорить тебе, что это хорошо. Но… Я тоже делал то, чем не сильно горжусь. Причинял людям боль… Если бы можно было все вернуть, ты бы сделал это еще раз? — Да, — отвечает Клинт. Он уже думал об этом. Что бы он сделал по-другому? Ответ — ничего. — Я никому не расскажу о тебе, Клинт. Ты пытаешься поступить правильно. Пытаешься измениться. Ты заслуживаешь шанса. Клинт хмурится. Это не тот ответ, который он ожидал услышать. А чего он ожидал? Что Баки начнет презирать его? — Нет. Я не могу с этим смириться, — качает головой Клинт. — Ты чересчур любезен. Это странно. Возвращай свой свирепый взгляд, я справлюсь. — Ты не в себе, если считаешь, что это была любезность. — От тебя это прозвучало практически предложением руки и сердца, — говорит Клинт, пытаясь увести их от слишком серьезной темы. — Поверь, если бы я делал тебе предложение, это была бы самая романтичная вещь, которую ты когда-либо видел, — ухмыляется Баки. — Я попросту сбил бы тебя с ног. Клинт смотрит на него, не зная, что на это ответить. Он видит румянец на щеках Баки… ну, не то чтобы прямо румянец, но явный намек на смущение. — Ну, когда найдешь такого человека, дай мне знать, потому что у меня должно быть место в первом ряду. И заметь, я буду ждать фейерверка. Ты дал несколько обещаний, Баки, не разочаруй меня. — Если ты все еще будешь здесь, когда я найду этого парня… если я найду его… то я непременно дам тебе знать. Эти слова обрушиваются на голову Клинта, как ушат холодной воды. «Если ты все еще будешь здесь». Его не будет, не так ли? Он скоро уйдет. Нельзя было привязываться. Клинт отчаянно оглядывается, чтобы сменить тему, но единственное, что он видит, — это дурацкая кивающая игрушка, стоящая на приборной доске. Благодаря какой-то сверхъестественной удаче Баки понимает его, поэтому Клинту даже не приходится открывать рот. — Стив — придурок, — говорит Баки, и маленький человечек кивает в знак согласия. Он говорит это так, словно это объясняет присутствие здесь этой фигурки. Клинт снова смотрит на нее. Это человек без майки, с торчащими вверх темными волосами и ярко-голубыми глазами. В отражении на ветровом стекле видна его необычная спиралевидная татуировка на спине. — Кто это? — спрашивает Клинт. Баки вздыхает. — Герой какого-то сериала, который смотрят исключительно девочки-подростки. — И Стив купил его тебе, потому что… он придурок? — Стив считает его забавным и говорит, что он напоминает ему меня, прячущегося в темных углах и живущего в одиночестве в лесу, — Баки свирепо смотрит на игрушку. — Он тебе не нравится. — Ненавижу его, — кивает Баки. — Но ты оставил его тут. У себя в машине. — Если я его выброшу, Стив выиграет, — бурчит Баки. — Я купил ему пушистые собачьи тапки, которые лают, когда в них ходишь. Он все еще их носит. Клинт смотрит на качающуюся в такт движению грузовика голову. — Ты странный, — говорит он. — Мой брат просто покупал мне пиво. А однажды, когда мне исполнилось пятнадцать, сказал, что купил мне танец на коленях. Ну, это было не так, и я оказался голым в полицейском участке, — Клинт улыбается, но потом перестает. Сейчас это не кажется таким уж забавным. Баки определенно не смеется, и историю рассказывает не Барни. Барни знает, как рассказать, чтобы все засмеялись. Клинт уже почти не краснеет. К тому же из всего этого он помнит лишь то, что было очень холодно и что на него смотрели очень пьяные люди. Барни помнит все самое интересное. — Похоже, твой брат — настоящий засранец. — Это семейное, — ухмыляется Клинт. Баки фыркает. — Как скажешь. — Значит, Стив — придурок, — говорит Клинт, жалея, что не может отмотать назад последние пять минут разговора. Какое-то время они едут молча, пока Баки не кивает на окно. — Эй, смотри, кто все еще здесь! — говорит он и машет остановившему их по дороге в город человеку, который продолжает стоять на обочине. Клинт тоже машет и радостно улыбается, хотя ему очень хочется показать ему средний палец. — Мы почти приехали. — Спасибо, — говорит Клинт. — За то, что помог им. — Если бы я этого не сделал, вас бы поймали. — Ты сказал, что должен мне? — говорит Клинт. — Почему? Ты же мне ничего не должен. — Не важно, — качает головой Баки. — Думаю, я бы запомнил, если бы ты был мне чем-то обязан, — продолжает Клинт. — Ну, больше не обязан, так что все нормально. — Как ты можешь быть моим должником, если я ничего об этом не помню? — Наверное, ты просто не заметил. Это звучит тревожно. Баки останавливается перед пансионом, а Клинт продолжает смотреть на него, пытаясь понять, что происходит. — Все закончилось, — говорит Баки. — Дело сделано. Забудь. Люди постоянно говорят мне, чтобы я перестал зацикливаться на прошлом, может, это и для тебя станет неплохим советом. Клинт морщится. Обычно так говорят люди с практически кристальным прошлым. Его же прошлое полно мин. — Я знаю, что тебе грозит какая-то опасность, — тихо говорит Баки. — Если тебе нужна помощь, я знаю дюжину людей, которые с удовольствием помогут. — Нет, ничего не нужно. — Ладно, — вздыхает Баки. — Ты, похоже, забыл, что я слышу, когда ты врешь. — Тебе не нужно вмешиваться, — качает головой Клинт. — Дело не в том, что нужно мне, — говорит Баки. — Дело в твоей безопасности. Клинт не смотрит на него, не может смотреть. Он смотрит на пансион и на его новенькое крыльцо. — Я скажу, если мне что-то понадобится, — говорит он. Оба знают, что он врет, но Баки не протестует, а нажимает на кнопку разблокировки дверей. Дверь Клинта резко открывается, и он чуть не выпадает на землю. — Будь осторожен, Робин, — кричит Баки, и, услышав это имя, Клинт благодарно улыбается. — Вот, возьми, — Баки вынимает что-то из коричневого бумажного пакета, купленного в магазине игрушек, и бросает Клинту. Тот ловит это и, открыв рот, смотрит на фигурку Капитана Свобода, сжимающего в руках щит. — Подумал, может, ты найдешь здесь дом. Клинт не знает, что сказать, поэтому продолжает удивленно рассматривать игрушку. — Думаю, увидимся вечером. — Сегодня вечером? — глупо спрашивает Клинт. — Ну да, в баре. Или ты не планировал сегодня идти туда? — О, да. Бар! — Клинт снова улыбается. — Да, увидимся там. Надеюсь, твоей племяннице понравится подарок. — Я тоже. Клинт закрывает дверцу и, крепко зажав фигурку в руке, смотрит, как отъезжает Баки. Потом понимает, что ведет себя, как влюбленный подросток, и решительно разворачивается к двери. Сэм, регистрирующий новую семью, машет ему рукой. Клинт не мешает ему, а идет к себе в комнату, садится на кровать и смотрит на суровое лицо Капитана Свобода. Это был странный день.